Deep bond

— Это был он, — шепчет Рукия, когда они с Ренджи возвращаются на свой этаж в относительную безопасность. — Да с чего ты взяла? Темно же, лица совсем не было видно. — Я узнала его запах. — А… — Ренджи даже не знает, что сказать. Когда это Рукия стала настолько близка с Джагерджаком, чтобы узнавать по запаху? — У него запоминающийся парфюм, — поясняет Рукия, заметив, что у напарника дёргается глаз. — А-а, — неуверенно кивает Ренджи. Действительно, Джагерджак имеет беспардонную привычку вторгаться в чужое личное пространство, но даже так, сам Ренджи никогда не вспомнил бы, чем там пахнет от другого мужика. А Рукия же… девушка и это нормально, что она запомнила, так ведь? — Хм, забудь про запах, — говорит Рукия, глядя на совсем растерявшегося напарника. — Может, это и не он, но что-то надо делать, кто бы это ни был, очевидно, что притащили его сюда против воли, разве мы не должны помочь? Кроме того, возможно, он что-то знает, например, где вообще находится это чёртово место. — Сомневаюсь, — бурчит Ренджи, всё ещё недовольный тем, что Рукия помнит, как пахнет Джагерджак. Что у него там за духи такие?Запоминающиеся! — Но ты права в том, что нам нужно что-то делать. Депрессанта осталось мало, а мы так ничего и не выяснили.       Зачем кровиманов привозят сюда? Зачем пичкают какой-то наркотой? Почему на верхних этажах никого нет и кто тогда кричит по ночам? Это точно не первая партия людей, которых старшие братья сюда привезли, так где же тогда остальные? — Хорошо, — решает Ренджи, — завтра ночью мы попробуем снова, а сейчас давай вернёмся в комнаты, пока нас не обнаружили.       Рукия соглашается, и они тихо расходятся каждый в своё крыло.       Утром всё повторяется. Завтрак. Собрание, на котором уже ничего не проповедуют, все просто садятся в позу для медитации и неподвижно сидят, глядя в никуда пустыми глазами.       Наступает время обеда, но на обед их не ведут.       У Рукии затекли ноги и разболелась спина, но пошевелиться она не решается. Старшие братья неустанно следят за ними, сменяя друг друга.       Время тянется, словно резина — минута за минутой, час за часом — мучительно долго. В какой-то момент Рукия даже жалеет, что не выпила за завтраком «воду жизни», так ей хочется перестать чувствовать и тоже погрузиться в глубокий транс, как все братья и сестры.       Наступает время ужина, на который их тоже не ведут. Никто из адептов ни разу не шевельнулся.       Вечером снова приходят сестра Джеки и брат Шукуро. На улице почти стемнело и они зажигают свечи. В полумраке неподвижные послушники смотрятся чертовски жутко, словно восковые фигуры.       Сестра Джеки обходит каждого, внимательно вглядываясь в их пустые глаза. Когда очередь доходит до Рукии, она старательно изображает отсутствие всякого выражения на лице, хотя чувствует невыносимую усталость. Весь день без еды и воды, сидя в одной позе, всё тело затекло и болит. Кажется, сестра Джеки смотрит на неё дольше, чем на всех остальных, проедает взглядом, словно кислотой, пытаясь добраться до самых внутренностей. Рукия едва сдерживается, чтобы не сбиться с дыхания, не отвести взгляд и заставляет сердце биться ровно. Наконец удовлетворившись, сестра Джеки отходит. — Думаю, можно начинать, — говорит она, — наставник Куго прибыл, я всё подготовлю, а ты приводи их по одному.       Сестра Джеки выходит за дверь. Брат Шукуро тяжёлым взглядом обводит неподвижных словно статуи людей, хватает ближайшего парня под локоть, рывком поднимает на ноги и ведёт к выходу, тот, словно марионетка, послушен в чужих руках.       Едва за ними закрывается дверь, Рукия тяжело выдыхает и валится на пол. — Небеса, у меня всё тело болит. Что она разглядывала? Мурашки по коже. — Думаю, проблески сознания, — говорит Ренджи, поднимаясь на ноги и разминая затёкшие мышцы. — Посмотри на них, — он машет ладонью перед лицом одного из братьев, потом тормошит за плечо, не получая абсолютно никакой реакции. Потом хватает стоящую на столе свечу и на секунду прижигает неподвижному парню руку. Любой человек вскочил бы или хотя бы вскрикнул от боли, но этот остаётся абсолютно неподвижным. — Это овощи! Они без дозы уже несколько дней, они же кровиманы, да они должны с ума сходить от ломки. — Да уж, наркота тут убойная, — соглашается Рукия, разглядывая застывших вокруг каменными изваяниями братьев и сестёр. — У тебя депрессант с собой? Действие почти закончилось. — Нет, — отвечает Ренджи, — я думаю, нам больше не стоит его принимать, что бы здесь ни начиналось, оно не сулит ничего хорошего.       Словно в подтверждение его слов, вдруг раздаётся душераздирающий крик, будто кого-то заживо режут. Мурашки бегут по коже от этого наполненного ужасом и болью вопля. — Так, пора выбираться отсюда, — решает Ренджи. — Уверен, снаружи есть машина, на чём-то же они ездят, давай попробуем выйти, пока брат Шукуро не вернулся. — А Джагерджак? А все эти люди? Неужели мы оставим их? — Ты даже не уверена, он ли это, выберемся и приведём подкрепление. — Прошло уже два дня, если завтра не выйдем на связь, Шихоин отправит группу по следу от маячка. — Ага, если он сработал. — Давай хотя бы выясним, куда они уводят людей. Что делают с ними. Потом может быть уже поздно!       Ручка двери поворачивается, Рукия и Ренджи едва успевают усесться в прежние позы и замереть. Ренджи передвигался поэтому сел совсем не там, где был изначально, но к счастью, вернувшийся брат Шукуро не разглядывал их пристально, а просто подхватил под локоть следующую жертву — девушку — и увёл за собой. — Хочешь подняться наверх и посмотреть, от чего они так орут? — Да! Если бы они хотели просто убить нас, тогда зачем все эти сложности? И если мы сейчас уйдём, то, возможно, так ничего и не узнаем. Они обнаружат нашу пропажу и тогда уж точно поймут, кто мы. Не думаю, что они настолько глупы, чтобы не сменить место после этого. Тогда придётся всё начинать сначала и только бог знает, сколько ещё людей пострадает. — Дьявол! Ладно, — обречённо выдохнув, соглашается Ренджи с доводами напарницы. Она права, они здесь, чтобы выяснить правду, а не сбежать, поджав хвост. Они вампиры, чёрт возьми, агенты светлого ведомства. — Сколько прошло времени до того как Шукуро снова вернулся? — Минут десять-пятнадцать. — Хорошо, сейчас темно и, если будем осторожны… Пятнадцать минут, потом снова возвращаемся сюда, а в следующий промежуток убираемся нахрен! — Отрезает Ренджи. — Если попадёмся сами, то уж точно никому не поможем. — Хорошо, — кивает Рукия.       Они осторожно открывают дверь и оглядываются. Темнота хоть глаз выколи.       Практически наощупь добираются до лестницы и поднимаются на пятый этаж.       Здесь также несколько дверей по обе стороны коридора. За одной из них слышны тихие голоса и через щель под ней виден бледный свет. Судя по тому что по пути им никто не встретился, все члены секты находятся там. Ренджи и Рукии надо всего лишь подкрасться и заглянуть, поняв с кем имеют дело, они смогут принять верное решение.       Они крадучись направляются к нужной двери, когда она внезапно открывается, и навстречу им выходит кто-то из старших братьев со свечой в руках.       Деваться некуда, ещё пара шагов и их обнаружат. Рукия и Ренджи бросаются к ближайшей двери, к счастью, не запертой. Ренджи оставляет маленькую щель и, затаив дыхание, прислушивается к шагам в коридоре. В доме снова раздаётся надрывный крик, на этот раз женский. Сомнений нет, кричит девушка, которую только что увёл брат Шукуро. Хлопает дверь, и свет свечи исчезает. Ренджи облегчённо выдыхает и, когда уже собирается снова выйти в коридор, Рукия останавливает его, дёргая за рукав. — Ты чувствуешь запах? — спрашивает она.       Ренджи принюхивается. И правда, запах очень знакомый. Металлический и тошнотворный. Запах крови.       Реджи оборачивается и в тусклом свете луны, пробивающемся сквозь большое окно, видит два неподвижных силуэта. — Эй, кто здесь? — зовёт он, но никто не откликается. Если это люди, то почему они стоят и не двигаются? Тоже в наркотическом трансе?       Подойдя чуть ближе, напарники понимают, что люди не стоят, а подвешены за руки к большим крюкам, торчащим из потолка. Глотки у обоих перерезаны.       Тела обнажены и залиты их собственной кровью, но на полу нет ни капли, словно кто-то тщательно убрал всё, или кровь вовсе не попала на пол, но куда тогда она стекала? — Это пара из Эспады, — шепчет Рукия. — В их телах ни капли крови не осталось. — Похоже на то, — соглашается Ренджи, находит руку напарницы и отступает к выходу. — Пошли отсюда.       Тихо прикрыв за собой дверь, Ренджи тянет Рукию к лестнице. С него хватит! Он не собирается здесь больше оставаться, не сейчас, когда их способности подавлены, а тела измотаны.       Рукия упирается и вырывается из хватки напарника. — Мы должны найти Гриммджоу! — С ума сошла?! Или не видела двух вампиров, прирезанных как свиньи?! Нам нужно подкрепление.       Небеса! Эспадовцы тёмные, а тёмные априори сильнее светлых. И что с ними стало?! Ренджи не настолько нравится Джагерджак, чтобы рисковать ради него своей жизнью и уж тем более жизнью Рукии. — Мы не можем его бросить! — упрямится Рукия. — Да ты даже не уверена, он ли это и кроме того, думаешь, он пошёл бы за тобой?! — Ичиго пошёл бы. А он дорог Ичиго. — Твою ж… Быстро. Проверяем комнаты на этом этаже и, если не находим его, убираемся отсюда. — Хорошо. — Да, отличный план, вампирчики! — говорит кто-то из темноты.       Рукия и Ренджи замирают.       Попались!

***

      Гриммджоу кажется, что тело заледенело. Он барахтается в мутной воде, но она такая холодная, что рук и ног он уже не чувствует.       Лучи солнца, что всегда согревали его, остались там на поверхности. Он ещё видит слабые блики сквозь мутную толщу, но с каждой секундой они всё больше блёкнут и отдаляются. Он идёт ко дну. Так стремительно, будто к ногам привязан огромный булыжник. Лёгкие горят, воздух почти закончился, и стоит только попытаться сделать вдох, как острая ледяная боль заполнит его грудную клетку, и всё будет кончено. Может, так и надо? Так даже лучше — перестать сопротивляться, перестать наконец мучиться, Гриммджоу чертовски устал. Но от чего-то он продолжает стискивать зубы и бороться до последнего. Он тонул уже много раз, но в последний момент кто-то всегда хватал его за руку и вытягивал на поверхность. Солнце ведь не исчезло, оно там, высоко, нужно только сильнее постараться и выплыть.       Вот и сейчас кто-то хватает его, только тянет не вверх, а вниз. Нечто холоднее воды, в которой он находится. Нечто скользкое и омерзительное. Нечто живое и неживое одновременно. Объятие гиганского спрута — объятие смерти, скользкие щупальца обвивают тело, сжимают и тянут, тянут, тянут вниз. Гриммджоу опускается на дно. Илистая грязь под ногами, словно лёд, вязнет на пальцах и прилипает к коже, засасывает, будто трясина.       Нечто рядом с ним. Кружит вокруг. Ждёт, когда он откроет глаза.       Гриммджоу отчаянно сжимает веки. Воздуха в лёгких совсем не осталось, и тело непроизвольно дёргается в судорогах. Холод и тьма пробираются в сердце и беспощадно сжимают, оно бьётся всё медленней и медленней, пока не останавливается совсем. Короткая вспышка боли прошивает тело, а потом всё исчезает — боль, эмоции, желание бороться…       Какого чёрта? Где он, вашу мать?! Что ещё свалилось на его несчастную голову?! Он-то надеялся, что всё — приплыл! Точнее утонул. Но… Какого хрена он до сих пор жив?! А может, нет?       Тело по-прежнему болит. Разве после смерти не должно было стать лучше? Где райские кущи, вино рекой и обнаженные девственницы?       Ага, вряд ли он попал бы в Рай. Но на Ад тоже не сильно смахивает. Какая-то маленькая комнатушка. Мебели минимум, собственно, только кровать, на которой он лежит. Окно неплотно закрытое тяжёлой серой шторой пропускает в комнату немного дневного света. Гриммджоу смотрит на дверь. Наверняка заперта. Интересно, сколько у него осталось времени до начала панической атаки? Не Ад? Вычеркните! Если Ад для каждого индивидуален, то он уж точно попал куда следует.       Так, не думай, не думай об этом — твердит он себе, — лучше вспомни, как ты сюда попал…       Гриммджоу просыпается совершенно разбитый, впрочем, ничего нового.       Куросаки нет дома, как и нет и ключей от машины, что тоже уже не удивляет. Гриммджоу обречённо вздыхает, и усталость накидывается на него с новой силой. А затем — злость.       Да к дьяволу всё! Пора признать, что он больше не может контролировать Ичиго. И вчерашний вечер прямое тому подтверждение — Ичиго отклонился от плана, который они сорок раз обговаривали! Гриммджоу уверен в этом, Куросаки не умеет врать, у него всё на лице написано. Тогда почему Гриммджоу промолчал?       А что ещё остаётся? Проку-то тявкать, если укусить не хватит сил!       Это правда. Он больше не может укусить в ответ. Гриммджоу, который с легкостью манипулировал мальчишкой, больше нет, а этот, нынешний, лишь бледная тень себя прошлого. И такой он Ичиго попросту не интересен. А как ещё? Ведь не влюбился же он в эту Рируку, честное слово, просто запреты нравится нарушать. От этой мысли Гриммджоу делается ещё хуже.       Звонит телефон, Гриммджоу, не глядя, знает, кто это. — Я не знаю, где он, — рычит он в трубку. Только госпожи начальницы сейчас ему и не хватало. — Джагерджак, — начинает было Шихоин, но Гриммджоу не желает слушать. — И я не собираюсь его искать! Он… Сука!.. Я не могу!.. Я… — «Просто дайте мне спокойно умереть», — крутится у него в голове. — Ладно, — Шихоин слышит его нервный на грани истерики голос и глотает свою гневную тираду, — я сейчас пришлю за тобой машину, побудешь в Сейрейтее пока. — Без тебя справлюсь! — рявкает он и кладёт трубку. И тут же набирает номер Куросаки.       Гудки идут, пока не кончается время вызова. И снова. И снова.       Чёрт! Чем, мать его, он занят, раз не берёт?! Со злости Гриммджоу швыряет телефон в стену, и с удовольствием бы впечатал в эту же стену самого Куросаки, но ни сил, ни виновника злости не наблюдается.       Гриммджоу подбирает с пола мобильник, хм, ни царапинки, не зря всё же Куросаки самый дорогущий выбрал.       Звонить или нет? Во время звонка Куросаки должен был сидеть рядом, пока Гриммджоу издевался бы над Рирукой. А его где-то черти носят!       А вдруг ночью он снова поехал к ней? Куросаки временами… не в себе и сам не знает, чего хочет. Утром кричит, что готов башку ей оторвать, а вечером… отклоняется от плана.       Ну и ладно! Гриммджоу плевать! В конце концов вместе им всё равно не быть, так какая разница, так пусть катится на все четыре стороны! И всё же… Если бы это была… Орихимэ например, Гриммджоу сдался бы, передал бы, так сказать, из рук в руки. Но эта ведьма! Нет, пока он жив, этому не бывать! Да кем Куросаки себя возомнил?! Завел котёнка, так пусть несёт чёртову ответственность!       Злой как чёрт Гриммджоу решительно набирает номер. — Алло, — довольно быстро отвечают ему. — Он у тебя? — спрашивает вместо отрепетированного издевателького: «как прошло ваше свидание госпожа Докугамине?» и чувствует себя ревнивым идиотом. Докатился — на полном серьёзе звонит любовнице своего любовника! — О, господин помощник?! — Рирука сразу узнаёт его по голосу, и тон её тут же меняется на ехидно-издевательский. — Неужели Вы кого-то потеряли?       Сука! Всё должно быть с точностью да наоборот! Это Гриммджоу должен дразнить её, а она злиться и плеваться ядом, но по милости одного рыжего придурка, который не может удержать в штанах своё хозяйство, Гриммджоу вынужден унижаться перед этой ведьмой! — Кончай ломать комедию! Говори, он с тобой или нет? — А что? Переживаешь, что на этот раз он не вернётся?       Сука! Сука!       Гриммджоу сжимает зубы. Она только что подтвердила, что вчера Куросаки действительно сделал, то что сделал. Видимо, прямо в машине, а потом как ни в чём не бывало вернулся домой и лёг с Гриммджоу в постель.       Вдох-выдох! Усилием воли Гриммджоу подавляет кипящую в нём злость и ревность, от них толку никакого не будет. — Послушай, Куросаки… не простой человек, — тщательно сдерживая эмоции, говорит он. — Ты не понимаешь, во что вляпалась… — О, я знаю, — самодовольно отвечает Рирука, — и знаю, что ты тоже не простой. Ну и комедию вы вчера разыграли, а-ха-ха! И можешь не угрожать мне кровавой расправой, вампиров я не боюсь! Тем более таких жалких, как ты!       Ага, вот и карты на стол! Но судя по тому, что она злится не меньше самого Гриммджоу, Куросаки у неё нет. Что ж, уже легче. Что же ей всё-таки нужно от Ичиго? Кто она, чёрт возьми, такая? Не вампир, но определённо чувствует и различает потоки энергии. Что за сборище уродов эта дьявольская секта?       Проглотив очередную порцию отборного мата, которым зверски хочется покрыть эту суку, Гриммджоу берёт эмоции под контроль и лишь насмешливо фыркает. — Поверь, я наименьшая из твоих проблем. — Ах! — театрально вздыхает девушка. — И кто же бОльшая? — Сам Куросаки, — отвечает Гриммджоу и совершенно не врёт и даже не преувеличивает. Ему ли не знать, насколько Ичиго бывает страшен или, точнее, насколько страшен тот, кто внутри него. — А-ха-ха! — смеётся Рирука. — Звонишь попугать меня чужой силой? Какой жалкий и отчаянный жест! Неужели на большее ты не способен? Ха, я его силу с первого взгляда заметила, вот только сам он глупый мальчишка, который будет есть с моих рук, когда ты, наконец, уберёшься с дороги! Думаешь, я не знаю, кто ты?! Ты пиявка! — голос девушки сочится таким ядом, что Гриммджоу начинает тошнить. — Вот что я тебе скажу, жалкий слизняк: если вчера он вернулся к тебе, это совершенно не значит, что сегодня он поступит так же! Запомни, я гораздо злее и отчаяннее тебя и никогда не упускаю то, что мне нужно! Ходи и оглядывайся теперь! А сейчас разговаривать с тобой мне больше не хочется! Пока-пока! — на этой злобной ноте она вешает трубку.       «Вот же, дура!» — думает Гриммджоу, слушая короткие гудки. Она попалась на ту же удочку, что и он сам когда-то — глупый мальчишка — лёгкая добыча. Трижды Ха! Какое разочарование её ждёт, когда Куросаки покажет свою тёмную половину. И раз уж она выложила все карты на стол, так злобно гавкала и откровенно угрожала, значит, каким-то чудом план удался.       Вчера в ресторане они сильно раздраконили её своей выходкой, а сегодня этим звонком Гриммджоу добил остатки терпения и хотя, по милости Куросаки, план изрядно отклонился от первоначального, всё же конечный результат получился нужный. Теперь осталось только дождаться, когда эта вздорная глупая баба сделает свой следующий шаг, а он очевиден — она попытается убрать конкурента с дороги. Собственно, вышло всё, как Гриммджоу и предполагал, но есть одно жирное «НО!» Во время этого звонка Куросаки должен был сидеть рядом с ним. Он должен всегда находиться поблизости, и когда Рирука сделала бы решающий ход, они взяли бы её с поличным. Нехитрый план. Вот только где, мать его, Куросаки?!       Гриммджоу снова набирает его номер и оставляет сообщение: «Куросаки, план сработал, где ты? Мне нужно к Унохане-сан. Перезвони».       Итак план «Б». Гриммджоу нужно к Унохане-сан, иначе он сдохнет быстрее, чем Рирука попытается его убить. И раз уж Куросаки нет рядом, пожалуй, в Сейрейтее ему действительно будет безопаснее. Он одевается и вызывает такси. Уже из машины оставляет ещё одно сообщение для Ичиго, потому что никто ему, естественно, не перезванивает: «Куросаки, твою мать, где ты шляешься! Срочно позвони мне!»       Это последнее, что он помнит. И вот он здесь. Смотрит на закрытую дверь и его вот-вот накроет паническая атака.