порядок из хаоса.

кирилл давно привык, что все, что было у него в прошлом – его выдумка. так проще думать, этим проще жить. привык вечно молчать и никому не верить. привык не жаловаться. привык держать ненависть в себе. гречкин ненавидит деньги отца, потому что они сломали ему жизнь. все детство мама учила играть его на фортепьяно, он проникся этим, как она, он был влюблен в каждую ноту. он бежал в музыкальную школу со всех ног. "прилежный ученик", "отдает себя всего музыке", "у него есть будущее!". в десять лет мамы не стало, а отца в его жизни, кажется, и никогда не было. только деньги. кирилл хотел связать жизнь с музыкой, с классической музыкой. скандалы, ссоры, унижения. кирилла забирают из музыкальной школы. преподаватели плачут, кирюша нет. он больше ничего не чувствует. отец заставил связаться с компанией реперов, потому что они чьи-то там сыновья. выгодные отцу, но неродные, ненастоящие, и в классику явно не тянут. кириллу двадцать, он давно устал бороться даже не начав, потому что было ясно: он все равно проиграл, поэтому даже не сопротивлялся, просто в душе ненавидел это все, иногда ночами играл на пианино, когда отца не было дома, и молчал. перед дружками строил из себя крутого, разбрасывался деньгами и вечно скалился-улыбался. сумбурное ночное знакомство в каком-то супермаркете 24 часа, где ещё и кофейня находилась. у двоих капучино с мятным сиропом и случайно пойманные взгляды. – леша. – улыбка. гречкин жмет протянутую руку. не леша, а солнце. ладони теплые. светит и греет. – кирилл. – попытка в доброту, но уже приевшийся оскал. надо что-то сказать. – тоже любишь ночные прогулки? – этот солнечный мальчик будто читает мысли. они выходят из магазина. гречкину резко хочется курить, сердце бьется в груди с такой силой, будто волны ломают ребра-скалы. в глазах – свинцовые тучи. вся эта погода – к буре. леша спрашивает обо всем и рассказывает о себе, а кирилл замечает, что у него привычка оттопыривать мизинец. милая – умиляющая – такая. лешенке макарову 17, он только недавно сдал все экзамены, а ещё любит классическую музыку. кирилл шутит, что влюбился. – а ты чем занимаешься? – репер. – эти слова будто стыдно произносить. при леше особенно. леша же щурит глаза и хитро улыбается. – что-то не так? – у гречкина опять улыбка-оскал и немного ноет в сердце. – ты не репер. ты другой какой-то. и у тебя пальцы музыкальные. – скатывается в нервозную улыбку, рука в карман за сигаретами и мысль "при нем стыдно курить". кирилл не понимает, как за десять минут какой-то милый мальчик леша макаров смог увидеть в нем то, что он закопал в себе, чей труп уже давно сгнил, по кому уже не льют слезы, потому что по мертвым не плачут десять чертовых лет подряд. пальцы в кармане по пачке сигарет отбивают ритм "зимнего пути" шуберта, а в голове всплывают давно забытые слова из части "спокойно спи". но гречкин не спит, спихивая все на выпитый кофе, а не на навязчивые мысли о солнце. привязываться нельзя, потому что это больно. они гуляют каждую ночь, потому что у леши то ли нет друзей, то ли что, история сложная, и говорить он о ней не хотел, а кирилл не настаивал, надеясь, что если что, он тоже сможет не говорить о чем-то. после каждой прогулки в голове хаос и порядок одновременно. все, вроде, правильно. – порядок рождается из хаоса. кирилл рассказывает об отце, быстро упоминает мать и впервые говорит кому-то, что ненавидит окружающее его общество и деньги. леша как-то грустно-сожалеюще, но тепло, что даже прожигает, смотрит в ответ, трогает за руку или обнимает, говоря, что они – почему-то они, но гречкин ни разу не против – со всем справятся. а потом улыбается ярко. и так же ярко рассказывает про свою жизнь, про школу, да и вообще про все. середина июля, макаров хочет гулять невзирая на прогноз погоды, в котором белым по серому небу было написано "дождь". гречкин не хочет разочаровывать своего единственного... он не знает, кого. не осмеливается вешать на лешу ярлык даже в своей голове. с друзьями реперами давно не общается, да и они, кажется, не заметили пропажи кирилла. отец забыт и не тревожит. встретились в одиннадцать с чем-то, через двадцать минут ожидаемо пошел дождь, тучи будто ближе к земле и давят серостью, но солнечного лешу не перекрыть. оказалось, макаров живет где-то поблизости, поэтому вариант пойти к нему самый рациональный. хрущевка, третий этаж, квартира справа. подарок бабушки, которая давно умерла, на совершеннолетие, родители разрешили жить здесь уже сейчас. гречкина бьет током, что он готов заорать. в гостиной фортепьяно. – ты играешь? – во рту сохнет, кирилл надеется разбавить эту сухость приближающимся дождем во время личной бури. – нет, мама музыкалку закончила, а я... как-то мимо этого прошел. сказала забрать, сейчас все равно не играет, может, я научусь когда-нибудь. – мама, музыкальная школа, фортепьяно... вспоминает: "дождь соленый...". голова кружится, гречкин подходит к окну и открывает. – а ты умеешь, репер? – леша смеется так, что хочется подбежать, обнять крепко-крепко и не отпускать. искренне. с о л н е ч н о. но пока у кирилла в голове громкая тишина, духота, сейчас гроза начнется. двадцать секунд, он еле шепчет "да", чуть кивая головой, чтобы макаров понял хоть что-то. подходит, садится на стул и открывает крышку. "гроза" вивальди тронула еще в детстве и не отпускает по сей день. кирилл играет бурей, выпуская всю тупую боль, что раздражала и не давала спать ночами. "символично". ломать безопасный домик, который так долго строил – больно. себя настоящего отдавать другим – больно. он на несколько минут возращается в старую жизнь. мама сидит рядом. его еще кто-то любит. сердце бешено стучит. снова свинцовые тучи в глазах. после леша дергается где-то сбоку, у подоконника, шмыгает. "вроде буря в моей голове, а ветром сносит и лешку." у макарова в голове – нагнетающий штиль перед бурей. бурей неясной влюбленности, в которой он обещает себе разобраться чуть позже. пока – отпустить. кириллу хочется расплакаться макарову в плечо. глупо, по-детски... гречкин поворачивается к нему, измученно улыбается, стул чуть скрипит. опять в голове то ли все по-дурацки, то ли правильно. леша еще раз нерешительно дёргается, а потом подходит к кириллу и обнимает. порывисто. ветрено. всё-таки правильно. правильно утыкаться леше в грудь, правильно обнимать его, такого теплого, такого нежного, правильно до чертиков находиться рядом. солнце вышло из-за туч, что, казалось, задавят, духоту заменил свежий воздух, порвы ветра, резко бьющие холодным воздухом и косым дождем по лицу – теплым ветерком. шторм-кошмар забылся, его вытаскивает из пучины солнце, крепко обнимая и не давая упасть. – ты теперь должен выйти замуж за меня. – улыбаться! улыбаться леше правильно. макаров смеется. – это еще почему? – его пальцы нежно – как иначе – гладят по волосам. это правильно. – теперь ты знаешь все мои тайны. в голове проносится, что он еще не рассказал про сигареты, "кажется, бросил". из хаоса – порядок. все правильно.