***
— Боже, Себ, ты уже заебал. Может хватит? Что тебе неймётся все? Он только месяц с нами отбыл, ты его уже будто ненавидишь всей душой! — Кричал Лейт. Это ситуация его правда заводила. Ему было безумно жаль бедного Эмерсона. Его первый опыт в группе не должен быть таким. — Успокойся, Ремингтон. Я же шучу, ничего личного, правда. — Данциг поднял руки в примирительном жесте и удивлённо вскинул брови. Они стояли на улице и выясняли отношения, а все из-за нового участника Palaye Royale. Эмерсона Барретта - загадочного и тихого художника в шляпе, которого так любил задирать, несмотря на свой возраст, Себастьян. Братья редко ругались, если эти ситуации вообще можно назвать ссорой. Обычно они наезжали друг на друга в шутку, а после, когда это перерастало во что-то оскорбительное из-за того, что кто-либо перегнул палку, они расходились по углам и несколько часов будто не замечали друг друга, давая конфликту сойти на нет. Всё таки они братья, всё таки они в одной группе. Но в этот раз всё было не так просто. Почти каждый грёбанный день Данциг всячески придирался к Эмерсону, каждый раз передразнивая младшего. Ремингтона это ужасно бесило. Не потому что Себастьян вёл себя как детсадовец, а потому что после данных высказываний Барретт затихал надолго, хотя до этого он только начинал хоть с кем-то общаться.***
Эмерсон тихо слушал крики Ремингтона с улицы. После, когда ему это надоело, он достал свой скечбук и принялся тщательно вырисовывать оконные рамы и крыши домиков, которые населяли неизвестный остров его сознания. Обсидиан. Именно он был местом спокойствия молодого Барретта. Ни один шум не мог отвлечь его от этого увлекательного занятия - вырисовывания чётких линий. Ну, почти. Ремингтон появился в тур-автобусе так же резко как и исчез, но появился он слишком громко, что перепугало парня в шляпе. Лейт со всей силы пнул какой-то чемодан, отчего Барретт резко дёрнулся, оставляя на домах практически ровную длинную линию. Он переглянулся с Дэниэлом, а после медленно перевёл взгляд на виновника столь ужасной трагедии, как нарушения спокойствия Эмерсона. — Ремингтон?.. — Барретт как всегда тихо позвал парня, на что тот лишь устало поднял на него взгляд. Эмс точно хотел что-то сказать, но, на удивление, забыл все слова. Он аккуратно снял шляпу и положил рядом. После встал и сел рядом с Реми, на его койку. Последний перевёл на него взгляд и поджал губы, показывая свою неспособность что-то сказать на этот счёт. Барретт тихо выдохнул и приобнял Ремингтона, как бы забирая всю его печаль в, и без того мрачную, копилку. Ремингтон тихо усмехнулся. Наверное мыслям о том, что об Эмерсоне не думают как о человеке, способном как-либо выражать свои эмоции. В какой-то степени это было правдой. Барретт правда отличался своей тихой натурой, но мог одним взглядом сказать тысячу слов, что так нужны были. Опять же, вместо слов Эмерсон положил голову на плечо Ремингтону. Эта тишина не казалась неловкой. Они будто ментально общались. Барретт излучал спокойствие настолько сильно, что даже безбашенный Лейт становился тихоней рядом с ним. Это было вовсе не разрушительно скучное спокойствие, скорее лечебное. Будто всю жизнь ждал этого ощущения умиротворения. Ремингтону нравилось наблюдать с какой сосредоточенностью Эмс вырисовывал детали на своих, казалось бы, одинаковых рисунках. Только после этого Лейт вспомнил, что до его столь громкого появления Эмерсон тихо рисовал. — Прости. — Тихо сказал ремингтон. — За что? — Так же тихо спросил Эмерсон, правда не понимая, за что Рем просит прощения. — За Обсидиан.