Как обдурить Молчалина, или Чацкий всегда здесь

Дорогой Александр, Вопреки худшим моим ожиданиям, бал прошел достаточно неплохо. Однако позволь начать сначала. Я поднялась в шестом часу, чтобы успеть пофехтовать до того, как проснутся все. Утренний вид из окна просто восхитителен. Солнце розовым светом золотит крыши домов, и легкий ветерок колышет деревца. Смотреть можно целую вечность. В девятом часу вошла Фрося и принесла кувшин с водой. Очень удивилась тому, что я уже проснулась, и передала, что в десять будет завтрак. После умывания послала ее отправить вчерашнее письмо, надеюсь, оно придет в ближайшее время. На завтраке узнала, что бал начнется в шесть, и что в четыре уже прибудет парикмахер. На сегодня больше ничего не планировалось, папа с дядей хотели поговорить наедине. Будет время спокойно подготовиться. Спустя полчаса после завтрака в комнату вбежала Фрося, запыхавшаяся и с горящими глазами. Сказала, что Молчалин интересовался, в комнате ли я, и не болит ли у меня голова. Прекрасное начало! Еще через полчаса раздался стук в дверь. Полагаю, понятно, кто это был. Спросил позволения войти, разрешила, велела Фросе оставить нас и ждать в комнате. Взял стул, сел подле меня, как гимназистка опустил глаза в пол, принял самое возвышенное выражение лица и заговорил: - Александра Федоровна, как только вы переступили порог этого дома, я оторопел. После первой встречи с Вами моя душа словно ожила после долгого сна, почувствовав родственную душу. Вы, - он замолк. - Простите, мне право неловко об этом говорить. Я приняла самое заинтересованно-духовное выражение, чуть подняла брови и приоткрыла рот. Взяла его за руку, посмотрела в глаза и прошептала: " Продолжайте". - Я покорен Вами, Александра Федоровна, - и с этими словами он прижал мою руку к своей груди. Выражения наших лиц оставались прежними. Не знаю, сколько времени мы сидели так. Я удерживалась, чтобы не засмеяться от осознания момента. Он почти признался сам, Алекс, это успех! Значит скоро он покажет свое истинное лицо, я тебе обещаю. В комнату постучалась Фрося. Очень вовремя, больше я бы не выдержала. Молчалин ушел. Как только затихли его шаги, Фрося бросилась расспрашивать, как все прошло. Я в красках описала разговор, и, кажется, мы смеялись неприлично громко, потому что когда вошел папа, он велел мне успокоиться, ибо приличной девице не подобает так себя вести. Он расспросил, нравится ли мне здесь и, получив положительный ответ, удалился к себе. Обедали в три, чтобы не изголодаться во время бала. А после обеда время завертелось слишком быстро. Пришел парикмахер и за 2 часа сделал мне на голове какой-то кошмар. Однако Фрося была в восторге и подметила, что мне очень идет эта прическа. Затем одевались, красились, как на обычный петербургский бал. Желала бы я посетить хотя бы один из них с тобой, барышни выстраивались бы в очередь, чтобы станцевать с тобой. К шести начало собираться московское общество. Были все, о ком ты мне говорил: и Платон Михайлович с супругой, и Тугоуховские со всеми шестью дочерьми, и полковник Скалозуб, и Хлестовы, и Загорецкий. Первым на танец пригласил Загорецкий. Его плутовьи глаза не давали покоя, он явно подлизывался, но делал это более искуссно, чем Молчалин. После первого танца меня окружили княжны и стали расспрашивать о том, что нынче носят в Петербурге. Позже подошла княгиня и выразила удовольствие быть знакомой со мной. Они удалилсь, обсуждая мое платье не в лучших словах. Я нагнала их и подметила, что тугоухостью здесь страдают только они, и что от их нарядов любой уважающий себя француз держался бы подальше. Весело было наблюдать за тем, какой гогот (а еще приличное общество) они подняли, и я присела на диван. Ко мне подсели Скалозуб и Хлестова. Скалозуб показался мне очень милым, просто слишком погруженным в службу человеком. Он рассказывал о каком-то из его походов. А Хлестова... Не сложила о ней однозначного мнения, но она показалась не такой недалекой, как большая часть данного света. А потом к нам подошел Молчалин, и, о ужас, Алекс! Как ты и рассказывал, начал хвалить ее пуделя! Пуделя! Какой же он подхалим, теперь питаю к нему еще боле неприязнь и отвращение. Но последний вальс пришлось танцевать именно с ним. Отдать должное, танцует он недурно, но изображать чувства к нему после того, как узрела его подхалимскую натуру, было слишком тяжело. Я часто смотрела в пол, пытаясь придать этому взгляду хоть каплю смущения, не уверена, насколько успешно. Когда гости начали разъезжаться, я поспешила покинуть залу. Алекс, больше всего мне хотелось снова оказаться в бане, чтобы смыть с себя след этого общества. Но довольствоваться пришлось лишь умыванием. Молчалин боле не заходил. Один раз приходила Фрося, спрашивала, как прошел бал, но я слишком устала, чтобы говорить. Пообещала рассказать завтра. Переоделась в сорочку и на последние силы пишу тебе. Полагаю, если бы ты был рядом, стало бы легче, (далее зачеркнуто) Прошу тебя, будь осторожен. Искренне твоя Александра