Время прощаться

Мы крайне странно сидим. Я меньше, я мелкий. Она высокая, модельная. Тонкая. Изящная. Я утыкаюсь своим носом ей пониже лопатки и как-то по-детски обнимаю ее, не желая отпускать. Ее ладони нежно поглаживают мои, сцепленные на ее животе. В наушниках, которые я не снимаю вот уже четыре часа, негромко играет романтичный для меня рок. Одна и та же песня. И так хорошо мне, нам, как не бывает. В какой-то момент она зажигает сигарету и мерно затягивается. Потом она передает молча сигарету мне, и я принимаю ее. Семь сантиметров, дарующие спокойствие, привносящие что-то свое в нашу идиллию. Снимаю наушники. А на часах четыре утра, и через два часа вставать. Через три часа - прощаться. Так не хочется. Я затягиваюсь еще раз и передаю сигарету ей. - Я не курю, - говорит она, - но пожалуй начну. С этими словами она затягивается во второй раз в своей жизни, выдыхая тонкую струю дыма куда-то в стену. Я целую ее лопатку, медленно перемещаясь вверх. Мои руки плавно начинают гладить ее. Она запрокидывает голову назад и улыбается, хоть я и не могу видеть этого. Она выбрасывает сигарету в окно, рядом с которым мы сидим, а я обхватываю ее тело, как удав свою жертву и уже не могу остановиться. Мои движения становятся резче, и я кусаю ее плечо. Будто бы извиняясь, целую след и обвожу его языком. Ее длинные черные волосы касаются моей обнаженной кожи. Я обхватываю руками ее плечи и прижимаю ее ближе, хотя казалось, ближе уже некуда. Я распрямляю спину и целую ее шею, провожу языком от основания плеча и вверх, до самого уха. Я тяну ее за волосы назад и она подчиняется. Вот она уже полулежит, а я выскальзываю из-под нее и любуюсь ею. Она хороша. Нет. Она прекрасна. Словно идеально выполненная опытным мастером скульптура. Не кукла, не богиня, не муза, но что-то прекраснее во сто крат. Я не накидываюсь на нее, будто изголодавшийся по женскому телу монстр, но и не медлю больше. Я обвожу руками контуры ее почти безупречного, молочно-белого тела. Склоняюсь, обводя губами точеные ключицы. Языком провожу от ямочки пониже шеи до подбородка, целуя его, прикусывая кончик. Руки мои в это время сжимают ее талию. Я целую ее улыбку. Наша игра в самом разгаре, у нее нет и не будет конца. По крайней мере, мне хочется в это верить. Я спускаюсь вниз, оставляя за собой череду мелких поцелуев-укусов. Мне хочется испортить ее кожу, оставить на ней свои метки, как предупреждающий знак: "Она моя. Моя. Моя! И только моя". Чуть поглаживаю ее грудь, легко касаясь сосков. Немного сжимаю их. Ей не особо нравится это, она предпочитает иное, как, например, синяки на бедрах, и укусы на всем теле. Она не любит, когда я слишком нежничаю. И я не нежничаю. Я до крови прокусываю губы, не оставляю и сантиметра тела "нецелованным". Иногда я спускаюсь рукой к холмику Венеры, чтобы раззадорить ее, и у меня это получается. Оставляю ее торс в покое на время и сжимаю бедра так, что наверняка останутся синяки. Она моя. Мы обе это знаем. Коленом развожу ее ноги шире и отстраняюсь. С ухмылкой оглядываю ее и провожу руками по внутренней части ее бедер, касаясь лишь кончиками пальцев. Наклоняюсь и покусываю внутреннюю часть вышеупомянутой части тела и слышу долгожданный стон из ее уст. "Можно переходить к активным действиям" и "Она бесподобна!" - вот последние мысли, которые крутились в моей голове, прежде, чем мне снесло крышу. Я, как ненормальная, припала губами к центру ее наслаждения, помогая себе руками. Тело ее будто пронзило током. Она выгнулась дугой, хватаясь руками за обивку дивана, безуспешно пытаясь скомкать ее. Одно время, пока язык мой скользил меж ее ног, я поглаживала внутреннюю часть ее бедер, потом - легко щекотала ребра кончиками пальцев, проходилась костяшками по ее животу, царапала короткими ногтями ее грудь и бедра... А она металась в том ограниченном пространстве, ведомая волнами удовольствия. То прижимала меня ближе, то закусывала руку от переизбытка чувств, то кусала губы... В момент все мышцы ее напряглись, и вот, крик удовольствия пронзил уже давно не освещаемую комнату. Она ослабла, раскинулась поперек дивана. На губах ее играла блаженная улыбка, глаза были закрыты. Она ловила остатки уходящего оргазма и в этот момент, я не могла себе представить никого прекраснее и, парадоксально, невиннее ее. Минут через пять прозвенел будильник, что означало - нам осталось всего ничего. Я поцеловала ее так отчаянно, так нежно, что и сама не поняла: я ли это? А дальше мы пили чай на кухне в лучах утреннего солнца. Я курила давно уже приевшиеся, но такие родные сигареты. Она читала вслух анекдоты из какого-то журнала про новинки техники, и никто из нас не хотел верить, что через час я улечу. Но я должна была, и я улетела. Хотя в памяти моей навсегда останется образ этой черноволосой бестии, что всего на неделю перевернула мой мир вверх дном и заставила меня почувствовать себя живой.