когда тайное становится явным

Тэхён вваливается в пропитанную запахами острого рамёна и ванильных свеч квартиру, стягивает пальто и слышит, как с кухни доносится шум лёгкой возни. Чимин предусмотрительно кинул ему сообщение о том, что будет кулинарить и может не услышать хлопок двери. Вот вломятся воры, а он на кухне с наушниками возле плиты крутится. Замечательно. — Это я, — Ким метко кидает сумку на стул, подходит ближе к другу, что совершенно его не заметил, и вырывает наушник, из которого на полную мощь орёт какой-то рэпер. — Уже пришёл? — Нет, это всего лишь мой призрак, не переживай — Тэхён невинно ухмыляется и тянется к нарезанным овощам, за что тут же получает по рукам. У них сегодня вечер кино в компании острой лапши, чипсов и, Тэхён надеется, что не ужастика, потому что терпеть их не может всеми фибрами души. Считает, что большей части казусов в них можно было бы избежать, не будь главные герои такими безмозглыми и самоуверенными. И стоит ли говорить, что каждый второй фильм этого жанра им приходится прерывать на середине попросту потому, что Тэхён, отвлекая всех от просмотра, раскрывает карты и угадывает, порою с невероятной точностью, что произойдёт в финале? — Сегодня Чонгук будет, надеюсь, ты не против, — Чимин быстро заканчивает с обеими порциями и просит Тэхёна помочь ему отнести их в его комнату. А Тэхён лишь плечами пожимает. Ну, будет тут брат его друга и что с того. Ему же ни холодно ни жарко, ведь так? На лице привычная маска равнодушия, ни один мускул даже не дрогнул при звуке знакомого и такого любимого имени. Только сердце где-то за рёбрами в глупом танце кружится, предвкушая встречу. Комната Чимина светлая и просторная, впрочем, как и вся их квартира, обустроенная и подаренная родителями для вступления в новый жизненный этап полный самостоятельности и независимости. Двое братьев, что ещё буквально вчера воевали за последний кусок торта и дрались на подушках каждый вечер, решая, кого же мама больше любит, оказались весьма неплохими сожителями. Жить вдвоём во взрослой жизни оказалось очень комфортно. Никто никому не мешает — если хочешь привести кого-то, то не проблема, второй всегда войдёт в положение и свалит, дабы не портить интимную обстановку. Спустя какое-то время они даже научились понимать друг друга с полуслова и начали по-настоящему ценить братские узы. Прямо пример идеальных взаимоотношений, которых Тэхёну прочувствовать, увы, никогда не удастся. Он в семье один и в основном был воспитан бабушкой, которая с ним лишний раз не нежничала. Тэхён может и постоять за себя, и словом грубым ответить, если придётся, вот только в основном его конфликтные ситуации совершенно не привлекают, и он старается по максимуму их избегать, дабы лишний раз не трепать нервы. — Что смотреть будем? — Чимин заваливается рядом с другом, аккуратно ставя на ноги тарелку с едой. — Я думал, ты уже выбрал всё, — кряхтит Тэхен и привстает, чтобы перехватить ноутбук и прошерстить топы фильмов за нынешний год. — Ну, — подает голос Чимин, втягивая острую лапшу, — давай «Смертельную зону». Сону вроде хвалил её. — Ага, а ещё Сону хвалил много чего другого, что мы выключили после первой минуты. — Сам ищи тогда, — отмахивается, как от мухи, Чимин, продолжая неторопливо есть, чередуя лапшу и овощи. — Не хочешь.. — в коридоре слышится громкий дверной хлопок, и Чимин копошится на кровати, будучи явно не особо довольным из-за прихода брата. — Я слышу запах еды, но её почему-то и в помине нет на кухне, — громко чеканит Чонгук, вламываясь в малоосвещённую комнату, и включает все лампочки разом. — Боже, Чонгук, выйди, прошу тебя. Тебя никто не звал, — закатывает глаза Чимин, уже ищущий под рукой что-то, чем можно запустить в дверной проем. Братская любовь, конечно, замечательная вещь, но ничто в этой жизни не работает без периодических сбоев. — Привет, Тэхён, — Чонгук пропускает слова брата мимо ушей и обращает всё внимание на Кима, который в ответ лишь скромно кивает, на что получает громкий уставший выдох. Чонгук не единственный, кто от этого устал. — Может, сварганишь мне быстренько что-нибудь, а то я только с пар пришёл, — умоляющими глазами обращается к старшему брату Чонгук, на что тот чуть ли не взрывается от возмущения. — Ты совсем, что ли? Не видишь, что я не один? — он указывает на Тэхена, который в свою очередь агрессивно шерстит сайты с фильмами, опустив глаза в экран, читая описания между строк и глубоко задумавшись. — Да не переживай, развлеку пока твоего дружка, — Чонгук переводит взгляд на Тэхёна, который уж совсем не собирается поднимать на него свой. — Ты не представляешь, как меня достал, — возмущается Чимин, хотя все тут понимают, что тот любит младшенького до хруста в костях. Просто показывает это по особенному. Он всё же поднимается, кидая свирепый взгляд, и громко шаркает на кухню, бросая вслед что-то вроде: — Я заварю только пачку рамёна, на званый ужин можешь не расчитывать! Чонгук хохочет и закрывает за ним дверь, плюхаясь на живот рядом с Тэхёном, который медленно расслабляется, вдыхая постепенно любимый аромат духов и видя перед собой знакомую чёрную макушку. Пара вдохов и выдохов, и вот он уже не такой напуганный, каким был десять секунд назад. — Я тебе звонил, — начинает Чонгук, поднимая взгляд. — Мог бы и ответить разок. Тэхён грузно вздыхает, пытаясь спрятать свой взгляд от настойчивых глаз Чона. Ему сейчас только разборок под чиминовым прицелом не хватало. — Я же написал, что буду здесь, — он протягивает к лежащему Чонгуку руку и пару раз зарывается в мягкие волосы, за которые так и хочет притянуть желанное тело поближе, но глупое мысленное правило заставляет его аккуратно отстраниться, подавляя желание и закидывая его подальше на полочку ожидания. Никакой близости в пределах этой квартиры. Не тогда, когда за стенкой гремит посудой Чимин, готовый вот-вот ворваться в комнату. Социальная дистанция во всей своей красе, будь она неладна. — Может, я перехватить тебя хотел. Приехали бы вместе. — Да, было бы отнюдь не подозрительно, появись мы вместе на пороге. — И долго ты будешь бояться на меня смотреть в его присутствии? — нервные нотки в голосе не могут скрыть лёгкого раздражения и усталости, но Чон лишь плавно водит пальцами по чужому запястью, поглаживая, и всё порывается взять Тэхена за руку, хоть и знает, что тот боится. — Не знаю. Тэхён и впрямь не знает — хочет и посмотреть, и поцеловать, но боится до жути. Не готов вот так лишний раз рисковать многолетней дружбой, знает же взгляды Чимина, знает же, что тот не одобрит. А конфликт с единственным другом, тем более на такой почве, ему совершенно ни к чему. — И что мы тогда будем делать? — Чонгук устало выдыхает, поднимая глаза и смотря куда-то глубоко, в самую душу, отчего у Тэхёна сердце на мгновение замирает. Вот они, сидят, глаза в глаза. Только в одних уверенность безграничная, а в других паника безрассудная, и оба не знают, что с этим сочетанием делать. Тэхён лишь в очередной раз, уже который за всё время, поглядывает на дверь, боясь что застукают. Хотя было бы за чем. — Я бы с удовольствием ему рассказал, — шепчет Тэ, такой мягкий и ранимый, что Чонгуку так и хочется в объятия его сгрести, но он знает, какая последует реакция. Вот у Тэхёна в общаге можно, там они и не только обнимаются, но дома, в присутствии Чимина — никаких поползновений. Для Чимина они лишь знакомые, связанные этим же Чимином, больше ничего. — Так давай расскажем, — воодушевляется Чонгук, поднимаясь с поглаживаниями до внутренней части локтя и опускаясь обратно до кисти руки. — Можем прямо сейчас. Знает, что Тэхёна его нежные касания всегда успокаивают. Встречаться они начали уже давно, но всё таились по углам универа или в комнате в общаге Тэхёна из-за страха быть пойманными старшим братом Чонгука. Там Тэхён совершенно не боится показывать свои чувства — и ластится котёнком, и целует куда придётся, и разговоры такие душевные ведёт, что Чонгук сам себе поверить не может, что так много всего и сразу можно к кому-то одному чувствовать. А потом обычно звонит Чимин, и Тэхён разом весь напрягается. В голове так и роится кучка гадких мыслей, заполняющих своей тяжестью всю комнату. Он знает. Он видел. Он нас раскусил. Он нас теперь... ненавидит? Хотя если подумать ясно, то произойти такого не могло. Тэхён всегда контролирует и себя, и Чонгука, постоянно отдёргивая его от совершения того, что может их рассекретить. А Чонгук лишь злится на своего брата до потемнения в глазах за то, что тот в эту светлую голову такие сомнения поселил и за то, что он, Чонгук, вынужден теперь вечно наблюдать за зашуганным Тэхёном, вечно по сторонам оглядывающимся и нервничающим от каждого уведомления. — Я не могу, — так же шёпотом, и смотрит в чужие глаза, немного погрустневший. Нехорошо, конечно, утаивать от лучшего друга, что встречаешься с его братом, но Тэхен не настолько смелый, а Чонгук всё понимает, давить не будет. Любит потому что. Сильно. — Хорошо, мы расскажем, когда сможешь, — Чонгук приподнимается, чтобы закрепить обещание лёгким поцелуем как раз в тот момент, когда в комнату врывается ворчливый Чимин, кричащий что-то про специально невероятно острую лапшу, и замирает на месте. Тэхёна начинает потряхивать, когда Чимин ставит тарелку на тумбу и садится на край кровати, серьёзно смотря то на одного, то на второго. Чонгук принимает сидячее положение, как и Тэхён, и уже не стесняясь переплетает с ним пальцы, поглаживая и успокаивая, что тоже не остаётся без внимания брата, всё ещё переваривающего увиденное. Поцелуя не было. Всего-то их головы находились в паре миллиметров друг от друга, так что это, наверное, можно как-то объяснить. Ведь так? — Да, мы с Тэхёном вместе, — как-то совсем просто выпаливает Чонгук, будто это совершенно обычный разговор, и они обсуждают учебные дела или просмотренный фильм. — Ну, я заметил, — насупленно отвечает Чимин, вперяя взгляд в Тэхёна, который не осмеливается смотреть в ответ. Обычно он весь из себя такой смелый, но именно сейчас ему почему-то очень нужно уткнуться в чонгуково плечо и скинуть на него ответственность за объяснения. Они, наверное, ещё долго смогли бы скрываться, если бы Чонгук не решил поцеловать его прямо тут, в комнате Чимина. Знал же, что тот может войти с минуты на минуту. А может он так и хотел? И совершенно это не случайно вышло? — А ты? Не скажешь ничего? — от голоса Чимина веет злобой и раздражением. У Тэхёна коленки трясутся, а сердце и вовсе, кажется, решило взять выходной. Радует лишь то, Чонгук не переходит границы и дальше лёгких прикосновений к пальцам не заходит. Его брат придёт в бешенство. И по нему видно, что он в шаге от того, что бы не начать кричать: лицо покраснело, дышит тяжко, а язык всё время лижет нижнюю губу. Этот разговор когда-то должен был состояться. Стоит отдать должное, влюблённые голубки скрывались очень хорошо, Чимин и впрямь не заподозрил, что они вместе, хотя Тэхён частенько у них тусил. — Извини, — одними губами шепчет Ким, теснее переплетая пальцы с Чонгуком. Сейчас ему как никогда нужна его поддержка, и кто он такой, чтобы лишать себя этого, раз уж всё вскрылось. Чимин к таким, как они, относится скептически. Всякий раз, когда эта тема всплывала в разговоре, он говорил, что такие отношения не понимает и что вообще "как-то это всё странно", хоть ничего плохого в виду он обычно не имел. И тут вдруг оказывается, что его брат и лучший друг, считай его единственное окружение, как раз одни из таких — нетрадиционных. Поэтому Тэхен не нашёл ничего лучше, чем просто извиниться. Вероятно, что сейчас их дружба потерпит крах, и Чимин, взмахивая руками и истошно крича, потребует, чтобы он выметался из его дома и на пороге больше не заявлялся. Что он испоганил его младшенького и что такого предательства уж от кого-кого, а от него не ожидал. А Тэхен к такому вот прям от слова совсем не готов. Он бы с радостью скрывал свои отношения как можно дольше, пускай совесть бы и сжирала изнутри каждый раз, когда он любимых губ касался. Потому что, наверное, неправильно это всё, но разве они виноваты в том, что к друг другу тянет? — Честно, я очень удивлён, — подаёт голос Чимин после затяжной паузы. — Я даже не знаю, как относиться к этому. Зато честно. У Тэхёна сжимается сердце — всё идёт к тому, что его единственный друг вряд ли примет его как гея и парня его брата. — Я не в восторге. Вы же знаете, как я к такому отношусь, — тычет в лицо тем, что в принципе можно было предугадать. Конечно, они знали, как Чимин относится к геям, но почему-то в глубине души верили, что могут рассчитывать на его одобрение, не чужие же люди, а самые что ни на есть родные. Но ошибались, наверное. Чимин грустный. Видно, что такие новости для него узнавать неприятно. Сидит, размышляет, а дрожащий Тэхён всё думает, что у того в голове летают идеи, как лучше навсегда выкинуть его из своей жизни. А заодно и из чонгуковой, чтоб не влиял больше негативно. Надо ж было, совратил ребёнка и на неправильную сторону перетянул! — Извини, я пойду, — решает быстро ретироваться Тэхен, потому что если собственный, уже наверное бывший, друг выгонит его сам, он вряд ли сможет сдержать слез. Знал же, что всё именно так и будет, но почему-то больно от этого не меньше. Мог бы и подготовиться морально, а не жить в розовых очках, веря, что всё будет круто, стоит лишь пожелать. — Я провожу, — спохватывается до этого сидевший ниже травы Чонгук, кидая тяжёлый взгляд на всё ещё сгорбившегося Чимина. Ему тоже тяжело. Всем тут вообще-то не просто, но на него это обрушилось как снег на голову. Можно и его понять. — Пожалуйста, не думай об этом слишком много, — Чонгук держит за плечи повернутого к нему спиной Тэхёна, стоя в коридоре. — Я поговорю с ним, всё обязательно образуется, — он целует позвонки на шее, утыкаясь носом в кудрявую макушку и пытаясь расслабить напряжённые мышцы. Прятаться смысла нет, да и вряд ли Чимин решит выйти их провожать. Больше уже нет. — Мне так страшно, — шепчет Тэхён, поворачиваясь лицом и падая в чужое плечо, как и хотел ещё там, на кровати. — Мы, наверное, перестанем общаться. А если он и правда нам запретит? — тяжело охает, пока перед глазами летают самые страшные картинки. — Ты думаешь, что я позволю нас разлучить? — шепчет Чон, усмехаясь, будто не переживает совсем. А внутри шторм бушует, переворачивает все лодки, топит своей мощью корабли. И буря эта в нём с каждой минутой всё сильнее и сильнее разрастается. Но Тэхён не должен об этом знать. Пусть видит лишь уверенную оболочку и верит, что на Чонгука положиться можно. Сейчас он должен оставаться сильным для обоих. — Напиши, как дойдёшь, ладно? — нежный поцелуй на прощание. Тэхён надеется, что не последний, а Чонгук уверен, что сделает всё возможное, чтобы он таковым не стал. Дверь тихо хлопает, а Чонгук проворачивает все замки. Чимин и позу поменять не успел, как Чонгук вернулся в комнату, сев напротив него. Сейчас, кажется, пора серьёзно поговорить. — Сколько вы встречаетесь? — Я не собираюсь его бросать, — уверено кидает Чонгук, игнорируя заданный вопрос. — Чонгук, — тихо вдыхает Чимин, протягивая руки, чтобы погладить его колено, но осекается. Неужели ему настолько теперь неприятно прикасаться к брату? — Чонгук, такие отношения очень сложные, здесь всё совсем по-другому — начинает Чимин, наверно считая, что его мнение сильно кого-то волнует. — Какие отношения? Между парнями? Для меня никакой разницы нет, — злится Чонгук. Его-то такое отношение не сильно ранит. Он был готов уже давно, знал, что так и будет, что Чимин их не примет, что начнёт читать лекции о том, что это всё глупости и пройдёт. Но у него к Тэхену не пройдёт. И уж точно это не глупости. Чонгуку просто надоело скрываться. Он кричать хочет о своей любви, проявлять её когда вздумается, а не когда можно и рядом нет кого-то по имени Чимин. Да даже в общаге, когда в паре метров от них на соседней кровати лежит Юнги, сосед Тэ, ему комфортно. Но почему же рядом с родным братом не так? Чонгук не особо грустит, но Тэхен — очень. И всё, о чем сейчас может думать чонгукова голова, так это о мокрых любимых глазах, в которых читалась вселенская боль. И он не хочет чтобы Тэхен плакал. По крайней мере, не из-за такой ерунды как мнение Чимина. — Я не понимаю блин, что ты в парне-то нашёл!? — кричит Чимин, но осекается, задумывается о чём-то, но Чонгук быстро находит ответную реплику. — Какая разница, парень он или девушка? Если я люблю его и если он любит меня, то какие тут могут быть сложности? Нам с ним комфортно! Слышишь? Мне ещё ни с кем так хорошо не было, как с ним. — Вы странные, — машет руками Чимин, указывая на Чонгука и место, где сидел Тэхен. — Это неправильно. Не должно же так быть! — А как должно? — Чонгуку порядком надоел этот бессмысленный разговор. Чимин не приводит никаких аргументов, просто крича стереотипную херню. — Парень должен быть с девушкой! — Боже, его брат и впрямь всю жизнь был таким тупоголовым. Почему его гомофобные наклонности только сейчас полноценно всплыли? — Я против таких отношений! — Да я кажется и не спрашивал твоего мнения! — кричит в ответ Чонгук, поднимаясь с кровати, чтобы уйти в свою комнату. — Просто обдумай всё ещё раз. И не будь мудаком, поговори с Тэхёном, — скрипя зубами. Не хочет он, что бы Чимин не следя за языком ранил Тэхена. Эта тема для него особенно щепетильна. — Не знаю, смогу ли, — зарывается в волосы Чимин, слегка оттягивая концы и приводя себя в чувство от прошедшей ссоры. Давно они с братом так друг на друга не кричали. — Сначала осмысли всё, а потом поговори. Не причини ему боли, хорошо? Он слишком мне дорог. Ты даже не представляешь, насколько — Чонгук настроен серьёзно, по взгляду видно, что за каждую слезинку Тэхёна он готов рвать и метать. — Я бы этого не хотел, слыша все твои высказывания, но если и заканчивать дружбу, то по нормальному. Он хлопает дверью, оставляя витающую в воздухе недосказанность с щепоткой собственного разочарования. Чимин осознаёт, что не единственный, кому тяжело, но от этого осознания кошки на душе скрести не перестают, так что уже через два дня он переминается с ноги на ногу у двери в тэхёнову комнату в общаге. Вообще, он шёл домой, куда возвращаться не хотелось совершенно: от Чонгука летали молнии, а на накалённой обстановке можно было жарить яичницу. Все эти дни он плохо ел и спал, много думал и прогуливал универ, чтобы не столкнуться с Тэхеном раньше времени, всё ждал момента, когда будет готов поговорить. Случилось это совершенно спонтанно, ноги сами принесли его к знакомому месту, но он и впрямь больше не в силах терпеть. Тэхён — хороший друг, не заслуживший на свои откровения такой реакции, так что нужно все разъяснить, а не молча от него бегать. Чимин пару раз стучит, надеясь не застать тут Чонгука или тэхёнового соседа — Мин Юнги, прежде чем перед носом появляется заспанный Тэ. Видимо, гость перервал его на середине сновидения. — Привет, — неловко мнётся у входа неожиданный гость, пока Тэхён отходит, позволяя ему пройти в комнату. Чимин в голове много раз уже прокрутил всё, что мог бы сказать, чтобы не ранить ни себя, ни Тэхёна, и сейчас настало его время признаваться во всех грехах. — Садись, — хрипит сонный Ким, указывая на кровать, потому что стул полностью завален вещами. Комнатка уютная. Две кровати, два рабочих стола, шкаф, которым Тэхён пользуется редко, предпочитая складировать всё на кровати или полу. Юнги же, в отличии от соседа, держал свою половину в чистоте, так что комната, казалось, разделилась на хаос и гармонию. — Я извиниться пришёл, — начинает Чимин, поднимая глаза на каменное лицо друга. Наверное, он уже принял тот факт, что Чимин против них с Чонгуком, так что сейчас ему фиолетово на последующие слова. Внутренний пожар почти потух, и он готов приложить все усилия, чтобы не позволить ему разгореться вновь. — Я очень грубо себя тогда повёл, просто, знаешь, не был готов к этой новости, — оправдывается, нервно теребя футболку между пальцами. Тэхён никак не реагирует, лишь подгибает под себя ноги, внимательно изучая Чимина. Прийти извиняться — уже серьёзный шаг. Может он и дружбу захочет сохранить? Но, как говорят, верь в лучшее, а готовься к худшему. Вот Тэхён и готовится. Смотрит, внимательным взглядом изучает. Считает мысленно от одного до десяти. И обратно. — Я много чего наговорил ранее про нетрадиционные отношения, — он морщится, прикрывая глаза. — Я так долго думал над этим. Мне кажется, это защита у меня такая. — он тяжело сглатывает, а брови Тэхёна лишь в удивлении вверх взлетают. Чимин выглядит как тот, кто вот вот в чём-то признаётся, и на самом деле, услышать что-то такое Тэхён абсолютно не готов. Но если Чимин хочет рассказать, то он будет здесь чтобы выслушать. Это и есть дружба вроде как. Ведь они... Всё ещё друзья, верно? — Мне кажется, что я тоже такой, как вы, — выпаливает на одном дыхании Чимин, прячет лицо в ладонях, сгибая спину, и дышит так быстро, быстро. — Это так неправильно. Я не знаю, как себя вести. — он выглядит таким измученным, словно очень долго не мог принять этот факт и даже возможно впервые говорит об этом вслух. Тэхён выгибает бровь, округляя глаза и осознавая, что его друг тут вообще-то сейчас в своей ориентации ему признаётся. — Чим, тут нет чего-то страшного, — он подсаживается ближе, поглаживая спину друга. Мрак делает комнату более пригодной для душевных бесед. — Это страшно, — слышится всхлип, а затем и второй, и Тэхён сам еле сдерживается чтоб не заплакать, видя как тяжело его другу. — Точнее, мне, наверное, нравятся и девушки тоже. Но парень один только. Это же странно, да? — он поднимает мокрые и красные глаза, смотря прямо Тэхёну в лицо, в котором, к счастью, нет ни капли осуждения. Его понимают. Тэхён тоже считал, что неправильный, долго мучился и страдал, прежде чем не появился этот странный и временами чудаковатый Чонгук, похлопавший по спине и нежно поцеловавший. Сказавший, что любит его и совсем не считает это неправильным. — Это не странно, — успокаивающий глубокий голос немного приводит Чимина в чувство. — Любить и быть любимым всегда приятно, — он мягко улыбается. — Всё в порядке, пока это взаимно. Какая разница, парень это или девушка? Чимин так долго мучал себя молчанием, разъедал себя изнутри отчаянием, а оказывается, было достаточно просто признаться другу, услышать, что он не странный и что не один. Ему и впрямь не нужно было вести себя как полный придурок. Ведь всё, что он наговорил и Тэхену, и Чонгуку лишь способ вбить себе в голову, что он не такой, как они. Что он не испытывает чувств к парням, что он нормальный. Но оказалось, что нужно принимать, а не заталкивать настоящего себя глубоко — туда, где никто никогда не достанет. — И кто же тебе нравится? — начинает Тэхен, прекращая похлопывать по спине и внимательно всматриваясь в уже высохшие дорожки слёз на чужих щеках. Осознание всей ситуации медленно подкрадывается к горлу, заставляя жадно хватать воздух. Чимин — не злобный враг, не ворчливый брат и вовсе не отморозок, страдающий гомофобией. Просто ему тоже всё это время не хватало человека, который смог бы поддержать и успокоить. Пригреть, полюбить. Он ведь как почтальон в Простоквашино. Тэхён задумывается об этом, и забавная картинка сама вырисовывается в голове. Вот Чимин стоит в шапке-ушанке и длинном коричневом плаще рядом с велосипедом, высокий, радостный (Тэхён ему даже уже усы мысленно дорисовал, чтобы больше на почтальона был похож, словно усы — неотъемлемая их, почтальонов, часть) и говорит свою коронную фразу: Я почему вредный был? Просто у меня... — Юнги. ...не было. До Тэхёна не сразу доходит смысл сказанного, и он лишь пялится минуты две, глядя на застеленную пустую кровать, что напротив них. А Чимин и вовсе словно где-то далеко, не здесь. — Юнги хороший, — Тэхён не находит ничего другого, чтобы сказать, но старается выглядеть спокойным, хотя на самом деле очень удивляется, потому что чёрт. Юнги? Серьёзно? Они живут под одной крышей уже второй год, и он знает его как облупленного, так что это очень необычно, что один его лучший друг влюбляется во второго. Теперь он, кажется, ещё больше начинает Чимина понимать. Но Юнги и правда хороший. Ему тоже нравятся парни, так что Тэхён не думает, что это какая-то проблема. Может, если они поговорят наедине, Чимин с Юнги, то даже договорятся погулять или сходить в кино, темы общие для разговоров найдут... — Он уже давно мне нравится, — продолжает говорить Чимин. — Но я так боялся этого. Представь, я каждый раз когда прихожу сюда, он тут. — Ну да, это же и его комната тоже. — И он всегда так близко, а я... у меня ладони от страха потеют, и сердце бьётся так, что с ума сойти можно, — бормочет Чим с проглядываемым восхищением в глазах. Тэхен же точно так же чувствовал себя, приходя год назад в квартиру Чимина, сталкиваясь с его братом, за которым украдкой лишь в универе позволял себе наблюдать. Так что, конечно, Чимина он понимает. — Он такой... такой красивый, сильный. И смотрит так, что бабочки в животе порхают, и мне больно так каждый раз от того, что он так далеко. Что не обнимает меня, не целует, не поглаживает мои костяшки своими руками, как тогда Чонгук твои. Я ведь когда увидел вас вдвоём, у меня весь мир перевернулся, — тихонько всхлипывает, перебирая слова, — Для меня это всегда было так неправильно. Так странно, запретно. А я всего лишь хотел, чтобы он обратил на меня внимание, чтобы тоже смотрел так, как мой мелкий на тебя. — Думаю, если ты поговоришь с ним, то в первую очередь станет намного легче тебе самому, — предлагает Тэхён, поглядывая куда-то за спину Чимина, который скуксился у него под боком. — Не хочу напрягать его своими чувствами. — Но что если он тоже к тебе что-то испытывает? — подкидывает вариант Тэхён, на что Чимин замолкает, всё обдумывая. — Нет, не думаю, — выдыхает разочарованный Чимин, пока не слышит грохот за спиной, отчего непроизвольно дёргается. — Ты дохуя много думаешь, — подслушивающий неизвестно сколько времени Юнги переступает кинутые на пол пакеты и хватает Чимина за руку, выволакивая на улицу. Вальяжно зашедший за ним Чонгук делает вид, что вообще ни при чём. Будто не он только что вместе с Мином прервал душевные откровения своего старшего брата. — Ты знаешь, что нельзя вот так вламываться? — тянет Тэхён, направляясь к окну, из которого отлично видно, но не слышно спустившуюся парочку. — А ты знаешь, что входную дверь нужно закрывать до упора, а не чтобы огромная щель оставалась? — шепчет на ухо Чонгук, обняв его со спины и уложив голову на плечо. — Он сказал, что ему нравятся парни и что он вроде как нас принял, — выдыхает Тэхён, теснее облокачиваясь на родную крепкую грудь. — Мы вообще-то всё слышали, — посмеивается, пока Тэхён несильно бьёт его по руке. — Надеюсь, у них тоже всё будет хорошо. — Ну, если учесть, что Юнги постоянно мне про него трещит, причём с таким же вдохновением, как мой братец пару минут назад, то да, — говорит Чонгук, как будто все должны были сами давно уже догадаться. — Но я же говорил, что он натурал. А вот сейчас кто знает, может и договорятся до чего-то. Вообще-то да, договорятся. Через несколько минут Юнги ведёт Чимина в сторону ближайшего парка, пока солнце садится за горизонт, оставляя их наедине со своими чувствами. А Юнги чувствует. Чувствует, каким был дураком, что всё это время не осмеливался вот так взять и повести Чимина за собой. Вот так взять и притянуть к себе, как сейчас. Вытереть слёзы, проведя пальцами по нежной коже, заглянуть в глаза, оказаться близко-близко, сплетая губы, слыша при этом как бьётся чужое сердце, и держать рядом. И Чимин чувствует. Чувствует, как его собственные страхи покидают его вместе с землёй, что уходит из под ног от трепетных касаний Юнги. И все те узы, все те сомнения, что сковывали его долгое время, уходят, уступая место чему-то новому и светлому. Ведь это, оказывается, совсем не страшно, когда тайное становится явным.