Только мой

Если спросить Сукуну, как тот относится к Юджи, тот бы не ответил. А зачем ему отвечать на глупые вопросы жалкого человечешки? Но даже если бы он не ответил, то мысленно сказал бы, что терпеть его не может, настолько его раздражал мальчишка с глупыми геройскими принципами. Всех спасти, всех защитить. Фу, мерзко и противно. Как можно быть таким наивным? По своей же глупости чуть не погибнуть. Упрямый паршивец. Сукуне нужно было усмирить пылкий нрав сосуда, чтобы тот был более послушным, но тот не спешил предпринимать какие-нибудь действия. После того как парень погиб в той тюрьме (не без помощи Двуликого), сосуд стал частым визитером в мире Короля проклятий, что не радовало никого из этой пары. Они не могли точно понять, как это работало, но Юджи оставался там до самого рассвета. Изначально сосуд пытался найти выход из этой ловушки, но вскоре после очередной попытки бросил это занятие. Чаще всего они либо не произнося ни слова дрались, либо просто молча сидели в разных местах этого странного места. Никто даже не собирался начать разговор. Их странные отношения сдвинулись с мертвой точки, когда Юджи впервые убил. Даже не так. А когда понял, что намеренно хочет лишить жизни другого. Сукуна тогда смеялся над ним, но прекрасно понимал, что что-то в этом лучезарном пареньке, который верил в счастливое будущее, изменилось или даже сломалось. Его принципы, его идеалы были разбиты и стерты в порошок. Именно в тот момент Король проклятий увидел в сосуде его темную сторону. Грозную, опасную и до жути привлекающую. В какой-то степени Сукуна был даже заворожен. Такой Юджи ему нравился намного больше, чем наивный дурачок. Таким Юджи хотелось владеть. Двуликому даже было немного обидно, что такая ненависть, переходящая в желание убить, досталась штопанному ублюдку, а не ему. Он точно знал, как можно было бы развлечься с паршивцем в таком состоянии. До крови, до сумасшествия, до невероятного возбуждения. Ведь ломать таких самое интересное. С тех пор, как только сосуд невольно оказывался во владениях Сукуны, Король проклятий пытался довести парня до той желанной точки кипения, на что шаман лишь раздраженно отмахивался. Теперь их совместные «посиделки» переросли в более жесткие сражения. Сукуна меньше уворачивался и больше бил, но так, чтобы паршивец жил дольше, что невероятно бесило самого Юджи. Он не понимал действий проклятья и пытался понять, чего тот добивается, хотя относительно знал чего. Избавиться от скуки. Сукуна же с удовольствием замечал, насколько паренек становится сильнее с каждым разом. Удары становились более точными, не было лишних движений, и он продумывал каждое свое действие. Двуликий даже немного гордился таким продвижением, и даже искренне считал, что парень сможет достигнуть больших высот, если сможет отбросить свою излишнюю наивность и веру в чудо. Хладнокровный, расчетливый, Юджи становился все желаннее и желаннее, что Сукуна не мог не отметить. Юный шаман чаще всего появлялся в его обители в своей домашней одежде, обычно в какой-нибудь футболке со штанами, а не в униформе техникума, из-за чего открывались самые интересные места, когда они дрались. Двуликий получал даже от такого зрелища удовольствие, хотя этого тоже было мало. Не хватало того состояния Юджи, в котором он был наиболее прекрасен. В такие моменты Сукуна чувствовал себя скульптором, желающим создать свое совершенное творение. Хотя ломать мальчишку раньше времени не входило в его планы. Инцидент в Сибуя был для Сукуны словно Рождество: запечатали Годжо Сатору, который так и приставал к его сосуду, убили наконец ту девчонку-пацанку, и самое замечательное, Юджи достиг пика своей ненависти не только по отношению к тому штопаному, но и Двуликому. Наконец. Как же он долго этого ждал. После этого Итадори вновь появляется во владениях Короля проклятий и сразу же нападает, с особой ожесточенностью, не жалея сил. Сосуд рычит и кидается на Двуликого, даже не давая времени на передышку. Вот оно. Вот оно! Наконец! Король безумно улыбается, ловко уворачиваясь от всех атак Юджи, даже без усилия, что распаляет гнев шамана еще больше. Как же он его ненавидит! Как же он хочет его убить! В спешке Итадори не замечает ,как его хватают за запястье, выворачивают руку за спину и опрокидывают прямо в красную воду, отдаленно напоминающую кровь. Проклятье садится прямо на спину сосуда, захватывая его вторую руку. Парень пытается вырваться изо всех сил, движимый своей ненавистью, что нравится Сукуне еще больше. Он выворачивает руку сильнее, почти до хруста, на что юноша сдавлено кричит, не позволяя самому себе большего. Нет, только не при нем. Вид этого паршивца, будто загнанного зверя, распаляет Двуликого сильнее прежнего. Он наклоняется к его шее, вдыхая аромат и тут же резко кусая до самой крови. Юджи держится от вскрика, но проклятье чувствует его дрожь. Продолжая терзать шею мелкого паршивца, он фиксирует его руки за спиной поясом от кимоно проклятья, что тот не мог больше двинуть ими. Теперь когда ничего не мешало, Сукуна начал исследовать тело мальца, отмечая, как хорошо тот сложен. Одна из рук стала поднимать футболку, оголяя торс и красивую спину, в то время как другая забралась под резинку домашних штанов и наткнулась на полуставший член. Ага. Сукуна посмеялся с этого, на что получил лишь: «Заткнись. Заткнисьзаткнисьзаткнись». Парню нравилось это. Осознание этого лишь подтолкнуло к дальнейшим действиям. Он перевернул парня на спину, чтобы разглядеть его еще лучше. Такого соблазнительного вида Сукуна еще не видел. Невольно парень прогибался в пояснице, из-за чего его вид становился еще более развратным. Двуликий освободил его орган из трусов и начал медленно надрачивать, наблюдая, как тот меняется в лице. Нахмуренные брови поползли вверх, говоря о том, как ему нравилось, хотя тот пытался пинаться, но его жалкие попытки были остановлены небольшим сжатием руки у основания члена, что Юджи лишь захлебнулся полустоном. Сопротивление уменьшилось, но не прекратилось совсем. В глазах все также пылала ненависть, хотя и со смесью похоти. Штаны и трусы были сняты полностью и исчезли на дне красного озера, и теперь открывался замечательный вид на красивые ноги парня. Черт, Сукуна бы любовался этим вечно, но этого мало. Продолжая медленные и мучительные движения по члену, иногда обводя головку, Двуликий другой рукой изучал ноги мальца оставляя то небольшие, то глубокие царапины своими когтями, на что Юджи шипел и извивался, только от этой сладкой боли член становился тверже. Король проклятий посчитал, что совать пальцы в рот паршивца достаточно привлекательная идея, но было бы неприятно их потерять. Когда паршивец станет более покладистый, его рот можно будет занять чем-нибудь другим. А он станет. Проклятье со всей силы полоснул шамана по груди, оставляя глубокие царапины. Итадори не смог сдержать крика боли. Слезы покатились из глаз. Не упустив возможности, Сукуна подобрал их языком, а затем спустился к шее, оставляя полу-укусы полу-поцелуи. Юджи загнано дышал, пытаясь абстрагироваться от ощущений боли и возбуждения, которые накрывали его с головой. Отвлекая парня, Двуликий набрал как можно больше крови из ран и начал разрабатывать колечко мышц, удобней разведя ноги шамана. Он вставил первый палец, что почувствовал Юджи и невольно сжался. Нет, так дело не пойдет. Сукуна приблизился к уху Итадори и прошептал: «Расслабься, иначе войду на сухую». Парню было неприятно, что этого не избежать, поэтому собрав все свои остатки сил и выкинув гордость, отдаваясь ощущениям, попытался сделать это, на что получил одобрительный смешок и укус за ухом. Получив наконец пространство для действий, парня продолжили разрабатывать сначала одним пальцем, затем двумя. Юджи неприятно и больно ровно до того момента, пока Сукуна не находит простату и не начинает массировать ее. Итадори прогибается в спине, пытаясь усилить давление, и сладко стонет. Как же чертовски хорошо. Двуликий продолжает свои манипуляции, пока не чувствует, что парень готов почти кончить, и вытаскивает пальцы, получая разочарованный вздох. Набрав еще крови, проклятье смазывает свой член. Он сжимает основание шамана и в тоже время входит в него. Юноша тихо стонет от чувства наполненности, не обращая внимания на мысль, что все, что происходит, ощущается правильным. Юджи ведет плечом, намекая развязать его руки, и Сукуна делает это, сразу же обвязывая пояс вокруг основания члена парня. Двуликий начинает сразу же жестко вбиваться в него, держа за упругие бедра и пытаясь найти нужный угол. Итадори обхватывает ногами талию проклятья, а руками обвивает шею. Юджи пытается сдержать рвущийся стон, когда Сукуна находит комок нервов и начинает с большим усилием втрахивать парня, но не может. На фоне чувствуется боль от когтей на бедрах и боль в спине, однако она теряется в других ощущениях. Если бы не пояс кимоно, он бы давно кончил. В отместку на это, Юджи с оставшейся силой царапает Сукуне шею и плечи. Двуликому нравится это, боль и возбуждение смешиваются, создавая чудесный коктейль, и в скором времени проклятье с гортанным стоном изливается внутрь. Юджи со злостью смотрит на него, и, усмехаясь, Сукуна развязывает кусок ткани на члене. Итадори с самым громким стоном кончает себе на живот. Двуликий, не теряя возможности, слизывает капли спермы и крови, в итоге останавливаясь на шее и оставляя еще пару меток. В ответ Юджи тоже кусает проклятье до крови в подставленное плечо, на что тот лишь усмехается. Сукуна поднимается и смотрит прямо в глаза своему сосуду, берет его запястье, царапая когтями и сразу же слизывая кровь. Юджи невольно думает, что такая картина завораживает. - Ты только мой, Итадори Юджи.- говорит Король проклятий, будто доказывая эту очевидность. - Ни за что.- отвечает шаман с тяжелым дыханием, и оба понимают, что это ложь.