не дай мне умереть

ууу — лсп

      Мрак за окном пронзительно глядит в серые глаза русского, расслабленно курящего не первую сигарету. Рядом, на подоконнике, лежит пустая пачка сигарет и зажигалка. Шатен делает затяжку, выдыхая дым и прикрывая глаза. В сердце что-то кольнуло, точно не из-за сигарет, точно не из-за большого количества алкоголя, употребленного в последнюю неделю. Рука с забинтованным запястьем тянется к стеклу, прижимаясь внутренней стороной ладони к холоду. По стеклу стекают капельки дождя, что незапланировано начался. Сколько уже прошло? Месяц? Или больше? Россия и вовсе потерял счёт времени. В голове гуляют не очень приятные мысли и эмоции, совершенно сбивая с толку; они вбиваются корнями в тело, бьют прямо в самые больные места. Как он говорил, суицид — решение всех проблем? Скорее, он и сейчас так считает, но услышав это США, то получил бы русский хороших пиздюлей. Россия искренне не понимает, почему Америка так печëтся о нём. Даже сейчас, Штаты жопу рвёт, чтобы хоть как-то помочь. В коридоре доносится скрип двери, а после голос Америки. Такой усталый, словно он тащит все проблемы, заботы и печали на своей спине и скоро упадёт, без сил и желания продолжать свой путь, теряя смысл. Россия тушит сигарету, последний раз выдыхая сигаретный дым и поворачивается лицом к брюнету, вошедшему в комнату. Парень кидает толстовку на рядом стоящее кресло, закрывает глаза и падает лицом вниз на диван. Волосы его растрëпаны, тонкие пальцы сжимают подушку под головой, а правая ноги висит, левая — лежит на подлокотнике. Америка всегда приходил поздно, уставший и весь поникший, словно убили его весëлую, жизнерадостную и беспечную сторону, не оставив от неё и следа. Да и как можно быть радостным, когда у него в жизни творится полный пиздец. Постоянные ссоры с отцом, нет былой поддержки от брата, близкий человек не видел смысла жить, а работа только давит и отправляет в накаут. — Как прошёл день? — Россия встаёт и садится на пол, перед диваном, смотря на брюнета. — Хуëво, — мычит Америка, подняв голову, поворачивает её в сторону парня. Под его глазами синие мешки, а сами глаза не блестят как раньше, они потухли, от них веет только мраком и безнадёжностью. Штаты поднимает руку и зарывается ладонь в каштановые волосы русского, потрепав. Сероглазый хмыкает, перехватив руку старшего, цепляя их пальцы вместе. — Может тебе взять отпуск? — Россия смотрит на их с Америкой руки и облизывает пересохшие губы. — Хотелось бы, — вздыхает и тянет шатена на себя, укладывая рядом на диван. — Но не могу. — Тебя состояние других незнакомых людей волнует больше, чем своё? — фыркает Россия, закусив нижнюю губу. Америка усмехается, повернувшись к парню. Прижавшись носом к бледной шее шатена, он вздыхает аромат его духов и запах табака. США невесомо целует кожу шеи и запускает руку под футболку России, поглаживая живот русского холодными ладонями, от чего по всему телу шатена пробегает дрожь. Еле ощутимо кусает острые ключицы русского, целует, прижимаясь губами к шее, затягивает нежную кожу, оставляя багровый след, который отчётливо видно на бледной коже шатена. Россия прикрывает глаза и льнëт к груди США, сжимая чёрную футболку. Ему действительно больно, понимая какого было бы парню, если бы он смог. Америке сейчас и так нелегко, но и русскому не сладко. — Я вообще-то контролирую своё состояние, — говорит Америка в шею шатена, обжигая кожу своим горячим дыханием. — Но я бы не сказал такого о тебе. — Снова начинаешь? — Россия открывает глаза и резко садится, от чего перед ним всё потемнело и размылось. — А ты не думал, что я волнуюсь, — цедит Америка, присаживаясь на край дивана и прикрыв лицо ладонями, опираясь локтями о колени. — Мы вроде закрыли эту тему. — Думаю, ты понимал, что мы еще вернемся к ней, — глубоко вздыхает и трëт лицо. — Это не шутки… Неужели, ты так хотел встретиться с товарищем СССР? Россия хмыкает, поглаживая указательным пальцем перебинтованное запястье. — И ты поступил весьма эгоистично по отношению ко мне, к своим друзьям и родственникам, — Америка накрывает плечо шатена своей ладонью и сжмëт его. — Расскажи мне всё, что тревожит, раздражает и печалит тебя, доверься. Россия поворачивает голову к парню и моргает. Глаза предательски покрываются слезами, как тонкое стекло, поблескивают от тусклого света лампочки. Комкая подол футболки, русский громко вздыхает. — Теперь я боюсь, — Америка изогнул бровь, пододвигаясь ближе к шатену. — Теперь я боюсь боли, мне больше не хватит сил убить себя. Я не эгоист, просто хотелось всë закончить, избавиться от проблем. Америка кивает, давая знак, что внимательно слушает его. Россия откидывает голову назад, прикрыв глаза, а потом, снова открывает их и встаёт с дивана, направляясь к окну. Повернув голову в сторону спокойного на вид США, он произносит: — Не дай мне умереть…