Но вместо того, чтобы приобнимать за талию, целовать и говорить: "я люблю тебя" ей, он делает это для Антона. И это мерзко. Мерзко ощущать взгляды других на себе. Какие-то были сочувствующими, какие-то с отвращением. Но чувство халявы было сильнее.
Рома лежал на кровати и думал об этом. Как его бросить. В голову ничего не приходило. Нужно было сделать это так, чтобы он навсегда запомнил это. Вспоминал и начинал плакать. Ему хотелось этого. Принести боль этому тупому, очкастому придурку, который забрал у него возможность ещё год назад признаться Полине. Но тут в голове что-то щёлкнуло. Злобный оскал расползался по лицу Ромки. Понимая, насколько его план гениален, он перевернулся на бок и заснул.***
И вот уже хулиган стоит в парке и ждёт своего очкарика. Мысль о том, как на его лице будет ужас заставляла улыбаться. В глазах потемнело. Ничего не видно. Но из-за спины раздался голос: — Угадай кто? — весело сказал Антон, сразу убирая руки. Четырёхглазый чмокнул Рому в щёку, на что тот улыбнулся. Он едва держался, чтобы не покрыть его трёхэтажным матом, но нужно держаться. — Тош, пошли. Я тебе место одно покажу. Тебе понравится. — взял его за руку, он ехидно улыбнулся. Антон лишь положительно покачал головой и пошёл с Ромой.***
— Пришли. — монотонно отчеканил Рома. Поначалу Антон даже и не помнил, куда они пришли. А потом его осенило. Да это же то самое место, где они впервые познакомились! — Зачем ты меня привёл? Тут вроде бы делать нечего. — Тоша посмотрел на него своими хлопающими глазёнками. Бесит. Рома взял руки четырёхглазого в свои. Он делает это в последний раз. Он приблизился к его шее. Лицо Антошки вмиг порозовело. Но Ромка ничего не делал. Он просто дышал ему в шею. Неловкое молчание давило на уши. Но шатен поднял свою голову на лицо Антона. Он прислонился своим лбом к нему. Одна его рука поползла на бедро. Неуверенно и боязливо, будто боясь спугнуть он вцепился блондину в губы. Оттягивая губу, он медленно проходил языком по нёбам и зубам, иногда сплетая языки. Чо стороны Тоши раздался томный стон. Его руки легли на шею Ромки. Фу, мерзость. Хулиган отцепился от него и отошёл. На лице хулигана появился злобный оскал. Антон не понимал в чём дело. Он сделал что-то не так? Что произошло? Почему он не продолжил? — Тох, — голос Ромы звучал злобно, хрипло. С лица всё ещё не сходила та самая мерзкая ухмылка. — Знаешь, вот мы с тобой уже год встречаемся.. 1 год, представляешь? — шатен подошёл чуть ближе. — Но мне кажется, пора это уже прекратить. Размах, свист ветра, удар. Кулак хулигана со всей силой ударил лицу Тоши. Он упал, а вместе с ним и очки, которые сломались на пополам. — Ты серьёзно, блять, думал, что ты мне нравишься? Педик ебаный. — Ромка взял того за шиворот. Антон только мычал. Он даже опомниться не успел. Было до жути больно. Как морально, так и физически. Капля крови, что потекла с носа попала ему на губы. По рефлексу, он слизал её. Железный вкус разнёс небольшую частичку энергии по всему телу. Удар. И ещё. И ещё один. И ещё парочку. Лицо Тоши было всё в крови. В голове всё ещё кружилось множество вопросов. За что? Почему? Из-за чего? Но Ромка, конечно, никогда на них не ответит. — Ты меня уже с самого первого появления заебал. — шатен ходил вокруг очкарика и пинал его ногой, на что тот отзывался болезниными стонами. — весь такой белый, пушистый. Аж блевать тянет Ромка достал кармана сигареты и спички. Он прекрасно знал, что при малейшем появлении запаха табака он задыхался кашлем. Медленно, пытаясь растягивать момент, он поджёг сигарету и сделал одну затяжку. Снизу послышался слабый кашель. Потом ещё одна затяжечка. И ещё одна. И так, пока не закончилась сигарета. Взяв запястье блондина, Ромка затушил сигарету. Хриплый стон боли сорвался с его уст. — Надеюсь, ты здохнешь здесь, зайчик. — Злой гогот звинел в ушах, постепенно отдаляясь. Слёзы, похожие на прозрачные камушки, посыпались из слёз Антона. Боль в мышцах почти не позваляля двигаться. Сердце сжималось. Было больно осозновать, что его возлюбленный предал его же таким злым способом. Кое-как, Антон лёг калачиком и в глазах начало темнеть. Возможно, он умирает. Но только лишь под утро его найдёт его отец.