Лишь его теплые руки на ее холодной коже.

– Чего грустишь? – спрашивает Марк, плюхаясь рядом на диван и протягивая девушке банку колы, но та лишь воротит нос. – Плохой день? – Плохая жизнь, – кратко отвечает она, кладя голову на спинку дивана. – Рассказывай, – Ли двигается ближе так, что касается ее бедра своим и видит, как та вздрагивает от неожиданности. – Усталость от учёбы, отношений людей ко мне, как к говну. Все как обычно. – Опять Донхек? – Он обещал мне встречу сегодня у кафе после школы. Я ждала час. – Придурок, – ворчит Минхён, фокусирая взгляд на лице лучшей подруги. – Забей на него. Расстанься. – Если бы все так было просто. – Ты его любишь? – Не знаю. – А себя? Себя любишь? – серьёзно говорит Марк, не сводя глаз. – Наверное. – Тогда кинь его. Он не стоит всей той боли, головной и душевной, от которой тебе плохо. Хотя бы раз сделай что-то ради себя, а не ради других, Т/и, – настаивает парень и все-таки впихивает ей в руку ту самую банку. Т/и, сама не замечая, цепляется пальцами за его, оставляя их подольше на своей коже. – Что такое? – удивленно спрашивает друг. – Тактильный голод, забей, – фыркает Т/и и одергивает руку, будто дотронулась до чего-то горячего. И правда. Ведь он – огонь. Самый сильный, сжигающий кожу, все внутренности, и душу за одним. Т/и никогда бы не сказала, что он ей нравится или не нравится. Несмотря на всю разбериху с Донхеком – капитаном баскетбольной команды их школы – здесь все было намного хуже. Т/и и Марк дружили больше 10 лет точно, но каждый понимал, что все зашло намного дальше слова "дружба". Он всегда был рядом, когда ей было плохо, когда новая, но как всегда неудачная любовь бросала ее с осколками разбитого сердца в руках. Приходил и залечивал ее душевные раны, согревал и подставлял плечо для слез. Он был тёплым, Т/и очень удивлялась этому, ведь всегда была мерзлячкой. А она приходила к нему каждый раз после новой драки в клубе его дяди, где парень иногда выходил на ринг, дабы заработать побольше денег. Обрабатывала разбитую бровь, закрывала пластырями царапины на его смуглой коже. Вот и вышло: она лечил его снаружи, а он внутри. А Марк смущённо улыбается, но успевает перехватить ее запястье и забрать банку, а после касается ее руки своей, переплетая пальцы, замечая, насколько они холодные. Опять. Он скрепляет их подобно замку и накрывает второй рукой, поглаживая большим пальцем, тем самым согревая, а у нее лихорадка. Дрожь пронизывает все тело, а лёгкие будто поджигают, перекрывая весь кислород. Смущение поднимается с шеи до щёк, обжигая не только снаружи, но и внутри. Сидеть рядом с огненным мальчиком и медленно сгорать до тла. Неплохие планы на вечер. Она боится и голову повернуть в его сторону, встретиться с взглядом, который, она почти уверена, уже секунды три точно не сходит с ее лица. Т/и следит за его пальцами, что поглаживают костяшки, а после поднимаются вверх, подушечками еле касаясь кожи и вызывая щекотку. – Минхён? – шепчет она и наконец поднимает взгляд на его лицо. И правда, он смотрел на нее. Всегда смотрел только на нее. – Стало легче? – улыбается Ли. – Определено. И тут Т/и понимает, что не нужны ей никакие встречи около кафе, никакой Донхек. Лишь его теплые руки на ее холодной коже.