Когда мы вернемся домой...

Солнце в августе все еще слишком яркое для гномьих глаз, слишком жаркое для гномьих голов. Все попрятались в тень, кто в пещерку на склоне, кто под деревья у круглого заиленного озерка. До Шира еще далеко, до вечера тоже. Полуденный привал дремотен. Но Фили не боится солнца, он словно выкован из него Махалом, до последнего золотого волоска в бороде. Он полулежит у большого камня на самом солнцепеке, на невысоком уступе, где средь васильков полно порыжелых листьев земляники и трудолюбивые шмели гудят в отцветающем клевере. Кили рядом — он всегда рядом. Теплые плащи кучей свалены в траву, поверх брошена рубашка Фили, тут же его лук и колчан. Солнце горячим языком вылизывает светлый живот Фили, и Кили не выдерживает, склоняется к брату, своей тенью оттесняя соперника. Фили соленый от пота, горячий от солнца, близкий, несопротивляющийся… У Кили перед глазами красные круги, голову напекло солнцем, и от нетерпения ноет в груди и в паху. Руки ложатся на тяжелую пряжку ремня… Резкий хруст в кустах, и он скатывается с Фили, попутно подхватывая с земли меч, тут же оказываясь на ногах. По-волчьи настороженно Кили оглядывает кусты и камни вокруг. Сзади чуть слышный шорох – Фили со своим луком прикрывает его спину. Как всегда. Кролик, не выдержав, высоко подпрыгивает, перемахивает поляну и скрывается на другой стороне. Кили смеется и опускает меч. Фили натягивает рубаху. Солнце скрылось за подкравшимся облаком, жары уже нет, и красные круги не плывут перед глазами Кили, душный дурман развеялся. Он ложится рядом с вновь присевшим у камня братом, кладет голову на его бедро. — Вот когда мы вернемся домой… — негромко произносит Фили и замолкает. Кили не знает, что тот имеет в виду. Вернутся назад несолоно хлебавши? Вернут Эребор? Вернут былые дни, когда не было похода и цели, а были лишь братья, слишком сильно привязанные друг к другу? Кили надеется, что и для Фили дом – там, где они будут вместе. Может быть, он найдется нескоро, но ничего. Кили подождет.