Четыре слова

Эта миссия не понравилась Барни ещё с того момента, как Роллин стал рисовать на его спине фальшивые шрамы от плети. Он понимал, что поделать нечего, ведь лишь его кандидатура подходит на роль бежавшего из тюрьмы узника. И все же воспоминания из прошлого не могли так просто исчезнуть. — Что скажешь? — спрашивает Роллин у Бриггса, интересуясь качеством своей работы. — Отлично, — улыбается Дэн, похлопывая Хэнда по плечу. Ну да, как же. Отлично… И только обеспокоенный взгляд Вилли заставляет Барни собраться с мыслями и откинуть свои переживания куда подальше. Всё-таки это его работа, он знал, на что подписывался. Вот только когда охранник и в правду стал пытать его, Барни пожалел о своём жизненном выборе. Воспоминания из детства врезались в разум, не давая Барни сделать вдох. Он будто перенёсся в то время, которое хотел навсегда забыть. Но фантомный запах гари, стоявший в сарае, как и крики других детей перестать слышать было невозможно. Каждый удар, приносивший физическую боль, не мог сравниться с душевной. Каждый чертов удар, который возвращал Барни в прошлое. Каждый. Чертов. Удар. И когда эти пытки прекращаются, Барни едва вспоминает о том, что ему нужно делать дальше, чтобы миссия успешно завершилась. В машине Барни молчит всю дорогу и на все вопросы отвечает сухо, прикрываясь усталостью. Впрочем, это и не было враньём. Он действительно ужасно устал. И вновь этот взгляд Вилли, который он ловит лишь однажды, потому что больше смотреть не способен ни на кого. Кажется, Вилли все знает… Конечно, знает, у Барни никогда особо не получалось что-либо скрывать от Армитажа. Вот и в этот раз, зайдя наконец домой, Барни чувствует на себе этот пронзительный, все понимающий взгляд. Коллиер подходит к дивану, садится на него и просто прикрывает лицо руками. Он не хочет говорить, просто не способен. Но Вилли это и не нужно. Он садится рядом и обнимает Барни. Обнимает его с такой нежностью, в которую трудно поверить, глядя на этого сильного человека. Но Вилли всегда отличался своей заботой, а Барни ее принимал. — Ничего, — говорит Армитаж, целуя Коллиера в висок. — Все будет в порядке. И Барни кивает, понимая, что Вилли прав. Эти воспоминания не смогут полностью исчезнуть из памяти, но зато у него есть человек, который может сделать эти воспоминания менее болезненными. — Да, знаю, — всё-таки произносит Барни, переводя взгляд на Вилли и едва заметно улыбаясь. Сейчас эта улыбка стоит ему немало усилий. Но когда он видит, как тепло ему улыбается Вилли в ответ, то не может справиться с желанием просто уткнуться ему в грудь. Он устало выдыхает, цепляясь за рубашку Армитажа и ощущает поглаживания по спине. Черт, вероятно, грим все ещё там. — Давай я помогу тебе, — будто слыша его мысли, говорит Вилли, легко проводя подушечками пальцев по спине Барни. Это очень хорошая идея, потому что на душ он сейчас не был способен. Как и на любую другую хоть немного активную деятельность. В ответ Барни выдает едва слышное «угу» и снимает с себя футболку. Вилли быстро возвращается с миской теплой воды и полотенцем. — Сейчас начну, — предупреждает Армитаж и перед началом оставляет невесомый поцелуй на плече Барни. Барни выдыхает, прикрывает глаза и опирается на подлокотник дивана. Он устал, так устал. Но эта забота Вилли, его любовь и нежность, которую он чувствует в каждом прикосновении к своей спине… Это окутывало его таким необходимым спокойствием. — Ещё немного, — предупреждает Вилли, продолжая вытирать грим. Барни лишь кивает, не зная, заметят ли вообще его кивок. Ощущение, будто Вилли рисует, делая аккуратные, но при этом уверенные мазки. Тогда по логике он сам — холст, на котором точная рука мастера воспроизводит картину. Только сейчас все наоборот. Нежная, но уверенная с своём деле рука Вилли пытается стереть со спины Барни все плохие напоминания о прошлом. И Барни так ему благодарен. — Спасибо, — говорит он Вилли, поворачиваясь, когда тот уже закончил со своей работой. И в этот раз Барни действительно может искреннее улыбнуться. Вилли кивает, внимательно глядя в лицо Коллиера, будто что-то выискивая. — Правда спасибо, — повторяет Барни, а затем придвигается к Вилли и оставляет на его губах поцелуй. Он не жаркий, не страстный. Это поцелуй благодарности. Он преисполнен нежности и заботы, преисполнен любви, которую Барни дарил Вилли взамен. Руки Вилли аккуратно ложатся на плечи Барни, а затем легонько начинают поглаживать его спину. Он не давит, не напирает. Это все та же забота, что сейчас так необходима Барни. Когда Барни отрывается от Вилли и смотрит в его глаза, ему не обязательно говорить те три слова, которые обычно говорят влюбленные. Потому что Вилли все знает и все видит. — Я уложу тебя спать, — вместо этого говорит он. Здесь четыре слова, не три. Но означают они то же самое.