Музыка

      Солист рок-группы My Chemical Romance Джерард Уэй мог толкать речи в зрительный зал, матерясь, называть вещи своими именами, делать заявления и показывать неприличные знаки из пальцев, посылая недовольных, находящихся в зале или за его пределами. Но вот чего ритм-гитарист Фрэнк Айеро не ожидал, так того, что однажды Джерард подойдёт к нему во время исполнения песни, приблизится почти вплотную, проведёт пальцем по щеке, подбородку, губам Фрэнка, потом придвинет своё лицо, приоткрывая губы, и тут же отстранится, чтобы начать куплет.       Фрэнк Айеро был профессионалом, он просто продолжил играть музыку. Но размышлял о том, что это было, и будет ли правильным подойти к Уэю после концерта. Вполне возможно, всё это для эпатажа, привлечения внимания. Зал визжал, им понравилось. Создай всего лишь намёк и обрастёшь теориями, а всё это — популярность.       Но Джерард поймал Фрэнка после концерта сам. Он нашёл его в гримёрке, схватил за руку и потащил за собой. Хорошо, что Фрэнк успел сменить футболку, иначе бы Джерард утащил его с голым торсом, ибо он и секунды не дал ему подумать.       Хлопнула тугая дверь за спиной, и они ворвались в свежий воздух позднего вечера, тишину пустой служебной стоянки, тусклых фонарей и звёздного неба.       — Что ты… — начал Фрэнк, но был прерван:       — Тсс! — не отпуская руки Айеро, Уэй приложил палец к губам. А потом озорно по-мальчишески добавил: — Бежим!       Через площадь стоянки, мимо гастрольного автобуса, к выходу и наружу, в город. Вперёд по улочкам, переулкам на шумную и яркую центральную.       Джерард огляделся, встретил удивлённые глаза Фрэнка, улыбнулся и потащил друга дальше. Фрэнк смог лишь изумлённо усмехнуться перед тем, как быть поволоченным по улице.       — Куда мы идём? — выкрикнул он громче, чтобы Уэй его услышал сквозь шум дороги.       — Никуда, — повернувшись, ответил Джерард. В его глазах огоньками переливалась иллюминация города.       — Прохладно, — зачем-то сказал Фрэнк. Не то чтоб он пожаловался, но это единственное, что смог ответить. Тем более, в отличие от Уэя в джинсовке, куртки на нём не было.       Джерард осмотрелся. Улыбнулся, обнаружив яркую манящую вывеску.       — Ну тогда побежали греться, — и он снова потянул Фрэнка за собой.       Жарко, ярко, весело, шумно, громко было в зале ночного клуба, куда они влетели. Басы стучали громко, заставляя сердце биться в такт, чтобы оно гнало музыку по венам, подгоняя своего хозяина двигаться на танцполе.       Фрэнк принял игру. Он, проникшись атмосферой, отплясывал рядом с Джерардом, которому было мало собственного концерта, хотелось ещё эмоций. Не дарить на этот раз, но получать. Кружиться вокруг Фрэнка, подмигивая. Айеро проникался и раскрепощался всё больше и больше. А после парочки выпитых коктейлей и вовсе не видел ничего неприличного в том, чтобы, двигая нижней частью тела плавно приседать возле партнёра и стараться дотронуться, прижаться.       Для передышки взволнованных, горячих, страстных посетителей клуба включили «Only You». И Фрэнк без стеснения приник к груди Уэя, крепко обхватив его.       Они не танцевали, просто слегка качались под мелодию, а Джерард вторил The Platters, напевая слова Фрэнку на ухо. Внезапно Уэй начал отплёвываться, приговаривая «Чёрт!». Фрэнк отстранился. Джерард, посмеиваясь, отплёвывал блестящее конфетти. Фрэнк задрал голову вверх: на танцующих сыпался фееричный от слова «фея» дождь из блёсток. Айеро рассмеялся, зажмурившись. А когда открыл глаза, увидел, что Джерард уже не смеётся, а внимательно смотрит на него. Фрэнк, повинуясь нежданному порыву, спрятал улыбку, наклонил голову набок и приблизил лицо к Джерарду. Уэй начал делать то же самое, но громкие ударные вынудили их вздрогнуть и отстраниться.       А потом Джерард снова пустился в бега, сжав ладонь Фрэнка.       Они выскочили на улицу. Фрэнк поёжился и обхватил себя за плечи. Похолодало ещё больше. Или так казалось вспотевшему от танцев в духоте телу. Джерард накинул на его плечи свою джинсовку и, обняв, повёл по улице.       — И всё-таки… — но вопрос «что всё это означает, принцесса Анна?» снова не был задан. Джерард ахнул, прислушавшись. Из ресторанчика доносились звуки саксофона и контрабаса. И ещё грудной низкий женский голос.       И парочка сбежавших музыкантов отправилась туда. А Фрэнк подумал, так уж ли ему хочется узнать, почему Уэй пригласил на эту прогулку именно его, а не, скажем, своего брата Майки — басиста группы. Было здорово, внутри ощущались свобода, дух приключений, развлечений, и мурашили мысли о том, что всё это означает.       Друзья устроились за дальним круглым столиком.       — Будете что-то заказывать? — спросил подошедший официант.       — Я бы хотел забрать с собой эту женщину, но вы же явно не позволите, — произнёс Джерард, имея в виду певицу. Статная чернокожая барышня, в чалме, с причудливыми разноцветными серёжками и длинном блестящем платье выводила шикарные, до мурашек, ноты. — Поэтому несите красное вино. Самое древнее, что у вас есть.       Кивнув, официант удалился, а Уэй глазами с поволокой смотрел на маленькую сцену. Казалось, певица одна заполняла звуком всё помещение, и весь этот ресторан — только её голос.       — Знаешь, ведь все эти люди пришли сюда не есть, — сказал Джерард. — Посмотри, еда почти не тронута. Они пришли ради неё.       — Ради тебя тоже приходит немало людей, — сказал Фрэнк.       — Ради нас всех, всей нашей группы. Но я не могу так петь. Это что-то, что уходит в космос. Спасибо, — поблагодарил Джерард официанта, разлившего густое бордовое вино по бокалам и оставившего бутылку на столе. — А ведь в начале двадцатого века Майки играл бы на контрабасе, а не специальной бас-гитаре.       — Ты был бы весь такой аккуратный, в костюме и начищенных ботинках. А меня бы как ритм-гитариста не было вообще.       — Это ужасно, но я бы тебя всё равно нашёл. Наверняка, ты бы играл на фортепиано. У тебя были бы зачёсаны волосы, галстук-бабочка. Я бы зашёл однажды в ресторан типа этого и увидел за гладким роялем тебя, — Джерард отхлебнул вина. — Что бы ты играл? Джаз… да, джаз. Возможно, аккомпанировал такой же чудесной женщине…       — Кхм, — кашлянул Фрэнк, тоже сделал глоток терпкого вина, набираясь смелости всё-таки задать свой вопрос. Но этого не понадобилось.       Уэй отставил бокал и снова, уже в который раз за этот вечер, приблизился ко Фрэнку.       — Фрэнки, — прошептал Джерард, закусил губу и тут же отпустил.       Фрэнк почувствовал ладонь Джерарда на своём колене.       «Зачем вообще что-то спрашивать, — пронеслось в голове у Айеро. — Всё ясно. С первых секунд ясно. С тех самых первых, когда Джерард подошёл ко мне на вечеринке познакомиться».       И тут певица закончила петь. Они снова были прерваны. Громкими аплодисментами, криками «браво» и «бис».       Улица снова вела их куда-то по намеченному некогда строителями пути. Снова в дорогу по тёмному городу, снова после на грани, но никак.       Атмосферой праздника, разноцветных фонариков, общего веселья и старинной музыки их привлёк парк.       Небольшая компания людей стояла полукругом и аплодировала танцующим. Несколько парней и девушек танцевали что-то старое, с эпохи балов и романических страстей.       Джерард, извиняясь, протащил Фрэнка сквозь толпу, на первые места, чтобы лучше видеть.       Танцующие были в современных нарядах, даже пара девчат в джинсах, и это давало определённый шарм, дань времени, в которое хочет попасть юная девица, прочитавшая «Гордость и предубеждение». Будто бы ребята собрались здесь случайно и решили станцевать. Кто знает, может, так оно и было: гуляли себе студенты танцевального колледжа и вдруг… И даже так поздно умудрились собрать зрителей.       Танец закончился, толпа зааплодировала. Девушки присели в реверансе, их кавалеры поклонились.       — Для полонеза набираем участников, — объявил один из танцоров. Это не самый сложный танец, но геометрически красивый. Есть желающие?       Несколько человек из толпы подались вперёд. А один из них случайно подтолкнул Фрэнка в спину. Тот сделал шаг. И тут же был утянут очаровательной девушкой, одной из танцующих. Конечно же, приклеенный ко Фрэнку Джерард тоже оказался на импровизированной площадке. И был оторван от своего гитариста другой партнёршей.       — Я буду подсказывать тебе, что делать, — улыбнулась Фрэнку его компаньонка. — Здесь всё несложно, это такое музыкальное шествие. В основном, надо ходить.       Дамы и их кавалеры выстроились в ряд друг напротив друга. Джерард оказался рядом с Фрэнком.       — Мистер Айеро, — Джерард поклонился Фрэнку.       — Мистер Уэй, — наклонил голову Фрэнк, сдерживая улыбку.       — Не будете ли вы любезны после танца поймать карету, чтобы отправиться в гостиный дом?       — С превеликим удовольствием разделю с вами сидение в повозке.       — Позвольте так же предложить вам лучшее место в покоях. Отдохнуть, так сказать. Считаю себя виноватым в вашем сегодняшнем приключении.       — В ваших покоях?       И прежде, чем Фрэнк успел сообразить, что же именно он ляпнул, раздалась музыка. Торжественная, пафосная, со скрипками и ударными.       — Начали, — раздался голос за спиной Фрэнка. — Немножко приседайте на каждый третий шаг.       Фрэнк считал, что он выглядит ужасно глупо, с вот этой вот рукой за спиной, а другой ведя партнёршу по площадке-траве, глядя в её лицо. Приседая на колено, чтобы девушка обошла его по кругу. Он поискал глазами Уэя. Тот смеялся, и не смог не заразить своей потрясающей улыбкой девочку, с которой танцевал. Самая весёлая пара на этом балу. Будь это девятнадцатый век, наверное, их бы обсуждали. Ну, Уэю не привыкать делать что-то, за что обсуждают. Он бы и в прошлых веках произвёл фурор. Настоящие рок-звёзды есть в каждой эпохе, и неважно, музыкой они занимаются или чем-то ещё.       И как бы его партнёрша не старалась, Фрэнк всё-таки запутался, заблудился в танцующих. И тоже рассмеялся. Проговорил «Прости», отпустил руку девушки, променяв её на ладонь Джерарда. И потянул его прочь.       Они, всё ещё смеясь, остановились под фонарём у выхода из парка. И когда они оказались друг напротив друга, то смех постепенно сошёл на нет.       — Мистер Айеро, — Джерард опустил взгляд и взял ладони Фрэнка в свои. — Я должен вам признаться…       Но сентиментальный роман всё ещё не хотел отпускать их. И, как в кино, одновременно с раскатом грома, молниеносно набежавшие на звёзды тучи, пролились дождём.       Неудачливая пара побежала ловить кучера на жёлтой повозке.       Такси остановилось возле величественного отеля. И, опять по наитию, после фразы «Интересно, а как там — в пентхаусе?», Джерард и Фрэнк ворвались в фойе, такое аккуратное, с орхидеями, как с рекламного проспекта.       А потом всё выше и выше на лифте. Пока перед ними не открылся весь город, мигающий рекламой, окнами и заявляющий о себе звуками с земли, где автомобили с шумом бороздили лужи.       Огромный номер, в котором можно было провести небольшой концерт, был велик для двоих, это точно. И было даже как-то неуютно, пусто.       Пока Фрэнк не заглянул в комнату с кроватью. Это была огромная вещь, необычно круглая и высокая. Желание запрыгнуть на матрас с разбега потеснило мысли о дискомфорте просторного номера.       Скинув кеды, Фрэнк, широко улыбнувшись, казалось, влетел на мягкую постель и утонул в воздушном постельном белье. Он захихикал и перевернулся на спину. Миниатюрные лампочки по всему потолку имитировали звёздное небо.       Рядом, не так воодушевлённо, а спокойно положив голову на подушку, улёгся Джерард. Он зевнул, а потом повернулся к Айеро.       — И как тебе сегодняшний вечер? — спросил Джерард.       — Ну… Мы потратили кучу денег на старый алкоголь и дорогущий номер, — ответил Фрэнк.       — Жалеешь?       — О деньгах? Нет.       — А о чём?       Фрэнк приподнялся и навис над Джерардом.       — О том, что этого не случилось, — произнёс он и робко легко коснулся губами губ Уэя.       — И оно случилось сейчас. Теперь жалеть не о чем? — улыбнулся Джерард.       Зелёные травяные полные лета глаза смотрели в искрящиеся от наплыва эмоций ореховые.       — У нас было столько возможностей, ситуаций и мест впервые поцеловаться кинематографично красиво. Ты ведь любишь церемонии. Но мы, уставшие и хотящие спать, целуемся в постели.       — В этом случае сцена не важна. Целоваться с тобой, где угодно, когда угодно — красиво. Быть влюблённым в тебя — красиво. Смотреть в твои глаза и видеть, как в зеркале, свои чувства — красиво. Ты — красивый. Все, что связано с тобой — это красота, это музыка.