Deep bond

      «Куда он, мать его, подевался? На дворе уже ночь, а он так и не позвонил. Похоже, важная встреча затянулась».       Ичиго добросовестно выполнил все поставленные задачи: с кем нужно поговорил, собрал информацию, всё выяснил, даже зацепки нашёл, словом, почувствовал себя настоящим детективом и с чистой совестью вернулся домой, то есть в квартиру Бараггана, своего собственного дома у Ичиго нет. Ему чертовски не терпится поведать Гриммджоу о своих достижениях, но этот гад куда-то запропастился, не звонит, не пишет. Ичиго проверяет телефон каждые десять минут, но ни ответа, ни привета не получает, а позвонить сам… Ну, он не собирается бегать за парнем, который ему сегодня трижды отказал, какое бы чувство вины его не преследовало, это уж слишком. Не хватало ещё, чтобы мудак-сан подумал, что Ичиго с ума сходит, как хочет оказаться в его объятиях, пусть это и правда. Но всё-таки почему он не звонит? Неужели что-то случилось? — Сам-то ты как думаешь?! — звучит насмешливый голос. — Не провоцируй, ну что ты за существо такое, сказали же тебе: важная встреча. — Ага, без трусов! — Ну, технически Гриммджоу всегда без трусов, так что… — Заткнитесь!       Все боги мира, как же они достали, ни на секунду же не затыкаются хреновы советчики! Ладно хоть в течение дня помимо ядовитой болтовни выдали парочку действительно дельных советов и реально помогли со сбором информации, но как только работа подошла к концу, снова начали свой идиотский трёп.       С другой стороны, каким бы глупым ни был этот трёп, зерно здравомыслия в нём есть. Какая-такая встреча длится с утра до ночи? Может, стоило поехать прямо к Гриммджоу, он же обещал, что вечером они… — Только об этом и думаешь, животное! — А ну, цыц!       … обещал, что вечером они увидятся. — А что, если он не хочет тебя видеть?       «Не хочет? Почему это? Какое у него может быть оправдание кроме… смерти?» — думает Ичиго. — Бухло! Бабы! Ебля! — А может, правда, помер?       Ичиго устало закрывает лицо руками. И зачем он спросил. — Да забей ты хуй! — Поезжай к нему.       Разрываясь между двумя противоположными желаниями, Ичиго решает выбрать золотую середину — позвонить и узнать в чём дело, а уж там решить: ехать или хуй забивать. Надо было не выпендриваться и давно уже позвонить, глядишь, и не мучился бы и лицо сохранил, а сейчас, почти ночью, его звонок выглядит, как будто жена разыскивает загулявшего мужа. — Блять! Нет! Не буду звонить! — Ичиго отбрасывает телефон в сторону. — Но вдруг что-то… — Тряпка! — Тряпка.       Пропустив ценные комментарии мимо ушей, Ичиго набирает знакомый номер.       Гудки… Гудки. Гудки! Сука, чего он трубку не берёт?! Стиснув зубы, Ичиго слушает бесконечные гудки и боится услышать грохот музыки, когда ему ответят, если вообще ответят. Неужели худшие опасения оправдались, и важная встреча проходит в каком-нибудь клубе или хуже того в чужой постели. Или вдруг он ум…       Он уже готов с досадой сбросить вызов, когда соединение устанавливается, и в трубке звучит хриплое «да». Ичиго облегчённо выдыхает, потому что не слышит ни музыки, ни никакого другого левого шума. Только расслабленный, почти ласковый голос Гриммджоу, как всегда бывает у него со сна, и так легко представить, что они рядом, и их не разделяет полгорода, взаимные обиды и огромная куча лжи. — Куросаки?       Кажется, Ичиго слишком долго молчит. — Да, — отмирает он, пытаясь подавить бурю эмоций внутри. С одной стороны он рад, что Гриммджоу ответил, с другой — какого хрена он не позвонил, раз с ним всё хорошо. Неужели, правда, был занят кем-то другим? — Как твоя встреча? — Хорошо, — скупо отвечает Гриммджоу, чем ещё больше бесит Ичиго.       Сердце Ичиго начинает частить, а температура тела — подниматься. Какого хрена?! Что за односложные ответы?! — Хорошо, — сквозь зубы повторяет он. Хотя ни хрена, блять, хорошего. Зачем он позвонил? Выглядит теперь жалко. Тряпка! — Ты что-то хотел? — по тону ясно, что напарник совсем не настроен разговаривать и хочет побыстрее избавиться от собеседника.       Хрен ему! Сволочь! Как будто он не знает, что Ичиго хотел. Они оба хотели, как ему казалось.       Весь вечер Ичиго изводился догадками и перебрал все возможные исходы этого звонка, но такой безразличной холодности не ожидал, не после того, что было днём. С кем же, мать его, встречался господин Джагерджак?!       Прямо сейчас надо послать его на хуй и повесить трубку. Но… — Ты что, не один? — раньше чем успевает подумать спрашивает Ичиго, стараясь, чтобы голос не дрожал от гнева, — потому что если…       Гриммджоу прерывает его щелчком языка: «Японская мать, — думает он, — этот рыжий придурок решил, что я не звоню ему, потому что трахаюсь с кем-то?»       Дерьмо. Похоже, за своё легкомысленное поведение в прошлом Гриммджоу будет расплачиваться до конца жизни. До скорого конца своей очень короткой жизни.       Может, так всё и оставить? Если сейчас подтвердить версию Куросаки, Ичиго точно скажет ему пару ласковых и отправит в пешее эротическое, а Гриммджоу в свою очередь сможет отправить туда же всех остальных. Можно будет никому ничего не объяснять, собрать шмотки и махнуть на Гавайи. Спокойно умирать, попивая Пино Коладу в объятиях голых загорелых красоток. Чем не вариант? — Куросаки, — перебивает Гриммджоу, — заткнись! Я дома. Сплю. Один! — Гм, — Ичиго замолкает, переваривая неожиданную информацию. Почему Гриммджоу дома спит один? В девять вечера?! Может, с ним и правда что-то случилось? — С тобой всё хорошо? — Отлично, — отвечает Гриммджоу, словно отмахиваясь от надоедливой мухи.       Ичиго прикусывает язык, потому что с него вот-вот сорвётся гневная тирада, в которой не матерными будут только «в» и «на», однако его негодование и накопившаяся тревога всё равно прогрызают себе дорогу: — Тогда какого хрена происходит?! Сначала ты доводишь меня до перманентного стояка, потом исчезаешь, не перезваниваешь, а сейчас отвечаешь так, будто я какой-то продавец «магазина на диване», а не твой любовник!       Опачки! В голове Гриммджоу что-то щёлкает, а сердце подпрыгивает, как у влюбленного придурка — «любовник» это же лучше, чем «друг» или «напарник». Это же почти «любимый», да? Несмотря на отвратительное настроение, губы сами собой растягиваются в улыбке, стоит только представить рассерженного нахохлившегося мальчишку с хмуро сведёнными бровями и сверкающим взглядом, и тут же просыпается желание поиграть, подразнить его. Против воли заведёшься, когда твоя ягодка так распалена и взбудоражена. Гриммджоу даже при смерти остаётся Гриммджоу. — А ты — мой любовник? — понизив голос, провоцирует он. Игра началась. — А-э, т… — запинается Ичиго. Почему этот гад всегда так легко выводит его из равновесия?! — Не заговаривай мне зубы! Ты прекрасно понял, что я имею в виду! — Я понял, — мягко смеётся Гриммджоу, мгновенно переключаясь на режим искусителя, — ягодка очень по мне соскучилась и требует внимания. Ладно, давай посмотрим, что я могу для тебя сделать. Включай динамик, руки тебе понадобятся.       Единственное, что он может сейчас сделать, это отвлечь Ичиго от неудобных вопросов, и тогда они оба получат удовольствие в процессе. Может, немного расслабиться не такая уж плохая идея. У них осталось так мало времени, глупо тратить его на обиды, ругань и споры. Ничто не изменит предначертанный Гриммджоу конец, но он, по крайней мере, может выбрать, как прожить оставшееся время. — Зачем это? — с подозрением спрашивает Куросаки. — Если не хочешь, я вешаю трубку, — насмешливо сообщает Гриммджоу — шантаж чистой воды. — Нет! — выпаливает Ичиго, не желая прерывать игру.       Он уже догадывается, что последует дальше — настоящий секс по телефону, и это чертовски его возбуждает, возможно, потому что раньше они такого не делали. Как-то не приходилось, они же практически всегда были вместе. — Хорошо, тогда устраивайся поудобнее.       Ичиго залезает на кровать и кладёт телефон рядом, предварительно включив громкую связь. Он просто не может сопротивляться. С чего он вообще предположил, что сможет общаться с Гриммджоу и не хотеть его. Притяжение между ними как было сильным, так и осталось, и этому не в силах помешать ни обида, ни расставание, ни ложь. — Готово. — Хороший мальчик, — мурлычет Гриммджоу. — Ты одет? Опусти руку, расстегни ширинку.       Ичиго краснеет, по телу разливается приятное тепло, и он, словно под гипнозом, делает как велено и даже больше, за пару секунд зарабатывая полноценный стояк. А это ведь только голос Гриммджоу, они даже ещё не начали. — Уже готов? — Ичиго слышит победную ухмылку в голосе любовника. — Расскажи мне, какой он, я очень по нему соскучился.       Ичиго прикусывает губу, он никогда не был особо разговорчивым в постели, но Гриммджоу, обожающий грязные разговорчики, полностью это компенсирует. — Давай, давай, а то я не стану продолжать, — шантажирует проклятый извращенец.       Ичиго очень не хочет останавливаться, а с этого козла станется — реально трубку повесит, так что: — Горячий… И твёрдый. Очень твёрдый. И он тоже очень скучает по тебе, — выдавливает он, чувствуя, как румянец разливается по лицу, как горят щёки и шея. — Хорошо, — довольно шепчет Гриммджоу, — плюнь на ладонь, облегчи себе задачу.       По правде сказать, Ичиго не видит в этом необходимости, он так возбудился, что рука и без дополнительных средств скользит как по маслу, но он всё равно выполняет требование, потому что это пошлое действие и звуки ещё сильнее возбуждают их обоих. — Ах, да, бля, да, — бормочет Ичиго, ускоряя движения. Он не пытается быть нежным. Напротив, сжимает сильно и дразнит сам себя так, как это делал бы Гриммджоу. — Хорошо тебе? — коварным голосом спрашивает его искуситель. — Да, — Ичиго охает. — Хорошо. Было бы ещё лучше, если бы ты был здесь, — он действительно расстроен тем, что Гриммджоу не с ним. — Ничего, следи за моим голосом, ягодка, у тебя и так всё отлично получается, — твердо отвечает Гриммджоу, не то чтобы ему не хотелось оказаться рядом, но всё же пока он не готов посмотреть Ичиго в глаза и сделать вид, что всё хорошо. — А теперь спускай штаны, пора задействовать вторую руку. Оближи пальцы и приласкай свою дырочку.       Ичиго уже так распалён, что не задумываясь выполняет требование, одной рукой сдергивает джинсы и трусы до колен, снять полностью не хватает терпения. Опускает руку вниз и стонет от торопливого прикосновения к нежной плоти. Проклятье, как же ему хочется, чтобы там были не собственные пальцы, а язык Гриммджоу. — Она, наверное, невероятно узкая, учитывая, сколько времени я к ней не прикасался.       Ичиго шумно выдыхает, одновременно злясь и радуясь. Он рад, что Гриммджоу здесь нет, что он не видит, с какой жадностью Ичиго прикасается к себе, как вожделение и стыд раздирают его на части. Он злится, что Гриммджоу здесь нет, потому что если бы был, тогда Ичиго мог бы видеть, как полыхает безумный синий огонь в его глазах, как он облизывает и кусает губы в предвкушении, сам сгорая от страсти. — Входи глубже, — словно дьявол-искуситель шепчет Гриммджоу.       Повинуясь этому голосу, Ичиго подаётся бёдрами сначала вверх, толкаясь в собственный кулак, а потом назад, на пальцы. Кожа горит и реагирует на каждое прикосновение. Невозможно-сладкое удовольствие приправленное лёгкой болью именно так, как нужно. — Тебе нравится?       Ичиго уклончиво мычит, кусая губы. Ещё как нравится, учитывая, что с того дня, как ушёл от Гриммджоу он не прикасался ни к себе, ни к кому-то ещё. Привыкшее к регулярному сексу тело бунтует и хочет получить свою дозу кайфа, как можно быстрее. — Ичиго?! — властность, прорезавшаяся в голосе любовника, заставляет Ичиго вздрогнуть. Он понимает, что Гриммджоу больше не просит, а требует. Такой контраст резкости с почти медовой нежностью будоражит его ещё сильнее. — М-м-м… — Я велел тебе рассказывать мне о своих ощущениях! — приказной развратный тон едва ли не заставляет Ичиго заскулить. — Я… — даже если бы хотел, он не смог бы сейчас сказать ничего вразумительного.       С каждым новым движением всё его тело пробивает дрожь, запах пота и возбуждения кружат голову, а голос, льющийся из трубки, заставляет забыть обо всём и полностью раствориться в ощущениях. — Не хочешь по-хорошему? — нарочито строго говорит Гриммджоу, как всегда блестяще отыгрывая свою роль. — Ладно, сейчас я покажу тебе, что бывает с непослушными мальчиками.       Ичиго почти видит дерзкую ухмылку любовника и чувствует, как и без того каменный ствол в его руке становится ещё твёрже. — Убери руку с члена, не будем спешить.       «Гад!» — думает Ичиго, всё равно продолжая гладить себя из чистого противоречия. Хотя, если он сейчас же не послушается и не притормозит, его первый секс по телефону закончится феерично быстро. — Я что сказал?! — рявкает Гриммджоу.       Блядство, ну вот откуда он знает?!       От тяжёлого приказного тона тело Ичиго дёргается, будто в него ударила молния. Проклятье, почему это так горячо?! Он же ненавидит подчиняться, ненавидит когда кто-то говорит ему, что делать. Но если приказы отдаёт Гриммджоу, словно читая его мысли, заставляя делать то, что ему действительно нравится, но кажется слишком пошлым и грязным, боги, он готов на все ради этого. Рядом с Гриммджоу любые непристойности становятся привлекательными и приемлемыми. Это просто не честно, почему развратный мудак-сан имеет над ним столько власти? — Ягодка, — сладко, но с отчётливым предупреждением тянет Гриммджоу. — Да всё! Доволен! — то ли кричит, то ли стонет Ичиго. — Ненавижу тебя… — Наглый мальчишка, у тебя ещё есть силы дерзить мне?! Сколько пальцев у тебя внутри?       Ичиго тяжело вздыхает. — Отвечай! — Два, — сдаваясь, стонет Ичиго, эта игра в подчинение сводит его с ума, уносит последние уцелевшие крохи стыда, не оставляя ничего, кроме чистой похоти. — Добавь-ка ещё один, хочу, чтобы ты был растянут как следует. Хочу услышать, как благородный самурай будет молить меня о пощаде.       По спине Ичиго снова пробегает дрожь — горячая и ледяная одновременно. Самоконтроль с треском ломается. Он уже готов умолять, лишь бы закончилась эта горько-сладкая пытка. — Тебе же нравится. Нравится чувствовать пальцы в своей дырке, а ещё больше понравится, когда там окажется мой член.       Ичиго согласно вздыхает. Он легко может представить, как Гриммджоу появляется здесь и вбивает его в матрас, заставляя распробовать все грани боли и нежности. — Или язык? Хочешь, чтобы я трахнул тебя языком? Вылизывал, пока ты не расплачешься. Ты будешь умолять меня войти глубже, будешь насаживаться на мой язык и кончишь только от этого…       Ичиго давится стоном. Он прекрасно помнит, ощущение, когда язык Гриммджоу скользит внутри него, а пальцы впиваются в ягодицы до восхитительных синяков на коже. — А потом я поставлю тебя на четвереньки и безжалостно выебу, дёргая за волосы, выкручивая руки и оставляя следы на твоём красивом теле… — Чёрт… пожалуйста… — Или, может быть, ты хочешь сесть сверху? Или чтобы я тебя оседлал?..       Ичиго больше не может это терпеть, каждое слово подстёгивает воображение и заставляет во всех красках представлять всё, что они могут сделать друг с другом. Он скулит, откидывая голову назад настойчиво двигая пальцами, представляя, как это делал бы Гриммджоу, или как бы он сам проделывал это с ним, чтобы потом вместе нырнуть в чистый экстаз эйфории — ласки, поцелуи, укусы, собственнические метки, пот, слюна и сперма — всё это, смешанное с острым запахом страсти и нежным шёпотом, раздающимся в темноте. — Пожалуйста, — хрипит он, — пожалуйста… Разреши?.. — Умоляй громче! — Гриммджоу хочет казаться непреклонным, но хриплый до предела возбуждённый голос его выдает. — Ты же тоже трогаешь себя? Хочешь меня так же сильно, как я — тебя? — выдыхает Ичиго, пытаясь выровнять голос и отобрать хоть толику инициативы. — Ты ещё сомневаешься, — хрипло тянет Гриммджоу, — конечно, я дрочу себе, представляя, как ты всю ночь будешь скакать на моём члене, а потом я сяду сверху и кончу в твой дерзкий рот. Как тебе такое? — Бля… Я больше не могу терпеть… — умоляет Ичиго, предупреждая, что уже на пределе. Он снова сжимает свой каменный стояк, быстро и рвано дёргая рукой, вздрагивая от каждого движения. — М-м-м… — Ты отлично звучишь, ягодка, так не терпится почувствовать мой хер во рту? М-м-м… обожаю твой рот, и твой вкус тоже обожаю. Хочу сосать тебе, пока мой член глубоко в твоём горле… — голос Гриммджоу прерывается, низким несдержанным стоном доказывая, что он тоже чертовски близок к кульминации. — Хочу трахать тебя часами, чтобы ты кричал моё имя, и все в этом проклятом мире знали, какой ты послушный в моих руках… Хочу доставлять тебе удовольствие, вылизывать всё твоё тело, ласкать, гладить, кусать, оставлять синяки и метки, чтобы каждый раз смотрясь в зеркало, ты видел только меня! Я так скучал по тебе, Ичи… — Да ебаный стыд! Гриммджоу… мне…       Их общее дыхание превращается в рваные стоны и вздохи. Ичиго кусает губы до тех пор, пока не чувствует капли крови на языке. У него уже онемели оба запястья и пальцы, он сбивается с ритма, скользя по влажной коже. Возбуждение клубится в животе и разливается горячим потоком всякий раз, когда он входит в себя пальцами или толкается в кулак. — Кончи для меня, мой мальчик, мой самурай, моя ягодка… Чёрт, я так тебя… обожаю тебя… только тебя… обожаю…       Ну как он может быть таким извращенцем и в то же время таким нежным и милым?       Ичиго шипит, жмурится, откидывается головой на подушку, а бёдрами подаётся вверх и… кончает с именем Гриммджоу на губах. — … эй, ягодка, ты живой, — мягкий голос Гриммджоу не сразу пробивается в затопленный удовольствием разум Ичиго. — Да я… Уф… — вяло бормочет он, пытаясь совладать с дыханием.       Он смотрит на свою липкую ладонь, не зная хмуриться или смеяться. Он не может вспомнить, когда последний раз дрочил в одиночестве, ну, сейчас было не совсем в одиночестве, но всё же руку помощи ему никто не подал. Только голос и голые фантазии. Получилось неожиданно хорошо и он хочет это повторить. — Всё нормально? — в голосе Гриммджоу слышится улыбка. Чёртов гад доволен собой. — Да. Чёрт, ты такой извращенец. — Тебе понравилось! — железобетонное утверждение. — Да, это было… Блин. Здорово, — честно признается Ичиго, Гриммджоу согласно мычит на другом конце линии. — Я развеял твои дурацкие сомнения? — Да, — отвечает Ичиго, как бы он мог сказать сейчас «нет», но это совершенно не значит, что он ослабил бдительность, — но ты всё равно объяснишь мне, что с тобой происходит, господин извращенец! — тон шутливый, но и строгий, что означает — власть Гриммджоу закончилась. — Хорошо-о, — Гриммджоу закатывает глаза, про себя проклиная упрямство мальчишки и то, насколько хорошо Ичиго его знает, отвлечь — да, обмануть — крайне сомнительно. — Завтра. А теперь дай мне поспать. Сегодня был тяжёлый день. — Хорошо, — милостиво соглашается Ичиго, — увидимся завтра. — Да, — обещает Гриммджоу и сбрасывает вызов.       Ну и что ему теперь делать? Что он завтра собирался объяснять? А ведь Куросаки не отстанет. Эх, надо было бежать на Гавайи, впрочем, ещё же не поздно…       Как только волны оргазма схлынули, и вместо голоса Ичиго в голове воцарилась тишина, вся тяжесть сегодняшнего дня снова обрушилась на Гриммджоу, будто лавина. К счастью, у него не осталось сил, чтобы думать. Только спать.