Животные инстинкты

      Как так получилось, он не знал. Снова вкусно пахло кофе, от которого Америку ещё чудом не тошнило, а напротив за столом кафетерия сидел и мило улыбался Иван, или И́вэн — черт его разберёт. Было довольно неожиданно, когда тот на следующий день после их случайной встречи в коридоре нашёл его на обеде и пригласил на чашечку кофе. Америка тут же начал строить догадки по поводу того, что этому политикану от него нужно и какую все-таки он занимает роль. Тоже адвокат? Просто юрист? Депутат? Важная шишка или не очень? Выглядел он солидно и явно умел поставить себя, расположить собеседника, даже без использования "альфа-чар". Да, его феромоны витали в воздухе едва ощутимым ароматом и сейчас, — впрочем, они не выключались ни на секунду за то время, что Америка пробыл рядом, так что он решил: этот парень просто не умеет управлять своим запахом. Либо у него настолько мощный аромат, что его просто нереально сдержать полностью. Такие случаи были, как и те, когда альфы просто не умели использовать свою силу, и переживать, кажется, было не о чем. Совсем другое дело — это поведение мужчины. Было в его манере речи, едва заметных жестах и повадках то, что выдавало в нём как минимум манипулятора, а значит не такую уж безобидную личность. В чем-чем, а в таких вопросах Америка думал, что разбирался прекрасно. – Так значит, это дело так и не закрыли… – в чашку задумчиво пробормотал Иван, чуть прищурившись. С формального обсуждения погоды и предстоящих дел, ради которых Америка и его делегация сюда приехали, они плавно скатились до разговоров о всяких преступлениях, имевших дело в Англии начала девятнадцатого века. Удивительно, но они ухитрялись перескакивать с современности в столетия минувшие и обратно легко, словно две девицы, поверхностно разбирающиеся в политике и юриспруденции, но делающие вид частных детективов с сорокалетним стажем. Америка помотал головой. Он не понимал, почему, но внезапно начал ощущать себя каким-то юнцом рядом с этим мужчиной, хотя тот явно был не намного старше него и тем более даже гораздо ниже. Не слыша он запах самолично, решил бы, что перед ним среднестатистический омега или просто человек. Допивая уже, наверное, чашку десятую по счету латте и слизывая с губ пену, Америка невзначай бросил взгляд на часы. И тут же подскочил. Уже было пять вечера. И когда они успели так засидеться, если пришли сюда в час? Просто сидели и разговаривали все это время, и США не заметил, как прошел почти целый день, а ничего полезного с точки зрения «выведать секретную информацию у русского» он так и не раздобыл – вернее сказать, даже думать про это забыл. Аме не верил во всю эту чепуху, когда говорили, что чужой запах может управлять другими людьми. Этакое НЛП животного происхождения – все это было полной чушью, ведь сам по себе запах – просто запах, и единственное, на что он способен – влиять на гормоны. Гормоны управляют нашими желаниями и эмоциями, но никак не мыслями и волей разума. Но определенно, он мог признать, что этот человек его чем-то зацепил, и никакие запахи тут были не при чем. Они разговаривали целый день, и Иван (пока что) показал себя как разносторонне сведущего человека, уважающего чужие ценности, личное пространство, и умеющего реально слушать собеседника, а не только поддакивать между предложениями. Впервые за долгое время Америка почувствовал себя в компании человека, за которым хотелось следовать, которого было приятно слушать и на которого было приятно смотреть. Неторопливые, четкие движения, глубокий ровный голос, никакой токсичности и неуместных высказываний, ненужного личного мнения на всякий вопрос, как это часто бывает с окружением – Иван принимал и отдавал в ответ, и диалог тек размеренно, как у двух умудренных опытом и годами знакомства людей. Да, в какой-то мере Америку даже одолело это странное чувство, будто они с ним знакомы полжизни, и Ивану можно доверять и в то же время не страшно открывать его новые стороны в опасении разочароваться. Люди вокруг отчего-то частенько разочаровывали США. И не потому, что он был придирчивым мелочным циником, а потому что он просто искал идеал, золотую середину, подходящую лично ему. Человек, который бы не высказывал осуждения на какие-то его мысли, легко принимал и, что не менее важно, давал принимать себя. Иван пока оставлял впечатление именно такого человека, и в какой-то момент США в ужасе подумал: неужели это он? Тот, кто был бы ему идеальным другом, встреться они немного в иных обстоятельствах? Личность, полностью подходящая ему и которой подходил он? Ибо мужчина ни на мгновение не вызвал у американца подозрений в том, что ему неприятен сам разговор и присутствие США как таковое. Но так же быстро, как эта мысль пришла в голову, Америка ее отогнал. Так всегда – он слишком быстро привязывается к людям и хочет видеть в них только хорошее. Не забывай, ради чего ты делаешь все это, Аме – ради информации! Тебе нужны связи, тебе нужно выиграть то дело, тебе нужно добиться доверия и уважения отца, в конце концов. Чем во всем этом помогут посиделки за чашкой кофе с едва знакомым русским парнем – он не ответить не мог. Но уходить определенно не хотелось. Заметив нервно брошенный в сторону часов взгляд собеседника, Иван тут же понял, чем тот обеспокоен. – Прости, кажется, мы немного засиделись, – смущенно улыбнулся он. – Я так тебя отвлек, теперь буду тебе должен. США удивленно уставился на него, не ожидавший, что его так быстро раскроют и вообще будут беспокоиться о том, что он куда-то спешит или что-то не доделал. Аме постарался как можно мягче улыбнуться. – Нет-нет, все в порядке. Но мне и правда, кажется, пора. Наверное, его выдал ставший жестче тон и нервные движения, когда он собирал крошки со стола и смахивал их в пустую чашку из-под кофе. Либо же – об этом думать хотелось меньше всего – он сам не заметил, как выдал свои планы во время разговора. – То дело, да? – чуть дернул уголками губ Иван, сжимая свою чашку, и в его голосе Америке послышались странно печальные, почти разочарованные нотки. – Кажется, оно будет непростым, но… ладно, не буду желать удачи, потому что, ты знаешь, желать удачи в деле, когда ты должен засадить за решетку другого человека – как-то лицемерно и попахивает двойными стандартами, не находишь? Если США и был поражен этим высказыванием и тоном, с которым оно было произнесено, то виду постарался не подать. Что-то было в его словах… странное? Внезапно возникло ощущение, будто Америка что-то очень крупно упускает. Он еще раз взглянул на собеседника – гораздо более пристально, чем того позволяла ситуация, в которой США сделал бы вид, что ничего не понимает или согласен. Наверняка еще чуть-чуть, и Иван тоже решит, что что-то не то. Вот поэтому нельзя в личном разговоре касаться тем текущей работы. Судебные дела Англии времен Второй Мировой – это другое. – Да… наверное. – неуверенно ответил парень и нервно рассмеялся, пытаясь свести все в шутку. Атмосфера вдруг стала накаляться – или ему так только показалось; чертов параноик. – Было приятно с тобой увидеться, спасибо, что согласился на встречу. Ему померещилось, или на этом лице возникла искренне счастливая, пусть и сдержанная улыбка? Америка не мог не улыбнуться в ответ – на смену параноидальной настороженности пришло тихое удовлетворение – Иван получил от этой беседы такое же наслаждение, как и он сам. Такое очень редко случалось в жизни американца и ценилось им на вес золота – хорошие беседы и не менее прекрасные собеседники. В свой номер он возвращался окрыленный, несмотря на то что фактически день прошел зря, ведь на столе и кровати его ждала куча не разобранных дел и документов, которые предстоит изучить, а от нового знакомого ценной информации он почти не узнал. **** – США? – Китай вздернул бровь, заваривая в традиционной кружке без ручек молочный улун и передавая его России. Тот сначала поморщился, все еще витая в своих мыслях, а потом облегченно выдохнул, делая глоток. – Терпеть уже не могу этот кофе. – поделился своим мнением русский, скаля клыки на невинную чашку в руках, будто видя перед собой ненавистную темную жижу. Китай хмыкнул на его комментарий. – Ты буквально пахнешь им. – Вот поэтому и ненавижу. – отрезал мужчина. С минуту повисла спокойная тишина, в течении которой Россия осушал свою чашку, словно жаждущий в пустыне. – Так о чем вы говорили? – все же решил напомнить Китай. Его лицо было непроницаемым, и никто не мог бы сказать, заинтересован он в разговоре вообще или спрашивает из вежливости и такта. – Ни о чем интересном. – снова сморщился русский, будто не желая припоминать разговор. – Никакой информации не нарыл. Да и пускай. – Думаешь, он такая уж важная пешка в этой игре? Насколько я знаю, это его первое серьезное дело, он просто юнец, увязавшийся за отцом. Россия хмыкнул в чашку. Он вообще любил бубнить себе под нос, когда сомневался или не хотел отвечать. – В любом случае, не нам решать исход всего этого, мой дорогой. – наконец протянул РФ, откидываясь на спинку стула. Китай удивленно посмотрел на расслабленного вождя, лениво глядящего в окно. Уже завтра над ним состоится суд по обвинению в одном из самых жестоких и бесчеловечных преступлений современного мира. А он спокоен, словно все давно куплено и обговорено, хотя Китай очень сомневался, что даже Россия сможет подкупить всех и вся и замять это дело. Но если «русский братец» не волнуется – значит, и Китаю незачем. **** – Да уж, давненько не видела тебя таким взбудораженным. – подначивала его Япония, лицо которой маячило настырным бледным пятном на маленьком экранчике в углу монитора. Ей бы лучше сходить в солярий или хоть одно лето не вылезать с пляжей – подумал Америка, раздраженно отмахиваясь от ее слов и от нее самой. – У меня завтра важный день. Я бы даже сказал, решающий в моей жизни, а ты решила пообсуждать парней и мою личную жизнь, которой никогда особо и не было? – Ну так сейчас как раз тот самый момент! – восторженно возражала японка. – Момент, когда она может появиться! И да, не переживай ты так из-за этого дела, оно супер сложное, и если ты вдруг не сможешь показать себя, на этом никто не станет заострять внимания. Все понимают, что ты еще… ммм, слишком малоопытен для этого. Америка сжал кулаки от злости, едва не раздавливая компьютерную мышь в руке. Она что, на что-то сильно обиделась и решила поиздеваться над ним? Или реально вдруг перестала чувствовать меру?.. – В том-то и дело. – прорычал США, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не повышать голос и не выпускать своего внутреннего монстра, который ненавидит именно такие разговоры. – Что моему отцу будет до всего этого дело. И ему, и мне плевать, что кто подумает – но если мы проиграем, это ляжет на мои плечи. По крайней мере для Великобритании. Он не прощает ошибок, тем более собственным детям – тем более мне. «Мне, который и так хуже всех в его глазах». – печально завершил мысль американец. Но Япония будто не хотела его слушать. В динамиках раздался ее возмущенный фырк, и на пару мгновений ее лицо исчезло из окошка видеосвязи. – Как говориться: не везет в работе – повезет в любви! – К черту эту блядскую любовь! – не выдержал Америка. У него осталось еще три документа, на дворе стоял час ночи, а завтра с утра у него дело над сраным русским вождем, которое по-любому куплено, которое им по-любому не выиграть, но которое они по-любому выиграть должны. А Япония сейчас ему втирает про какого-то русского, который, по ее словам, «подкатывал к нему». Разозленный – даже откровенно взбешенный тем, что голова гудела от информации, сердце от переживаний о завтрашнем дне, а над ухом еще и зудела японка, так не вовремя решившая включить подружку-сплетницу, США с силой захлопнул крышку ноутбука. Всё. С него хватит. К черту оставшиеся дела – он пойдет спать, иначе завтра будет умирать в зале суда и вот тогда точно запорет все дело к чертям собачьим. Все законы вызубрены наизусть, все похожие дела – которых не так уж и много – проштудированы вдоль и поперек, все возможные возражения отработаны, речь прорепетирована. Завтра он выступит, и выступит как бог. Так, что даже этот гребаный русский царь не отвертится от заслуженного наказания и угодит прямиком за решетку – а еще лучше на электрический стул. Да, слишком кровавые мысли на ночь, Америка. Но на войне, как говориться, как на войне. …Хотя кого он обманывает. Он изучил этого Россию вдоль и поперек и теперь уверен на сто процентов: этот монстр настолько ужасен, что сможет выкрутиться и из этой безвыходной ситуации. Наверняка тот сейчас спокойно спит и в ус не дует, понимая, что у него все схвачено, и завтра сразу после суда он поедет куда-нибудь на Мальдивы или в Геленджик, чтобы отпраздновать победу парой-тройкой ни в чем не повинных, откормленных бедняг. От этих мыслей хотелось плакать. Ведь это – высшая степень несправедливости, а для Америки несправедливость – хуже ада с его горящими котлами. Все виновные должны быть наказаны или перевоспитаны. Они должны четко понять, что так, как они делают – делать нельзя. Что все люди достойны жизни, и жизни той, в которой они нуждаются.