Впервые на экране.

Рано утром Киришима выглядел помято и опустошённо. Целую ночь он занимался тем, что пытался дозвониться до отключенного телефона Бакуго, надеясь, что тот всё же его включит. Это была очень глупая и совершенно необъяснимая надежда: раз телефон отключили, чтобы никто столь беспокоящийся не мог достучаться до человека, значит не включат, пока человека не оставят в покое. Киришима так и сделал, а потом абонент «Мой номер один» всё же появился в сети ближе к одиннадцати часам утра. Эйджиро не стоило этого делать по многим причинам, но он позвонил снова. Бакуго проснулся всего несколько минут назад, когда очередной звонок тупого Киришимы прервал тишину его квартиры. Что ж за неугомонный дерьмоволосый придурок?! Более сотни пропущенных за ночь, столько же сообщений и все они без ответа, а этот идиот всё ещё на что-то надеется? Кто-то должен был припадать такому безнадёжному идиоту жизненный урок, и Кацуки как обычно взял на себя эту обязанность. Он взял трубку. На том конце провода Киришиме от неожиданности показалось, что его сердце упало куда-то вниз и больше не бьётся. − Чего надо, идиот с бессонницей? − Бакуго, с тобой всё в порядке?.. Я столько раз звонил, а ты не брал, потом телефон отключил… Я беспокоился, как бы чего не случилось… − Со мной всё было просто чудесно, пока ты, недуомок, не начал пытаться связаться со мной! Ты мне не мамочка, понял? Как-то ж я без твоей паники до этого жил, чего сейчас должен был сдохнуть? Я заблокирую твой контакт к чёртовой матери, если ты хоть ещё раз так сделаешь и даже не посмотрю больше в твою сторону, усёк? − Усёк, − Киришима старался держаться так же надменно и равнодушно, но прозвучало больше так, будто он лишь принимает приказ и будет беспрекословно исполнять его всю оставшуюся жизнь. Ему стало неловко за самого себя, зато его собеседник, кажется, был доволен. − Вот и отлично, хоть что-то осядет в твоей тупой башке. Всего наихудшего, коллега, − после этого Бакуго положил трубку. Киришима отложил телефон в сторону и завалился на свою широкую кровать. Теперь он был наполнен двумя противоречивыми чувствами и даже не знал, какое из них более правильное для него. С одной стороны, Кацуки ответил ему, а значит где-то на одну сотую ему не всё равно на то, что Эйджиро беспокоится и ищет связь с ним. Это приносило Киришиме облегчение, радость и спокойствие. С другой стороны, как же отвратительно себя с ним ведёт Кацуки! Он совершенно не ведает о чувствах Киришимы, а потому не стесняется выражаться как ему захочется и оскорблять его. Но даже если бы он знал о любви Эйджиро, разве он бы стал вести себя иначе?.. Какой смысл в чувствах к такому человеку, как к Кацуки Бакуго, если ему никогда не понять и не принять их. Это угнетало Киришиму больше, чем ему бы этого хотелось. Да, Бакуго не чувствует к нему того же, но Эйджиро сделает всё, чтобы это изменить. Да и время на грусть почти закончилось — пора было собираться и ехать на студию, чтобы продолжить съёмки. Киришима добрался на место вполне благополучно, не думая о своих проблемах и неурядицах. Гораздо проще играть, когда в голове нет ни единой лишней или посторонней мысли. Он неспеша подошёл к своему наставнику Айзаве, чтобы узнать, какие же сцены они будут снимать сегодня. Но когда Айзава своим обычным, ничего не выражающим тоном сообщил ему, что все запланированные на сегодня сцены — постельные, земля уплыла у Киришимы из-под ног. Он должен был прочитать идиотский сценарий и поговорить об этом с режиссёром! Он должен был сказать Бакуго, чтобы тот устроил, как он умеет, скандал! К слову, о Бакуго: если он сейчас услышал об этом также впервые, как и Киришима, то устроит скандал и без его просьб, да такой, что все соседние дома будут знать, что тут у них происходит. Эйджиро испугался за психическое здоровье Бакуго и всей съёмочной группы, поэтому побежал на его поиски. Кацуки нашёлся в гримёрной, его в тысячный раз приводили в порядок стилисты. Мик рядом с ним трещал что-то о том, как много зрителей соберёт фильм, если они сегодня будут на высоте. Бакуго молчал, делая вид, что вовсе не знает своего наставника и вообще видит его впервые. Так значит, Кацуки всё же знал?.. Может, он заглянул в сценарий от нечего делать, а может что-то услышал при разговоре со спонсорами… Почему же он так чертовски спокоен?! Это нужно закончить немедленно. Если на этих съёмках что-то пойдёт не так, то Киришима навсегда потеряет свой шанс. Он большую часть своей жизни провёл в мечтах, наполненных поцелуями и ласками Бакуго, если это случится в реальности, то ему просто сорвёт крышу. Эйджиро совершенно забудет о камерах и лицах вокруг, пока его не отволокут от желаемого Кацуки за руки и ноги. Киришиме было практически всё равно на то, что о нём подумает команда, но вот Бакуго оттолкнуть ему нельзя никак. Что если Бакуго возненавидит его? О, ниаких «если», именно так и будет. Эйджиро должен признаться раньше, чем совершит что-то необдуманное. Это едва ли спасёт их дружбу, но Киришима был уверен: так будет лучше. Он не мог толком объяснить эту уверенность. Может, просто за долгое время он впервые оказался полон решимости. Пока Киришима рассуждал и боялся, Бакуго уже успел вылезти из лап стилистов и Мика и отправился на площадку. Киришима побежал за ним. К щекам прилил румянец. − Бакуго, постой. Дай мне всего минуту, пожалуйста. Кацуки нахмурился, снова придурок Эйджиро не оставляет его в покое. Он же сегодня по телефону достаточно чётко дал понять ему, что не горит желанием общаться, а им этого, судя по сценарию, и так делать с избытком. Бакуго увидел план съёмок в кафе, за эту ночь он в целом остыл и смирился, но явно не до конца понимал, что ему придётся имитировать секс с этим человеком на глазах у других. Как бы то ни было, слушать Киришиму не было ни желания, ни смысла. − Я тебя сегодня, дерьмоволосый, уже наслушался. Отвали, пока не получил. После этих слов Бакуго уж было собрался пойти дальше. Нет, ну как же так? Неужели он не сможет? Неужели так и сдастся, находясь в шаге от цели? Нет, точно не сейчас. Киришима собрал всё своё мужество, остановил Бакуго, схватив за запястье, и применил причуду на совей руке. Бакуго с негодованием посмотрел на него. − Кацуки, я давно хотел сказать тебе кое-что очень для меня важное… Ещё с академии, с самого первого дня я…я… − Кацуки, Эйджиро! Мы должны были начать пять минут назад, где вас носит? — сообщил на всю площадку режиссёр. Чёрт… Ну нет… Бакуго с невинным выражением лица пожал плечами, мол что поделать, и потянул руку на свободу. Ладонь Киришимы сама собой расслабилась, он отпустил его. Снова отпустил… Как Эйджиро может только говорить о мужественности, если не способен признать свои чувства и сообщить о них любимому? Кто он вообще после этого такой? Съёмка началась, первый дубль. Они о чём-то говорят. Бакуго с притворной любовью смотрит в глаза Эйджиро и прижимается к его груди. Пустому внутри Эйджиро кажется, что он во сне или в своей мечте, но никак не в реальности. По сюжету он должен что-то ещё сказать, но он уже не помнит слов. Киришима лишь притягивает Бакуго к себе, целует… Мир перестаёт существовать для него. Мягкие и нежные поцелуи сменяют друг друга, кажется, Бакуго несколько раз тыкает его в бок, пытается дать понять — этого достаточно. Но Эйджиро недостаточно. Он лишь сильнее прижимает его к себе, проникает языком в его рот, исследует ряды зубов. Бакуго издаёт тихий вздох, не сопротивляется, прижимается сам. Киришима знает и чувствует: если бы не фильм и не камера перед их лицами, Бакуго уже убил бы его. Ну и пусть убивает, Киришиме не жалко подарить Кацуки жизнь. Сейчас он не остановится. Кацуки был готов простить заигравшемуся придурку его язык во рту, но, когда почувствовал руки Эйджиро под своими брюками — незамедлительно отвесил ему пощёчину. Для сцены достаточно было поцелуев, далее они падают на кровать, и сцена кончается, лапать друг друга вовсе не требуется. Да и какого вообще чёрта? Эйжиро, как в тумане, смотрит на него непонимающе несколько секунд, Бакуго даже становится немного неловко. Потом до дерьмоволосого доходит происходящее, он испуганно смотрит на Бакуго, извиняется зачем-то… Может, Киришима на наркотики подсел или что-то типа того? Шибко он странный какой-то. И вот теперь Эйджиро хватает его за руку и тащит куда-то подальше ото всех. На долю секунды Бакуго кажется, что он переживает за него. − Я люблю тебя! — выкрикивает Киришима, когда они отходят достаточно далеко. Его щёки горят и вот-вот расплавятся, сердце бьётся так, что его, кажется, слышно на площадке. — Я должен был сказать раньше, но не смог… Я всегда любил тебя, Бакуго… Прости за то, что только что было, я не хотел заходить так далеко… Мы же сможем остаться друзьями?.. Любит? Ха, да вы шутите! А Бакуго уж было думал, что с этим придурком можно подружиться. Кацуки сдерживается ещё секунду и без всякого стыда смеётся. − Так вот оно что с тобой не так всё это время было! Не, я с пидорами не дружу, ты уж смирись с этим. Да и мне плевать на твои чувства, если уж быть честным. Не надо тут раскаиваться, больше не лапай меня и всё, окей? А там я облегчу тебе ношу и, так и быть, исчезну из твоей жизни. Это всё, что я чувствую к тебе. И лучше нам больше не разговаривать. Мало ли, что ты ещё выдашь через время. От вас чего угодно ожидать можно. В этот момент Киришима был уверен — сейчас он умирает. Внутри всё горело и сжималось, а душа заполнялась гневом и обидой. Да, он знал, что вряд ли получит положительный ответ, но и такое он тоже представить не мог. Быть настолько униженным и подавленным было невыносимо, глаза Эйджиро точно наполнились бы слезами, буль он дома и уже не в силах ничего исправить. Думая об этом, Эйджиро наконец понял кое-что важное — где бы он ни был, он как раз ничего не может исправить. Бакуго никогда в своей идеальной жизни даже и не посмотрит на него, каких бы высот при этом Киришима не достиг. Он с самого начала не мог быть с ним счастлив, все надежды были полной глупостью… Ну почему это всё происходит именно с ним?! Почему Бакуго просто не может взять и хоть немного полюбить его в ответ? Эйджиро так старался, чтобы это случилось, а всё обернулось полным крахом! Мысли Киришимы заполняются гневом на Кацуки. Он был слишком чёрств и холоден, хотя мог бы отказать Эйджиро немного мягче. В голове Эйджиро селятся очень опасные мысли: почему бы не быть с Бакуго таким же жестоким, раз его мягкость и любовь не впечатлило Кацуки? Киришима никогда бы не обидел его, но сейчас случилось искоючение. Бакуго ещё не успел закончить смеяться, когда подкреплённые причудой руки с силой сжали его горло и потащили в гримёрную. Кацуки посмотрел на Эйджиро и остолбенел. На лице его идиота-бывшего-друга был написан только гнев и какая-то несвойственная ему холодность. Бакуго задумался о побеге слишком поздно, когда уже был повален на кровать и прижат к ней каменным телом, пока эти же каменные руки в два счёта разорвали его рубашку. Бакуго начал вопить что-то по типу «Что ты творишь придурок?!» или «Отпусти меня, я на тебя, пидорас уродливый, в суд подам!», но это не спасло его ситуацию. Он просто был перевёрнут на живот, а рот его был плотно заткнут куском его же рубашки. Даже в этой ситуации Киришима оставался собой, он не кусал и не бил, а только целовал спину и плечи Бакуго, плавно спускаясь ниже. Он медленно стянул с Кацуки брюки и немного отстранился, желая лучше рассмотреть это навсегда любимое им тело. Бакуго думал, что никогда не побывает жертвой кого-либо или чего-либо. Он мог бы использовать причуду, но против Эйджиро она была просто-напросто бесполезна. Единственное, чего бы достиг Кацуки — пожар. Это могло бы стать выходом, но соображать тяжело, когда ты оказываешься прижат к кровати, а твой голый зад покусывает каменный придурок. Этот урод пожалеет! Бакуго лично отрежет ему член, чтобы этот мудак в жизни к нему больше не подошёл! Так думал Бакуго, отчаянно вырываясь из крепкой хватки, всё больше краснея с каждым новым действием «партнёра». Вопреки своим мыслям Бакуго был охвачен паникой. Он почувствовал, как один из каменных пальцев настойчиво гладит его дырочку, надавливая и лаская её. Кацуки Бакуго впервые в жизни ощутил себя самым слабым во Вселенной. Ранее он думал, что никогда не попросит помощи, сейчас же он как мог кричал сквозь ткань. Предательски хлынули слёзы.

***

Решением съёмочной команды, как самый уравновешенный, на поиски пропавших актёров был отправлен Айзава Шота. Ему самому не очень нравилась эта идея, раз люди ушли, значит говорят о чём-то личном, ну разве нет? В любом случае Мик достаточно мило упрашивал его, чтобы Шота всё же пошёл за беглыми звёздами, рассуждая по дороге о том, что как бы Ямада ни был прекрасен, некоторые проблемы с любопытством он всё же имеет. Но несмотря на это, Хизаши имел прекрасную интуицию. Наверное, именно поэтому Айзава всё же шёл. Сдавленные крики Бакуго, доносящиеся из гримёрной, заставили Айзаву ускорить шаг. Он резко распахнул дверь и увидел то, чего не ожидал. Что угодно пронеслось в его голове, но только не это. Кацуки, весь в своих слезах и слюне, с рубашкой во рту и широко раздвинутыми ногами стоял на диванчике раком, царапая подлокотник, пока Киришима, раскрасневшийся и будто в тумане, уже был готов войти в Бакуго своей каменной плотью. Не надо было быть гением, чтобы догадаться — Айзава пришёл не зря. Одним взглядом он обезвредил причуду испуганно таращившегося на него Киришимы и спихнул его с Бакуго. Второй мгновенно подскочил и кинулся к выходу, едва успев схватить с дивана свои немного рваные теперь брюки. Айзава посмотрел на Эйджиро. Тот сидел на диване и смотрел вслед Бакуго полным страха взглядом. Что бы ни случилось, Киришима был не в себе, когда проворачивал то, за чем его и Кацуки застал Айзава. Парень, казалось, был готов разрыдаться прямо сейчас. Он опустил голову, зарываясь руками в свои волосы, тихо шепча самому себе проклятья. Айзаве было тяжело на это смотреть. Остальная часть группы подоспела к ним, видимо, из-за Бакуго, который встретился им, пока бежал к выходу. Ямады с ними не оказалось. Конечно, его подопечный выскочил в таком виде, скорее всего Мик теперь окажется дома только ближе к вечеру. Вместе со съёмочной группой Айзава принялся приводить Эйджиро в чувства. Как и ожидалось, Ямада вернулся довольно поздно. За время его отсутствия Шота успел вернуть Киришиму домой и приготовить ужин. Обычно он не занимался едой, но сегодня было очевидно, что Хизаши вернётся весь на нервах и вряд ли будет в состоянии готовить. Тем не менее, Шоте он улыбнулся, поцеловал его в щёку в знак благодарности и принялся за еду. Ужинали в этот раз молча. Очевидно, что день совсем вымотал его. Да и много вопросов осталось неясными для обоих супругов, например, что произошло в гримёрной и почему Киришима, добрый и миролюбивый на вид парень, изнасиловал коллегу. Что они могли не поделить? Или, может, дело в невзаимной любви или ещё в какой драме? В любом случае обсуждать всё это вслух не очень хотелось, по крайней мере сегодня. Они оба устали от этого невероятного дня. Спустя всего каких-то полчаса оба уже лежали в кровати. Айзава чувствовал тревогу Мика, да и сам, чего скрывать, переживал за своего подопечного не меньше. Их работа позволяла им понимать эмоции друг друга лучше, чем эмоции кого-либо ещё. Шота обнял Ямаду, прижимая его к себе и утыкаясь куда-то ему в волосы. − Раз завтра нас ждёт незапланированный выходной, то давай сходим в кафе и закажем твой любимый салат? Ямада в полудрёме улыбнулся, кивнул, переворачиваясь набок и утыкаясь мужу в грудь. Айзава такой милый, когда старается всеми силами поддержать его. − Обязательно. Доброй ночи, любимый Шо. − Доброй ночи, Ямада. Доброй ночи