Если наши чувства неправильные, значит мир сошёл с ума раньше нас

      В мире, где все так мечтают встретить своего истинного, предназначенного самой судьбой, Сынмин был тем, кто с удовольствием отказался бы от своего собственного, будь у него такая возможность.       Сынмин считал себя красивым омегой, что было вполне объективным фактом. Высокий и стройный, с правильными чертами лица и освежающим запахом ириса и мяты с лёгкой горчинкой грейпфрута. Пудровый аромат вкупе с привлекательной внешностью создавали образ, который преследовал во снах не одного альфу. Парень был благодарен за то, что природа наградила его такой привлекательностью, но видимо она решила отыграться на другом.       Бан Чан, красивый альфа с тяжёлым запахом ореха, кофе и горького шоколада, был мечтой всех омег. Но Ким до сих пор проклинал тот день, когда обрёл с ним эту связь.       Всё началось с внезапно начавшейся течки, которая по подсчётам парня должна была прийти почти на две недели позже. Резкий спазм боли в области живота, чувство жара и возбуждение со всей внезапностью обрушились на омегу. Парень безвольно опустился по стене на пол, обнимая себя, чтобы хоть как-то облегчить боль, которая с каждым мгновением становилась всё сильнее. С губ Мина сорвался сдавленный стон, и он смог порадоваться лишь тому, что последним остался в раздевалке после занятий, и никто не стал свидетелем его жалкого поскуливания.       Но ровно на этом его везение и закончилось. Потому что в следующий момент дверь раздевалки распахнулась, а на пороге появился тот, от чьего присутствия Киму мгновенно стало хуже. Сынмин с ужасом осознал, что ткань белья и шорт вдруг стала мокрой от его же собственной смазки. Член болезненно заныл, а все его существо откликнулось на присутствия его альфы.       Густой аромат кофе и шоколада с древесными нотками ореха окутал омегу со всех сторон мгновенно заполняя собой его лёгкие и въедаясь глубоко под кожу. Это было одновременно ужасно больно и невыносимо приятно. Сынмину хотелось вдохнуть весь воздух пропитанный этим запахом, чтобы никто кроме него не мог им задохнуться.       Перед глазами плыло от боли и желания, которые накатывали волнами, заставляя скрипеть крепко сомкнутыми зубами. Но даже в таком состоянии Ким понимал, что его реакция могла значить лишь одно. Его истинный здесь. Вот он в десятке шагов от него, смотрит тяжёлым взглядом, не понятно отчего медлит, не спешит приблизиться и накинуться на текущего омегу. Но не успел Сынмин разочарованно простонать, как почувствовал внезапную лёгкость в ногах и понял, что парень держит его на руках.       Альфа отвёл его в душ. Хотя отвёл это сильно сказано, Сынмину до сих пор было неприятно вспоминать о том, как он бессознательно цеплялся за Чана, прижимаясь к его крепкой груди, чувствуя, как пожар внутри него разгорается всё с большей силой. Запах альфы обволакивал, заставлял раскрыться и льнуть ближе.       Он просил. Умолял помочь, зная что собственническая сторона альфы точно ответит ему. Мысли путались, желание и боль слились во что-то единое, что с удвоенной силой терзало Кима.       Его воспоминания были обрывочны, за что он был безмерно благодарен. Помнить о том, каким слабым и нуждающимся он был с ним, было не тем, чего Ким хотел от жизни.       Когда дымка оргазма немного рассеялась Сынмин наконец осознал, что произошло. Его только что трахнул какой-то старшеклассник, который по счастливому стечению обстоятельств оказался его истинным.       Удивительно, но радости или счастья он не чувствовал. Это был подарок судьбы, что ему не пришлось провести полжизни в его поисках, а случайно найти его, разделить с ним свой первый раз и провести течку не мучаясь от боли. Он, наверное был каким-то неправильным омегой.       Остаток течки они провели вместе. После которой он окончательно убедился в том, что ничего не чувствует к Чану. Ничего. Нет никакой внезапно воспылавшей влюблённости, которая уж точно должна была появиться после стольких дней проведённых вместе. Но её не было. Да, его тело откликалось на прикосновения альфы, на его запах, но внутри Ким ничего не чувствовал. Ему было всё равно. Он понимал, что так не должно быть, равнодушие и безразличие это не те чувства, которые нужно испытывать к своему истинному. Но не то чтобы это очень заботило Сынмина. У него не было планов получить метку и провести с Баном всю свою жизнь. К счастью, в этом их желания полностью совпадали.       Это было удобно. Сынмин проводил с ним свои течки, как и Чан с ним свой гон. Они не встречались и не были ничем друг другу обязаны. Просто секс, который с каждым разом приносил всё меньше удовлетворения обоим. А у Чана вскоре даже появился омега, после чего они полностью прекратили такие отношения.       Сынмин не переживал по этому поводу, он не многое терял. Да, стало намного сложнее переживать течки, и Чан слишком хорошо его трахал, чтобы не жалеть о сексе, которого он лишился. Но все же это принесло ему облегчение. Ему уже давно стало сложно выносить запах старшего. Слишком тяжелый, слишком резкий для него. Ему становилось практически нечем дышать в его присутствии. Сынмин даже со временем заметил, что его собственный в присутствии Чана становится практически не ощущаем. Либо это запах Чана слишком подавлял его, либо тело парня само прекращало выделять его, чтобы не привлекать своего истинного.       Тогда в его жизни появился Хёнджин, красивый темноволосый омега с мягким взглядом и дурманящим запахом жасмина, яблок и персиков. Сынмин понял, что пропал как только встретился с ним взглядом, а услышав его аромат, осознал что готов полностью лишиться обоняния, если не сможет ощущать его и впредь.       Они не должны были познакомиться. Хёнджин был старшим братом омеги его истинного, и это вряд ли можно было считать прекрасным поводом для знакомства с ним, как впрочем и с Феликсом. Какой бы омега не был бы в ярости, если бы его альфа влюбился в другого. Сынмину было плевать. Хоть их с Чаном и связывала истинность, но пары из них никогда бы не вышло. Как ни странно, но с Феликсом у Кима были хорошие отношения. Парень прекрасно знал о том, что связывает его альфу с Мином, но это не играло для него никакого значения, ведь ни Сынмин, ни Чан не претендовал на свою пару.       Но Хёнджин в отличии от своего брата был против. Парень не понимал, почему младший связался с альфой, который уже нашёл своего омегу, и почему этот самый омега не против отношений Бана с Феликсом. Это ведь неправильно. Вся эта ситуация была неправильной. С этими мыслями Хван шёл на встречу с ними. Он хотел собственными глазами увидеть и доказать наконец Ликсу, что Чан не тот, кто ему нужен.       Но какого же было его удивление, когда он увидел этих истинных. Между ними было больше холода, чем способно выдержать человеческое сердце. Хван даже усомнился, что этих двоих могут связывать столь крепкие узы. Хёнджин с удивлением отметил, что Киму неприятно находиться рядом с альфой, а судя по тому, как он морщился, ему не нравился и запах своего истинного. Но так ведь не бывает. Джин совсем ничего не понимал. Ведь Сынмин был красивым, а если умножить это на природную тягу предназначенных, для Хёнджина было шоком то, что Чан даже не смотрел на Кима, а всё его внимание принадлежало только Феликсу. А Сынмин? Сынмин смотрел лишь на Джина. Его взгляд горел неприкрытым интересом, он с таким удовольствием рассматривал старшего, что Хван окончательно растерял весь свой настрой.       И пока парочка была занята друг другом, Сынмин подошёл к нему ближе и наконец смог расслышать ненавязчивый аромат исходящий от омеги. Розовый румянец расцвёл на лице Джина, когда первое что сказал Сынмин было:       — Ты красивый. Хотел бы я иметь возможность каждый день смотреть на тебя.       — Мне нравится твой запах, — вдруг произнёс Хёнджин, вмиг безбожно краснея от того, что с его губ сорвались такие слова. Сказать о том, что тебе нравится чей-то запах, практически приравнивалось к признанию в симпатии к этому человеку, а Джин всегда был осторожен в своих словах.       — О, это замечательно, — искренне улыбнулся Ким. — Тогда я могу узнать тебя ближе?       А Хёнджин забыл, зачем вообще пошёл на эту встречу, забыл что хотел доказать брату, что истинность невозможно так просто игнорировать, а этот омега... единственное о чём он теперь мог думать, поэтому он не раздумывая ответил:       — Только если и я тебя.

***

      Сынмин понимал, что влюблялся. В Хёнджина невозможно было не влюбиться, и Мина совсем не заботил тот факт, что человек, который стал первой его любовью, оказался омегой. Разве это имело какое-то значение, когда ради одной улыбки, взмаха ресниц или мимолетного прикосновения он готов был снова и снова умирать и рождаться заново.       И хотя Сынмин был тем, кто первым проявил интерес, шаг навстречу сделал именно Хёнджин. Хван даже мысли не допускал, что способен понравиться омеге в романтическом плане, тем более Сынмину. Разве такие красивые омеги не должны встречаться с самыми популярными альфами в школе? Чем его мог заинтересовать Хёнджин? Неудивительно, что принятие чужих чувств заняло некоторое время. Но зато теперь он точно знал, что нравится Киму. Его намерения были весьма прозрачны, а отношение, слова и поступки не оставляли места двусмысленности. Старший понимал, что действительно нравится Сынмину (другие слова он просто боялся использовать).       Было страшно. Что если это лишь помутнение и пройдёт также резко, как и появилось? Что если это банальный интерес, а его чувства далеки от влюбленности? Эти мысли не давали покоя, и устав разрывать себя сомнениями, он решил довериться своим чувствам.       И когда Сынмин такой невероятно красивый таким нереально потрясающим голосом рассказывал что-то очень интересное (судя по его горящим глазам), Джин подался порыву и сделал, то что ему так хотелось на протяжении последних пары недель. Серьёзно, он засыпал и просыпался с мыслями о губах Мина, о том какой будет его реакция, если Хван поцелует его. Оттолкнёт и ударит? Или прижмётся ближе вовлекая в поцелуй? Как бы то ни было сейчас Джин всё узнает.       Подавшись вперёд и накрыв ладонью щеку младшего, Хёнджин прижался к его губам с поцелуем. Мысли, которые буквально разрывали бедную голову парня с тех пор, как он осознал свои чувства, внезапно испарились, оставляя единственные красным цветом пульсирующие в сознании:       Он целует Сынмина! Он прямо сейчас трогает своими губами его губы! Он так близко к нему, что может почувствовать их наощупь и на вкус!       Прерванный посреди своего рассказа, Ким растерянно замер, но спустя мгновение подался навстречу мягко целуя в ответ.       Поцелуй вышел коротким, (Хёнджин сразу же испуганно отстранился взволновано глядя на младшего), но от этого не менее сладким. Сынмин был приятно удивлён порыву Джина, а его последующая реакция вызвала тихий смех. Притянув к себе смущенного старшего, он оставил мягкий поцелуй на его лбу и заключил в свои объятия.

***

      Когда Хёнджин вдруг схватил его за руку сжимая так сильно, что после точно останутся синяки, Сынмину было всё равно, потому что Джин чувствовал себя намного хуже. По усилившемуся запаху Ким понял, что у старшего началась течка, а гримаса боли на красивом лице подтвердила его догадки.       — Джинни, подожди, я сейчас принесу таблетки. Где они?       — Закончились, — прошипел Хван, всё сильнее сжимая пальцы на запястье младшего.       — Тогда... — Ким лихорадочно соображал. Дома у него есть подавители, но ехать к себе слишком долго, он не может оставить его одного на такое большое время. — Тогда я сейчас быстро сбегаю в аптеку. Ты же сможешь подождать меня?       Ким попытался разжать хёнджиновы пальцы, но тот резко замотал головой с непонятным отчаянием глядя на Мина.       — Не надо! Не уходи. Пожалуйста.       Сынмин оглушённо замер. Остаться? Но он не альфа. Он не сможет ему помочь избавиться от боли и утолить желание. От него будет больше пользы, если всё-таки принесёт ему эти несчастные таблетки. Но Хёнджин всё так же умоляюще смотрел на него, и даже если бы младший хотел, он не смог бы ему отказать и оставить старшего одного в таком состоянии.       Ким медленно встал, стараясь не пугать Джина резкими движениями. Тот сразу же принялся хвататься за него, а в глазах застыли крупные слёзы.       — Я не уйду, не уйду. Давай сейчас просто отнесём тебя в спальню, — принялся поспешно успокаивать его Сынмин.       Хёнджин облегченно всхлипнул и позволил поднять себя на руки. Сынмин улыбнулся, почувствовав приятную тяжесть и тому, как обнял его старший утыкаясь в шею, туда, где запах был наиболее сильным.       Оказавшись в спальне Хвана, Сынмин опустил его на кровать, но тот был явно против этого. Хёджин капризничал, ни в какую не соглашаясь отпускать его, и омеге ничего не оставалось, кроме как позволить удобно устроиться на своих коленях. Ким уже успел заметить, как старший старался прижаться к нему, чтобы уткнуться лицом в открытые участки кожи, шумно вдыхая усилившийся запах. Кажется, это успокаивало Джина. Сынмин знал, что если феромоны альфы разжигают желание внутри омеги во время течки, подталкивая к совокуплению, то запах другого омеги действует скорее успокаивающе. Не раздражает чувствительные рецепторы, заставляя задыхаться от скрючивающей боли и выделяться смазку в удвоенном объёме подготавливая к соитию. Запах омеги не мог облегчить страдания, но и не делал хуже. То же, как реагировал на него Хёнджин, было как минимум необычно. Хван вжимался в него, ластился и потирался о младшего. Жалобное поскуливание отдавалось болью в груди Мина. Он бы многое отдал, чтобы оказаться альфой и помочь Джину.       Нащупав в кармане телефон, Ким достал его и быстро набрал смс. Отложив его подальше, Сынмин положил руку на напряженную спину Хёнджина. Тот слабо простонал слегка подрагивая от такого необходимого сейчас контакта.       — Хён, мне так жаль, что я ни чем не могу тебе помочь, — поглаживая старшего по спине, произнёс Ким.       Хван протестующе промычал, и найдя в себе силы отстраниться от Сынмина, поднял на него потемневшие влажные глаза.       — Нет, с тобой мне легче. Сейчас это терпимо.       Сынмин не нашёлся что на это ответить.       — Можешь снять это? — краснея произнёс старший, судорожно сжимая рубашку на плече парня.       Ким не отрывая от него внимательного взгляда, медленно расстегнул пуговицы одну за другой неторопливо обнажая бледную кожу. Хёнджин нерешительно протянул к нему руку и коснулся ключицы. Простое прикосновение, но Сынмина будто прошибло током, а сердце забилось так, будто его пронзила тысяча вольт. Уже смелее Джин провёл ладонью по груди парня прямо до рёбер и внезапно потеряв терпение прижался всем телом к младшему, покрывая плечо смазанными поцелуями. И тогда Сынмин понял, что эти несколько часов будут самыми сложными в его жизни.

***

      В коридоре послышались шаги, и в комнату заглянула чья-то блондинистая макушка. Сынмин повернул голову в сторону звука и посмотрел на уставившегося на них Феликса. Тот выглядел слегка ошарашенным. Ещё бы, его брат сейчас лежал на Сынмине, чья рубашка валялась где-то на полу, обнимая всеми конечностями и млея от поглаживаний младшего. Это было не тем, что он ожидал увидеть. Ликс был со своим альфой, когда получил сообщение от Кима с просьбой, как можно скорее привезти обезболивающие для Хёнджина. Блондин прекрасно знал, как тяжело Джин переносил течки, практически ни одна не проходила без подавителей, поэтому ему пришлось сорваться оставив Чана и приехать к брату. Но тот судя по всему чувствовал себя вполне сносно.       Сынмин кивнул ему, чтобы он зашёл. Феликс шагнул в комнату и поморщился от резкого запаха. Всё вокруг буквально пропахло Хёнджином, что не было бы так удивительно, если бы не одно но — сквозь знакомое лактонное звучание жасмина растворённое в сочном фруктовом аромате теперь отчётливо слышалась сладкая горечь цитруса, холод мяты и пудровость ириса. Это открытие заставило Феликса поражённо застыть посреди комнаты, и другими глазами посмотреть на Кима. Блондин впервые так отчётливо чувствовал его запах, и обстоятельство при котором он так раскрылся, наталкивало на определённые мысли. Ликс решил не заострять на этом внимание сейчас и вернуться к этому позже, когда сможет всё основательно обдумать. Стараясь лишний раз глубоко не вдыхать, он подошёл к кровати держа в руках стакан с водой и таблетки.       — Хёнджин~а, давай мы сейчас сядем, — ласково произнёс Сынмин, делая попытку подняться.       Хёнджин что-то пробурчал в плечо Кима, но так и не сдвинулся с места.       — Джинни, ты же хочешь пить. Феликс принёс тебе воды.       Сынмин точно знал, что старшего мучает страшная жажда, которая является постоянной спутницей его теперешнего состояния. А значит это должно было сработать.       Хёнджин выдохнул и наконец позволил Киму подняться, продолжая всё так же цепляться за него.       — Выпей это, тебе станет легче.       Хван послушно кивнул и мазанув по младшему брату мутным взглядом, позволил Сынмину себя напоить. Осушив стакан, парень снова прильнул к Мину тесно обнимая его.       — Умница, сейчас тебе полегчает, — гладя старшего по голове, ласково произнёс Мин чуть покачиваясь из стороны в сторону, будто пытаясь укачать его.       Кивнув на благодарность Кима, Феликс решил не задавать пока никаких вопросов, и оставив на прикроватном столике таблетки, тихо вышел из комнаты.

***

      — Можешь... можешь провести эту течку со мной? Я пойму, если ты откажешься. Это всё-таки слишком...       Сынмин не понимал, чем думал, когда предлагал такое старшему. Конечно, он хотел, чтобы Джин согласился, но всё же это было слишком самонадеянно. Если в тот раз между ними ничего не произошло, это не значит, что он сможет сдержаться снова и не натворить глупостей. Тогда таблетки спасли не только Хёнджина. Видеть, как любимый мучался от боли было невыносимо, а то, как он ластился в поисках прикосновений, очень откровенных прикосновений было не менее мучительно. Сейчас же они поменяются местами, а если учесть то, что он не собирается принимать подавили, это мероприятие грозит стать ещё более рискованным.       — Ты правда этого хочешь?       Возможно Сынмину просто показалось, что в глазах Хёнджина промелькнуло неверие.       — Хочу. Ты же говорил, что тебе в тот раз со мной было легче, вот я и подумал, что с тобой мне будет не так плохо.       — Ты правда уверен? Ты же уже проводил течку с альфой, и разве тебе не нужно будет помогать себе игрушками? — последние слова Хван произнёс непривычно высоким голосом. — Моё присутствие не будет мешать?       Сынмин растерянно моргал, смотря на старшего. Было видно, что эти слова дались ему непросто, но то что он всё-таки заговорил об этом, согревало омеге сердце. Было приятно, что Джин переживает за него.       Хван был прав, из-за того что Сынмин уже не был девственником, его течки без альфы проходили намного сложнее, поэтому приходилось прибегать к самым разнообразным методам, и игрушки были из их числа. Разумеется он не собирался заниматься этим при нём, он вообще позабыл о этом небольшом нюансе. Теперь же когда Хёнджин так любезно напомнил ему об этом, Мин не мог отделаться от навязчивых картинок помимо воли всплывающих в голове.

***

      Всё повторилось снова, но теперь уже на месте Джина оказался Сынмин. Они целовались, когда Ким почувствовал характерный приступ боли и последовавшую за ним волну возбуждения. Слабый стон заглушённый чужими губами заставил старшего взволнованного отпрянуть.       — Сынмин! Тебе больно? Уже началось?       Младший кивнул, стараясь привести сбившееся дыхание в норму. Сделав несколько глубоких вдохов, он с удивлением отметил, что присутствие Джина, действительно, помогает. Боль уже не такая острая, от неё даже не хочется лезть на стену, а это уже стоит многого. Но какое бы чудесное воздействие не оказывал на него Хёнджин, снятию возбуждения это явно не способствовало. Сынмин чувствовал как по бёдрам стекает смазка, заставляющая ткань неприятно липнуть к коже, а член болезненно упирался в грубые джинсы. Каждое движение причиняло боль и дискомфорт, хотелось чувствовать только руки Джина, а не эти глупые тряпки.       — Скажи, что мне сделать? Только попроси, я сделаю всё.       — Я... Хён, я просто хочу чувствовать тебя. Пожалуйста...       Этих слов оказалось достаточно, чтобы Джин вновь прижался к губам Мина, и целовал их, позволяя кусать и оттягивать свои собственные, так сильно, как тому этого сейчас хотелось. Хван пропустил тот момент, как они оба остались без одежды, но зато чётко помнил пронзившую его волну удовольствия при соприкосновении обнажённых тел.       Хёнджин не представлял, что их первый раз будет таким. Не думал, что будет с таким остервенением оставлять засосы по всему телу Мина, что младший будет так соблазнительно стонать, изгибаясь в его руках, пока он будет двигаться в нём пальцами. Разве он мог представить, что после первого оргазма, омега кончит ещё, но уже от языка Джина на своём члене, а третья волна настигнет их вместе, когда Хёнджин будет двигаться внутри него, боясь сорваться на быстрый ритм и причинить боль слишком чувствительному сейчас омеге.       Реальность оказалось намного лучше всех его ожиданий.

***

      — Я хочу быть с тобой всегда, — глядя прямо в глаза напротив, влюблённо произнёс Хёнджин. Любовь к этому омеге перестала быть тем, о чём мог молчать, тем более когда тот так открыто смотрел на него, держа Джина за руку.       — Рано или поздно ты встретишь своего истинного, — грустно улыбнулся Сынмин, сильнее сжимая переплетённые пальцы.       Хван замотал головой, не желая этого слышать.       — Мне он не нужен. Я не смогу полюбить его сильнее чем тебя, — и Хёнджин не злился бы так сильно, не будь он полностью уверен в своих словах.       — Но ты не знаешь, что будет дальше. Если он окажется лучше меня? — горько усмехнулся Ким. — Я всего лишь омега, я не смогу дать тебе всего, что тебе нужно.       — Нет, — твёрдо возразил Джин. — Я знаю, что я чувствую. И я не хочу никого кроме тебя. Мне нужен только ты. Я люблю только тебя. Для меня ты самый лучший. И мне всегда будет достаточно того, что ты мне даёшь.       — Но истинность...       — К чёрту истинность! Она мне не нужна, если это не ты. Чего стоит эта дурацкая связь, если она даже не работает. В мире столько людей, которые так и не нашли предназначенных и столько же тех, кто отказался от них. Ты же смог. Ты и Чан связаны, но разве это имеет какое-то значение, если вы не любите друг друга?       — Хёнджин... ты...       — Сынмин, я люблю тебя. Ничто не заставит меня разлюбить тебя, и уж точно не какая-то дурацкая связь.       Младший, как завороженный слушал Хвана. То как он говорил о своих чувствах Киму, заставляло сынминово сердце буквально захлёбываться в своей любви к омеге. Это было выше его сил. Почему он должен отказываться от Хёнджина, из-за его истинного? Почему он должен отдавать омегу, который так его любит, какому-то альфе? Почему? Сынмин на собственном опыте убедился, что природа тоже способна ошибаться, а истинность не равна "истинной любви". Так разве их чувства такие уж и неправильные?       Обхватив своими ладонями лицо Джина, Сынмин горячо прошептал в губы старшего:       — Обещаю, я никому тебя не отдам. Никто не сможет забрать тебя у меня.       А Хёнджину другого и не надо.