Наполовину полон, наполовину пуст

Чонгук никогда не задумывался о том, какой у него стакан: полон он или пуст? Ему было не до этого: постоянные подработки; забота о младшей сестре, которая нуждалась в родительской любви, ведь была совсем малюткой; не лучшие отношения с одноклассниками, считавшими себя богами; и в целом весь набор проблем бедного подростка из какого-нибудь популярного сериала. Чонгук считает себя именно таким, и никто не может поменять его мнение о себе. Ещë, к огромному сожалению, Чон является омегой. Это просто самое ужасное, что могло с ним случиться. Первое, что почувствовал Чонгук после объявления результата теста — было какое-то недоверие. Ему казалось, что там, в самой точной лаборатории, кто-то ошибся, и он не омега, а бета. Как же Чонгук на это надеялся, поэтому решил сам пересдать этот чëртов тест. Но ошибался тут только Чонгук. С его губ сорвался нервный смешок, когда глаза пробежались по чëрному тексту медицинской бумажки. «Чон Чонгук. Первичный пол — мужской; вторичный — омега. Вероятность теста 100%». Как же ему тогда хотелось истерично засмеяться и разрыдаться во весь голос, но он держался. Всë-таки, он в больнице, ещё подумают, что он ненормальный. Второе, что почувствовал Чонгук — было осознание. Самое обычное осознание, а за ним и принятие самого себя. Он не проходил все те три стадии, о которых так по-умному пишут в книгах, просто лëг на кровать и смотрел в потолок. На самом деле, там было очень интересно: какие-то узоры, больше похожие на морские волны, слегка успокаивали. Но Чонгук, тяжело выдохнув, лишь перевернулся на живот, пытаясь думать о своëм будущем. И самым ужасным здесь был только один фактор — от его будущего зависит чужая жизнь. Жизнь маленькой Наны с самого детства не сложилась, — еë с Чонгуком родители умерли, когда ей не было и года — и Чонгук пытался дать ей всë, но понимал, что без родителей всë будет не так. Чон научился делать всë для еë комфорта. И Нана чувствовала себя хорошо. Только благодаря Чонгуку. Ох, как же Чон намучался с маленькой девочкой, которой хотелось всë потрогать, попробовать, побывать и там, и там одновременно. Но так было только вначале их жизни, потом Чонгук немного привык и даже не заметил, как быстро прошли два года, и трёхлетняя Нана начала вести себя более спокойно, что радовало омегу. И как же Чонгук надеется, что она будет бетой. Он не имеет ничего против омег, просто знает, как тяжело им живëтся. Все считают их лишь предметом, вещью для удовлетворения своих потребностей. Чонгук давно понял, что альфы ужасные, жестокие, злые. Он сам видел, как они обращаются с омегами, даже с теми, кто является их парой. Это ужасное зрелище. Лучше бы, Чонгук этого никогда не видел. И будь в этом виновата учительница, которая отпустила пораньше, или кто угодно — этого не изменишь: его отец бил мать. Чонгук до последнего надеялся, что в их семье всë будет спокойно, тем более, совсем недавно родилась его младшая сестра, которой нужна забота, но родители лишь сильнее ссорились, отец громко рычал, а мать закрывалась в ванной и плакала, надеясь, что никто не услышит. Чонгук не любил отца и сейчас не любит. Никогда не полюбит. Отец этого не заслужил. Он настоящий подонок, каких Чонгук терпеть не может. Но у него осталась эта малышка, которая греет душу своей яркой и заразительной улыбкой. Нана слишком хороша для этого мира, поэтому Гук будет еë защищать. — Вот чëрт, смотри куда прëшь, жалкая омега, — чужая крепкая хватка и грозный рык заставляют Чонгука лениво поднять глаза на альфу, который, возможно, скоро будет звонить своим дружкам, чтобы поиздеваться над омегой. — Тебе вчерашнего не хватило? Так скажи мне, я сразу добавлю, — альфа показушно поднимает кулак и скалится. — Отвали от меня, Кису, — Чонгук его терпеть не может, и это взаимно. — Мне нужно идти, отпусти меня, сейчас же! — омега дëргает рукой, пытаясь не хныкать, и смотрит пустым взглядом в чужие глаза, где азарт закрыл собой всë. — Или что? Расскажешь родителям? — Расскажу твоему папаше. — Ты не посмеешь, омега, — Чонгук знает, на что надавить, но иногда его угрозы, которые никогда не становились правдой, не приводили ни к чему хорошему. — Я из тебя душу вытрахаю, если ты ещë хоть раз что-то вякнешь в мою сторону. Понятно? — Естественно, Кису, а теперь пусти меня. Альфа хмыкает, отпуская чужое запястье, и смотрит вслед омеге. Кису нравится Чонгук своим характером, пустым взглядом, хрупким телом, покрытым синяками, которые он же и оставляет. Чонгук заставляет его грозно рычать, сглатывая слюну и представляя с ним разные картины, где омега совершенно беззащитный, а Кису как дикарь: целует его больно, не доставляя удовольствие, оставляет яркие засосы на молочной коже и заставляет кричать, прогибаясь в спине. Кису безумен. Он одержим своим мерзким одноклассником, о котором запрещает себе думать, но уже поздно останавливаться. Кису окончательно сошëл с ума из-за своей одержимости, у которой есть имя. Такое же противное, как и человек. Чон Чонгук — его личный наркотик. — Вот же идиот, что ему от меня надо? — Чон недовольно пыхтит, пиная камушки под ногами, шмыгает носом и потирает красное запястье. Всë же, хватка у Кису очень сильная. — Каждый раз, когда ему приспичит, он ко мне приходит. Чонгук не любит Кису всей душой, терпеть его не может с самой начальной школы. Хван его так раздражает, что Чон готов рычать, хотя не умеет. Но он уверен, что альфа просто играет и надеется, что после выпуска его забудут, как страшный сон. — Чонгук, ты почему опять опаздываешь? — Хëнджин славный парень, с ним Чонгук работает уже довольно давно, и у него никогда не было желания убить его за надоедливое поведение. — Сегодня у нас важный банкет, тебе разве не сказали? — Нет, Хёнджин, — Чонгук стягивает толстовку, оставаясь в одной лишь футболке, — мне, как обычно, никто ничего не сказал. Ничего нового, — Чон хмыкает, смотря на друга, и хватает форму, быстро натягивая еë на себя. — Ты слишком плохо думаешь о нашем коллективе. — Я бы так не думал, если бы это не было правдой, Хëнджин-а. Чонгуку не нравятся люди, работающие здесь. Ему в принципе ничего не нравится в этой жизни. И, как бы это не было удивительно, сотрудники заведения тоже недолюбливают Чонгука за его отличную работу. И только поэтому омега считает их идиотами. — Неужели ты не замечаешь, как они смотрят на меня? — Чонгук хитро ухмыляется, закрывая шкафчик, и медленно как хищник подходит к застывшему Хëнджину. — Так и хотят меня съесть, — омега клацает зубами у самого носа беты и слегка хлопает его по плечу. — Поэтому они мне не нравятся, Джин-а. Пойдëм уже, у нас же сегодня очень, очень важный банкет. Что? Я передал твои слова! — Дурак! — старший улыбается, притягивая омегу к себе и поглаживая по голове. — Они дураки, Гук. Не переживай из-за этого, — Чхве шепчет в тëмную макушку. И он соврëт, если скажет, что не хочет почувствовать его природный запах, который младший полностью скрывает благодаря блокаторам. — Я знаю, Хëнджин-и. Конечно же Чонгук знает. Ведь по-другому и быть не может. — У нас сегодня важный гость, а точнее — директор сети наших ресторанов. Вы, возможно, когда-то видели его по телевизору, — менеджер нервно постукивает пальцем по столу, оглядывая сотрудников. Он им доверяет, конечно, но знает, что некоторые всë же могут испортить вечер, — но учтите, что это совсем разные вещи. Будьте внимательны. Господин Ким — чистокровный альфа. Я думаю, вы знаете, что это значит, — чей-то свист обратил всë внимание на себя. Чонгук недовольно хмурится, смотря на другого омегу, и хочет ему врезать. Со всей силы, как только умеет, чтобы не отвлекал от работы. — Ëнджун, я сказал что-то не так? — Намджун-щи, никто же не запрещает нам соблазнять наших посетителей, — омега наматывает прядь розовых волос на палец и надувает жвачку. И Чонгуку от этого всего блевать хочется, потому что он омега, такой же, как и Ëнджун. — Ëнджун, я говорил тебе, что ничем хорошим это не закончится. Если ты хочешь потерять работу, то удачи. Держать тебя никто не собирается, — Ким поправляет очки и отталкивается от стола. — Чонгук, пройди за мной, пожалуйста. Чон, словно ждал этого, слегка улыбается и прячет руки в карманы, спиной ощущая, как мерзкий Ëнджун пыхтит. Ведь все поняли зачем позвали именно Чона. В этом нет ничего удивительного. — Хочу, чтобы ты лично обслужил господина Кима. Не против? — Намджун смотрит мягко на младшего и просит только взглядом. — Конечно, нет. Намджун-хëн, ты же знаешь, что я не могу тебе отказать, — Чонгук устало улыбается и отталкивается от стенки, поправляя форму. Но сердце непозволительно быстро стучит, и Чонгуку кажется, что и этот вечер не обойдется без приключений.

***

— Добро пожаловать, господин Ким, — менеджер делает поклон и смотрит на Чона, скрывшегося в тени на время. Чонгука накрыла истерика, когда Ëнджун подмешал ему в кофе молоко, на которое у омеги аллергия. И Чхве прикинулся, что ничего не знал (конечно он знал, ведь Гук как-то сам ему рассказывал, что терпеть не может молоко). — Проходите за ваш столик. — Намджун, а ты не изменился, — парень хрипло смеется, поднимая голову, — всë так же переживаешь, когда я прихожу. — Тэхëн, думаешь, что я могу оставаться спокойным с такими оболтусами? Да они из меня всю душу вытрясли! — Верю, верю, — Тэхëн хрипло смеётся и, снимая пальто, садится за столик. — Мне кажется, или тут ничего не изменилось с моего последнего визита? — Не кажется тебе, — старший фыркает, переводя взгляд опять в тень, где Чимин стоит, прижимая Чонгука к себе и мягко поглаживая по волосам. — Мне нравится этот дизайн. Да и в ремонте мы пока не нуждаемся. — Верю тебе на слово, — Ким игриво подмигивает, переводя взгляд в ту тень. — Неужели там что-то поинтереснее меня? Мне обидно, Намджун-хëн. — Ты будешь что-то заказывать? — Естественно, я же пришëл на проверку своего ресторана, — Ким пожимает плечами, берёт меню, скользя взглядом по помещению. — Мне не нравится тот, — Тэхëн показывает пальцем в сторону окна, где стоит столик, и вокруг него бегает… — Ëнджун. Намджун с трудом выдыхает, зная, что так и будет. — Да, тот розоволосый. Уволишь его? — Тэхëн продолжает свои наблюдения, останавливаясь на той самой загадочной тени. — Он неплохой работник, Тэхëн. И ты не можешь просто увольнять наших сотрудников. — А ты разве директор, хëн? Или зам? Намджун-а, ты ошибаешься, — Тэхëн ядовито улыбается, смотря на милого парня, который внезапно появился в зале, — я могу всë. И даже немного больше. А сейчас я хочу, чтобы тот парень обслужил меня. Намджун нервно сглатывает, смотря на Чонгука, который идëт именно к ним, потирая красные глаза. Ким не боится, просто Тэхëн сегодня решил поиграть. По нему видно: эти хищные глаза, ядовитая улыбка и его запах, охвативший все помещение, давит на легкие, оседая пеплом. Чонгук, тихонько чихнув, остановился рядом с Намджуном, аккуратно кивнул и перевëл взгляд на директора. — Добрый вечер, меня зовут Чонгук и на этот вечер я буду вашим официантом. Вы уже определились с заказом? — Чон, пихнув Намджуна, встал на его место, уважительно поклонившись и достав блокнотик с наклейками. Они Чонгуку нравились. — Кофе и вас, — Тэхëн, хмыкнув, положил меню, внимательно смотря на омегу. Тэхëн точно знал, что этот Чонгук — омега. У него слишком спокойный запах, застрявший в лëгких и щекочащий нос. Чонгук пах вкусно. Петрикором. Не то чтобы Тэхëну этот запах нравился, нет, он просто его успокаивал, заполнял разум и лëгкие, заставлял чувствовать себя в безопасности. Действовал на него слишком сильно, что Ким никогда не мог им насладиться, а Чонгука можно держать всегда рядом и чувствовать себя спокойно. — Меня? Не смешная шутка, господин Ким, — Чонгук правда пытался не грубить. Не хотел. Но настроение ни к чëрту. — Кофе, без сахара? — Американо без сахара, умница, — Тэхëн обворожительно улыбается, когда омега фыркает и, кивнув, уходит. — Какой интересный экземпляр. Намджун, и давно он у вас тут работает? — менеджер, продолжающий стоять рядом, вздрогнул. Ох, как Намджун не хочет спасать эту тощую кроличью задницу. — Довольно давно, около года. Так что ты не мог его где-то видеть, — старший невольно пожимает плечами, чувствуя вибрацию в заднем кармане классических брюк. — Прости, нужно отойти, Джин звонит. — Когда вы уже поженитесь? Мне кажется, что ты просто играешь на его нервах. — Я? На его? Не смеши меня, Тэхëн. Кто играет на чужих нервах, так это Джин. В последнее время он ведёт себя как беременная омега! — Джун непроизвольно рыкнул и махнул рукой, уходя от друга. — Почему «как»? Если так и есть? Странный ты, Ким Намджун, — Тэхён, поправив воротник белой рубашки, тихо захихикал, смотря вслед другу. Тэхëну нравился омега хëна. Джин был слишком милым и добрым, чтобы его не любить; так ещë он был и шикарным омегой! Он умеет готовить, с нормальным характером. В общем и в целом, Тэхëн был счастлив, что у его любимого лучшего-друга-сурового-супер-пупер-хëна Ким Намджуна, появилась омега. Только вот сам Тэхëн никак не мог обзавестись своим счастьем. Или просто не хотел. Но друзья, у которых уже давно есть свои омеги и дети, разжигают в нëм самую настоящую зависть. В самом Ким Тэхëне, человеке, о котором мечтают все. Тэхëн соврёт, если скажет, что Чонгук ему не понравился (а он врать не любит, всегда говорит только правду), и запах у него очень приятный. — Ваш кофе, господин Ким, — парень устало выдохнул, встав рядом со столом. — Вы оплатите потом или сейчас? — Потом. Чонгук, раз на сегодня вы мой официант, то я хочу попросить у вас кое-что. Вы же не откажете посетителю? — Чонгук про себя рычит, не желая делать ещë хоть что-то, но всë же кивает. — Отлично! Пока я хочу, чтобы вы присели, — Тэхëн властный, сильный, его взгляд холодный, ты, даже не замечая, подчиняешься ему. И Чонгук сел напротив. Ему не особо приятна такая обстановка, атмосфера в целом, но если бы он возразил, то пошëл бы к Ëнджуну, которому, к слову, урезали зарплату, хотя грозились уволить. — Что вы от меня хотите? — Петрикор, да? Чонгук хмурится и вздрагивает, отказываясь верить в эту глупость. Может быть, это просто совпадение? Может, этому Тэхëн просто кажется? — Что? — Ваш запах — петрикор. Или я ошибаюсь? И Тэхëн знает, что не может просто взять и ошибиться. Не в его это стиле. — Чонгук? Да, да, да, тысячу раз дрожащее «да». Только отстаньте от него, пожалуйста. Он не может терпеть этого. Чонгук терпеть не может, когда говорят о его запахе, который он пытается скрывать подавителями. И никто его не слышит, так почему этот Ким Тэхëн так чётко указал на недостаток Чонгука? — Да, — Чон мямлит, перебирая пальцы. — Что с вами? Разве вам не говорили о вашем запахе? — Тэхён пытается поймать чужой взгляд, нервно пожимая плечами. — Стоп. Или его никто не слышит? — Вы слишком догадливы, господин Ким. Мы всë обсудили? Я могу идти? — Чонгук резок в словах, ему без разницы, что там надумал себе этот человек. — Нет, ты останешься здесь до того момента, пока я не разрешу тебе идти, — стальной голос Кима режет слух, делает неприятно, и внутренняя омега Чона поджимает уши. Его омега поджала уши. Из-за недовольства какого-то чужого альфы! Да как такое вообще возможно? Чонгуков зверь никогда так себя не вëл, но теперь в груди неприятно колет, руки подрагивают, а взгляд сам опускается в пол. — Умница, — Тэхëн хмыкает и, подвинув кофе к себе, делает глоток. — Она не должна на меня обижаться. — Она? — Твоя омега, — Ким слегка улыбается и щурится, приближаясь к Чонгуку, — неужели она обиделась? — и сам Тэхëн чувствует, как альфа внутри скалится, рычит и виляет хвостом, желая убежать далеко с парой. — Что? С чего вы вообще это взяли? Отстаньте от меня, пожалуйста, — как же Чонгуку всë это надоело. Ему хочется домой. Там тепло и уютно, и никто не будет тебя дëргать по любому поводу. Тэхëн скалится, допив кофе, и встаёт, хватая омегу за руку. Ким хочет поговорить, и никто, даже его омега, ему не помешает. — Свали в закат, Намджун, — менеджер, сидящий в кабинете, в удивлении открыл рот, видя, как Чонгук что-то шепчет, пытаясь вырвать руку, а Тэхëн лишь рычит. Намджун не хочет, чтобы такого хорошего сотрудника увольняли, и он никогда не поверит, что Чон смог что-то натворить. — На сегодня свободен, можешь идти к Джину, — Тэхëн, рыкнув, захлопнул дверь перед чужим носом, закрывая еë на щеколду. — Поболтаем? — Лично мне не о чем с вами болтать. Выпустите меня, господин Ким, — Чонгук, сложив руки на груди, облокотился о стол. Тэхён загнал его в ловушку, закрыв в кабинете начальника, где Чонгук бывал всего несколько раз: первый раз — когда его брали на работу, и ещё несколько — когда он получал премию. Это всë, больше он здесь не был и не хотел бы. Да и сейчас ему хочется сорваться с места, открыть эту чёртову дверь и пойти домой. Но Тэхëн рычит громко, не пытаясь сдерживать себя, а омега почти плачет, чувствуя его силу. Чонгука ломит, сердце болит, омега боится и ненавидит саму себя, ведь посмела разозлить своего альфу. Чонгук шипит, хватаясь за сердце одной рукой и сжимая на этом месте ткань белой футболки. — Да какого чёрта?! — Прекрати, — Тэхëн шикает, когда Чонгук уворачивается от его рук, и прижимает омегу к столу. — Успокойся ты уже. — Да идите вы к чëрту! Что вам вообще от меня надо?! — Чонгук пищит, чувствуя чужие руки, сжимающие талию. Наверное, останутся синяки. — Вы делаете мне больно, пустите! Омега скулит, ощущая боль, и слеза скатывается по щеке. Это плачет не Чонгук. — Чонгук? Это плачет его зверь. — Я не хочу с вами говорить, — омега шмыгает носом, полностью расслабляясь с надеждой на окончание всего этого. — Мы только кое-что проверим. Ничего больше, но прошу, Чонгук, не сопротивляйся. — А если вы меня изнасиловать захотите? Что мне тогда делать, а? — Чонгук смотрит недоверчиво, говорит, дуя губы, но ничего не предпринимает. — Просто помолчи. Тэхëн шепчет в самое ухо, опаляя горячим дыханием, и опускается ниже, к самой шее. Он опускается к жилке, от которой исходит такой любимый аромат, рычит как зверь, проводя по ней языком, и Чонгук в его руках вздрагивает. Ким утыкается носом, пытаясь надышаться, но понимает, что ему всегда будет мало. Всегда будет мало Чонгука, его аромата и его омеги, что пускает слëзы из-за своего непутëвого альфы. — Господин Ким, хватит, прошу, — Чонгук упирается руками в мощные плечи, когда Ким прикусывает шею, оставляя отметину, и сразу же зализывает. Чонгук знает, что сейчас происходит. На уроках им рассказывали о таком: когда альфа обнюхивает свою омегу, проявляя настоящие животные инстинкты, потому что он нашёл идеальную для себя пару. Чон теперь осознал, зачем Тэхëн так хотел с ним поговорить. — Я, — Чон сглатывает, смотря на тëмную макушку, — я всë понял! Хватит, можете больше ничего не делать, — омега перестаёт ощущать горячее дыхание на шее и облегчëнно выдыхает. — Вот и отлично. Теперь, Чонгук, я хочу, чтобы ты больше не бегал от меня. Договорились? — Нет, господин Ким. — Смеëшься? — Я не очень люблю шутить, — Чонгук, оттолкнувшись, пошëл к двери. — Не в моëм вкусе это, — пальцы касаются защелки, и дверь распахивается, выпуская омегу. — До свидания.

***

Тэхëн не может найти себе место, чувствует себя раздражённым: в последние дни всё валится из рук; люди, которых он видит каждый день, раздражают. И всë это после встречи с омегой, который так бессовестно сбежал, даже ничего не сказав. Тэхëн даже искал его, но куда бы он не пришëл, слышит «Чонгука нет», «Чонгук уже ушëл», «Чонгук сегодня не работает», и это очень раздражало. Ну не мог же омега так внезапно исчезнуть, никому и слова не сказав. — Намджун-хëн, почему его нет на работе? — Тэхëн смотрит в бумаги о ресторане, оглядывая график работы, и, нервно хихикнув, поднимает взгляд на друга. — Это конфиденциальная информация. Я не могу тебе этого сказать. — Да? Отлично. Раз Чон Чонгук не приходит на работу, то мы вычтем это из его зарплаты. А сколько дней его уже не было? — Тэхëн не ждëт ответа на свой вопрос и, что-то черканув на листе бумаги, поднимает его, показывая Намджуну. — Это будет его зарплата за месяц. — Тэхëн, ты не можешь так с ним поступить! — Намджун возражает, потому что сумма на листке чертовски маленькая, на неë невозможно будет прожить, особенно в положении Чонгука. — Он не ходит на работу, что я могу ещë с ним сделать? — Ким младший хмыкает и встаëт с кожаного кресла, собираясь опять что-то сказать Намджуну, но звонок на телефон старшего перебивает его. Тэхён смотрит на чужой экран, где загорается яркое «Гук-и» и фотография, где омега сидит с какой-то маленькой девочкой, улыбаясь. — Да? — Намджун видит взгляд Тэхëна и не может не подчиниться. — Хëн, привет, — Чонгук шмыгает в трубку, даже не подозревая, что хëн не один. — Я хотел сказать, что, скорее всего, завтра смогу выйти на работу, — омега закусывает губу, пытаясь не стонать в трубку. — Ты идиот, Чонгук? Не смей завтра приходить. — Но, хëн, моя течка почти закончилась, тем более Сокджин-хëн выписал мне довольно сильные подавители, так что всë будет в порядке, не переживай, — Тэхëн стоящий рядом, удивленно смотрит на Кима. — Как там Нана? Она хорошо себя ведëт? Я знаю, что эта девочка может доставить много проблем, но, Джун, пусть она побудет у вас ещë немного. — Можешь не переживать, Гук, уверен, что Джин будет только рад этому, — Намджун, нервно улыбнувшись, посмотрел на альфу, глаза которого горели. Тэхëн, схватив пальто, громко хлопнул дверью кабинета. — Что это? Ты на работе ещë? — А это был Ким Тэхëн, Гук-и, — омега обречённо заскулил другу в трубку, — и, похоже, он едет к тебе. — Что? Хëн, с чего ты взял? Скажи пожалуйста, что это неправда. Где вы сейчас были? — Чонгук, запутавшись в одеяле, упал с кровати, кашляя в трубку. — Это кошмар какой-то. Он слышал наш разговор? — С того, Гук, мы были в нашем ресторане, и да, он слышал наш разговор. — Блядь, хëн, он же сейчас будет у меня дома, я даже не успею сбежать. Что мне делать, Джун? — омега, всхлипнув, закутался в одеяло, поудобнее устраиваясь на полу. — Мне страшно. И какого чëрта он вообще сюда сорвался, зная, что у меня течка? — Прости, Гук. — Да ладно, хëн, что сделано, то сделано. Как думаешь, я могу не пустить его в дом? — Он все равно тебя почувствует. У тебя течка, и твой запах, я уверен, теперь услышит каждый. — Я влип? — Ты влип. Дверной звонок заставляет вздрогнуть, прижимая к себе ноги. Чонгук, шепнув тихое «пока», сбросил вызов. — Чонгук, открой, — тэхëнов голос засел в голове, и каждый чëртов день Чонгук вспоминал его усмешку, тихий смех. Чонгук вспоминал Тэхёна, пока бился в конвульсиях от нового оргазма. Чонгук вспоминал Тэхëна, когда стонал в подушку, пытаясь делать это не так громко. Чонгук всегда вспоминал Тэхëна. И Чону теперь стыдно до безумия. — Эй, Гук, открывай, — Ким говорит спокойной, тихо стуча в дверь. А Чонгук сидит, вжав голову в плечи, и не дышит. — Нет, нет, нет, — Чонгуку больно; омега когтями раздирает всë внутри, рычит и рвëтся к своему альфе. — Хватит! — Чон вскрикивает, хватаясь за живот, когда боль внизу становится невыносимой. — Чонгук, открой, блядь, — Ким хрипит, оглядывая коридор. — Вот чëрт, — альфа слышит скулëж и рыскает под ковриком. Каково было удивление Тэхëна, когда под обычным чëрным ковриком с надписью «welcome» он нашëл ключи, идеально подходящие к квартире Чонгука. — Гук-а, — Тэхëн тянет, аккуратно проходя в чужую комнату, наполненную только одним запахом, — всë будет хорошо, веришь? — Да нет же, блядь, — Чонгук громко скулит, хватаясь за сердце. Чëртова непослушная омега. — Подойди, просто подойди ко мне, — омега смотрит жалким взглядом, лезет в душу, пытаясь найти альфу. И Тэхëн идëт. — Докажи ей, что ты не злишься, прошу. Докажи, что ты рядом, — Чон плачет, хватаясь за альфу, и утыкается ему в грудь. Тэхëн молчит, притягивает дрожащее тело к себе и чувствует чужое тепло. И чужого зверя, сорвавшегося с цепи, готового причинить боль даже своему хозяину. Волк это и делает. Чонгук выгибается, сильнее всхлипывая, хватается за пальто Кима, утыкается холодным носом в чужую шею и дышит тяжело. — Всë будет хорошо, — Тэхëн шепчет, подхватывая омегу на руки, — я помогу тебе, — альфа смотрит горящими глазами. Волк внутри омеги беснуется, злится, но прислушивается к Киму. К своему альфе. — Я не уйду. Тэхëн аккуратно опускается на чонгукову кровать, пропитанную потом и запахом омеги. Ким видит, что Чонгуку не становится лучше, но омега уже не делает так больно, а альфа внутри Тэхёна стал суровым, у него до жути холодный взгляд, от которого внутри все сворачивается. У Тэхëна больше нет сил сдерживаться. Руки стягивают с себя пальто, кидая его на пол, и никого не волнует будущий беспорядок. Тэхëн опускается ниже, к дрожащему Чонгуку, готовому на всë, лишь бы не было так больно, и целует в лоб, щëку, губы, нежно посасывая. Чонгук стонет в поцелуй, прогибаясь в спине и обхватывая чужую шею. Чону будет стыдно, и он это знает, но сейчас он хочет, чтобы Тэхëн помог ему. Ким стягивает с него пижамную футболку, укладывает руки на худой талии, нежно поглаживая. Тэхëн не может оторваться от своего сокровища. Ему хочется в нëм утонуть, чтобы никто не спасал, не лез в эту пучину борьбы между ними. — Ты прекрасен, — от хриплого голоса пробегают мурашки по оголенным участкам кожи, и Чонгук смотрит в глаза напротив. Там видна нежность. Тэхëн опускается ниже, целует ключицы, оставляет алые засосы и пытается не стонать от удовольствия, закатывая глаза. Но он не может, и тихий стон срывается с тэхëновых губ, когда младший обхватывает его талию ногами. Чонгук слишком красив для этого мира. Его кожа блестит под ярким светом лампочки, что Тэхëн невольно засматривается на это художество. Ким готов восхищаться им вечность. Но даже вечности не хватит, чтобы они смогли насладиться друг другом. Им всегда будет мало. Чонгук громко стонет, когда чужие губы обхватывают его сосок. Омега закрывает глаза от стыда, открывая рот в немом стоне желания. Никто не должен знать, что он трахается занимается любовью с самим Ким Тэхёном. Это не для чужих ушей и глаз. Люди в целом не достойны знать хоть что-то о жизни Чонгука. — Милый, — Ким оттягивает резинку на домашних штанах младшего и стягивает их, — открой глазки. — Н-нет, — Чонгук пищит как мышка, ощущая себя полностью раздетым. Ему не хочется это прекращать. — Я могу… ? — Д-да, — Чонгук отвечает на выдохе, когда Ким проводит по внутренней стороне бедра. Тэхëн, обхватывая талию омеги, переворачивает его на живот. И только от одного такого вида Ким готов кончить. Пальцами собирает смазку, обильно выделяющуюся, и слышит стон, когда проникает внутрь. Чонгук вжимается в подушку, стараясь не кричать, и опять выгибается, поднимая зад. Пальцы в нëм двигаются быстро, касаются стенок и доставляют неимоверное удовольствие. Омега вскрикивает, когда они толкаются глубже. Чонгук разочарованно скулит, когда не чувствует ничего внутри себя, и ëрзает. Тэхëн закусывает губу, расстëгивая джинсы, и — о боже! — раздвигает омежьи половинки. Чонгук скулит, просит большего, когда руки касаются его задницы, и чувствует себя шикарно. И Тэхëн не может отказать своей же омеге. Первый толчок. Чонгук громко стонет в стенку, сжимая подушку пальцами до побеления, и слушает хриплый голос Тэхëна. Ким целует в шею, оставляя яркие засосы, чтобы все знали, чья эта омега, кусает мочку уха, порыкивая с каждым новым движением. Чонгук больше не чувствует себя неловко, когда его податливое тело вдалбливают в кровать в бешеном ритме. Ему не стыдно так громко стонать, не боясь за психику соседей. Чонгук забыл о других людях, но помнит о себе и Тэхëне, о его великолепных хриплых стонах. Сейчас он жалеет, что избегал его всю это неделю, но это того стоило. — Гук-а, блядь, — Тэхëн сжимает талию, заставляя зашипеть, и целует лопатки. — Я хочу поставить тебе метку, — Ким не останавливается, проводит языком по чужой шее и видит кивок. Чонгук ничего не слышит, но уверен, что Тэхён не сделает ему плохо, поэтому просто кивает головой, соглашаясь. Омега, тяжело дыша, кончает, когда чужие руки касаются его члена, и всхлипывает, шмыгая носом. Он чувствует дыхание на шее. И боль. Такую пронзающую, растекающуюся по всему телу, заставляющую плакать. Но приятную, потому что омега внутри скулит от удовольствия, чувствуя своего альфу. Если бы у Тэхёна был хвост, то он бы им точно завилял, как довольный щенок. Он смотрит на свою метку, маленькие капельки крови, которые сразу же слизывает, и нарадоваться не может. Чонгук чувствует, как по его ногам стекает жидкость, а сверху раздаётся рык удовольствия. Омега дышит тяжело, не имея сил подняться или повернуть голову. Его тело приятно ноет, и по нему проносится приятная волна. Чонгук подгибает пальцы на ногах до хруста, когда его накрывают чем-то тëплым и притягивают к себе за талию. Новая и непонятная волна удовольствия накрывает его. — Прости меня, — Тэхëн шепчет в макушку, нежно поглаживая чужое тело.

***

Нет, нет. Этого не может быть. Чонгук сидит в ванной, смотря напуганным взглядом на тест в его руках. Тест на беременность, на котором положительный результат. Внутри всë переворачивается. Омега тяжело сглатывает, надеясь, что тест ошибся, и у него не будет ребëнка. Да он сам ещё ребëнок! Чонгук даже школу ещë не закончил, остался всего лишь последний год, а если у него ещë и ребëнок родится, то он точно никуда не сможет поступить. А если и сможет, то уверен, что без издевательств не обойдëтся. Чонгук не хочет быть беременным. — Вот чëрт, да этого быть не может, — омега устало смотрит ещë на несколько точно таких же результатов и зарывается рукой в волосы. — Я же не мог даже забеременеть, не было момента… И тут в сознании проскальзывают очень нужные моменты: самая первая течка с Тэхëном, которую они провели вместе случайно, и его тихое «прости», а потом бессонная ночь. — Идиот! Да чем он вообще думал! Альфа недоделанный! — Чонгук устало стонет, откидываясь на спинку дивана. — И что мне теперь ему сказать? — омега кричит в ладони, которыми накрыл лицо, и хочет плакать. Чонгук беременный. Он — беременная омега. Какое же счастье! — Вот только пусть придëт ко мне, я ему член к херам оторву, — омега фыркает, но сразу же замолкает, когда в проходе появляется сестра. — Что такое, моя радость? — Чонгук-и, а почему ты кричишь? Тебя кто-то обидел? — Нана, потирая сонные глазки, шлëпает босыми ногами по холодному полу, подходя к брату. Она смотрит своими чистыми глазами в его, наполненные каким-то отчаянием. — Меня никто не обижал, не переживай, золотце, — Чонгук ловко подхватывает девочку на руки, усаживая на колени. — Почему ты не спишь? — Я услышала, как братик кричал, и испугалась. — Прости, что разбудил, — омега оставляет поцелуй на девичьем виске, аккуратно держа ребëнка. На самом деле, Чонгук немного уверен, что сможет справиться с ребенком, всë-таки, опыт у него уже есть. Нану он же как-то вырастил. С самого младенчества. — Братик, а когда придëт дядя Тэхëн? — девочка смотрит большими глазами, и Чонгук тает на месте. — Не знаю, золотце, дядя Тэхён работает, я уверен, что у него очень много важных дел. — А ты разве для него не важнее этих дел? И правда. И разве Чонгук не важнее этих дел? Особенно, беременный Чонгук. — Конечно важнее, но Тэхëн работает, чтобы зарабатывать деньги и хорошо жить. Тебе же нравится тот заяц, которого он тебе подарил? — девочка радостно кивает, прижимаясь к чужой груди. — Ну вот. — Я хочу, чтобы вы проводили больше времени вместе. Я смогу и без зайчиков побыть, а вот Чонгук-и нужен дядя Тэхëн. — Это кто тебе такое сказал, золотце? — Дядя Тэ! Он сказал, что очень, очень сильно любит тебя, и что вы нужны друг другу, — Нана болтает ножками, с умным видом рассказывая о своих пожеланиях. А Чонгук лишь хихикает. — Хорошо-хорошо, я понял. Пойдëм дальше спать? Братик больше не будет шуметь. — Нет, я не хочу, давай подождëм дядю Тэ? — девочка переползает на другую часть дивана, мотая головой. — Нана, ладно, ты всë равно больше не уснëшь. Посидишь здесь тихо? Я включу тебе мультики, мне нужно кое-что сделать, — сестра, кивнув головой, схватила пульт, включая телевизор, и заболтала ножками. Чонгук, улыбнувшись, пошëл на кухню. Ему нужно немного подумать. Они с Тэхëном видятся уже почти два месяца, но Чонгук не хочет отношений. Он с трудом принял их истинность, когда Тэхëн слëзно умолял его не уходить. А теперь Чон похоже узнал, почему он с ним всë время рядом. Тэхëн просто знал, что Чонгук забеременел, а вот сам омега, даже не представлял, что была сцепка. Ему было немного нехорошо: постоянная усталость, вялость, какое-то странное желание схватить Тэхёна, посадить в комнате и нюхать его, задыхаясь. Но Чонгук держался, поэтому просто начал гнездиться, сам того не замечая, он собрал все вещи Тэхёна и не Тэхёна, на которых был хотя бы его запах, и в своей комнате построил своë убежище, к которому никого не пускал сначала, но потом разрешил Киму зайти. Тот ещё долго хвалил его, говорил, что у него самое лучшее гнездо, и какой Чонгук молодец. Чонгук замечал в себе какие-то изменения, но не придавал им огромного значения. Он всë также продолжал работать; учиться в своей школе; устраивать перепалки с надоедливым Кису, который однажды зажал его в каком-то тëмном углу и пытался поцеловать, но Чонгук это спихнул на его обычный недотрах; и отшивать Ким Тэхëна. Это, можно сказать, было его любимым делом. Но сейчас Чон выглядит довольно странно. Ещë он заметил, что совсем немного прибавил в весе, поэтому решил сходить в зал, но там он не смог выдержать даже день: сразу стало плохо. И потом несколько дней лежал в кровати, не имея возможности подняться. Тэхëн был его единственным успокоительным, которого было крайне мало. Ким то на работе, то уедет в другой город все по той же работе. Но Чонгук — он так не хотел думать, честно — думал, что ему изменяли. И вот сейчас он наконец понял причину всех этих изменений. Рука сама касается шеи, где отчётливо виден укус, нежно поглаживая. Чонгук гордится своей меткой. — Дядя Тэ! — громкий детский крик проносится по квартире, и Чонгук идëт в коридор. И как он не услышал открывающуюся дверь? — Привет, принцесса, — Ким улыбается, подхватывая малышку на руки, и прижимает ребëнка к себе. — Чем вы сегодня занимались? — Чонгук-и, когда я легла спать, кричал, я подумала, что его кто-то обидел, но он сказал, что нет, — девочка, приложив руку, шепчет Киму на ухо, делясь секретами, — а утром братик опять не выходил из комнаты. — Нана, о чëм вы так шушукаетесь? Не хочешь поделиться с братиком? — Нет! Это мои секреты! — Почему же тогда Тэхëн о них знает? — Чонгук выгибает бровь, оглядывая парня. — Потому что, — Нана показывает язык брату, покрепче хватаясь за тэхëнову шею. — Золотце, иди-ка ко мне, — Чонгук, не отрываясь от стены, манит ребëнка пальчиком и хитро улыбается. — Давай дадим Тэхëну хотя бы пройти в дом. Пусти еë, Тэхëн. Она тяжëлая. — Я не тяжëлая! Тогда зачем ты брал меня на руки, братик? — Ты брал еë на руки? — Тэхëн хмурится отпуская ребëнка, который сразу же бежит к брату. — Захотел и взял, тебя это не должно волновать, — Чонгук, шикнув на парня, взял Нану за руку, что-то объясняя, и повëл в гостиную. — Да что с ним опять? — Ким устало потëр глаза, вешая пальто, и прошёл за ними. — Гук-и, правда? — Конечно правда, золотце, — Чон мягко улыбается, поглаживая сестру по голове, — они уже сейчас приедут за тобой, так что иди быстрей собираться. — Ура! Спасибо, спасибо, — Нана, хлопая в ладоши, побежала к себе в комнату, оставляя парней одних. — Что ты ей уже сказал? — Намджун с Джином приедут за ней скоро. — Что? Зачем? Ребëнок не может побыть дома? — Да потому что я так сказал! — Чонгук резко замолчал, виновато смотря на альфу. Чонгук только что впервые накричал на него. — Что случилось, Гук-и? — Ты случился! Да, ты! Почему ты мне раньше об этом не сказал?! Я волосы на себе рвал, а ты, наверное, радовался там сидел, да? — Чонгук кричит, тыкая в грудь альфы. — Что? Гук-и, ты о чëм? — Не придуривайся! Ты знал, что была сцепка, — Чон хныкает, топая ногой. Тэхён стоит, смотрит внимательно за каждым движением омеги. Да, Тэхëн знал, но его не в чем обвинять. — Да беременный я! И Чонгук плачет. Тэхëн же улыбается, притягивая омегу к себе. Ким правда рад. Недавно он заметил изменения в запахе любимого, а теперь всë ясно. — Ты из-за этого так переживаешь, милый? — Конечно, — Чон бубнит, чувствуя себя виноватым, ведь он накричал на своего альфу. — Ты не виноват, не переживай. Всë у нас будет хорошо. — Нана сказала, что ты должен уделять мне больше внимания. — Хорошо. Я, кстати, хотел тебе сказать, что взял отпуск, — тэхëновы пальцы, пробравшиеся под футболку, гладят живот, заставляя улыбаться от приятных ощущений. — Я рад. — Я люблю тебя, Гук-а, — Тэхëн целует в лоб, смотрит в родные глаза и улыбается. А сердце Чонгука предательски быстро бьется. — Я тоже люблю тебя. И Чонгук понял, что, возможно, его стакан был почти всегда наполовину пуст, но теперь он наполняется, благодаря Тэхëну, который дарит ему любовь. Чонгук понял, что его стакан теперь наполовину полон.