***
Кларк собирала свои художественные принадлежности, когда знакомый рог проревел со стороны больших ворот Полиса. Ей не нужно было слышать, как Калан отдает команды по рации у бедра, Кларк знала, что означает этот звук. Ее сердце пропустило удар, а затем пустилось вскачь в безумном предвкушении. Через несколько секунд дети в школе ворвались в двери и побежали по улице к главной дороге. Кларк потребовалась вся сила воли, чтобы не последовать за ними с таким же – если не с бо́льшим – неподдельным ликованием. Ее глаза встретились с глазами Эхо, которая только ухмыльнулась и продолжила собирать вещи. — Иди, — пробормотала она. — Я прослежу, чтобы твои драгоценные принадлежности хранились внутри. Кларк замолчала и задумчиво прикусила губу. Неправильно оставлять Эхо прибираться за ней. — Все в порядке, мы быстро закончим, если я помогу, — твердо кивнула Кларк и собрала свои кисти, которые все равно нужно будет почистить, и она сомневалась, что Эхо знала, как это сделать. Она проигнорировала недовольное фырканье Эхо и лишь слабо сопротивлялась, когда кисти были вырваны из ее руки. — Я несколько дней наблюдала, как ты их чистишь, я справлюсь, — Эхо, казалось, прочитала мысли Кларк. — Мы поможем, — Осборны вышли из здания и смотрели на Кларк с понимающими ухмылками. — Иди, — снова строго приказала Эхо, и Кларк знала, что лучше не спорить с этим тоном. Честно говоря, ей и не хотелось спорить. — Спасибо, ребята, — она улыбнулась, быстро обняла Эхо, которая только вздохнула и позволила это, и побежала к Какао, плавно оседлав ее, прежде чем галопом помчаться к белому дому.***
Кларк видела, как процессия Лексы поднимается на холм, подъезжая к дому, и боялась так долго спорить с Эхо. Она хотела быть там, чтобы поприветствовать Лексу, и стать первой, кого увидит та, когда войдет в дом. Поэтому, Кларк гнала Какао еще быстрее сквозь ухмыляющуюся толпу, игнорируя дразнящие призывы, направленные в ее сторону, вихрем проносясь мимо них. Большая часть Полиса знала, как сильно Кларк скучала по Лексе в ее отсутствие. Они были женаты чуть больше шести месяцев, и почти половину этого времени Лекса путешествовала. Не только из-за неизбежности после турнира, но и по жизненной необходимости, потому что очень скоро Кларк предстояло пережить свою первую земную зиму. Как оказалось, времена года протекали не так, как в представлении Кларк было до ядерной катастрофы. Теперь на Земле было два сезона, каждый из которых длился около четырех месяцев. Мягкое лето и дождливая зима, а после двух таких циклов шесть-восемь месяцев снежной зимы сменяло жаркое лето такой же продолжительности. В одну такую ледяную зиму земляне потеряли бо́льшую часть своих людей, урожая и скота из-за голода и переохлаждения, поскольку не могли охотиться в ужасных погодных условиях. Основное внимание в своих частых поездках Хеда уделяла тому, чтобы у каждого клана было все необходимое, чтобы не замерзнуть и не умереть от голода, и чтобы ресурсы распределялись между ними справедливо. Кларк пошла бы с Лексой… На самом деле она попросилась пойти с ней, а затем наблюдала, как Лекса внутренне обсуждала это в течение нескольких часов, прежде чем, наконец, – и так очень печально – объяснить, что, по ее мнению, людям лучше всего видеть, что Хеда по-прежнему действует самостоятельно, без какого-либо влияния Скайкру. Кларк неохотно согласилась и сумела остаться сильной, когда Лекса ушла в первый раз. Она сдерживала слезы, скопившиеся в глазах, пока не оказалась вдали от всех любопытных взглядов, которые наблюдали за ними. Дело не только в том, что Кларк будет скучать по Лексе – имя Лексы было отпечатано на обратной стороне ее связывающего браслета, и иногда ей казалось, что оно жгло ее кожу от того, как сильно Кларк тоскует по ней, – просто каждую секунду вдали друг от друга Кларк волновалась о безопасности Лексы, зная, что по-прежнему есть люди, которые охотятся за троном Хеды. Кларк наблюдала, как Лекса спешилась со своего большого черного жеребца и направилась к дверям, ее охранники совершенно синхронно последовали за ней. Кларк всегда бросало в дрожь, когда она видела Лексу в ее полных командирских регалиях в окружении стражи; суровая и величественная. Когда она, наконец, добралась до группы усталых лошадей, о которых заботились конюхи, Кларк плавно спешилась и через секунду уже мчалась вверх по ступенькам к двери, зная, что о Какао тоже позаботятся. Ворвавшись в двери, Кларк остановилась, обнаружив Лексу, стоящую в центре фойе со сложенными за спиной руками, как будто она просто ждала там, и усмехнулась, увидев красивую улыбку, расплывшуюся на лице Лексы, когда та увидела ее. Кларк бросилась вперед и без колебаний запрыгнула в объятия Лексы, обхватив ее ногами за талию. Секундой позже ее губы прижались к губам Лексы, сталкивая их зубами сквозь радостные улыбки. Там, в их доме, Кларк знала, что такое проявление любви будет приветствоваться. Персонал знал, как они ведут себя друг с другом, и незаметно предоставлял им уединение. Их дом. На это потребовалось время, но он действительно начинал ощущаться их домом, а не только Лексы. Обеспокоенная за спину Лексы – даже несмотря на то, что женщина, казалось, была рада держать ее так вечно – Кларк скользнула вниз по телу Лексы и задержалась в ее объятиях подольше. — Пойду приготовлю для тебя еду, —наконец прошептала Кларк и нежно поцеловала Лексу в челюсть. — Я поднимусь через час или два. Она отстранилась от Лексы, которая, казалось, не хотела отпускать ее, но когда Кларк подняла глаза, она увидела, что зеленые глаза светятся любовью и благодарностью. Лекса сглотнула и жестко кивнула, прежде чем прижаться сладким поцелуем к губам Кларк и уйти. Кларк наблюдала за ней с растущим беспокойством, внимательно изучая жесткое поведение Лексы. Ей даже не нужно было спрашивать, чтобы узнать, что Лексе пришлось нелегко. Ее не было почти три недели. Девятнадцать дней, если быть точным. Хотя это не обязательно было так уж странно, учитывая, что Ледяной народ находился в самой дальней точке от Полиса. Кларк развернулась и вытащила рацию, когда снова вышла на улицу. Она проинструктировала Калана, что Хеду не следует беспокоить и что все должно быть в ведении Кларк, пока Хеда не встретится с ним, чтобы получить отчет о том, что происходило в Полисе во время ее отсутствия. Само собой, Кларк не пойдет в ямы этим вечером. Кларк была вполне способна дать этот отчет и сама, но ей хотелось, чтобы Лекса и Калан проводили больше времени вместе. Может быть, Лекса, наконец, возьмет его в качестве своего генерала и будет отправлять Калана в некоторые поездки, которые уводили Лексу из дома. Ладно. Ну и что с того, что мотивы Кларк не были полностью альтруистическими? Это не меняло того факта, что Калан заслужил эту должность и что в результате она получит больше времени с Лексой. Это был беспроигрышный вариант. Кларк была почти взволнована предстоящей зимой, которая, скорее всего, заставит их провести вместе по крайней мере шесть месяцев. Почти взволнованна, из-за того, как напряжены были жители Полиса от этой перспективы и как серьезно они готовили свои дома и запасались как можно бо́льшим количеством ресурсов. Кларк вышла через парадные двери, за которыми скрылись охранники Лексы, чтобы дать им немного уединения, и бросилась к Рексу и Гранту, которые обняли ее в ответ с таким же энтузиазмом. Кларк тоже скучала по ним и была рада видеть их дома в целости и сохранности, к тому же ей нужно было выразить свою благодарность за то, что они защитили Лексу в еще одном опасном путешествии. Она также позаботилась о том, чтобы принять заказы усталых воинов на ужин; двенадцать мужчин и женщин, которые все до единого отдали бы свои жизни за свою Командующую. Это была их собственная маленькая армия, состоящая из четырех опытных лучников, целителя Томаса, следопыта Варриса и Ахилы, самой маленькой из воинов, которая, когда Кларк спросила Лексу о ней, была названа «шпионом» Лексы. По-видимому, молодая девушка была глазами и ушами Лексы всякий раз, когда Хеда нуждалась в ней, и могла беспрепятственно перемещаться через толпы и врываться в дома и «вражеские лагеря» незамеченной. Оставив стражей Хеды устраиваться, Кларк пошла с Тали на кухню, чтобы приготовить любимое блюдо Лексы: ногу кабана. Воины и персонал теперь все подчинялись Кларк – по какой-то причине они подчинялись ей, даже когда Лекса была дома. Кларк не возражала против дополнительной ответственности, поэтому, когда Лекса спросила ее, согласна ли она с этим, Кларк, пожав плечами, согласилась. Дом Лексы большую часть времени управлялся сам по себе, так что это не мешало Кларк выполнять обязанности целителя. Даже стража Полиса подчинялась Кларк. Ну, в основном так и было. Лекса поручила целому отряду охранять Кларк всякий раз, когда она покидала ворота Полиса, и как бы Кларк ни угрожала им не следовать за ней, они просто продолжали это делать. По крайней мере, они старались не попадаться на глаза, и постепенно привыкнув к этой мысли, Кларк зачастую вообще забывала об их существовании. Они с Эхо по-прежнему часто охотились вместе, и в одной такой поездке Эхо пришлось остановить Кларк с наполовину поднятой над головой туникой, когда та готовилась прыгнуть в реку голышом, напоминая Кларк, что в тот момент на них смотрели несколько глаз. После этого Кларк попыталась заставить Лексу убрать охранников, заявив, что она и Эхо могут сами о себе позаботиться, но Лекса категорически отказала ей, что делала крайне редко. Теперь Кларк была houmon Хеды. Это делало ее мишенью для использования против Лексы, и та позаботилась о том, чтобы Кларк была защищена, когда ее нет рядом.***
В первый раз, когда Лекса вернулась домой из поездки, Кларк совершила ошибку, давя на нее. Она, конечно, ужасно скучала по Лексе и была так сосредоточена на том, чтобы проводить с ней все время, что Кларк не сразу заметила, как Лекса оставалась неподвижной в течение нескольких часов; как Кларк нужно было вытягивать из нее ответы на свои вопросы, и напряжение в уголках рта Лексы, когда та пыталась улыбнуться и изо всех сил старалась быть более открытой и приветливой. Лекса не то чтобы отвергла привязанность Кларк, но чем больше Кларк пыталась помочь ей расслабиться, тем сильнее она закрывалась. Маска Хеды, а также ожидания и опасения людей явно взяли верх, и очевидно, требовалось время, чтобы сбросить ее. И Лекса извинялась и чувствовала себя виноватой за свое поведение, но чем сильнее она пыталась впустить Кларк, тем становилась более напряженной. После битвы с Грегором Кларк потребовалось почти две недели постельного режима, чтобы прийти в себя. Она была переломана и избита, и перенесла заражение раны, полученной от Сони, да и швы были разорваны от бросков Грегора. Это время она предпочла бы провести, занимаясь любовью со своей новоиспеченной женой, но Кларк не могла сожалеть об этом, потому что все это время наблюдала, как отношения Лексы и Эбби перерастали в нечто прекрасное, поскольку они обе беспокоились и заботились о ней, ругали ее, когда она хотела встать и сделать что-то для себя, прежде чем была физически к этому готова. В некоторых аспектах Лекса и Эбби были ужасно похожи… Итак, отчаявшись и испугавшись, что ее брак закончится не успев начаться, Кларк обратилась за советом именно к Эбби, когда посещала гору Везер, чтобы отречься от должности Канцлера, став свидетелем того, как на ее место был избран Маркус Кейн. Увидев, как он взаимодействует с Индрой, Виктусом, Гектором и Луной, Кларк не сомневалась, что Скайкру будет в очень хороших руках под его руководством и в составе Коалиции. Первым делом они с Эбби сели и обсудили душевные муки Кларк о том, что Лекса такая закрытая рядом с ней. Но ведь если подумать, они же не встречались друг с другом, так? Они очень долго были влюблены и разделяли глубокую связь и взаимопонимание, но они не жили вместе, и на самом деле не знали поведения друг друга. Они все еще учились, и даже более того, Лекса долгое время сама несла всю тяжесть мира на своих плечах. Конечно, у нее была Индра, Аня и Густус, и, к сожалению, ненадолго, Костия. Но два десятилетия назад старейшине Трикру приснился сон, посланный ему предками, в котором предсказывалось, что в деревне Трикру родится ребенок. Ребенок с зелеными глазами и темными волосами, который победит Хеду, в то время терроризировавшего кланы. Лекса была одной из тридцати двух детей Трикру, родившихся в том году, которые соответствовали описанию. Когда тот Хеда услышал о пророчестве, он выследил всех, кроме семерых, менее чем за десять лет, несмотря на усилия клана скрыть их. В восемь лет Лексе пришлось скрываться, когда убили ее родителей, пытавшихся защитить ее от солдат Хеды, разорявших их деревню. Именно Аня нашла молодую, испуганную маленькую девочку и тренировала ее, пока она не встретилась с остальными шестью на Конклаве, которых Лекса победила без труда, укрепив веру в нее своего народа в возрасте пятнадцати лет. Кларк была не из тех, кто верит в пророчества, но это не отменяло того факта, что Лекса сделала именно то, что предсказывал старейшина. И не отменяло того факта, что Лекса всю свою жизнь пыталась оправдать эти ожидания и ответственность. Никто ее не понимал, а всех, кому Лекса доверяла, у нее отняли. И после разговора с матерью, Кларк, наконец, поняла нежелание Лексы делиться своим бременем или, по крайней мере, обсуждать его. Потому что Костию схватили, пытали и убили, потому что Kwin думала, что та знает секреты Лексы, разве не так? Но Лекса и Кларк не могли продолжать в том же духе. Лексе требовалось несколько дней, чтобы прийти в себя и расслабиться рядом с Кларк, и Кларк нужно было знать, что делать, чтобы помочь Лексе понять, что их дом по-прежнему оставался безопасным местом, каким и был для Лексы до переезда Кларк. Потому что Лексе не нужно было делиться тем, что происходило во время ее путешествий, но она могла, по крайней мере, позволить Кларк быть рядом с ней, верно? Эбби сказала Кларк, что, хотя она и не могла себе представить, какое бремя несла Лекса, она могла понять ее потребность в пространстве. Там, на Ковчеге, они обладали такими передовыми технологиями, что в тех редких случаях, когда Эбби теряла пациента, она становилась полностью обезумевшей и одержимой тем, что пошло не так, и планировала, как сделать так, чтобы это больше не повторилось. Джейк занимался Кларк, давал Эбби пространство и ждал, когда она подойдет к нему сама. Это было то, что Эбби пыталась изменить, заставляя себя сосредоточиться на своей семье. Но это не помогало. Это лишь делало ее ворчливой и раздражительной, а она не хотела быть такой рядом с Кларк или своим мужем. Поэтому Эбби посоветовала Кларк просто оставить Лексу в покое; ведь у Кларк было преимущество в том, что она знала, каково это – нести тяжесть мира на своих плечах. Безусловно, Лекса хотела впустить Кларк, иначе она бы так не старалась и терпела неудачу. Они были новичками, и им нужно было выяснить, как работают их отношения и как существовать в личном пространстве друг друга в течение длительного времени. Кларк знала, что Лекса любит ее, и изо всех сил старается изменить свое поведение ради Кларк. Поэтому Кларк решила просто держаться в стороне, и с тех пор каждый раз, когда Лекса возвращалась домой, количество времени, которое требовалось Лексе, чтобы полностью вернуться к Кларк, сокращалось. Именно тогда, с уверенностью – и взволнованно трепещущим сердцем – Кларк проскользнула в их комнату, неся блюдо с мясом, овощами и бутылкой лучшего вина Джонаса. Даже без маленькой гостиной, соединяющей их с остальной частью этажа, это все равно было очень большое пространство и больше походило на спальню с одной стороны и гостиную с другой. Полки от пола до потолка были заставлены книгами, перед камином стоял большой удобный диван, а их разделял небольшой деревянный столик. Стойка с оружием Лексы и Кларк стояла рядом с балконными дверями, где они хранили повседневные доспехи и оружие. Свидетельство их приоритетов прослеживалось в том, что длинное зеркало в полный рост стояло рядом со стойкой, а не у их массивного шкафа рядом с кроватью. У Кларк даже было достаточно места в ее части шкафа, превращенной в небольшую аптечку, где она хранила свои лекарственные травы, бинты и инструменты. Эбби также настояла на том, чтобы оставить ей канюли, шовный материал и несколько капельниц, хотя Кларк в основном практиковала традиционную медицину Трикру. Однако их излюбленным местом для совместного времяпрепровождения был уютный деревянный столик во внутреннем дворике с четырьмя соответствующими креслами на балконе, где, как и следовало ожидать, сидела Лекса. Отсюда открывался прекрасный вид на бо́льшую часть Полиса. На Лексе были мягкие кожаные штаны и свободная белая рубашка, которая спадала с одного плеча, поскольку была велика. Она напомнила Кларк пирата, с распущенными и все еще слегка влажными волосами, мягкие локоны волнами падали ей на спину. Ее кожа сияла золотом, и сердце Кларк сжалось от того, насколько она красива, до боли желая прикоснуться к ней. Лекса улыбнулась Кларк с того места, где она полулежала в кресле, положив босые ноги на другое, хотя ночи становились прохладнее. Но Кларк обнаружила, что кровь Лексы, похоже, намного горячее, чем у всех остальных. Тем не менее, по ночам они тесно прижимались и скорее предпочли бы сбросить одеяла, чем отпустить друг друга. Кларк часто тянулась к ней, когда Лексы не было дома. Слишком часто… Лекса снова обратила свое внимание на закат, и Кларк поставила блюдо на стол, прежде чем сесть рядом с ней. Установилась уютная тишина, пока Кларк расставляла две тарелки и наливала вино в два бокала, которые Лекса уже поставила. Кларк улыбнулась этому жесту, зная, что это знак того, что Кларк там нужна. Лекса редко пила алкоголь, а когда это случалось, никогда не позволяла себе больше одного бокала, но она приняла тарелку и бокал с мягкой благодарностью и послушно начала есть. В первый раз, когда Лекса вернулась, Кларк потребовалось слишком много времени, чтобы заметить, что Лекса не ела почти целый день. В тот день они ругались несколько часов. Кларк кричала на Лексу, что та вышла за нее только потому, что думала, что Кларк умрет. Что Лекса жалела, что теперь Кларк в ее доме, в ее комнате, в ее пространстве. И Лекса замолчала, а Кларк заплакала, потому что это выглядело правдой. Боже, это было ужасно, и Кларк пригрозила вернуться в горы и на самом деле вынимала свою одежду из шкафа, когда Лекса обняла ее со спины. Кларк стояла неподвижно и кипела от злости, каждый резкий вдох отдавался болью в груди; Маленькая Пауна отказывалась успокоить ее сердце, пока она не почувствовала, как Лекса дрожит у нее за спиной, как раз перед тем, как почувствовать влагу слез на своем плече и теплое дыхание Лексы в ее ухе, умоляющее о прощении; обещая Кларк, что она будет стараться изо всех сил, просила чтобы Кларк, дала ей шанс… Чтобы Кларк не бросала ее… Кларк поцеловала ее тогда, занимаясь любовью с Лексой со слезами на глазах от отчаяния и решимостью попытаться понять, потому что Лекса пыталась измениться для нее. И это сработало. Все, что сейчас нужно Лексе, - это осознать, что она дома и что она снова может быть Лексой. Не той Хедой, которой нужно анализировать и предвидеть каждую ситуацию и взаимодействие. Которая вынуждена спать в окружении охранников из-за страха убийства; которая заставила весь Полис присматривать за Кларк из-за страха потерять еще одного человека, которого она любила. Так что, Кларк была терпелива, потому что это происходило. Очень медленно, но это происходило, и Кларк наслаждалась шансом сблизиться и показать Лексе, как сильно она ее любит. Лекса продолжала писать Кларк письма, которые Кларк находила по всему их дому, или разные сотрудники передавали их ей в определенные дни, пока Лекса отсутствовала. Было слишком опасно общаться через голубей, но Лекса предложила попытаться это сделать, как только все уладится и они будут более уверены в том, кто их союзники. Возможно, большинство не сможет прочитать их записи, но именно поэтому это покажется достаточно странным, вызывая ненужные подозрения. Возможно, скоро Кларк даже сможет начать путешествовать с Лексой… Кларк наблюдала, как Лекса рассеянно жевала еду, казалось, погруженная в собственные мысли, слегка хмурясь на то, о чем она думала. Поэтому Кларк начала рассказывать о том, что она делала. О ребенке, которого приняла. Принятие родов было любимой частью работы целителя, и Кларк знала, что Лексе нравилось слышать о прибавлении в Полисе. Она мысленно похвалила себя, когда морщинка на лбу Лексы разгладилась, и она еще больше откинулась на спинку кресла, потягивая вино, слушая, как Кларк говорит о Джонасе, который подумывает о передаче своего бизнеса сыну, а люди активно протестуют против этого, потому что упомянутый сын – бездельник, который, скорее всего, за всю свою жизнь выпил больше вина, чем на самом деле произвел. Полис был веселым, счастливым местом, и Кларк знала, что Лекса любила свой маленький город и любила слушать обо всем, что она пропустила. Однако на улице становилось темно и холодно, и Кларк поднялась со стула и протянула руку Лексе, которая без колебаний взяла ее. Кларк повела ее в ванную, где они переоделись, почистили зубы, а затем расправила плечи, почувствовав, что Лекса время от времени бросает на нее взгляд. Три недели. Прошло три недели с тех пор, как Кларк чувствовала объятия Лексы во сне. Кларк как раз подошла к кровати, когда почувствовала, как рука обвилась вокруг ее талии, и ее спина оказалась прижатой к телу Лексы. Она крепко прикусила губу, чтобы не расплыться в дикой улыбке, и медленно повернулась в объятиях, свободно обвивая руками шею Лексы и глядя в обожающие зеленые глаза. — Mounin houm, Houmon, — пробормотала Кларк и ухмыльнулась, когда глаза Лексы вспыхнули и стали невероятно темными, прежде чем Лекса нетерпеливо прижалась к ее губам. Добро пожаловать домой, жена.***
Лекса была Командующей, а Командующая была Лексой, и иногда одна из них доминировала. И когда пальцы Лексы вошли в Кларк - все ее тело раскачивалось в тандеме с ее толчками - Кларк знала, что это Командующая берет ее. Да поможет ей Бог, но Кларк это нравилось, и Лекса это знала. Кларк зависела от ощущения сокращения и напряжения мышц под пальцами Лексы, когда та педантично довела Кларк до дрожащей кульминации. Лекса не останавливалась, пока Кларк не сжала бедра - слишком чувствительная и измученная - и втянула Лексу в томный поцелуй, пока их потные тела не расслабились, и Лекса оказалась полулежащей на Кларк в ее объятиях. Кларк ждала, осторожно поглаживая руку Лексы и ее волосы; ожидая знака, что Лекса хочет взаимности. — Я скучала по твоему лицу… — прохрипела Лекса и подняла голову, чтобы нежно провести носом по челюсти Кларк, а затем игриво задела зубами ее подбородок. Кларк ухмыльнулась и перевернула Лексу на спину, более чем желая поприветствовать свою houmon дома должным образом.***
Кларк проснулась первой, что случалось редко, и сонно улыбнулась, смотря на копну темных волос перед собой. Лекса, свернувшись калачиком, крепко спала в объятиях Кларк. После получения своего прозвища, Кларк Гриффин заслужила не малое количество почестей, но факт того, что ей каким-то образом удалось заставить Лексу чувствовать себя в безопасности, чтобы так крепко спать в ее объятиях, переполнял ее величайшей гордостью. Они еще работали над своими отношениями, но у них была любовь, доверие и уважение. Это вселяло в Кларк уверенность в том, что их брак может пережить что угодно. Когда Лекса, наконец, проснулась примерно через сорок минут, Кларк не запаниковала, когда ее попросили пообедать позже, вместо этого она просто кивнула, вернув сладкий прощальный поцелуй, прежде чем Лекса покинула их комнату. Лекса посещала Ледяной народ – своего союзника – во время своего путешествия, и Кларк беспокоилась, что же такого могло произойти, что так встревожило Лексу.***
Когда солнце в небе прошло половину своей траектории, Кларк отправилась на поиски Лексы. Вообще-то, это было не так уж и сложно, поскольку Кларк точно знала, где ее найти. Она тихонько постучала в дверь деревянной хижины, скрытой за конюшнями, и проскользнула в аккуратный интерьер, освещенный свечами, когда Лекса позволила ей войти. Она села на свой табурет в углу, тот, который Лекса принесла специально для Кларк, так как никто больше не осмеливался войти в маленькую мастерскую Хеды. — Подождешь минутку? — тихо спросила Лекса, продолжая вырезать замысловатый узор на большом куске мыла. — Не торопись, — пробормотала в ответ Кларк, как обычно с любопытством пробегая взглядом по двум верстакам и аккуратным полкам по всему периметру большого пространства. Лекса была настолько помешана на порядке, что все в комнате имело свое место. С одной стороны находились инструменты Лексы, висящие на специальной стойке, на противоположной стене – составные ингредиенты, банки с медом, пчелиным воском, различными специями и красителями, организованные и сгруппированные должным образом и в алфавитном порядке. Кларк использовала одну из комнат на этаже их спальни в качестве мастерской, где она рисовала всякий раз, когда приходило вдохновение. Там царил полный бардак. Абсолютный организованный хаос. Она видела, как Лекса съеживалась всякий раз, когда входила в комнату Кларк, ее пальцы так и чесались навести порядок, будто она хотела подобрать одежду Кларк, которая лежала на полу всего две секунды. Но Лекса, молча садясь, откидывалась на спинку кресла, читала книгу или писала, в то время как Кларк делала наброски или рисовала. В большинстве случаев Кларк полностью отвлекалась, и ее внимание переключалось на Лексу в качестве объекта. Лекса была ее музой с того момента, как Кларк впервые увидела ее. У нее был целый альбом, посвященный исключительно линии подбородка Лексы. Первые несколько месяцев брака были трудными, но это были лучшие несколько месяцев в жизни Кларк. Ее жена варила мыло, чтобы успокоиться. Командующая Тринадцати кланов была мыловаром. И очень хорошим, между прочим. Мыло Лексы продавалось на рынке и распространялось по кланам. Никто не знал, откуда взялось мыло, Тали была единственной, кто распределял запасы и собирал товар, который доставлялся в любую полисскую семью, которая в то время испытывала трудности. Эта мысль все еще заставляла Кларк улыбаться, наблюдая за полнейшей концентрацией Лексы, когда та продолжала вырезать один из брусков, которые оставила застывать перед поездкой в Азгеду. По крайней мере, Кларк наконец поняла, почему от Лексы всегда так хорошо пахло. Кларк было интересно, сколько времени потребовалось бы Лексе, чтобы рассказать ей о своем маленьком убежище, если бы Кларк случайно не наткнулась на сушащиеся решетки с бумагой, в которую Лекса заворачивала свое мыло. Это было еще одним преимуществом странного хобби Лексы; у Кларк был доступ ко всей бумаге, которую она хотела. Лекса смешивала и варила измельченную древесину с разных деревьев и нарезала бумагу по размеру в соответствии с потребностями Кларк; для письма и рисования. Кларк нравилось в ней абсолютно все: благотворительность и мастерство… И все это для того, чтобы Лекса могла занять руки и привести в порядок свои мысли. Несколько иронично, что из них двоих именно Кларк из Небесных людей сражалась в ямах, чтобы очистить свою голову. — Как прошло твое утро? — спросила Лекса, аккуратно складывая готовый брусок в гладкую коричневатую бумагу, прежде чем положить его в наполовину заполненный ящик. — Провела его с Каланом в ямах, так что, можно сказать, хорошо, — Кларк улыбнулась и поднялась со своего места, не потрудившись спросить, нужна ли Лексе помощь, так как та быстро и эффективно очистила свои инструменты и повесила их в специально отведенных местах. — Значит ты, наверняка, проголодалась, — пробормотала Лекса в ответ, вытирая стол и ополаскивая тряпку. Кларк тихонько промычала в ответ, глазами блуждая по телу Лексы, которая, казалось, замерла, словно почувствовала намерение Кларк. Она быстро повесила тряпку сушиться и повернулась с румянцем на щеках, темными глазами и нежной улыбкой. — Тогда мы должны накормить тебя, — прохрипела Лекса, когда Кларк подошла ближе.***
— Значит, эта Онтари была протеже Королевы? — уточнила Кларк, проглотив кусочек фрукта, сидя на балконе, где они оказались пару часов спустя и, наконец, разделили обед, который планировали съесть. Лекса кивнула. — Мы предполагаем, что это она. На данном этапе это всего лишь слухи, но Азгеда раскололась надвое: на тех, кто поддерживает Виктуса, и тех, кто считает, что Онтари была предполагаемым преемником Нии на троне Ледяного народа. По сути, это было не столь уж веское основание, чтобы действовать, и Кларк поняла, почему Лекса ничего не сказала раньше. Возможно, это ложная тревога, но если Виктуса свергнут с поста лидера Азгеды, и эта Онтари откажется быть союзником Коалиции, Лекса потеряет почти половину своей армии воинов. — Мои шпионы доложили, что Гувейн и Абель отправили гонцов в горы, окружающие Азгеду, — пробормотала Лекса, и Кларк стиснула зубы. Она хотела убить их обоих. Лексе даже не обязательно знать, что это она. Они доставили достаточно проблем. Лекса, возможно, опасалась действовать, потому что не было никаких веских доказательств, что эти двое действительно причастны к происходящему в Азгеде, но Кларк все равно дала обещание убить их, которое, как она упрямо твердила Лексе, рано или поздно выполнит. Но если бы Кларк поймали на убийстве лидера клана без видимой причины, это только ухудшило бы положение Лексы. Поэтому она вздохнула, сдулась и постаралась не разглагольствовать о том, как сильно ненавидит Гувейна и Абеля. — Мы не знаем, насколько правдивы эти сообщения, мои шпионы могли быть скомпрометированы. Эта Онтари может быть ложью, сфабрикованной Гувейном и Абелем, чтобы вызвать беспорядки в сильном клане союзников… Она была ребенком, когда я отправилась убивать Нию. Лекса тоже была ребенком, подумала Кларк. В один из таких вечеров, когда они сидели на балконе, любуясь Полисом и наслаждаясь едой, Лекса рассказала Кларк все о своем детстве. Или его отсутствии. — У меня просто недостаточно информации, чтобы действовать, —продолжила Лекса. — Так что ты собираешься делать? — обеспокоенно спросила Кларк, понимая, что заставило Лексу все утро варить и вырезать мыло. — Я мало что могу сделать, Кларк, — Лекса вздохнула. — Этот спор нужно разрешить внутри Ледяного народа. Поскольку монархии больше не осталось, они решили придерживаться политики, при которой лидерство может быть оспорено в сражении один на один. — Наподобие того, как ты стала Командующей… — нахмурилась Кларк. Лекса кивнула. Только смерть или выбор преемника освободит Лексу от ее положения. — Я не вправе останавливать такую битву, если Онтари достойно бросит вызов Виктусу. Я ничего не могу сделать, пока не будет доказана угроза другому клану или самой Коалиции. Лекса была достаточно устрашающей, чтобы за все то время, что Кларк ее знала, ей еще ни разу не бросали вызов. Земляне верили, что, забирая жизнь, ты забираешь и силу этого воина. А Лекса была маленькой шестнадцатилетней девочкой, которая победила предыдущего Хеду, почти в три раза старше и крупнее ее, с количеством жертв после него, исчисляемых сотнями. Хотя за все годы ее правления некоторые все же бросали вызов Лексе. Семеро пытались, и семеро уже мертвы. Это объясняло, почему Гувейн и Абель продолжали плести интриги, чтобы добиться своего. Следует также признать, что воины не всегда становились великими лидерами, а лидеры вражеских кланов не были достаточно великими воинами, чтобы бросить вызов Лексе. К счастью, Хеде не могли бросить вызов через посредников, и Кларк считала, что никто не станет оспаривать Лексу после того, как та победила Грегора. Но если Онтари окажется настоящей и врагом Коалиции и сумеет свергнуть Виктуса – самого опытного воина, – тогда им придется беспокоиться. Гаррус должен был взойти на трон Азгеды после него, но теперь у Виктуса никого не было. По крайней мере, никого, кто был бы лучшим бойцом и лидером, чем он. Им ничего не оставалось, кроме как ждать, и ни Кларк, ни Лексе не нравилось отсутствие контроля над вещами, которые могли на них повлиять.***
Солнце клонилось к закату, когда они лежали в темноте своей спальни, не потрудившись снова уйти после позднего обеда. Голова Лексы снова покоилась на плече Кларк, когда холодный ветер ворвался через открытые балконные двери. Лекса обняла ее, и Кларк натянула одеяло на плечи Лексы, когда та еще сильнее прижалась к Кларк, чтобы согреться. Кларк была счастлива и довольна, и, как научила ее жизнь, это означало, что скоро должно произойти что-то ужасное. Все, что Кларк могла сделать, это просто попытаться быть к этому готовой.