Ночь. Кастелянная. Револьвер.

Липкое чувство вины не покидало уже несколько дней. Сколько бы Немо ни пытался хоть что-то вспомнить, в голове было пусто. Сыщик из него никакой, только это он теперь знал наверняка. И теперь, его безмерно начало бесить недоверие. Хотя чего юлить, быть полезным, нравиться — такая мелочная вещь! Сколько бы он ни отрицал, но желание стать частью этой странной, безумной семьи уже проросло в нём зерном. «Жаль прошлого не воротишь, поздно быть искренним, когда заранее пошёл по лживой дорожке…» Казалось бы Элиас к нему хорошо относится, но слепой никогда не откроется ему, как открылся бы другу. И, наверное, чувство вины не топило бы так сильно, если бы не постоянное навязчивое напоминание в лице Якова. Одна мысль о его бледной морде заставляла скрипеть от злости. А от осознания, что на себя, не на него… Немо было смешно и горько. Колкости и упрёки в двуличности каждый раз били по сердцу, прорывали лезвием мышцу и вскрывали клапаны. «Так мне и надо, наверное» — каждый раз напоминал себе Немо, осознавая безвыходность своего положения. Его опять зажали в тиски. В архиве. Полки деревянного стеллажа больно врезались в спину. На рёбра не менее болезненно напирало дуло уже хорошо знакомого револьвера. Хуже всего, конечно же, ублюдская ухмылка на самодовольном лице. Немо попытался отшутиться. Как всегда. — Тебе бы поспать не помешало, — ему самому, кстати, тоже. — Может ты от недосыпа такой нервный? — О, поверь мне, будь ты чист, я бы ни в чём тебя не подозревал, — ответил бледный, снова пропустив мимо ушей всё вышесказанное. — Ты параноить больше обычного начинаешь, если плохо спишь. — уже не страшно. Яков его не убьёт. Просто мерзко от всего происходящего. — Давно разнюхал, шпион? — Седой улыбнулся, сощурив тёмные глаза. Он и сам не чист. Тёмная лошадка. Вот только крыть нечем. Бесит. Немо почувствовал, что испытывает к этому сослуживцу не просто неприязнь. Что-то похлеще. Ладно бы их холодная война… но ощущать колотящееся под рёбрами сердце, только и ждущее, что его биение прервёт шальная пуля этого полоумного… Невыносимо. Рыжий шлёпнул сослуживца по правой руке и оттолкнул от себя. Всего на миг глаза Якова сделались круглыми от удивления. «Не ожидал, собака?» Не видеть б его больше. Немо уже было не важно, что ему на этот раз понадобилось в архиве, главное — поскорее уйти прочь. Подальше от объекта раздражения. Если так подозревает, пусть стреляет в спину. Трус. Последнее слово завертелось и не хотело выходить из головы весь последующий вечер. Трус? Отчаявшийся трусишка? Мысль об иной причине стычек с параноиком, нежели простое желание последнего покапать на мозги, не давала покоя. Кажется, Немо устал быть хорошим товарищем. В следующий раз он даже заранее почувствовал, что к нему прикопаются. Прожигающий взгляд нельзя было не ощутить. В это время рыжий говорил с Гансом. Ничего необычного, лишь уже вошедшая в привычку услужливость. Немо не хотел анализировать себя, просто критика приходила сама. Не то чтобы он чувствовал раскаяние или вроде того, вообще, он желал об этом не думать. К слову, его веснушчатый приятель заикался больше обычного, глядя куда-то позади плеча Немо. И юноша знал, кого заика там видел. Полчаса до отбоя. Пара колких фраз, упрёк в недальновидности, и с Немо произошло то, что обычно называют срывом. Недавние рассуждения о трусости Якова сами собой всплыли из подсознания. И парень не стеснялся повысить голос. — Выставляешь себя самым умным, но постоянно чего-то боишься, врёшь, но при этом хочешь, чтобы я был честен с тобой, предлагаешь помощь, но продолжаешь плести интриги за спиной, — Яков, кажется, отпрянул, — Скажи, чего ты так боишься? Странное выражение на по обыкновению уставшем лице Якова быстро сменилось на вполне знакомое презрение. — Боюсь? Ты это в каком из романов Оливера вычитал? Немо мог поклясться, что если ещё раз услышит усмешку, начнется драка. Не успел рыжий ответить, как бледный резко подался вперёд, и необычно холодное дыхание опалило ухо: — Да ты просто хочешь меня. Вот и бесишься, — он ехидно выплюнул каждое слово, — Лицемер. Скулы свело от улыбки. Услышав собственный смех, Немо даже удивился. Да что он такое… — Ты мне противен, — не нашлось слов, чтобы достойно ответить на глупую шутку. Немо не ожидал, что оттолкнуть Якова в этот раз окажется так легко. Он бы хотел отвести глаза, да только ликование ублюдка заполнило всё пространство вокруг. — Ой, кто обиделся. Не знал, что ты умеешь. Хотя юноша уже находился спиной к сослуживцу и стремительно шёл к душевым, он буквально чувствовал, как седой иронично пожимает плечами, прокручивая в руке излюбленный огнестрел.

***

Немо знал, что Яков его провоцирует. Прекрасно знал. Каждая издёвка, любой упрёк — всё должно было вывести парня «на чистую воду». «Дудки, — думал он, — я выше этого», вернее, так он считал тогда. А сейчас, Яков прижимается своим лбом к распаренному лбу Немо, его затуманенный взгляд смотрит в самую душу, а в кадык рыжего упирается вполне знакомое дуло. Аромат терпкого алкоголя разлился по кастелянной. В этот вечер половина отряда уже валялась в отключке, а вторая была на подходе. Таковы последствия бурного празднования удачной вылазки и Дня благодарения. Забавно напиваться в военной части в день как-хорошо-что-мы-живём-на-свете, но Вагнер разрешил… «Чёрт бы тебя побрал, Вагнер.» В реальность Немо вернули неловкие попытки Якова подняться на ноги. Вот только руки у него заняты: одна усердно держит Немо на мушке, а вторая держит уже самого Немо, для верности видимо. Всё, что оставалось же рыжему, так это нависать над бледным и стараться не свалиться. Как они оказались в подобной ситуации? Бледный затащил парня «за свежими наволочками», и было завёл свою шарманку, упрекая в лживости, да вот только запнулся о собственную ногу и собеседника за собой потащил. Разумеется посыпались обвинения в подножке. — Избавиться от меня сейчас проще некуда, правда? — смеётся. — А потом изобразить всё, а-ля несчастный случай. Часто же пьяные в передряги попадают, я прав? Слушать этот бред стало невыносимо. — Да, ты абсолютно прав, и если ты сейчас же не заткнёшься, я «случайно» уроню тебе на голову тот утюг, и никто на меня не подумает, ведь завтра никто ничего не будет помнить. А единственные, кто пил хоть сколько-то умеренно, лишь мы с тобой, но никто этого не узнает. Лицо Якова сделалось вдруг серьезным. Необычайно серьёзным. «Он не понял, что я шучу?» Осознание пробило молнией. Блять. Это же Яков. Послышался щелчок предохранителя. Револьвер с новой силой надавил на горло. Казалось, он скорее проткнёт Немо насквозь, нежели выстрелит. Эта ситуация даже будоражила. Но вот сохранность жизни Немо уже не заботила. Злость пробирала до самых костей. Хотелось ударить это лицо. Такое предательски близкое, до невозможности сосредоточенное, манящее. — Как же ты мне надоел, — Немо попытался отстраниться, но рука, облачённая в дурацкую перчатку, всё ещё держала за ворот рубашки и притянула Немо ближе. — После прямой угрозы члену отряда тебя бы в карцер на пару дней, — с придыханием прошептал Яков в губы. — А потом на допрос. Хотя, может прикончить тебя прямо сейчас? — голос всё такой же насмешливый, но по глазам видно, что ему не до смеха. — Скажу: самооборона. И даже не совру. — А ты правда пойдёшь таким простым путём? Слизал мой план и ещё хочешь выставить меня злодеем? — Немо небрежно отстранил его руку, сжимающую револьвер, и подумал, что было бы неплохо сломать её к чертям. Остатки алкоголя видимо дошли до нужного места, и перед глазами Немо слегка заплыло. Тело он едва ощущал, но мыслил, как ему казалось, трезво. Нет ничего хуже светлого разума, запертого в оболочке с нарушенной координацией. Возможно, утрешний Немо сделал бы себе выговор за подобное безалаберное поведение, но нынешний он легко уронил голову на грудь бесящегося собеседника. И мечтал он лишь о том, чтобы его не замутило. Если стошнит на форму параноика — тот точно пристрелит. Вопреки всем ожиданиям, Яков не скинул его. И даже не тыкнул в макушку железом. Он только тяжело вздохнул, и Немо услышал, как хрипят его лёгкие. — А ты разве не злодей? — донеслось у самого уха. Яков всегда знает на чём подловить. Даже сейчас… Играть на последствиях амнезии, когда ни что не способно ответить на первичные вопросы, заставить юношу в очередной раз сомневаться в собственном Я. «Боже, гениальный ублюдок. Так бы и расцеловал.» Тогда это показалось Немо неплохой идеей. Вот только он не предполагал, во что всё выльется. В висках гудело, точно в череп вливали расплавленный свинец. Немо смеялся своим мыслям, а сам даже встать не мог. Запах Якова немного отвлекал. Даже успокаивал. От него пахло хозяйственным мылом. Что-то очень смутно знакомое и домашнее. Немо глубоко вдохнул, и ему показалось, что он прям так и уснёт. Рука бледного легла на затылок. От неожиданного касания тело парня инстинктивно вздрогнуло. Не обжигающий холод револьвера, не нож… Немо приготовился, что сейчас ему вырвут клок волос во время бесцеремонного броска подальше. Но тонкие пальцы играючи пробежали вниз и остановились на загривке. Никакой подлянки. Ни намёка на агрессию. Рука мягко давила, гладила, чуть массировала, Яков обращался с ним точно с кошкой. «Что он задумал?» Собрав последние крупицы воли, Немо поднял голову. Яков безучастно смотрел в потолок, продолжая вроде бы неосознанные ласковые движения. — Что ты делаешь? Только теперь седой обратил на него внимание. Его лицо опять приняло вид самого раздражающего во всей части. — Так и будешь на мне лежать? — ни тени улыбки. Немо совершенно не мог понять, что у бледного на уме. Утихшая было ярость закипела с новой силой. Этот высокомерный хрен то и дело указывал на все проколы, даже самые незначительные. Заставить бы его самого сконфузиться, потерять самообладание и дар речи… — Буду, — буркнул Немо неохотно, лучше было бы вообще промолчать. Тело Якова под ним: упругое, такое маленькое, язык не поворачивался назвать его хрупким. Седой чуть прищурился, будто снова пытался проанализировать. Недовольный цок оповестил: ничего у него не вышло. — Какой же ты тугодум. — буркнул он, в бессильной злости. — А ты трус… — Удиви меня, может и уважать начну, — ехидно скалясь, полушепотом сказал он. Продолжает игнорировать любое слово, сказанное Немо. Рыжий чуть подтянулся на локтях и осторожно коснулся его губ своими. Точно наэлектризованный воздух пронзил каждую клеточку тела. Обветренная кожа Якова, его округлившиеся в изумлении глаза, высоко вздёрнутые брови. Кажется он стал бледнее обычного. Резкая боль в боку заставила оторваться. Кто бы мог подумать, револьвер. — Чёрт. — проронил Яков, отпихивая сослуживца. Он прытко отполз и сел, смотря в пол, крепко забравшись пятернёй в взъерошенные волосы. Всё его тело напряглось, будто каждый мускул пробило судорогой. Оказавшись вне пьяного прицела, Немо решил наконец уйти, прекратить этот фарс, чтобы завтра они снова делали вид, будто ничего не было. А может параноик даже отстанет на какое-то время… Мысли прервала сильная рука, сдавившая шею. Яков резко притянул рыжего к себе. — Так просто не отвертишься. — злобно прошипел он. Липкий, жадный, неумелый поцелуй. Зубы лязгнули о зубы, и Немо поморщился от непривычки. Вкуса почти нет. Видимо это оттого что они пили одно и то же. Яков продолжал напирать, точно стараясь добраться языком до глотки. Немо задыхался, но не мог противостоять. Поддавшись странному инстинкту, рыжий ревностно прикусил нижнюю губу оппонента. В ту же секунду Яков отстранился. — Какой же ты мерзкий. — привычная улыбка и всё такой же презрительный взгляд. — А тебе бы не помешало пользоваться бальзамом для губ. Яков засмеялся. — Так и будешь обсуждать мои губы, извращенец? Бледный не умел принимать поражение. Пусть некоторые попытки и были до смешного нелепыми. Холод оружия на плече компенсировал всё, Немо поёжился, ощущая как кожу под тканью словно пробило тысячами мелких иголок. — И кто здесь мерзкий? — не скрывая иронии, парень выждал секунду, прежде чем наклониться и шумно выдохнуть в бледную шею. Короткий поцелуй — прерывистый вдох Якова у самого уха. Довольный реакцией, Немо плотно припал губами к ложбинке за челюстью, всосал нежную кожу, и, оставив влажную дорожку, опустился ниже. Свободная рука бледного осторожно гладила по спине. Пальцы лёгким нажимом прошлись по позвоночнику, чуть пощипывали загривок и плечи. Яков шумно дышал, позволяя рыжему зализывать свежие засосы, ставить новые и даже кусаться. Прочувствовав момент, Немо потянул ткань чужой рубашки, надеясь, что пуговицы сами разойдутся. Послышался треск льняных волокон. — Животное, блять. — на выдохе выругался Яков, за волосы оттягивая рыжего от себя. Тонкая паутинка слюны, тянущаяся от самой шеи партнёра, едва оборвалась вместе с надеждой Немо на продолжение прелюдии. Но Яков парой быстрых движений справился со своей рубашкой и, не менее молниеносно, распахнул одежду Немо. Ручка револьвера неприятно врезалась в затылок. Бледный насильно приблизил голову шпиона к себе. Жаркое дыхание обдало стыдливо пылающее ухо. — Старайся лучше, или самолично мне новую одежду доставать будешь. В знак одобрения, он коротко чмокнул парня в висок. Всем своим видом говорил: давай, попытайся меня зацепить. И парень, которого подозревали, понял, что ему хочется увидеть нечто иное нежели этот надменный взгляд. А может он просто устал от приказного тона. Немо давно уже заметил выпирающий бугор на штанах бледного, да что говорить, у него самого стояло колом. Но желание отомстить было почти таким же сильным, как желание получить разрядку. Парень властно перехватил руку Якова, потянувшегося к ширинке. Нет, он не даст тому трогать себя. В следующий момент Яков уже специально был опрокинут на пол, а руки, — одна из которых неизменно сжимала револьвер, — сжаты за головой. Яков попытался вывернуться, но Немо вдруг почувствовал, что много превосходит в силе. Невольно радуясь подобному открытию, он продолжил целовать Якова, играясь с его языком, облизывая зубы и лаская нёбо, не давая ни секунды на передышку. Поняв, что бледный почти не сопротивляется, парень перехватил оба его запястья в одну руку, а второй забрался под майку. Подушечками пальцев он ощутил толпы мурашек, роящихся на животе Якова. Слушая приглушённые стоны, Немо продолжал выцеловывать тонкую шею, в это же время он инстинктивно тёрся бёдрами о ногу Якова, пытаясь хоть немного ослабить напряжение. После очередного поцелуя бледный издал болезненный стон, грозящий сорваться на крик. Преодолев себя, Немо оторвался от манящего тела, чтобы лицезреть плод своих стараний, и не смог сдержать ухмылки. Вышло даже слишком по-садистки. Слишком хорошо. Яков выглядел почти жалобно, если не затравленно. Казалось, он вот-вот заплачет. Он содрогался от малейшего касания, вопрошающий, готовый взорваться в любую минуту, но не в силах сделать что-либо, не в силах прекратить. Как никогда беспомощный. Именно таким Немо и хотел его видеть. Просящим, трепетным, готовым на что угодно, раскрывшимся, предоставившим все уязвимые места. Теперь он не просто позволял прикасаться к себе. Он умолял. Хоть и довольный собой, Немо сам находился на грани. Освободив стояк из тесных брюк, он не смог сдержать вздох облегчения. Ему было страшно представить, что чувствовал Яков. Когда Немо расстегнул его ширинку, бледный продемонстрировал чудеса гибкости, изогнувшись в почти идеальную дугу. Немо и представить не мог, насколько будет приятно, когда обхватил оба ствола рукой и провёл по направлению вверх, сжимая головки. Яков всхлипнул, до боли стискивая в сжатых руках револьвер. Немо отпустил его запястья, поднимаясь, увлекая седого за собой. Парень откинулся на мешки с бельём, усадив Якова себе на колени, сразу же целуя его, полностью удерживая инициативу. Бледный тяжело дышал. — Ах ты. ублюдок… просто невозможный — сквозь поцелуй, стонет Яков, прижимаясь ближе, обеими руками обхватив шею всё ещё подозрительного человека. Немо был готов кричать от радости, услышав подобное признание. Он легонько прикусил шею, на которой, казалось, уже не осталось живого места. Пальцы юноши мягко скользили по эрегированным членам. Едва уловимый запах смазки смешался с запахом спирта и пота. Рыжий двигался размеренно, мучительно медленно, до безумия приятно. Яков попеременно вздыхал, царапая пальцами спину, в которую совсем недавно тыкал револьвером. — Немо… — на выдохе прошептал бледный, чувствуя, что скоро будет не в силах больше терпеть. — М-м-м…? — парень не успел порадоваться тому, что его назвали по имени. Все чувства были сосредоточены Там. — Какой же ты двуличный. — Яков стиснул зубы, почувствовав, с каким напором произошло следующее движение. Почти болезненно. — Дурак. — фыркнул Немо, нарочно увеличивая темп. — Никогда бы не подумал… — Яков не успел договорить, пальцы вцепились в оппонента пуще прежнего. Его прошибло ни с чем не сравнимое удовольствие. Сердце колотилось как бешеное, в висках стучало, пальцы рук свело судорогой… За шумным «Бах», заглушившим протяжные стоны, послышался запах тлеющего пороха. Парочка не сразу поняла, что произошло. Но высвободив из-за спины Немо дымящийся револьвер, Яков отбросил его, будто видел впервые. Он обессилено уткнулся лбом в плечо подозреваемого, бросив тихое «блять». Немо безучастно похлопал его по плечу. Жалкий жест, но можно ли его винить за то, что он сам не отошёл от впечатлений, ведь всё ещё не убирал с остаточно пульсирующих органов руку, которая теперь была вся в сперме. На следующий день им придётся объяснять появление пулевого отверстия в стене кастелянной, убирать казармы и избегать прямых взглядов друг друга. Они не заведут разговора о том вечере. Будь то наваждение или сон, пока всё не повторится вновь, ни один не будет до конца верить в реальность произошедшего.