Даже если матушка убьет

      Огни постепенно затухали. Глядя на последние фонарики, парящие где-то далеко в небе, Рапунцель слегка устало улыбалась своим мыслям, переминаясь босыми ногами по прохладной траве. Ей даже не верилось, что все это происходит взаправду — все, что случилось после побега из башни, было таким невероятным… За это время событий случилось больше, чем за всю ее жизнь вместе взятую, и при мысли о том, что скоро придется возвращаться (и иметь дело с разозленной матушкой) стало очень грустно. Не только фонарики уже горели в небе — звезды отражались в холодной глади озера. Ее маленькое приключение подходило к концу, и так хотелось завершить этот день, день ее рождения, чем-нибудь… особенным. — Флинн? Труд тех девочек с площади пошел прахом за несколько секунд — Рапунцель распустила косу, и выпавшие из волос цветы ковром усеяли землю вокруг нее. — Да? О боже, что я делаю — в ужасе подумала девушка, но быстро взяла себя в руки. После всего, что она пережила, после того, как посмела ослушаться саму матушку, терять ей уже было нечего — пан или пропал. Вид абсолютно расслабленно прислонившегося к дереву, даже не представляющего, что творится у нее в голове, проводника вселял и робость, и странное спокойствие. — З-знаешь, — от волнения она даже начала заикаться, быстро заправляя непослушные локоны у висков за ухо. — Я когда-то… когда-то нашла одну книгу у себя в башне, представляешь? Матушка отобрала у меня ее сразу, как увидела, и очень сильно ругалась, н-но… я успела узнать, что… что м-мужчина и женщина иногда… Простое недоумение в глазах разбойника сменилось настоящим шоком, когда Рапунцель, опустив красное от стыда лицо, принялась развязывать непослушными пальцами шнуровку у себя на корсете. — Т-тебе… тебе что, жарко, малышка? А по мне, что-то холодным фронтом нынче пове… Попытка сгладить неловкую ситуацию шуткой провалилась сразу же, как Флинн осознал, насколько это странная девчонка серьезна в своих намерениях. Ненужное платье упало на землю, а Рапунцель стояла прямо перед ним, будто в каком-то странном сне, закрывая ладонями голую грудь. — Ч-что… что ты… Она напоминала солдата-новобранца, пытающегося набраться храбрости перед первой битвой. Переступив через собственное платье, она шла прямо к нему, и за ней тянулся золотистый шлейф волос — одна из многих удивительных вещей, которыми природа наделила эту девушку. — Пожалуйста, Флинн, — сделав над собой усилие, Рапунцель посмотрела прямо ему в глаза. — Я хочу… сделать это. Правда, хочу…       Я смотрю, ты скоро станешь пышкой — ей было очень и очень страшно. Она боялась, что Флинн посмеется над ней, назовет некрасивой и откажется от того, что было описано в книге, но тот пока молчал. Что-то в ней молило о том, что пора бы прекратить это, запереться в башне и до конца дней отмаливать свои грехи, но… но было уже поздно. Единственным, что еще осталось на Рапунцель, были панталоны, и те она, зажмурившись, сняла, представ перед Флинном в своем первозданном виде. Только волосы, струящиеся по плечам и спине, хоть как-то прикрывали ее от взгляда разбойника, от взгляда растерянного, изучающего… заинтересованного? — Я… я не хочу, чтобы ты жалела об этом, Рапунцель… От прикосновения его горячей ладони к пояснице внутри у девушки все повело. Не в силах устоять на ногах, она уткнулась носом в грудь Флинна, вздрагивая от бегущих по спине мурашек — причиной которым был далеко не один холод. — Не пожалею, — покачала головой она, поднимая взгляд на парня и убирая упавший на его лоб темный локон. — Даю слово! Ее глаза светились не хуже этих треклятых фонариков, из-за которых все и началось. Место, на которое они приплыли, было вполне уединенным, но Флинн все равно предпочел, подхватив Рапунцель на руки, отнести ее за раскидистое дерево. Она почти ничего не весила и доверчиво жалась к нему голым телом, от чего невольно закипала кровь. У него было много женщин, но не встречалась еще ни одна… такая. Та, благодаря которой он увидел свет… Рапунцель напоминала ему лесного духа. Какую-нибудь нимфу или фею из книжек, которыми он зачитывался когда-то в детстве, перед ним будто ожила фантазия — она лежала у корней дерева на подстилке из собственных волос. Абсолютно открытая взгляду, живая, теплая, и он даже мог коснуться ее. Коснуться своими грязными, отнявшими немало чужого добра руками до маленькой девичьей груди, сжать ее в ладонях, и хотя что-то внутри него говорило, что он поступает не совсем правильно, он не мог остановиться. Черт, он ведь просто хотел свою корону — а получил нечто гораздо большее… — Ты точно уверена? Медленно спустившись вниз, к треугольнику редких золотистых завитков, он с мягким нажимом развел ноги Рапунцель, заставляя ее открыть больше розового, и девушка, закусив губу, быстро закивала. — Точно, — и в глазах ее неожиданно появилась знакомая чертовщинка, прямо как в тот раз, когда они ушли от преследования при помощи волос и сковородки. — Мы ведь и так уже далеко зашли, правда, Юджин?       Никогда разбойник не думал, что его настоящее имя может звучать так завораживающе. Он больше не мог терпеть, и его жилетка полетела прочь. Начав было расстегивать рубаху, он плюнул и, оставив ее, просто спустил штаны, давая Рапунцель взглянуть на то, чего ей не полагалось видеть даже на картинках… Матушка точно меня убьет. Ей уже не было холодно, потому что чужое тело, пропахшее потом, пылью и выделанной кожей — мужское тело — согревало ее. Бесстыдница Рапунцель нынче вела себя совсем не как хорошая девочка, и ей это нравилось. Пусть даже расплата за такое поведение была неминуемой, прекращать совсем не хотелось. Она держала Флинна в объятиях крепко, закинув на него ногу, она позволяла трогать себя везде, а потом… потом он зачем-то поцеловал ее внизу. И хотя об этом Рапунцель нигде еще не читала, это оказалось так хорошо, что даже стало немного дурно… — Ммм… о, нгааах!.. В траве стрекотали цикады. Фонари уже не горели, гульба постепенно утихла, и только здесь, на этом неприметном куске берега, слышались тихие женские стоны. Глаза Рапунцель закатились, дыхание было сбитым, и она шептала его имя — настоящее — умоляющим тоном. Внутри у нее было горячо и влажно, она вздрагивала каждый раз, когда Флинн задевал один маленький язычок плоти пальцем, и каких же усилий ему стоило не торопиться! — Давай… давай скорее… На другую при таком уровне возбуждения он бы накинулся, словно голодный зверь, но только не на Рапунцель. С той вообще было все не так, как с любым другим человеком в его жизни, пусть даже знали они друг друга совсем недолго… — Ч-черт! Как же это оказалось тяжело и сладко одновременно. Рапунцель смотрела на него снизу вверх, пытаясь улыбаться и при этом сдерживать слезы, невольно выступившие на глазах, а он — а он просто пытался не потерять самообладание. Первый мужчина. Он был первым мужчиной, которого бедолага увидела за восемнадцать лет жизни, и, по иронии судьбы, он стал таковым и в переносном смысле. — Н… нормально все. Продолжай… Нет, ничего нормального у Флинна не осталось, потому что вся жизнь пошла кувырком. Наверное, он сошел с ума. Чудаковатая девчонка из башни заполнила все его мысли, окрашивая мир в те цвета, которые он и представить раньше не мог. Он, негодяй и вор, достойный одной лишь виселицы, прямо под раскидистым деревом превращал лесную нимфу, от волос которой еще пахло цветами, из девочки в женщину, вколачивался в нее все сильнее и сильнее, и мир вокруг будто перестал существовать… Озеро было спокойным - ни морщинки волны на поверхности. Луна подглядывала за ними из-за серо-дымчатых туч. Вот теперь праздник точно закончился, но девушка была абсолютно счастлива, бездумно прижимая к груди своего устало прикрывшего глаза… любимого? Все равно. Даже если матушка Готель снесет ей голову за все, что она натворила, этот вечер, когда сбылись все ее мечты и даже больше, она точно никогда не забудет…