the promise of the missing star

— Мне всегда нравилось море. Поднимаясь по скрытой части корабля, Скарамучча мог думать только о том, что Алькор слишком умно построен, потому что пробраться на борт и остаться незамеченным — довольно сложная задача. Но он не сдавался и продолжал ползти вверх, прислушиваясь к каждому шороху. Сегодня корабль стоял близ каменного леса Гу Юнь, оставшись на пару дней на привал. Скарамучча знал, что почти вся команда отплыла на лодках в Ли Юэ, оставив парочку дозорных и, как ни странно, Бэй Доу. Эта женщина не могла слишком долго находиться на суше, преподчитая оставаться на борту Алькора и персонально следя за ситуацией. Всё-таки пробравшись с южной стороны на палубу и спрятавшись за мелкими бочками, Скарамучча начал думать. Да, он был не так заметен, так как оставил самые выделяющиеся части его одежды на берегу, укрыв листьями и прочей лабудой, чувствуя себя максимально неловко без привычной тяжести на голове. Он думает и оглядывается, замечая рулевого, идущего в каюту, и больше никого. Возможно, всё будет не так сложно, как он предполагал. Да, он может устроить тут небольшой беспорядок и, возможно, бравый капитан лишится парочки людей, но он не хочет, чтобы кто-то знал о его присутствии. Максимум, кто может знать — Казуха. Но только проблема в том, что он понятия не имеет, где он. Этот мальчишка никогда не говорил о своём точном местоположении, прикрываясь слишком красивыми фразами, которые всегда были похожи на загадки, для которых Скарамучча был либо слишком тупым, либо недостаточно разбирающимся в красоте природы. Он аккуратно выходит из-за коробок и медленно направляется к мачте, планируя забраться в гнездо со стороны паруса, который не виден. Шаг. Второй. Кто-то резко хватает его за воротник, прижимая к основанию мачты. Над ним величественно возвышается Бэй Доу. Смотрит пытливо и заинтересованно, но ни капли не настороженно. «Странная она», — мелькает в голове Скарамуччи короткая мысль, когда он пытается подняться. Он не хочет драться, да и не намерен. Чисто физически она его уложит за две секунды. А электро против электро… такое себе сочетание. Она улыбается вдруг мягко и спокойно теребит чужие волосы, будто не перед ней сейчас сидит страшный и опасный шестой предвестник Фатуи, а один из детей на её экипаже. — В следующий раз, если вдруг захочешь посетить мой корабль, будь так любезен не лезть с той стороны. Тебя было спалить очень легко, радуйся, что Чжун Цо ничего не увидел, — от неё веяло запахом странного вина и брызгами морского воздуха, смешанных с запахом натертых до блеска сапогов. — Мы с ним уходим на патруль, обычно это занимает часа два-три, так что постарайтесь управиться за это время. Усёк? Она подмигивает, отступая, и идёт к лестнице, ведущей к лодке, на которой можно легко добраться до Гу Юнь. Чжун Цо что-то кричит вверх, махнув рукой и по итогу последовав за капитаном. Бэй Доу мазнула взглядом по незаметному в ночном свете луны телу Скарамуччи и скрылась за бортом. Предвестник стоит какое-то время в центре, задумчиво разглядывая убранство корабля. Он здесь в первый раз и незнакомая местность его немного напрягает. Он всегда привык исследовать пространство вокруг себя, а потом уже думать, что делать и как. Но он здесь не по делам Фатуи, да и не по желанию Царицы или кого-либо ещё. Он сам сюда пришёл и те отведённые три часа он обязан провести с пользой. Максимально возможной пользой. Сверху слышится шорох и через пару секунд на палубу приземляется Казуха, укутанный мелкими порывами ветра. Его взгляд, как всегда, умиротворённый, полный тишины и такого нужного спокойствия, которого Скарамучче постоянно не хватает. Казуха поправляет хвост и улыбается еле-еле, но так искренне и тепло. — Сегодня крайне благоприятная погода для встреч. Ветер не бушует, буря не надвигается… — Каэдэхара дёргает плечом, пристально вглядываясь в лицо Предвестника, и шепчет тихо-тихо, едва приблизившись. — Я скучал. Казуха продолжает стоять, боясь сдвинуться с места. Скарамучча винит себя за то, что они так долго не виделись. Что он так редко отвечал на листья, похожие на остатки клёна, хотя возможностей было очень много. Что не добрался до Ли Юэ, хотя был всего в паре часов езды от границы. Предвестник не видит смысла в его постоянных притворствах, когда рядом с ним человек, который видел его взлёты и падения, который спокойно принял его присоединение к Фатуи. Который… просто всегда был рядом. Холодными брызгами с ночного моря — и у Казухи в глазах расцветают маленькие звёздочки, что хороводом кружатся вокруг Скарамуччи. Они опьяняют, манят своей красотой всё ближе, соблазняя с каждым разом всё больше. Скарамучча отбрасывает все свои сомнения, все принципы, которым он следует уже не один год, и просто хватает руки Казухи, сцепляет их и прижимает к мачте за его спиной. Он целует его долго, напористо, так, что у самого перед глазами появляются искры. Искры одурманивающие, ослепляющие, несущие в себе тёплые воспоминания о былых днях. Поцелуй тягучий и сладкий, как патока, растекается горным воздухом по венам, заставляет чувствовать себя живым. Казуха под ним не сопротивляется, льнёт ближе, доверчиво закрыв глаза. Улыбается в губы Скарамуччи, вынимает руку из-под не очень крепкой хватки, проводит ею по его волосам, заправляя выбившуюся прядь за ухо. Его руки в бинтах и перчатках — шершавая листва, сорванная неотёсанным ветром. У Казухи губы мягкие, словно тёплый пирожок со сладкой начинкой, которые они уплетали за обе щеки, когда ещё могли проводить время вместе. Сейчас такие не делают, но привкус старых воспоминаний тусклыми алмазами всплывают в голове. Они смотрят друг другу в глаза, обмениваясь новостями, запоминая блики, плавающие в чужой радужке. Казуха кладёт руку на плечо Скарамуччи, обхватывая левой ногой его бедро. Он знает, что дальше простых заигрываний не зайдёт, поэтому пользуется этим сполна. Скарамучча знает, что Каэдэхара очень тактильный, что он не может долго прожить без прикосновений, поэтому предвестник убирает руки с матчы, обхватывая ими его лицо, целуя нос, веки, потираясь носами, и снова в губы, огибая линию челюсти, совсем не замечая того, что они стоят в довольно неудобной позе. Его слух улавливает тихие звуки, исходящие от Казухи, похожие на жалобные стоны. Звучит как услада для него. Они стоят так, прижавшись, кажется, целую вечность. Эта вечность — кристальные анемо бабочки, целующие мягкую кожу; это бездонная вселенная, укрытая пледом из песка времени, протёкшего через пальцы; это дождливая осень, пускающая алые листья по течению прошлого. Они целовались в тот день также. Также сильно, также отчаянно цепляясь друг за друга, словно виделись в последний раз. Их прятал дождь, беспорядочными каплями бьющий о землю. Их скрывала тьма, отводящая стражников в другую сторону. Они прощались нехотя, хватаясь запястьями и снова прилипая друг к другу, сцеловывая бегущие дорожки слёз. Скарамучча помнит, как прижимал к себе обожённую руку Казухи, как пытался смыть своими словами его боль, как спрятать электро глаз бога его друга в чужих складах одежды, как убедить его, что всё будет хорошо. Да, возможно не сейчас и не в этом году. Возможно даже, что не в этой жизни. Но будет. Они расставались под рассвет, что яркими лучами окрашивал мокрые волосы. Под серые тучи, пытающиеся скрыть небесное светило. Под обещания встретиться снова. Скарамучча вернулся в Фатуи, а Казуха бежал из Инадзумы, пытаясь не попасть под руку Архонту. И вот… они стоят здесь, сцепив ладони, заглядывая в души друг друга. Казуха дышит рвано и кладёт голову на чужое плечо. Он слегка дрожит, иногда мотает головой. Рассказывает тихонько о его новых техниках и слегка улучшенных навыках; об утреннем бризе, что всегда застаёт его на верхушке паруса; о команде, с которой он путешествует; о странах, в которых он побывал, и природе там. Скарамучча улыбается слегка тоскливо, зарываясь носом во влажные от моря волосы. Он знает, что скоро им снова придётся расстаться, поэтому старается запомнить всё, о чём Казуха говорит сейчас. Запоминает звёзды, смотрящие на них сверху, что пролитыми созвездиями кому-то выкладывают судьбу. Запоминает доски палубы, на которых они стоят, и которые скрипят при каждом шорохе. Просто запомнить всё и вернуться на материк. Вновь стать тем, кем ему быть не хочется. Казуха поднимает взгляд, смотря на Скарамуччу снизу вверх. В его глазах плещется скрытое волнение, покрытое сверху обычной тоской. Он не будет плакать в это их расставание. Знает, что ещё суждено встретиться. Может всего один раз. Может два. Никто из них не знает. Такие люди, как они, долго не живут на этом свете. — Знаешь, мне всегда нравилось море, — голос охрипший от долгого молчания. Лезвием по сердцу, Скарамучча говорит эти слова так, словно больше никогда не сможет. — Оно часто было бурным, опасным, его огромные волны всегда пугали меня. Но рядом с тобой оно — само спокойствие. Возможно, у меня нет души. Но с тобой она всегда умиротворённо спит. Да, Скарамучча пытался выразиться также красиво, как и Казуха, и он прекрасно знает, что получилось у него не очень. Но искренняя улыбка, мелькнувшая на чужих губах, что исчезла снова в поцелуе, греет сердце куда лучше, чем парочка громких слов. Бэй Доу решила провести эту ночь на суше.