Девушка с красивыми глазами

«Я ушла отсюда год назад»       В деревне листа снова осень. Погода в этом году стоит сухая и теплая. Если бы не покрывало из золотых листьев, которое укрывает улицы и дома, можно было бы решить, что сейчас разгар августа. Даже редкий осенний ветер приносит только облегчение и прохладу от палящего сентябрьского солнца.       Коноха, похожая на муравейник, бурлит своей жизнью. Торговцы, стараясь успеть до холодов, продают остатки товаров. Запоздалые туристы осматривают улочки, а местные жители семенят по своим делам. Люди уходят и приходят, появляются новые дома, но атмосфера деревни неизменна.       Однако, зарождающееся чувство паники начинает душить, как только ноги переступают порог центральных ворот. Я не хотела сейчас быть здесь, не хотела видеть ни Хокаге, ни его супругу, ни друзей, ни Хатаке. Как себя чувствует человек, который смотрит в глаза заключенному, зная, что через мгновение он будет наблюдать, как на электрическом стуле мощный разряд отнимет его жизнь? Мерзко. Вот и я сейчас чувствую себя мерзко. Лучше бы я ничего не знала, либо могла себе позволить повлиять на сюжет и спасти хоть пару жизней. Но кого? Минато и Кушину, как? Я не справлюсь с кьюби. Предотвратить нападение Обито на младенца и его мать, но и здесь я мало что смогу предпринять против человека, за чьей спиной стоит сам Мадара. Попросить помощи у друзей, но эта битва взрослых, и вероятность того, что мы все умрем слишком велика. Даже если мне удастся что-то сделать, это в корне изменит ход событий и приведет к новому концу. Я беспомощна.        Все это время я думала, что Джирайя уводит меня из деревни, где разворачиваются события зарождающейся истории, но на деле, это я цеплялась за него и убегала, закрывая глаза, лишь бы не быть свидетелем происходящего. Мне было проще узнавать о трагических событиях из писем и успокаивать себя: «Так и должно быть. Все идет своим чередом». Словно окажись я в эпицентре, то не смогла бы смотреть на смерть друзей и вмешалась. Однако вот я сейчас здесь, в ближайшие недели случится масштабное нападение на Коноху, и что я делаю? Я хочу сбежать, как можно скорее. «Трусиха» с силой сжимаю перегородку носа и щурюсь, стараясь выбить все эти мысли из головы.       Осматривая рынок в глаза бросается мальчик лет семи с младенцем на руках. Большие черные глаза отчаянно ищут кого-то, пока малыш в руках копошится, явно готовясь разразиться младенческим плачем на всю улицу. - Ты потерялся? – подхожу я к паре детей. - Нет, - брюнет смотрит на меня с недоверием и делает пару шагов в сторону. - Тогда где твои родители? – я тоже отступаю на шаг, чтобы расстояние между нами позволяло вести разговор, но не нарушало личных границ. - Мама должна скоро подойти, - мальчишка крепче прижимает малыша в его руках и продолжает выискивать глазами знакомое лицо. - И как давно ты ждешь? – дети нынче стали очень подозрительными, - я просто хочу помочь. - Давно, - парнишка сдается. - Давай мы подождем твою маму вместе, - присаживаюсь на корточки перед ним и дружелюбно улыбаюсь, - или может, попробовать поискать ее вместе? Я хорошо знаю этот квартал.       Большие ониксовые глаза скользят по мне словно оценивая, что я могу ему сделать и, видимо посчитав, что я не сильный соперник, слегка кивает. «Даже ребенок меня не боится, на что я вообще рассчитывала против кьюби?» - Что сказала твоя мама когда ушла? – спрашиваю своего компаньона, пока мы вместе шагаем вдоль торговой улицы. - Нужно купить томаты. - Хм, я знаю где продаются самые вкусные, здесь не далеко, - указывая на дорогу, которая уходит вправо. Там начинаются ряды со свежими овощами и фруктами, - это твой братик или сестренка? - Братик, - мальчик останавливается и цепляется рукой за подол моего платья, замедляя шаг, - Онэ-сан*, зачем ты мне помогаешь? - Просто хочу сделать доброе дело, - пожимаю плечами и взъерошиваю его черные, как смола, волосы, - как зовут твою маму? - Микото-сан, - отвечает брюнет и семенит за мной в продуктовый переулок, - МАМА!       Не далеко от лавки с томатами, стоят две женщины. Даже не зная, как выглядит мать детей, сразу становится ясно, что высокая брюнетка с глубокими карими глазами и бледной кожей, которая светится, как жемчуг на дне океана, та самая женщина, которую мы ищем. Она, полностью увлеченная разговором со своей подругой, не слышит с первого раза, как ее зовет сын. «Ну просто мать года», проносится у меня в голове и я, убедившись, что мальчишки добежали до нее, разворачиваюсь обратно. -Подождите пожалуйста, - окрикивает женщина. Поравнявшись со мной она склоняется в поклоне, - Спасибо Вам большое. Я совсем заболталась и забыла о времени. - На самом деле, это я виновата, - ее подруга, которая не смогла за ней угнаться, наконец подошла к нам и, давясь воздухом, пыталась оправдать горе-мать, - я отвлекла Микото-сан и никак не могла отпустить. Спасибо, что привели наших детей.       Я смотрю на молодых женщин и мой взгляд дергается в нервных припадках от детей до их матери и в конце концов останавливается на глубоко беременной женщине с огненными длинными волосами. Передо мной Кушина Узумаки и Микото Учиха. Значит дети, которым я помогла, это маленький Итачи и его брат Саске? Меня словно ударило током. Я стою не в состоянии отвести взгляд и не могу открыть рот, чтобы вымолвить хоть слово. - Онэ-сан? – до моей руки дотрагивается маленький Итачи, но его прикосновение обжигает и я резко отдергиваю руку. - Прости, ты меня напугал, - замечая, как хмурится ребенок, я стараюсь оправдаться. Чего я испугалась? Он еще очень маленький и ничего не сделает, - просто засмотрелась на твою маму. Вы очень красивая. - Хм, где то я тебя видела, - трет подбородок беременная, пока брюнетка пытается справиться со смущением от моего комплимента, - ты очень похожа на сенсея моего Минато. - Я его племянница, Кушина-доно, - приветствую их в легком поклоне, - Хитоми Катальдо. - Ах, муженек как раз недавно про тебя рассказывал, - она хлопает в ладоши и чуть ли не подпрыгивает ко мне, чтобы дружески шлепнуть меня ладошкой по плечу, - ты отлично проявила себя на последней миссии, даттебоне!       Острая боль от ее хлопка расходится по спине и я еле сдерживаю вырывающееся «Ай», но стою продолжая улыбаться, как студент на вручении диплома. - Я – Микото Учиха, а это мой старший сын Итачи Учиха и младший Саске, - она забирает младенца из рук мальчика и еще раз благодарит меня за помощь.       Мы обмениваемся еще парой дружеских фраз. Тактично отказываюсь от предложения Кушины заглянуть на ужин, чтобы рассказать о семье сенсея ее мужа. Болтовня этих двух женщин, кажется, не закончится никогда, я периодически замечаю с каким скучающим видом стоит Итачи и молча сочувствую нам, потому что я тоже стою с таким же видом и мы оба понимаем, что уйти у нас не получится. Слава Богам, этот мир послал нам Саске, который, не выдержав словесного потока, начинает голосить, словно его уши режут на живую. Учиха и Узумаки обнимаются на прощание, пожимают мне руки и расходятся каждая в своем направлении, а маленький Итачи машет на прощание рукой.       Когда Кушина поворачивает за угол, я резко поднимаю голову к крышам, ища тяжелый взгляд, который прожигал мое тело весь разговор. В лучах солнца стоит молодой мужчина. Его лицо скрыто за белой маской лисы, а серебристые волосы, торчат в разные стороны. Наши взгляды на секунду встречаются и он исчезает, тенью следуя за супругой Хокаге. «Ты вырос.» - Я на прием к Четвертому, - Шикаку Нара либо спит, либо притворяется спящим, но мне приходится потревожить его, так как секретарей Хокаге в приемной я не нашла, - Хитоми Катальдо. Меня, вроде как вызывали.       С ленивым видом мужчина кивает в пустоту. Мгновение и рядом с нами появляется Анбу с сообщением, что меня ожидают.       Хокаге сидит за столом, счастливая улыбка пленит любого человека, а золотые волосы светятся, как солнце. Никому так не идет кресло правителя этой страны, как ему. Не сразу обращаю внимание на присутствие еще одного человека в кабинете. Хирузен Сарутоби по хозяйски оккупировал диван и, мазнув по мне взглядом, погрузился обратно в чтение книги. Я кланяюсь и смущенно улыбаюсь, не найдя слов, чтобы начать разговор. - Хитоми, как поживаешь? Как Сенсей? - интересуется Минато. - Спасибо, все хорошо. Джирайя-сама в добром здравии и просит передать Вам большой привет,- смотрю ему за спину и отчитываю заранее подготовленный текст. - Спасибо, - Хокаге прочищает горло и продолжает уже более деловитым тоном, - деревня благодарит тебя за возвращение свитка и сбор полезной информации, поэтому, посовещавшись, мы решили присвоить тебе звание джоунина. - Не слишком ли я мала, для такого ранга, - ни один здравомыслящий шиноби не откажется от должности, но я, с удовольствием, осталась бы генином и прожила свою жизнь выполняя задания по отлову кошек. - Я тоже так сказал, - бывший Хокаге, не отрываясь от книги, подает голос, - девчонке просто повезло. «Ах, ты старый козел!» не могу заставить себя стоять ровно, мечу из своих глаз гневные стрелы в фигуру на диване. - Нельзя назвать везением распечатывание свитка Хаширамы, - качает головой Минато и хлопает по стопке с одеждой на его столе, напоминающей форму нинздя Конохи, - этот ранг по праву принадлежит тебе, да и потом я знаю много детей, которые стали джоунинами младше тебя. Мы уже подготовили документы и вот форму для тебя принесли, правда, мне кажется, с размером мы немного ошиблись…       Он достает зеленый жилет, который раза в три больше меня и начинает истерически смеяться, прикидывая, как я буду смотреться в этом облачении. Смех Четвертого Хокаге заразителен, через минуту и я, и Хирузен подхватываем его настроение и начинаем смеяться.       Весь мой день прошел в резиденции. Когда солнце клонилось к закату, я дописала последний отчет о своих миссиях и устало поплелась в канцелярию. Я не писала столько со времен университета. Глядя в окно я анализировала сегодняшний визит к Минато, мне так хотелось его расспросить, что он будет делать с информацией, которую мне удалось для него достать, но в иерархии этого мира я занимала слишком низкое место, чтобы интересоваться планами высоких чинов. Хотя и без этого я знала, что Четвертый мало волнуется о предстоящих родах. Он увезет Кушину подальше от деревни, где родится Наруто и будет считать, что этого достаточно. - Хитоми, ты еще здесь? - на выходе меня встречает Хокаге в сопровождении Нары и двух Анбу. -Да, хотела сдать все отчеты, прежде чем уйду, - улыбаюсь, останавливаясь перед всей делегацией. - Ты не думала, что тебе пора прекращать путешествовать с Джирайей-сенсеем и остаться в своей родной деревне? Твои друзья и семья наверняка будут счастливы. Да и у нас мало джоунинов в запасе, – его вопрос ставит меня в тупик, и глядя на мое смятение, выдохнув, он добавляет, - как было бы хорошо, если твой дядя и ты остались здесь.       «Рано или поздно тебе придется вернуться в Коноху» напоминал мне Джирайя каждый раз, когда мои фантазии на тему «а куда бы нам отправиться дальше» развивались со скоростью света. Я всегда знала, что он позволял мне быть рядом с ним, но по мере моего взросления, я должна была расправить крылья и вылететь из гнезда, который свил нам жабий мудрец. - И Хитоми, - он тычет своими пальцами мне в лоб, - мне не нравится, что ты перестала носить протектор Конохи.       Они первыми выходят из резиденции, а я еще несколько минут провожаю глазами его спину, облаченную в белый плащ.       Закаты в деревне листа пленяют своей красотой. Мало какое место может посоревноваться с ней в этом, а уж когда солнце скрывается и перед глазами возникает звездное небо, то победа достается Конохе без проведения конкурса. Прошел практически месяц моего отпуска, который я провела в родительском доме. Отец и мама окружили меня своей любовью и заботой. Не помню, когда бы я так много и вкусно ела, так долго спала и так часто смеялась. Моя команда часто отсутствовала на миссиях, но как только у них выпадало свободное время, мы проводили его вместе. А какую вечеринку Эбису и Генма устроили Гаю в честь успешной сдачи экзамена на чунина, надо было видеть. Эти воспоминания еще долго будут греть мою душу.       Последний день в Конохе я посвятила посещению своих любимых мест, но по какой-то причине ноги привели меня к обрыву, где мы тренировались с Джирайей в первый раз. К обрыву, где чуть не оборвалась моя жизнь. Здесь я и просидела весь день выжидая, что там внизу, около реки, пепельноволосый рыбак придет за своим ужином, но видимо слежка за женой Хокаге ужинов не предусматривала.       Выходя из леса я вспомнила о букетике цветов, что я успела собрать на поляне, и сменив маршрут отправилась к обелиску Конохи. За все время, проведенное здесь, я так и не собралась с мужеством навестить Рин, оставив эту миссию на последний день. Сейчас было самое лучшее время, чтобы поблагодарить ее за свое спасение и принести извинения, но заметив в темноте мужской силуэт, я пришла к выводу, что не только я считаю вечернее время самым идеальным. «Надо будет ему потом как-нибудь рассказать, что на кладбища обычно ходят по утрам», я стояла в стороне не решаясь нарушить его покой. - Привет, - сухой голос, уже не мальчика, а молодого мужчины, - не стой в стороне, цветы завянут. - Привет, - я кладу букет на обелиск, забывая все о чем хотела рассказать Нохаре, теперь мои глаза смотрят на высокого Анбу.       Он стал на две головы выше меня. Лисья морда поднята на макушку, а синяя маска как обычно скрывает половину лица, но даже через нее видно, как оно стало более скуластым и взрослым. Налобная повязка закрывает глаз с шаринганом, а серый взгляд второго, устало смотрит мне в глаза. - Как ты? – молчит, а я не могу отвести взгляд. Он не сдается, словно мы боремся за звание «самый холодный взгляд в мире». - Можно мне посмотреть? – я аккуратно поднимаю руки к его лицу и слегка касаюсь повязки, останавливаясь, ожидая его разрешения.       Хатаке не отворачивает лицо, продолжая стоять стоять статуей. Тогда я аккуратно развязываю его протектор и осматриваю длинный шрам, тянущийся вертикальной линией вдоль закрытого глаза и уходящий глубоко за маску. Он уже зажил, но розовый цвет говорит, что прошло еще слишком мало времени с того момента, как он появился у своего владельца. - Больно? – мои пальцы правой руки слегка касаются линии на его лице, а он перехватывает их, сжимая, не давая возможности опустится ниже. - Уже нет, - Какаши не отпускает мою руку, но уводит ее в сторону от лица. - Мне так жаль, - сердце обливается сожалением и сочувствием к этому сильному мальчику, но я не знаю, что еще могу сказать, - мне бы хотелось забрать хоть немного твоей боли, чтобы тебе стало легче. - Не стоит, - он отпускает мою руку и отводит взгляд обратно к обелиску. Его боль практически ощутима, она всегда с ним, и никому не излечить его раненую душу.       Иногда, слова поддержки не нужны. Иногда достаточно просто побыть рядом, разделив давящую тишину на двоих. Но десятого октября, тишины в Конохе не предвиделось.       Возвращаясь домой я не сразу поняла, почему земля под ногами начала вибрировать и только после того, как я смогла найти точку опоры, перед моими глазами возник образ девятихвостого лиса, размеры которого можно было сравнить с тремя горами Хокаге. Огромный шар хвостатого зверя атаковал деревню, осветив ночной город ярким светом, который мог затмить дневной свет. Уши резал громкий утробный вой и бесконечные взрывы. Здания рушились как карточные домики, а крики мирного населения сливались в единый поток отчаянья и горя. Коноха горела. Лапы кьюби били по деревне, уничтожая целые кварталы, а девять хвостов отбивались от атак опытных джоунинов и Анбу. Я стояла и смотрела на этот ад, не в силах сдвинуться с места. Мои глаза искали Минато, Хирузена, Какаши, кого-нибудь, кто смог бы остановить этот хаос.       Яркая вспышка желтой молнии ослепила лиса и он, на секунду потеряв равновесие, свалился на квартал за торговой улицей, там, где был мой дом. Мой. Дом. - МОЙ ДОМ!!! – словно пощечина приводит меня в сознание и я бегу в сторону родного квартала.       «Пожалуйста нет! Прошу! Умоляю!» мои ноги несут меня сквозь разрушенные улицы, а глаза не видят трупы залитые кровью, которые мешками лежат на брусчатых дорожках. Я не обращаю внимание на раненых людей, которые тянут руки хватая меня за одежду, прося о помощи. Не хочу слышать, не хочу видеть. Не достигнув места падения зверя, мой путь преграждает отряд Анбу: -ДАЛЬШЕ НЕЛЬЗЯ, ОПАСНО, - кричит их командир.       Меня никто не остановит. Складывая печати, активирую технику защитной волны и откидываю шиноби, загораживающих мне путь домой. «Я просто хочу домой»       Калитка моего дворика цела, я останавливаюсь перед ней и толкаю трясущимися руками. Но дома больше нет. Стен нет, только сломанные балки лежат в огромной куче древесины и черепицы. Наш дом рассыпался, словно был сделан из хвороста. Под моими ногами лежит фотография: грязная, в алых пятнах. Это я, мама и папа. Мы сделали снимок год назад, после экзамена. Обхожу разбросанные на земле личные вещи и предметы интерьера, что раньше украшали комнаты. - Мама? Папа? – осторожно зову их, боясь разбудить.       На месте бывшей родительской спальни глаза замечают окровавленные пальцы широкой мужской ладони, что выглядывают из под обломков. Мне даже не пришлось усиливать руки чакрой, чтобы раскидать перегородки и деревянные опоры, что придавили моих родителей.       Они лежат рядом. Папа аккуратно прикрывает своим телом женщину, защищая ее от ранений. Я беру его за руку. - Пап? Просыпайся, - почему он такой холодный, - Пап, пожалуйста, нам надо уходить.       Его голова безвольно падает от моих попыток его разбудить и алый водопад стекает по лицу мужчины. - Мам? – пытаюсь поднять ее лицо, но череп женщины слишком мягкий, так не должно быть, - мамочка, пожалуйста, папе нужна помощь!       Плеча касается горячая рука. Хватка становится крепче и кто-то пытается оттащить меня. - Какаши? - как хорошо, что он пришел, - Какаши, пожалуйста, ты можешь помочь моим родителям? Им нужно в больницу.       Я хватаюсь за его ладонь, словно он моя последняя надежда. Мне не унести двоих взрослых на себе. - Хитоми, - Хатаке осторожно берет меня за плечи, заглядывая алым взглядом в мое лицо, - нам нужно уходить, здесь опасно. - Уйдем. Только поможем моим родителям, - я начинаю умолять, захлебываясь своей ничтожностью. - Приди в себя, - он встряхивает меня с силой, но его голос тихий и холодный, слишком холодный, чтобы говорить со мной в таком тоне, - Им уже нельзя помочь.       Я оглядываюсь на тела мужчины и женщины и пытаюсь почувствовать слабую нить пульса, но ее нет. В холодных телах моих родителей больше нет жизни. «Что я скажу Джирайе»? «Что я натворила?» «Мамочка, папочка» я не могу отпустить родительских рук, держа их максимально близко к своим губам. Хочу отогреть родные ладони своим дыханием. «Почему ничего не получается?»       Сильная рука снова тянет меня назад. - Уходи.       С силой сбрасываю с себя чужие руки. Я взглянула на него лишь раз после этого. - Хитоми, - тянется ко мне. - УХОДИ!       Он отступает, а вместе с ним отступает моя решимость и контроль. Пелена горячей влаги застилает глаза, а боль становится невыносимой. Я сижу рядом с телами родителей и горько плачу, не слыша ни крики людей, ни вой чудовища, который громит деревню, ни взрывов. Я не слышу больше ничего, кроме собственной боли. Моя грудь не в силах выдержать давление и я кричу. Кричу, что есть силы, заставляя тело высвободить всю бурю эмоций. Я хочу избавиться от всего. От боли, от отчаянья, от жизни.       Когда девятихвостый лис отвлекся на ярко-синее пламя, уничтожающее целый квартал, Минато Намиказе сумел запечатать демона в новорожденном сыне, ценой своей жизни. Коноха была спасена.