Как обдурить Молчалина, или Чацкий всегда здесь

Дорогой Александр, Пишу тебе глубокой ночью, ибо одно из главных событий сегодняшнего дня свершилось лишь несколько минут назад. Алекс, все идет как нельзя лучше! Однако, обо всем по порядку. Сегодняшнее утро и первая половина дня не ознаменовались ничем примечательным. Вновь проснулась рано и посвятила это утро гимнастике. В девятом часу пришла Фрося, и я поведала ей события вчерашней ночи. Она предположила, что сегодня Молчалин вновь что-нибудь выкинет, поэтому следует быть осторожней. За завтраком мы обсуждали предстоящие скачки. Чтобы успеть к началу, выехать необходимо было через два часа, а уже через час мне был заказан парикмахер. Видел бы ты, какой кошмар он сотворил на моей голове, но все: Фрося, дядя, папа, были в восторге и восхищались таланту этого мастера. Собралась я достаточно быстро, поэтому от дома мы отъехали в двенадцатом часу. Ехали мы, к моему счастью, без Молчалина. На скачках собралось все высшее общество Москвы. За то время, что мы шли до нашей беседки, нам встретились Платон Михайлович с супругой, Тугоуховские, благо их беседка была много дальше, Скалозуб, по такому поводу надевший лучший свой мундир, и Хлестова. Дядя провел нас в беседку, откуда открывался замечательный вид на скачки, и передал бинокли, дабы мы лучше могли видеть ездоков. По соседству с нами сидела дама в бордовом платье, очень статная и с зелеными глазами, и офицер, уже немолодой, но тоже в лучшем своем мундире. Дама представилась княгиней Тверской, а офицер- князем Тверским. Мы поприветствовали друг друга, и папа с дядей и князем завели разговор о скачках, а кнгягиня спросила, была ли я здесь ранее. Узнав, что это первые мои скачки, она вкратце объяснила мне правила, рассказала про барьеры и про лошадей и наездников, соревнующихся сегодня. Право, Алекс, она очень приятная дама и совсем не похожа на тех, которые собирались в доме у Фамусовых. Она словно впитала в себя манеры и выдержку светской дамы Петербурга и добродушие и гостеприимство свестской московской дамы. До начала скачек к нам подошли несколько друзей князя и княгини Княгиня представила меня им, и, узнав, что я из Петербурга, дамы интересовались модой и платьями, а мужчины - моим впечатлением от Москвы. Наконец, раздался выстрел, и скачки начались. Алекс, это неописуемые эмоции! Ты безумно волнуешься за ездоков; каждый раз, когда они подходят к барьеру, твое сердце словно замирает, а когда кто-либо из них падает - тоже падает в пятки. Первым пришел тот конь, на которого мне указывала княгиня, а конь, на которого указывала я, пришел лишь пятым. Папа был в восторге, он улыбался словно ребенок, и в те минуты, когда его лицо обретало серьезность, он словно отдергивал себя, напоминая, что находится в приличном московском обществе. Всего мы просмотрели пять стартов, и каждый из них был просто незабываемым. В конце скачек мы поблагодарили Тверских за приятное общество, и княги ня сказала, что я могу писать ей, назвала свой адрес и пообещала, что ни одно мое письмо не останется без ее ответа. Право, очень приятная женщина. По приезде домой мы отобедали, обсуждая подробности прошедших скачек. Восторг папы тяжело описать, он повторял, что "Москву стоит посетить только ради скачек". Молчалин за обед не проронил ни слова. После обеда мы складывали вещи в чемоданы, дабы по возвращении из деревни отъехать в Петербург как можно скорее. Вся необходимая для деревни одежда уже была собрана, и добавились туда лишь несколько платьев на случай, если мы будем принимать гостей. В суете время до ужина пролетело незаметно. А после ужина мы вновь сидели в гостиной, вели беседу и слушали мою игру на фортепиано. Когда я вернулась в комнату и начала готовиться ко сну, вбежала Фрося. Она рассказала, что Молчалин велел ей положить мои часы в карман уличного пиджака и не напоминать о них до отхтда ко сну. Мы сразу поняли, что он замышляет и чего добивается. Решили следующее - я пойду впереди, а Фрося - в нескольких метрах позади, причем по стеночке, дабы не выдать себя раньше времени. Если она почувствует, что ситуация выходит из-под контроля, то тихо позовет меня, якобы чтобы проверить, не ушиблась ли я по пути. Оставалось лишь дождаться темноты. В первом часу мы вышли из комнаты и проследовали в сени. Фрося притаилась за одной из колонн, а я проследовала в комнату для одежды, стараясть нарочито громче топать. Результат не заставил себя ждать. Когда я возвращалась к лестнице, чья-то рука схватила сначала одно, а затем и второе мое запястье. На этот раз он стоял за моей спиной. - Александра Федоровна, успокойтесь, - он снова заговорил елейным голосом. Я попыталась освободить руки. - Не стоит, Александра Федоровна. С каких пор Вам стало неприятно мое общество? - спросил он и с издевкой. - Алексей Степаныч, - постаралась придать голосу дрожь, - что Вам от меня нужно? Алекс, если бы не план - закричала бы во весь голос. Или вызвала бы на дуэль. Но нужно было продолжать. - Мы с вами так мало виделись сегодня, - он сделал полшага вперед, не ослабляя хватку. - Неужели вы не хотели бы поговорить? С этими словами он скрестил мои руки и прижался ко мне. На секунду я почувствовала его дыхание своим левым ухом. Он явно улыбался. Какая мерзость! Ситуация явно начала выходить из-под контроля. - Александра Федоровна... Фрося, моя спасительница. От звука ее голоса Молчалин заметно напрягся, но руки мои не отпустил. - Александра Федоровна, вы не ушиблись там? Я спущусь? Молчалин мгновенно отпустил руки и сделал несколько едва слышных шагов к своей каморке. - Благодарю, со мной все впорядке, я уже иду. С этими словами я взбежала по лестнице, оставляя этот кошмар позади. В комнате я смогла произнести только одно: - Фрося, спасибо. Будь осторожна. Она улыбнулась и, пожелав спокойной ночи, ушла, а я осталась одна и написала тебе это письмо. Алекс, завтра мы выезжаем в поместье Фамусовых, поэтому я не знаю, как скоро смогу написать тебе вновь. Обещаю, что о мести Молчалину ты узнаешь как можно раньше. Обещаю, что буду осторожна. Алекс, надеюсь, у тебя все хорошо и ты приятно проводишь время в Петербурге. Хочу лишь попросить тебя об одном. В тот книжный, что возле Мойки, должны были прибыть выписанные мною книги. Пожалуйста, попроси подержать их до середины июля, я обещаю, что непременно выкуплю их по возвращении домой. Искренне твоя Александра