Трактат Тэхёна: о русалках, их размножении и политике

Женщина осторожно перемешивает длинной деревянной ложкой похлёбку в котле, принюхиваясь к запаху сваренных кусков овощей. Она кривится, продолжая, но уже с шёпотом «немного соли, немного перца» и совсем уж отчаянным «почему рыбу ещё не занесли?». Пэма с раннего утра управляется тут, готовя первый завтрак для приплывших со свадебного путешествия в сердце моря новобрачных. Кухарка пока что не знакома с индивидуальными вкусами заморского суженого их короля, но искренне надеется, что тот поймёт её, если она обвинит в безвкусном овощном рагу отсутствие посыльных со свежими крабами или моллюсками. Женщина кладёт ложку на стол рядом, развернувшись к пышным булочкам, которые надо покрыть ягодным сиропом, прежде чем отнести в обеденный зал. Не успевает она даже зачерпнуть густой сироп из баночки, как дверь кухни резко отворяется, являя взору Пэмы советника Кима. Она облегчённо выдыхает, выдёргивая ложку с сиропом, но так резко, что несколько капель склизкой жидкости отлетают в сторону, опустившись прямо на вычищенные до блеска ботинки советника. — Намджун, — Пэма берёт в одну руку булочку, намазывая сироп. Делает она всё это раздражённо, размашисто и неаккуратно. — Я попросила того пьяницу Билла занести мне кучу мальков и крабов ещё в начале выходных, — начинает она свои недовольства. — У меня были такие грандиозные планы к сегодняшнему завтраку. Я хотела показать своё мастерство новому Величеству. Как же я была рада, что наш король выбрал себе не кроткую девицу, которая на обед и ужин съест пару кусочков и вытрет потом ещё губы платком. Я была так рада, что теперь голодных мужских ртов два, а теперь я ничего кроме треклятой овощной похлёбки не могу дать. Даже эти булочки… — бросает ложку с сиропом. Да так, что капли снова отлетают, теперь попадая на лицо советника. Пэма поворачивается к Намджуну всем телом, скрещивая руки на груди. Её пышная грудь отпрыгивает вместе с длинным фартуком от резвости её движений. Намджун перед ней устало потирает виски пальцами, вытирая платком свой монокль, кивая почему-то, мол, понимаю, о чём ты. — Подай мне чаю, — просит Намджун, тяжело вздыхая. — Мне нужно, чтобы ты уволил старика Билла и нанял немедленно Марселя! — Пэма, жалуясь и негодуя, быстро наливает ему кипячёной воды в чашку, разбавляя после травяной настойкой. Она пододвигает сахарницу, протягивая уставшему с утра пораньше советнику чай. — Не будет отныне никаких Билла и Марселя, — Намджун пожимает плечами. — Как не будет? — Пэма удивлённо смотрит на него. — Какой-то другой рыболов вызвался? — кухарка прижимает ладони к груди. Она улыбается. — Неужели от суженого Его Величества? — Нет, дорогая, — Намджун хмурится, выбирая выражение. Он отпивает глоток от чая, добавляя сахар пальцами. Пэма из-за того, что он тянется пальцами в сахарницу, бьёт по рукам, заставляя советника даже плечи поднять. — Что не так? — Муж Его Величества… он… мм, — Намджун будто сам до сих пор не верит, — он довольно необычный человек. У него иные предпочтения в еде и, — вздыхает так сильно, что, наверное, чай из-за его дуновения остывает, — он не ест рыб, Пэма. Тэхён решил поддержать его в этом решении и буквально вчера ночью издал указ о том, чтобы больше не ловить рыб во всём королевстве Ким, — на последних словах он звучит мрачно. Пэма шокированно смотрит на него, моргая и открывая, закрывая рот, будто хочет что-то сказать, но не знает, что именно говорить. В её голове проносится всё меню их приморского королевства. Еды без морских существ здесь мало, только хлеб и что-то из скота, но из-за ловли рыб здесь никто, кроме Уилберта на отшибе, не заводит скот. — Совсем не ест рыб? — уточняет Пэма. Намджун кивает. — Почему Его Величество решил поддержать его в этом решении? Если его муж не ест рыб, то можно ведь готовить ему отдельно и… мне совсем не трудно дополнительно готовить для него, Намджун. — Это сложно объяснять, дорогая, — советник вздыхает, улыбаясь, потому что смеяться хочется. Безумие. Как объяснять всему королевству теперь, что рыб есть не надо? Как объяснять им то, что муж их короля не совсем человек и не совсем рыба? Как объяснять, что произошло прямо на корабле и что за свадебное приключение у них было, когда они отплыли для празднования и венчания прямо над сердцем моря? Трудно переварить происходящее нормально. Однако безумие дней до этого не кажутся ему такими уж ужасными, как дни сейчас. Раньше проблемы не касались его, ведь их король скучал, действовал в интересах собственного любопытства, стабильно правил мирным королевством, страдал по одиночеству и искал «ту самую, волшебную» в море, играя на свирели вечерами перед бушующими волнами. И месяцами ранее, когда они отплывали для празднования зимнего солнцестояния, он попал в шторм и был спасён неким нимфичным существом, которое пело ему на ушко что-то, прежде чем вынести на берег полностью; вот даже тогда это не касалось королевства, ведь король остался жив, Тэхён не пострадал — это главное, а нимфичное существо и его пение — это личные проблемы их правителя. Намджун махнул Тэхёну, мол, справимся, когда тот заявил, что нимфичное существо всё же нашлось и король теперь хочет, чтобы тот вышел за него. Тогда советник подумал: наверное, какая-то простодушная пастушка, Тэхёну не повредит такая королева рядом. И теперь их король в браке. Но сказка радостью влюблённых и красотой их внеземной любви не заканчивается с авторским «жили долго и счастливо». Проживут, конечно, долго, но вот счастливо ли — это ещё вопрос. С момента появления нимфичного существа в замке зародились проблемы, которые начали распространяться по всем сферам деятельности их немаленького королевства. Начиная с того, что нимфичное существо оказалось мужчиной, заканчивая тем, что в политике теперь огромнейшая дыра, и как залатать её — Намджун не знает. В светской школе, когда ему говорили «будешь советником короля», не уточняли, что проблемы будут такого странного содержания и масштаба отмены ловли рыб по всему королевству только потому что… — Неэтично перед моим мужем есть его друзей, — шёпотом говорит Тэхён, отвечая на короткое недовольство Намджуна касательно того, что у Пэмы теперь экзистенциальный кризис из-за отсутствия рыбы в меню. — Не беспокойся, — успокаивает уже громче, улыбаясь удивлённо смотрящему в их сторону Чонгуку. — Тут отныне будет много-много овец. — Овес? — переспрашивает он. — Овец. Буква «ц», — поправляет Тэхён, нежно улыбаясь. — Это пушистые животные. Они покрыты облачком, — объясняет, показывая жестами. — Как подушка, — Чонгук восхищённо улыбается. — Да, как подушка, — Тэхён умилительно выдыхает. — Ты такой до невозможности хороший, я не могу, — встаёт с места, чтобы просто подойти к Чонгуку и наклониться к нему для поцелуя. Муж ему охотно отвечает, смеётся в губы. У нимфичного существа довольно необычная для человека внешность: у него тёмные-тёмные глаза без видных зрачков, только с радужками холодного цвета оникса, у него кораллового цвета растительность на всём теле, милые-милые черты, но такие до ужаса чужие в этих землях. У местных глаза не настолько сильно распахиваются, у местных скучные, но привычные всем тёмные волосы и карие, живые глаза. Чонгука отличает внешность, его выражение, проявление эмоций в жестах, его существование вообще. Это сейчас он мило сидит и выхлёбывает жадно овощи Пэмы так, прямо с тарелки. Не верится, что несколькими неделями ранее Тэхён видел его с рыбьим хвостом и освободил от какого-то ведьминского проклятья, но не суть. Суть в том, что Чонгук в любом случае странный, он мужчина, он не человек. Его доброта и святая наивность не отнимают проблемы королевства. И счастье новобрачных не значит счастье для всех. — Вам нравится, Ваше Величество? — спрашивает Пэма нервно у Чонгука. — Да, очень вкусно! Спасибо, — он улыбается, пока Тэхён рядом кусает размякшие овощи во рту, выдавая каждую секунду «о боже», потому что хочется скорее проглотить, не жуя. Пэма облегчённо выдыхает, прижимая ладони к груди. Тэхён выпрямляется, вытирая платком уголки губ, прежде чем встать со стола. Он опять нежно смотрит на Чонгука, который тихо благодарит кухарку, после предлагая помочь с посудой. Такой драгоценный и простодушный. Тэхён влюблённо выдыхает. Когда Чонгук тянется за его тарелкой, король хватает его за руку, целуя золотое кольцо на его безымянном пальце. Не верится, что это волшебное существо полностью его. — Тэхён, можно Вас на минуточку? — спрашивает Намджун. — Нам надо обсудить вопросы, которые поднимутся на завтрашнем совете, — кивает. Тэхён вздыхает, поворачивая к советнику голову с немым вопросом «почему я должен этим заниматься?». Королю хочется только понежиться сегодня с Чонгуком ещё немножко, прежде чем уснуть в его самых тёплых объятиях, вдыхая запах морского бриза с его коралловых волос, пробуя солёные губы на вкус. Хочется только этого. В море своей любви Тэхён и забыл, что он правитель этих земель. — Иди, — говорит Чонгук, неуклюже держа посуду на руке, следуя за Пэмой. С середины огромного зала кричит: — Буду в спальне, если каким-то образом смогу осилить ту страшную лестницу! — Я в тебя верю, — Тэхён отвечает с улыбкой. Разворачиваясь после к Намджуну с немного скисшим выражением лица, он вздыхает, уже предвкушая завтрашнее собрание. Совет явно выест ему мозги, пройдутся по всем возможным неудачам, отчитают как мальца перед всеми; затем вовсе поставят под сомнение силу монархического положения, спрашивая, были ли у него кузены или кузины соответствующего возраста с наличием более здравого рассудка. Тэхён, на самом деле, трезво оценивает ситуацию. Он же не глупец. — Какое положение со вчерашнего указа? — спрашивает король, следуя в свой кабинет. — Пока что только Пэма жалуется, — Намджун догоняет его, поправляя монокль. — Билл так и не занёс рыб. Я думаю, по Вашему указу он пустил их обратно в море, но, Ваше Величество, — советник включает профессионализм, — у него теперь нет работы. Ни у него, ни у Марселя, ни даже у компании Джека, которая снабжала город жемчугами и другими диковинными водными существами. Я понимаю, что Вы не хотите показаться своему мужу жестоким человеком, но, — Намджун открывает Тэхёну дверь, — это отнимает жизни многих в королевстве. Я считаю, что Вы должны поговорить с Чонгуком и обсудить этот вопрос, чтобы плюсов в указе было всё-таки больше, чем минусов. Пока что путь к отказу от рыбы просто… — показывает пальцами в воздухе масштаб проблемы, — катастрофа. — Как я и говорил за завтраком, — Тэхён снимает с себя мантию, устраиваясь на кресле, закинув ногу на ногу, — начнём разводить скот: овцы, коровы, козы. Найдём в ближайшем королевстве ресурсы. Надо построить фермы, позволить Биллу и Марселю направить деятельность своих людей на эти самые фермы и скот. — До того времени, пока мы построим эти фермы, разведём скот, чтобы всему королевству хватило, пройдёт слишком много времени, — Намджун встаёт впереди. — Люди начнут голодать. — Пусть Уилберт начнёт забой скота, — Тэхён предлагает вариант. — Сейчас весна. Его овцы сейчас наоборот должны размножаться, а не умирать, — Намджун качает головой. — И его овец не хватит на всех. — И что ты предлагаешь? — король скрещивает руки на груди. — Я предлагаю отказаться от рыбы только во дворце, — объясняет советник свою точку зрения. Тэхён хмурится. — Пока не построят фермы и не начнут привыкать к тому, что теперь в приоритете мясо, а не рыба, — спешит исправиться, потому что король с каждым словом становится всё больше хмурым. Тэхён встаёт с места, поджимая губы. Он разворачивается к окну, смотря на море. — Чтобы за спиной Чонгука всё его королевство ело его друзей? — спрашивает король. Намджун открывает рот, чтобы тут же ответить, но не находит слов, затыкая себя. Он задумчиво смотрит в спину Тэхёна. — Вы уверены вообще, что это его друзья? — советник сглатывает. — Он чётко и ясно сказал мне, что жил с другими себе подобными и рыбами в своём подводном королевстве, — Тэхён касается стекла. Он улыбается, когда видит, что Чонгук выходит на балкон их спальни, сладко потягиваясь, пока стягивает мешающие движениям пояс и манжеты. — Ладно. Пусть продолжат пока работать, но во дворце не должно даже пахнуть сваренной или зажаренной рыбой, крабом, моллюсками. — Хорошо, — Намджун кланяется. — Ещё какие-то вопросы? — Тэхён отворачивается, поджимая губы. Хочется уже в объятия Чонгука. — Да, — советник прокашливается. — Дело в церкви и совете рабочих, — начинает освещение другой проблемы. — Они требуют от Вас объяснения королевского положения Чонгука. Церковь хочет узнать, насколько это соответствует Вашему статусу монарха, а совет рабочих хочет узнать, с каких он земель и будут ли для них открыты торговые пути в то королевство, — Намджун объясняет, но уже сам будто понимает, как это звучит. Тэхён устало смотрит на него, вздыхая. — Я знаю-знаю. Надо найти хорошие слова, чтобы объяснить им, что в мире мы, оказывается, не одни. — Распорядись этим. Я не думаю, что причину моей любви кто-то воспримет нормально, — Тэхён вздыхает, закрывая глаза ладонями. — И касательно этого тоже, — Намджун прокашливается. — Ещё что-то? — король хмурится. — Да, — советник платком вытирает вспотевший лоб. — Карл попросил меня утром узнать, как мы найдём Вам наследника, — заикается на последнем слове. — В довольно грубой форме уточнил, конечно, но я не нашёлся с ответом. Пока даже сам не знаю, как Вы собирались этот вопрос регулировать. Я уверен, у Чонгука есть некоторые компоненты женского тела… да? — на последних словах он затихает. — Он мужчина, — хмурится Тэхён. — Нет у него никаких компонентов женского тела. Да, он не может родить, — звучит злостно. — Скажи совету, что это не их дело. Придёт время — я созову дворян Кима и найду регентов. В противном случае, если кто-то ещё считает моего мужа женоподобным или вообще женщиной, будет списан с совета. Карлу скажи, что это пока предупреждение. Или вообще, — Тэхён поднимает руки. — Издай указ о том, что отныне возможно бракосочетание с людьми одного пола, — чеканит холодно. Он потом смягчается немного, теребя кольцо на безымянном пальце. — Одному ли мне наслаждаться таким положением? — улыбается. — Это грубо с моей стороны, но, — Намджун сглатывает, — тогда надо будет переписать и признаки сбора налогов с семей с двумя мужчинами или двумя женщинами. У крестьян появятся вопросы, народ будет в недоумении. У церкви волосы дыбом встанут, — советник закрывает лицо рукой. Монокль болтается на цепи с нагрудного кармана. — Ваше Величество, я еле убедил всё королевство в том, что Ваше решение насчёт женитьбы… — Замужества, — поправляет Тэхён. — Замужества, — исправляется Намджун. — Ваше решение насчёт замужества приветствуется в народе за счёт Вашего авторитета и положения короля. Люди не задаются вопросами, потому что для них это как очередной Ваш безумный каприз. Когда и им будет доступно подобное, они задумаются о корне таких вещей, — пожимает плечами. — Не все, я считаю, готовы Вас понять в таком видении отношений. — Это мои владения, — Тэхён звучит возмущённо. — В моих владениях люди не должны считать брак двух мужчин проблемой или чем-то невозможным. Намджун не отвечает. Он даёт Тэхёну несколько минут на размышления. Король снова садится на кресло, потирая виски, задумываясь. Он устало вздыхает, шёпотом выговаривая «как же сложно». Всё очень сложно. Отец Тэхёна был скучным человеком, стабильно решал появляющиеся проблемы, женился на такой же обычной дворянке и не порывался на новые реформы. Просто держал стабильность мирного существования в Киме. Тэхён же с детства рос с совершенно иными взглядами. Он мечтал изменить свой скучный мир. Несколько лет прошло с того момента, как он начал править, Тэхён столько всего сделал, завоевал земли, пустил торговые пути в море к соседнему королевству, открыл новые возможности для своего народа. Он сделал так много, хочет до сих пор, ведь его мальчишеское любопытство и желание изменить мир позволили ему найти Чонгука. Он не готов подстраиваться под устои этого мира, чтобы другим стало легче за счёт его страданий. Пусть окружение немного сдвинется, раз оно несогласно с ним. — Ладно, внедряй это поэтапно. Издай хотя бы указ о том, что, — Тэхён задумывается, — нужно учение о просвещении этого рода. — Какого рода? — уточняет Намджун. — Рода отношений мужчин с мужчиной. Да чего мелочиться — в отношении всего вида отношений, — Тэхён улыбается. — Нужно в школах внедрить уроки по новым устоям и моральной этике института семьи. В совете рабочих прочитать об этом краткие лекции. Нужно хотя бы объяснить мои взгляды народу. — Просто объяснить, — Намджун кивает с улыбкой. Он делает в голове пометку. Тэхён с чувством выполненного долга встаёт с места, собираясь уже к Чонгуку. — А что насчёт Вашего наследника? — успевает спросить Намджун, прежде чем король скроется за дверьми. — Мне всего двадцать три, Намджун, а моему мужу девятнадцать. Смилуйся. Подумаем после. Лет через, — рисует рукой в воздухе круг, считая в уме, — десять? — пожимает плечами. Намджун вздыхает, когда Тэхён закрывает двери и, судя по звукам быстро отскакивающих от мраморного пола туфель, бежит в покои, чтобы наконец-то до боли в скулах зацеловать своё нимфичное существо. Тэхён не так ясно видит всё положение в королевстве, но он хорошо осознаёт, что эти проблемы ложатся на его плечи. Потому что он правитель, потому что это его обязанности. Он твёрдо намерен с ними справиться, что бы там ни было. В любом случае, эта безумная и опасная игра стоила свеч, ведь теперь у него есть Чонгук — его самое драгоценное чудо, которое он не променяет ни на что на свете. — Чонгук. Тэхён распахивает двери покоев. Он тут же сглатывает, потому что его муж на кровати, развалившись на огромной подушке в одних панталонах, читает что-то. На голом торсе видны пробирающие сквозь окна солнечные зайчики. Чонгук держит ноги вместе, болтаясь ими, как будто машет хвостом. Наверное, привычка. — Неудобная одежда? — спрашивает он, почти подбегая к кровати, наваливаясь на Чонгука, даже не сняв туфли. — Они стесняющие, — отвечает Чонгук. Он потом подставляет шею для ласк, хихикая, когда Тэхён от такого заявления тихо стонет после негромкого: — И ты всегда в наших покоях будешь так ходить? — Пэма сказала, что мне сошьют то, что удобно, если я попрошу, — Чонгук улыбается, обнимая за шею своего короля. Тэхён толкает его на кровать, нависая. — Шить. Она сказала: шить. А чем люди шьют? Тоже крепкими водорослями? — хлопает глазами. — Нет, — Тэхён смеётся. Он наклоняется к нему, чтобы поцеловать в носик. — Нитками и иголкой. — Иголкой? — переспрашивает Чонгук. — Ого, хочу посмотреть, — шепчет. Тэхён с улыбкой целует его влажные губы. Чонгук отстраняется с прикрытыми от удовольствия глазами. — Нет, хочу научиться, — исправляется. — Шить. Король мягко смеётся, опускаясь рядом на кровать, прижимая Чонгука к своей груди, крепко-крепко обнимая. — Уверен, портные будут только рады ученику в виде короля, — Тэхён гладит коралловые волосы. — Я не король, — препирается Чонгук. — Это ты король, я просто твой супруг. — Ты тоже король. Мы оба короли. Всё моё — теперь и твоё, — Тэхён звучит уверенно. — Не бойся распоряжаться всем, как тебе заблагорассудится. Это твоё законное право. — Какое интересное положение у Вас, людей, — Чонгук слушает мерное сердцебиение Тэхёна. — У нас присоединившийся супруг не имеет таких прав, — звучит печально. — У нас вообще-то тоже, — вздыхает Тэхён. — Но я не собираюсь сидеть и смотреть, как люди относятся ко мне лучше, чем к тебе. Ты в равном положении со мной. Ведь ты у нас принц морских глубин, — поднимает голову Чонгука, нежно смотря ему в глаза. — Не бойся. Я обязательно устрою этот мир так, чтобы все твои друзья в море… Нет, не просто друзья. Весь морской народ не должен бояться выйти на сушу. Чонгук улыбается ему. — Дух Посейдона бы благословил тебя, — говорит он. Тэхён с улыбкой тянется к нему за новым нежным поцелуем. Сложно объяснить, как Тэхён влюбился в Чонгука. У них красивая история: любопытный Чонгук решил посмотреть, кто там, на большом судне, а Тэхён в это время как раз вглядывался в гладь воды, чтобы увидеть нечто удивительное. И увидел, конечно. Рассмотрел юношу, нырнувшего в воду с юркнувшим за ним огромным плавником выделяющегося молочного оттенка. Намджун его тогда сто раз уверил, что это была густая морская пена из-за бушующих волн, застывшая на видных скалах. Однако Тэхён был уверен, что действительно видел человекоподобное существо. А потом крушение, шторм, затопленный корабль. Вот Тэхён уже тонет, теряя сознание из-за того, что не хочет вдыхать воду. Вот кто-то хватает его за руку, обнимает за торс и поднимает на поверхность, отплывая к тем скалам. Вот Тэхён видит неясное очертание неба, слышит крик чаек, чувствует, как вода вокруг движется, словно он плывёт. Вот Тэхён открывает глаза, чувствуя пальцами песок, слышит нежное пение загадочного существа. Чонгук над ним, смотрит своими тёмными-тёмными глазами, теребя пальцами его волосы. Вот Тэхён всего на секунду моргает, а открывает уже во дворце, где ему Намджун на требование найти ему того загадочного юношу отвечает, что нашли они короля на берегу одного. Вот Тэхён с тоской играет на свирели, когда к нему подходит совсем голенький, но немой юноша, смущённо пряча покрасневшие щёки. С ним даже в немом состоянии было так интересно. Чонгук говорил с ним жестами и эмоциями. Его живой характер позволил Тэхёну понимать его только по одним лишь взглядам. Они говорили на одном языке тела, понимали друг друга. Он впервые за всё это время искренне смеялся, объяснял любопытному парню устои человеческой жизни, удивлялся, что где-то в заморских краях иначе. Король впервые видел настолько прекрасную личность. Чонгук необычный, он другой, буквально неземной. Чонгук объяснял своё появление рисунками, но до какого-то момента Тэхён просто не мог понять, как тот мог объявиться из морских глубин. Пока их не настигла опасность, пока отец Чонгука — дух моря — не наказал его сначала за непослушание, а затем смилостивился и отпустил в мир своего любимого, наконец-то вернув русалу чудный голос. Первое, что услышал Тэхён от него: — Люблю тебя. Тэхён даже не сопротивлялся. Его накрыла такая нежность, что он даже не задумался о том, что, вероятно, влюбился в юношу. А затем и вовсе наплевал на такие принципы, потому что Чонгук себе подобных вопросов не задавал, не посвящал Тэхёна потом в конфликт своего «внутреннего я», который метался от таких чувств к человеку своего пола. Для него это норма — влюбляться в мужчину, являясь мужчиной. Наверное, именно из-за этого Тэхён и решил сделать ему предложение. У Чонгука нет рамок между всеми существами. Он не видит границ, он не видит и различий между людьми и русалками. Он любит Тэхёна не потому, что он человек, а потому, что Тэхён для него — особенная личность. — Ты другой, — говорит Чонгук. — Ты тот, кто создаёт такие вещи, — показывает вилку. Тэхён смеётся. — А люди, меняющие мир, удивительны. Отец говорит, что у таких личностей внутри, — касается его груди, — светлая истина существования. Это не появляется с рождения, каждый эту истину ищет сам. Для меня ты первый, кто истину в себе создал, в себе же породил и готов этой истиной делиться с другими. Я ощущал себя скованным по рукам и хвосту в море, но твоя правда стала моей мечтой. Тэхён касается его руки на своей груди, мол, чувствуешь сердцебиение. Чонгук кивает, потому что понимает по одному взгляду. Тэхён не позволит нашедшему эту истину с ним Чонгуку чувствовать себя ненужным из-за того, что он не может рожать. Он не позволит местной церкви журить его морского принца из-за того, что он не влиятельный дворянин или принц, который может подарить их суше что-то из своего глубинного королевства. Тэхён не позволит Чонгуку ощущать себя так, будто в браке с ним он совершил ошибку, решив отдать свой вдох земле, чтобы изучать людей и их сложный мир. Он обещал его отцу-русалу, что защитит в случае чего. От любой боли, физической или душевной — неважно. И проживут они долго и счастливо. Будет долго, но счастливо ли — это всё ещё вопрос. — Вы хотите сказать, что рыбы — разумные существа? Что Его Величество Чонгук — тоже рыба? Карл шокированно распахивает рот, как и все советники в зале. Они смотрят на короля, который кивает в подтверждение слов Намджуна. — Он не совсем рыба, — уточняет Намджун. Кивает после мужчине, давая ему право слова. — Это Хосок. Он иногда читает в школах лекции по антропологии. Недавно Хосок начал изучение существ рода Его Величества Чонгука. И вот, что ему удалось пока что изучить, — кивает ему. — Итак, — увлечённо начинает Хосок, — рыболюди, или как они сами себя называют — русалки. Тэхён тоже заинтересованно слушает, потому что у Чонгука множество деталей не уточнял, а когда тот заимел ноги — и вовсе перестал интересоваться его хвостом и внутренним строением. — Пока что я говорил только с Чонгуком, который, как оказалось, в местной морской школе учился не очень хорошо, — закатывает глаза Хосок, — но вот что мы поверхностно знаем об этих существах. Самое главное — у нас одна речь, — объясняет советникам. — Письмена совпадают, способы изложения речи — тоже, однако они довольно сильно видоизменены у русалок в силу того, что с какого-то момента в истории они перестали общаться с людьми. Совершенно. — Они знали о нас? Пугались? — спрашивает Карл. — Возможно, что да. Чонгук говорит, что их учат с самого детства не выходить на поверхность, если там наблюдаются люди. Для них нас описывают как злых завоевателей, которым от их существования нужна только выгода, — Хосок раскрывает огромную карту, показывая. — Все виды распространены по морю. Вблизи от нас, в месте, что мы называем сердцем моря, — показывает на карте, — под водой находится их царство. У русалок своя цивилизация, у них своё общество со своими устоями и правилами, которые поделены на все моря, но именно рядом с нашим королевством находится их главное, центральное место правления. Чонгук в их мире является царевичем, сыном царя. — Ах, так он из царской семьи, — довольно выделяет церковник. — Да, — Хосок кивает. — Один из тринадцати. Самый младший. — Тринадцати? — Тэхён сам давится воздухом. Он услышал от Чонгука в отношении родни только «их много, не сосчитать». Король думал, что это считая всех кузин, кузенов и двоюродных, троюродных братьев и сестёр. — Русалки способны на переговоры, мы не должны считать их неумными существами. Они давно живут под водой и, как отмечает Чонгук, им законом запрещено препятствовать людям изучать их территории, им самим в случае встречи с человеком надо отступать, — Хосок хмурится. — Из этого я делаю вывод, что веками русалки соседствовали, позволяя людям господствовать так, как им хотелось, чтобы их вид никто не трогал. Сами они не враждебный народ. У них нет армий для войн, их мужчин не учат быть защитниками. Они просто живут под водой, — пожимает плечами. — Всем морем. В мире, где правит только один. Один царь, который любезно нашему королю дал своего сына. — Получается, что из-за их брака и моря теперь наши, — Карл потирает усы. — Нет, — чеканит Тэхён. — Мы не будем соваться в море с целями потребления чего-то. Мы только изучаем русалок и с ними обмениваемся знаниями. — Это глупо, Ваше Величество, — советник рядом пожимает плечами. — Такие богатства под водой. Нам надо извлечь из этого выгоду. — Готов ли ты вместе с этими выгодами протянуть им, русалкам, в ответ что-то? — Тэхён хмурится. — Я жду ответных предложений от подобных высказываний. — Извините, Ваше Величество, — кланяется, вставая. Тэхён со вздохом отворачивается, махнув Хосоку, чтобы продолжил. — Итак, строение. Эти рыболюди имеют половину человека и рыбий хвост. Хвосты у них напоминают строением конечности угрей или окуней, — показывает нарисованные Чонгуком эскизы. — Между собой они также делятся на мужчин и женщин. Русалки не задают себе вопросов о внутреннем строении, так что у них нет представления о собственной анатомии. — Что? — спрашивает один из советников. — Как? Почему? — Наверное, не было нужды. Они редко болеют тем, что не могут вылечить, — пожимает плечами Хосок. — Ну, и возраст считают по луне, дни и течение времени у нас одинаковые, за исключением того, что у них активное время — это ночь, а днём они предпочитают отсыпаться. Это похоже на поведение глубинных рыб. Тем не менее от наличия света у них не появляются ожоги или затруднения. И в солнце они также нуждаются. Считаю, что такое время бодрствования они выбрали из-за того, что днём бодрствуем мы, люди. — Они нас так боятся? — один из старых советников вздыхает. — Как Вы добились расположения Чонгука, Ваше Величество? — смотрит на Тэхёна. Король улыбается, пожимая плечами. Он и сам не знает. — А теперь о проблеме, — Хосок вздыхает, показывая чертежи рыб. — Чонгук говорит, что в море они, как бы, не плотоядные. Они, вроде, люди наполовину, но не едят мясо. Я предположил, что поедание рыбы поэтому считается у них каннибализмом. Все присутствующие охают. Кто-то почему-то прикрывает рот ладонью. Тэхён прокашливается, вспоминая времена, когда безвозмездно мог похрустеть крабами. Намджун тяжело вздыхает. — Вот поэтому у нас встаёт вопрос этики насчёт употребления в пищу… — выбирает слово, — друзей русалок, — кашляет, — если мы хотим с ними соседствовать мирно и делиться знаниями, чтобы потом установить и рыночные связи, — Хосок сглатывает. — А как эти призрачные связи покроют наши расходы? — один из советников встаёт с места. — Ну, узнаем мы что-то о них, поделимся своими учениями, но это ведь всё королевство не прокормит. Другие согласно кивают на это. Они смотрят на Тэхёна, ожидая решения. Король вздыхает, принимая удобное положение на кресле. — Мы будем всю следующую неделю искать альтернативу для решения отказа от ловли рыбы, — Тэхён даёт распоряжение. Намджун рядом записывает. — Но пока отказаться от этого мы не можем. Слишком велик риск забастовки народа, — вздыхает. — Во дворце об этом ни слова. Мой муж не должен знать о том, что кто-то в городе употребляет в пищу его… друзей. Никто ничего не говорит. Все молчат. Хосок аж рот прикрывает, отвернувшись. — А как быть с царской семьёй Чонгука? — церковник встаёт с места. — Нам, церкви, нужны сведения об иерархии в королевстве подводного мира русалок. — Распорядится этим Хосок, — Тэхён устало указывает на антрополога. — Остальное спрашивайте у Намджуна, — встаёт с места, чтобы закончить совет. — А Ваш наследник? — задаёт вопрос Карл. — Как мы поняли, Чонгук — мужчина. Он не может Вам родить наследника. Приёмное дитя в линии правления монархов — это лженаследство. — Да, он не может родить, — качает головой Тэхён, соглашаясь с Карлом. — Этому мы тоже найдём альтернативу. У меня много родственников. В годы, когда я буду умирать, я найду хорошего регента, который воспитает достойного короля и передаст правление монарху. А до тех пор этот вопрос, — показывает на всех советников пальцем, — под запретом. Осуждать меня запрещаю. — Почему Вы решили, что брак с ним будет выгодным? — спрашивает Карл. Тэхён надевает мантию. Он хмурится, смотря на советника. — Я люблю его, какая выгода, — цокает языком, направившись к выходу из зала. — Совет объявляю закрытым. Жду на следующей неделе предложений у себя в тронном зале. Хосок, — обращается к мужчине, — спасибо за такое исследование. Надеюсь, продолжите над этим работать. — Несомненно, Ваше Величество, — Хосок ему кланяется. Тэхён выходит из зала уставшим и загруженным новыми знаниями. Намджун не следует за ним, оставаясь, чтобы уточнить ещё пару деталей. Король потирает виски пальцами. Он так долго слушал до вопроса о русалках проблемы в иной сфере, активно принимая участие в их скором решении. Голова начинает трещать. Хорошо, что сейчас его в покоях ожидают не холодная постель и одиночество. — Как прошёл совет? — спрашивает Чонгук громко. Он находится на балконе. Опять в одних панталонах. — Сложно, — честно отвечает Тэхён, снимая с себя корону, мантию, манжеты, потом воротник. Всё это он бросает на пол, пока идёт к любующемуся небом Чонгуку. — А как у тебя прошёл вечер? — спрашивает шёпотом. — Поранился, — показывает Тэхёну палец. Там темно-красные точечки. — Игла острая, — жалуется. — Могли бы дать напёрсток, — цокает языком король. Он обнимает Чонгука сзади, накрывает пальцами руку своего русала, направляя палец с маленькими ранами в рот. От неожиданности тот коротко вскрикивает, а затем с интересом наблюдает за Тэхёном, хлопая ресницами. — Почему ты так делаешь? — спрашивает Чонгук, поворачиваясь к нему лицом. Король держится за перила, прижимая его поясом к ним. — Так быстрее заживёт, — отвечает Тэхён, выпуская палец изо рта, облизываясь. — У тебя даже пальцы вкусные, — шепчет, наклоняясь. — Вкусные? — смеётся Чонгук, обнимая его за шею. Тэхён нежно целует его, прижимая к себе за пояс, поднимает руки вверх, касаясь спины. Чонгук довольно улыбается в поцелуй, отдаётся ощущениям, размякая от наслаждения, когда Тэхён гладит его по загривку и языком проводит по его. Русал мычит, отстраняясь. В его глазах ещё больше бликов, он будто смотрит совсем иначе, голодно. Чонгук зарывается пальцами в его волосы. — А как люди занимаются любовью? Только так? — облизывает губы Чонгук. — Что? — Тэхён аж давится воздухом. — Нет, не так. Это поцелуй, это не значит, что мы занимаемся любовью, — коротко смеётся. — Нет? А тогда как? — Чонгук заинтересованно смотрит ему в глаза. — Я заметил, что у людей уд наружу сразу, — опускает взгляд к их паху. Тэхён хмурится, хлопая глазами, шепча «как это наружу». Он тоже опускает взгляд. — Что за уд? — где-то король это слово слышал. — Я про это, — Чонгук без зазрений совести обхватывает рукой его пах, сжимая выпуклость. Тэхён охает от неожиданности, пытаясь уйти от прикосновения. Он удивлённо смотрит в глаза мужа. Чонгук не выглядит сильно смущённым своими действиями. — Неприятно? — уточняет он, убирая ладонь. — У тебя он тоже наружу. — Наружу? — Тэхён отворачивается, поднимая руки, чтобы сильно охнуть в сторонке, дабы не дуть на лицо Чонгука. — А у русалок что, внутри, что ли? — поворачивается к мужу. — У мужчин — да, — кивает Чонгук. — Внутри? — король хмурится. — Где… внутри? — он опускает взгляд к паху Чонгука. — Тут же, — он показывает на то место. Поднимает руки, держа их прижатыми за запястья, раскрывая пальцы как бутон раскрывается, являя цветок. — Он не виден, но выходит, если русалу очень хочется, — смеётся. Тэхён краснеет, закрывая лицо ладонью. Он не может представить это у себя в голове. Он даже уточнить сейчас не может, потому что слишком смущён такой информацией. — А хочешь покажу? — вообще выдаёт Чонгук. — Пошли на пляж, — тянет короля за руку. — О, боже, — Тэхён стонет, прежде чем последовать за ним. Его это смущает, но любопытство сильнее. Причём, говорит об этом Чонгук опять так привычно, словно подобное не является чем-то постыдным. У людей подробности постельной жизни — это что-то интимное, слишком личное. Может, его супруг и считает, что из-за их брака они достаточно близки, чтобы обсуждать подобное, но Тэхён думал, что и это будет вызывать у Чонгука смущение. Оказывается, что нет. Его русал, когда касается солёных вод, когда плывёт по бушующим волнам, опять возвращается в состояние, когда у него огромный и длинный хвост бледного голубого цвета. Этот дар ему подарил отец, Тритон, чтобы Чонгук их навещал временами и на зов моря отвечал не беспомощными завываниями, а своим присутствием. Тэхён видел его таким, но сам в воду не лез. И никогда не замечал у него там… то, что между ног. Да и вообще — ног, конечностей. Как устроена их половая жизнь? Чонгук снимает туфли ещё в начале пляжа, касаясь босыми ногами холодных песков. Он бежит с сиянием луны к воде, отвечая тихим волнам смехом. Когда ступни касаются воды, вокруг него тут же образовывается пелена, словно туман на секунды появляется, пар выходит из каждой частички тела Чонгука. Парень бежит вперёд, ныряя в воду. Тэхён осторожно снимает с себя одежду, направившись за ним. Выныривает Чонгук уже в прыжке, за ним юрко скрывается хвост. Король восхищённо смотрит на него, такого волшебного в свете луны. Поверхность воды отражает их тени на бликах. Чонгук подплывает к нему, утянув за собой. — Сделай вдох, — шёпотом просит Чонгук. — Подожди, — Тэхён останавливает, закрывая глаза. — Мне надо морально подготовиться. — К чему? — удивлённо спрашивает русал. — К тому, что увижу твой уд, — он говорит это и ему почему-то стыдно. Тэхён краснеет, опуская взгляд. — Люди не говорят об этом открыто. Я смущаюсь немного поэтому. Прости. — За что ты извиняешься? — улыбается Чонгук. — У нас это как более откровенный поцелуй, так что не вызывает смущения. Почему люди этого стесняются? — надувает губы. — Но мы же изучаем, верно? — обнимает Тэхёна. — Не бойся, я просто покажу и всё. — Почему я должен бояться? — король смеётся. — Боже, как неловко, — закрывает лицо, протирая мокрой ладонью. — Ладно, вдыхаю, — жадно глотает воздух, набирая в лёгкие побольше, прежде чем нырнуть с Чонгуком. Под водой Тэхён не сразу открывает глаза, привыкая, пока верхняя часть тела не будет дрожать от холода. Его обнимает Чонгук, и хоть его объятие не совсем тёплое, зная, что это именно он, король позволяет себе вольность всё же отдаться чувству. Он приоткрывает один глаз. Чонгук отстраняется немного, прикрывая лицо пальцами. Между ними у него очаровательные жабры. Он краснеет, но осторожно опускает их ниже. Длинный хвост начинается ниже пупка, плавно перетекая из кожи в гладкую, обтекаемую поверхность, как у угрей. Однако этот хвост имеет ласты, как у рыб. По бокам, помогающие маневрировать, и на конце, позволяющий отталкиваться и двигаться. Там совсем не видно чего-либо, ничто не выпирает, не показывается так явно. Чонгук опускает пальцы на область ниже пупка, раскрывая то самое, что находится внутри, которое при возбуждении вырывается «наружу». Это как осторожно засевший внутри цветочек, выскальзывающий в моменты, когда спокойно. Тэхён удивлённо и одновременно восторженно смотрит на происходящее, потому что выглядит это хоть и странно и очень-очень чужеродно, в тандеме с Чонгуком, который раскрывает этот цветок, качает своими коралловыми волосами, выгибаясь дугой, — слишком прекрасно для любящего его Тэхёна. Король тянется к нему, обхватывая руками за шею, прижимаясь к его губам своими. Он опускает пальцы к этому похожему на цветок уду, но тот от прикосновения дрожит, словно кричит, и скрывается. Чонгук сжимается весь, застонав под водой. О, его голос под водой. Он проходит эхом, еле улавливается человеческим слухом, но так красиво звучит, словно человек кричит в огромном и высоченном зале, пуская слова отскакивать от стен. У Тэхёна кончается воздух, когда в поцелуе он пускает пузыри. Чонгук тянет его вверх, выныривая и тут же снова припадая к губам. Король гладит его по спине, касается ягодиц, которые не исчезают с превращением в русала, не слипаются. — Это очень странно, — шепчет Тэхён, — но это было прекрасно. — Прекрасно, — повторяет за ним Чонгук. Тэхён выходит из воды только тогда, когда губы начинают синеть. Он нежится и играется с Чонгуком ещё немного. После парочки прыжков сам русал тоже выходит, отползая по песку на сушу. Его хвост разделяется, опять выпуская пар. Вскоре Чонгук на пляже лежит уже голенький, с ногами. Он тяжело дышит. Ползать сложно. Тэхён помогает ему встать. Они потом моются. Чонгук в воде купальни не превращается в русала. Эта магия работает только с морем. — А почему люди смущаются этого? — спрашивает Чонгук, играя с пеной. Они сидят в одном большом сосуде для купания. Рядом копошатся слуги-парни, наливая дополнительно воды. — Это личное, — отвечает Тэхён. — Только между супругами, любовниками, — поясняет. — И вы даже не рассказываете, если вам было хорошо вместе? — недоумённо спрашивает Чонгук, хлопая глазами. — Да, это… не стоит говорить… — неловко смеётся король. — Но все об этом всё равно знают, когда у тебя появляются дети. Типа… тогда вы занимались любовью. Чонгук изумлённо раскрывает рот. — Когда появляются дети? — переспрашивает. — От занятия любовью у людей появляются дети? — он звучит шокированно. — Что? Каждый раз? — Ну, если не… — Тэхён опять краснеет, — не кончать внутрь, то, — он пожимает плечами, — то не будет детей, — еле выговаривает, потому что объяснять такие тонкости — стыдоба. Он никогда не думал, что говорить о чём-то подобном так сложно. — Внутрь, — уточняет Чонгук. Он любопытно оглядывает Тэхёна. Видит, что смущён, видит, что ему неловко. — Понятно, — решает не допытывать. — А мы займёмся любовью? Как люди, — когда он спрашивает, один из слуг-парней так сильно вздрагивает, что выливает всю настойку с молоком и травами в воду, тут же начиная извиняться за это. Тэхён тоже краснеет, прикрывая лицо ладонями. — Всё в порядке, — улыбается слугам. — Оу, точно. Людей же это смущает, — закрывает рот. — Извините. — Ничего, Ваше Величество, — слуга кланяется ему. — Вы вольны обсуждать всё, что пожелаете. — Нет-нет, — Чонгук улыбается ему. — Личное есть у каждого человека, сказал Тэхён, — указывает на короля. — Значит, и я должен уважать это ваше «личное», — кивает всем присутствующим. — И раз мы все люди, в чём моя привилегия? Почему я должен вас смущать? Так что прошу прощения. — Ваше Величество, — слуга удивлённо хлопает глазами. — Благодарю за доброту и милосердие, — кланяется. — Это просто статус мужа правителя. Почему все кланяются? — Чонгук вздыхает. — Просто статус. Звучит как оскорбление моего эго, — закатывает глаза Тэхён, но тянется к Чонгуку за поцелуем, обнимая в воде. — За это я тебя и люблю. Чонгук довольно улыбается. Когда они остаются одни в покоях, русал снова робко спрашивает о том, как этим занимаются люди. Тэхён рад показать, как именно. Рад и слушать, как это с восторгом описывает Чонгук, когда каждому прикосновению пытается найти объяснение. Тэхён и сам не знает, как этим занимаются мужчины. Он поверхностно слышал, поэтому пытается быть с Чонгуком максимально осторожным, нежным. Тэхён растянул поцелуи и прикосновения на долгие-долгие минуты, часы. Русал не говорил, что это лишнее. Он нежился в каждом прикосновении, любил каждый момент, шепча, как сильно ему это нравится. Тэхён не понимает, почему Чонгук самостоятельно решил, что будет принимающим, но, судя по его стонам, ему это очень понравилось. — Что это? — прикрывает он рот, когда его охватывает оргазм. — Тэхён, я горю. — Дай этому выйти, — Тэхён шепчет на ухо. — Давай, моя русалочка, — толкается особенно сильно, выбивая дух из Чонгука вместе с громким стоном. — Выходит? — Ещё, давай ещё, — Чонгук смотрит на него со слезами на глазах. — Я весь горю? — спрашивает хрипло. — Ты не горишь, — Тэхён смеётся в перерывах между выдохами и рыками. Чонгук громко и протяжно стонет, когда кончает, распахивая удивлённо глаза, крепко обнимая Тэхёна, словно падает. Король позволяет ему удержать это чувство, сдерживая своё желание удовлетворения. Чонгук хнычет ему в ухо, кусает за плечо несильно, облизывает, а затем и вовсе откидывается на подушку, выгибаясь дугой. От вида одного такого мечущегося из-за удовольствия мужа Тэхён и кончает, даже не продолжая толкаться. Он наклоняется к нему, жадно целуя губы, стонет в рот. Чонгук хватается за него, прижимается ближе. — Ещё, — восторженно шепчет. — Ещё? — удивлённо спрашивает Тэхён. — Ты не устал? — А ты устал? — Чонгук хлопает глазами. — Да, — честно отвечает король, тяжело выдыхая. — Какой ты ненасытный, оказывается, — с улыбкой шепчет, продолжая толчки. — Как хочешь, моя русалочка. Чонгук довольно смеётся, подаваясь толчкам, стонет громче имя Тэхёна, неустанно повторяя «люблю», «как же сильно люблю». У Тэхёна после этой ночи даже сил на то, чтобы встать, не остаётся. Чонгук находит в себе энергию, чтобы встать и пойти помыться, прежде чем лечь рядом, обнимая спящего мужа. Король не знает, куда уж дальше ближе, но утром создаётся ощущение, что с Чонгуком он будто стал… ближе, будто перед ними упала ещё одна стена, которая и заставляла иногда смущаться разговоров об удах и прочем. Тэхён целует всё утро лицо спящего Чонгука. Русал хихикает, прижимаясь к нему. Именно с момента, когда они занялись любовью, Чонгук и начал в их отношениях, в их браке принимать прямое участие. Возможно, в каком-то смысле, отдача всего себя любимому для русалок означает и разрешение на что-то большее в душевном плане. Во время завтрака Чонгук удивлённо спрашивает, смотря на очередную овощную похлёбку: — У вас какая-то неделя воздержания? Я думал, вы едите рыбу, — хлопает глазами. Пэма слезливо кивает, мол, да, ели. Чонгук опускает брови, когда видит грустную кухарку. — Я решил, — прокашливается Тэхён, — что будет странно, если… если мы продолжим так питаться перед тобой, — вздыхает. Намджун рядом понимающе кивает, мол, это решение общее. Он сам это обдумывал долго и, видя такого живого и вполне разумного Чонгука, начал считать, что все рыбы, в принципе, такие. — О, это очень мило с вашей стороны, — смотрит то на Тэхёна, то на Намджуна, то на Пэму. — Но зачем? Я всю жизнь это знал. Меня это не смущает, — качает головой. — Но они твои друзья, я не посмею, — Тэхён отрицательно мотает головой. — То, что ты привык, не является причиной и разглаживанием подобной жестокости с нашей стороны. Я работаю над этим, так что отныне никто ловить рыб не будет, — показывает рукой, что оборвал это. Чонгук хлопает глазами, перемешивая ложкой суп. Он переводит взгляд на Намджуна. — Мы ещё не нашли альтернативу, — робко говорит советник, будто и не знает, посвящать второго короля в это или нет. — Если у Вас есть предложения, — он говорит, но его прерывает Тэхён, который бьёт по плечу, мол, замолчи. — Не нагнетай его перед едой, — шипит. — Почему? Я хочу обсудить, — Чонгук вмиг становится серьёзным. — Мы, русалы, заменяем в своём рационе рыб другими компонентами, которые дают такие же определённые силы. Если это поможет, то я могу поделиться тем, что можно добывать в море легко с помощью русалок и при этом не есть самих рыб, если это… в тоне людей звучит неэтично — есть перед русалом рыб, — смеётся. — Рацион русалок? — Пэма звучит заинтересованно. — Да. Намджун кивает, после переводя взгляд на удивлённого Тэхёна. — У нас так устоялось в русалочьем обществе, что я и забыл, что твоя истина в том, чтобы менять мир, — Чонгук касается руки Тэхёна своей. — Если ты считаешь, что так правильно — я помогу решить эту проблему. — Отлично! — Намджун аж хлопает. — А вкусная ли эта еда русалок? Много ли их в море? — При правильном распределении этих штук, — указывает на что-то в супе, — они будут вкуснее. — Специи, — Пэма улыбается. — Специи, — повторяет за ней Чонгук. — Специи. Запомню, — кивает. — Ваше Величество, я готова учиться этому… — она вспоминает слово, — распределению. — Готовке? — спрашивает Чонгук. — Да, готовке, — Пэма смеётся. — Уверена, это что-то новое заменит мне рыб, — она кивает. — Уж простите, сколько я голов Ваших друзей… — О, нет-нет, не надо этого, — Чонгук качает головой. — Я позову на закате нашего… кухара? — он хмурится, потому что ему кажется, что слово он выбрал неправильное. — Повара, — поправляет Пэма. — Повара, — Чонгук кивает. — Он принесёт что-то на пробу. Если это не будет казаться вкусным на суше, я надеюсь, что совместными усилиями и создавать что-то новое не будет лишним, — предлагает, смотря опять на Намджуна. — А если и это не поможет, — теперь смотрит на Тэхёна, — не беспокойся о таких вещах. Рыбы — друзья, но мы с ними не говорим. Для нас они сожители, те друзья, которые с вами тоже ходят по суше, но не являются вашими такими прямыми сородичами. Как овцы. Их же вы едите, — Чонгук объясняет. — Вот и в море так. Тэхён увлечённо его слушает. Он так очарован этой чертой Чонгука, что забывает дышать. Его русал, распоряжающийся чем-то — это слишком прекрасно, чтобы прерывать такие моменты своими словами. Он восхищённо выдыхает после его предложения, закрывая рот рукой, чтобы не так широко улыбаться. — Будь по-твоему, русалочка, — улыбается Чонгуку. — Ты слышал? — поворачивает голову к Намджуну. — Распорядись, чтобы к закату с Пэмой были и гурманы. — Хорошо, — советник кланяется. — Жду Вас на совете в тронном зале на следующей неделе, — кивает Чонгуку. — Оу, а мне можно? — спрашивает русал, хлопая глазами. Смотрит на Тэхёна. — Можно, но не обязательно, — король продолжает глупо улыбаться. — Как ты умудряешься влюблять меня в себя всё больше и больше? — А ты? — Чонгук восхищённо выдыхает. — За моей спиной так распорядился. Для моего блага? Какой же ты внимательный, — переплетает с мужем пальцы. Тэхён считал, что должен сам справляться со всеми этими вытекшими последствиями его огромной любви к Чонгуку. Оказалось, что обсуждение с самим Чонгуком несёт за собой больше пользы. Король считал, что может ранить или поставить в неловкое положение свою русалочку. Чонгук трезво оценивает ситуацию. Возможно, потому что в своих водах он тоже с какой-то стороны король. — Царь Тритон, — говорит Чонгук, старательно пытаясь найти отверстие иголки ниткой. Тэхён рядом проделывает то же самоё, щурясь со всей силы. Портные вокруг них кусают ногти, причитая мир за то, что сделали иголки такими маленькими, что дрожащие руки Его Величества не могут найти дырочки концом ниточки. Хосок впереди них внимательно слушает Чонгука, записывая королевское положение в море. — Мой отец, — продолжает русал. — Он правит морями, решает всякие королевские дела, — вздыхает, потом передразнивает отца. Тэхён мягко смеётся. — Как у него получается держать всё под контролем? — Хосок распрямляет бумагу. — У него есть магия, — Чонгук поджимает губы. — Я не думаю, что это стоит говорить всему человечеству, — тихо добавляет. — Нам говорили, люди не умеют магией пользоваться в добрых целях. Отец ещё от себя добавлял, что люди уничтожили это понятие, когда убили всех магов, — вздыхает. — Уверен, это было не так кровопролитно, — качает головой. — Но, в общем, получается у отца править своими качествами и держать всё под контролем тем, что у него есть сила, позволяющая повышать свой авторитет в море, — находит нужные слова. — Вот как, — Хосок записывает. — Царь — высший статус. — После Посейдона. А это само море, его дух, его дыхание. То, в чём мы существуем и благодаря чему вообще имеем право существовать, — Чонгук пришивает кусок ткани к дырочке, шипя от того, что иголкой коснулся пальца. Тэхён дуёт, когда муж ему показывает. Хосок впереди них удивлённо смотрит на Чонгука, ожидая, когда тот продолжит. — Оу, — взглянув на Хосока, — Посейдон не виден, но он есть. — А чем это доказано? — хмурится Тэхён. — Тем, что я сижу рядом с тобой с ногами, — Чонгук улыбается ему. — Это не отец решил дать мне ноги. Так решил Посейдон. Хосок записывает. Тэхён удивлённо смотрит на своего мужа. — А ещё у меня есть двенадцать братьев, — радостно сообщает Чонгук. — Я помню с прошлого разговора, — Хосок кивает. — Но кто из вас старший? Я так и не услышал эту информацию. — Мы все ровесники, — отвечает русал. — Как это? — у Тэхёна челюсть отвисает. Он удивлённо смотрит на супруга. — Вы все… Как? Все двенадцать? — шокированно выдаёт. — Да, — Чонгук говорит так, будто это очевидно. — Появились в один сезон нереста. Отец потом больше не оплодотворял икринки. Говорит, перестарался, — смеётся. Хосок нервно смеётся перед ним. Тэхён молчит, обдумывая недавние слова. — Кстати, сезон ведь приближается, — смотрит в окне на солнце. — У нас будут свои икринки? — спрашивает у Тэхёна. — Мы же вчера занимались любовью. Значит, они уже сформировались? А где у вас бывает нерест обычно? Хосок давится воздухом. — Подожди, — Тэхён останавливает Чонгука, потому что поток всего не успевает укладываться в голове. — У нас будут дети? — начинает сначала. Чонгук закрывает рот ладонью. В его глазах вмиг сквозит такая печаль, когда он слышит тон и понимает, что Тэхён явно их не ожидал. — Ты не хочешь детей? Потому что я русал? — Чонгук прижимает ладони к груди. От него веет такой тоской, словно он уже успел всё для себя обдумать и разочароваться. Поникает так, что это чувствуется даже в воздухе. Словно солнце вмиг решило сесть раньше времени. — Нет, я хочу! Русалочка моя, я очень хочу, — Тэхён обхватывает его лицо руками, Чонгук немного успокаивается, робко кивая, — но у людей между мужчинами не рождаются дети. Их могут родить только женщины, — хлопает глазами. — У тебя… что-то такое есть? Внутри? — А женщины не отдают свои икринки? — в ответ недоумённо спрашивает Чонгук. — Я думал, мы оба могли бы заиметь свои икринки и заботиться о них. В море так делают супруги-мужчины. Я думал, это не сильно отличительно на суше, — продолжает печально, потому что, видимо, понимает, что всё на суше иначе. — Какие икринки? — Тэхён хмурится. — У женщины это формируется внутри, — он прикладывает ладонь к животу. — Правда? — Чонгук выглядит удивлённым. Он смотрит на живот Тэхёна. — У нас это наружный процесс. — Наружный?! — присоединившийся неизвестно когда Намджун кричит вместе с Хосоком. Чонгук объясняет детали, ввергая Тэхёна вместе с советником и местным антропологом в полный шок объясняя, как происходит спаривание у русалок. Для них это обычный процесс размножения. Они не скрывают это между собой. В сезон нереста — это когда и нужно размножаться — русалки собирают в заранее найденном ими месте свои икринки, которые формируются у них в их половых органах. В эти икринки они и допускают тех русалов, которых любят и с которыми хотят иметь детей. Оставляют несколько для себя, остальное могут отдавать супругам-русалам. Любой русал потом делится и своими компонентами с парами для двух русалок. Они просто оплотодотворяют икру, а те могут потом сами заботиться. Это всё происходит у мест с высокими водорослями и удобными кораллами. Для них это огромная местность, где всё происходит на виду у всех. Этого не стесняются. — У русалки бывает примерно десять или двадцать икринок, — увлечённо объясняет Чонгук. — У моей мамы вот их было тринадцать. И папа всех оплодотворил и оставил себе, — кивает. — Поэтому мы и появились в сезон одного нереста. Некоторые семьи в каждый год продолжают это. А можно один-единственный раз и навсегда. Намджун вздыхает, отказываясь воспринимать наружное рождение ребёнка нормально. Хосок заинтересованно уточняет детали. Тэхён тоже внимательно слушает, переспрашивая некоторые тонкости. — Так мы можем иметь детей, — Тэхён кивает, как и Чонгук, — кровных, — снова кивает. — Ну, твои икринки будут кровными. Мои — нет, но они будут моими, — прижимает ладони к груди. — А сколько ты хочешь? — восторженно спрашивает. — Давай сразу двадцать. Я всех русалок моря расспрошу, чтобы икру собрать. — Двадцать?! — Тэхён раскрывает рот. — По десять на каждого, — считает Чонгук на пальцах. — Это честно. — Нет! Нет! Слишком много! — король выпрямляется, держась за волосы. — Безумие. О, боже. Один. Нам нужен один для полного счастья, — выдыхает. — Или одна. Да что угодно, но одно. На первое время. К этому же надо привыкнуть, — испуганно держится за сердце. Чонгук смеётся, обнимая себя за плечи. — Потом хоть двадцать, если… если люди могут в икринку, — засовывает палец в кольцо, намекая на то, как происходит весь процесс. — Отец говорил, что получится, — пожимает плечами Чонгук. — Я разузнаю больше, если хочется, — восторженно произносит. — Так давай заимеем одного в этом сезоне, — держит Тэхёна за руки своими. — Русалку-человека. Потом в следующем нересте и моего дитя. Потом твоего, и так по очереди. — Погодите, сейчас? — уточняет Намджун. — Вы хотите сейчас? В этом году? — Этой весной, — Чонгук соглашается. — Ну как? — смотрит на мужа. Чёрт возьми, Тэхён хочет. Конечно, он хочет. Король опускается на колени перед Чонгуком, целуя его руки, пока интенсивно кивает. — Слушайте, — Намджун устало вздыхает, — я отказываюсь объяснять это совету. Он потом сочувствующе хлопает Хосока по спине, мол, это твоя участь. Тэхён заставил себя свыкнуться с мыслью, что своих детей у него не будет. Чтобы не смущать потом приёмного ребёнка, он даже решил, что и приёмных у них не будет. Чонгук, оказывается, хочет двадцать, а то и больше детишек. Как он собрался за ними на суше уследить — полнейшая загадка. Женщины с ума сходят от одного лишь человеческого дитя, у них начинается истерия, а тут Чонгук так спокойно заявляет о том, что их может быть больше за раз. Причём, Тритон самостоятельно следил за всеми тринадцатью братьями. Тэхён готов ему памятник поставить на пляже. Сам он не представляет, какая же огромная сила в том, чтобы быть ответственным за весь процесс. Чонгук говорит, что в этом и суть начала воспитания маленькой русалочки. Родители заботятся о ней ещё с состояния зародыша. Оба принимают в этом участие, оба становятся свидетелями первых вылуплений, оба воспитывают после. — А зачем тогда занимаются любовью русалки? — задаёт вопрос Тэхён, когда они идут в их покои после трудного дня у портных. — М? — Чонгук удивлённо смотрит на него. — Ну, для любви. Это для удовольствия. «Заниматься любовью» само говорит за себя. Так мы проявляем доверие и любовь. От этого икра не оплодотворяется. Я же говорил, — смеётся. — Для нас это как вид очень-очень близкого поцелуя, — кивает, прежде чем юркнуть в покои с громким смехом. — А мне наш очень-очень-очень нравится. Тэхён краснеет, прикрывая лицо рукой. Он даже прикладывается лбом к стене, чтобы не закричать на весь коридор «что ты творишь». Король собирается с мыслями, качает головой, заходя в покои за Чонгуком. В начале сезона нереста Чонгук уплывает с маленькой колбочкой, активно размахивая ей тем, кто на берегу. Тэхён смущённо закрывает лицо рукой, стараясь не смотреть в глаза Намджуну, который рядом нервно смеётся, машет в ответ Чонгуку. Они должны ждать совсем немного времени. Дней пять или шесть, пока к икринке приживаются. Чонгук ещё должен разузнать о человеческих компонентах в икре у отца. Король уверен, его отец так просто не отпустит одного внука. — Удивительно, как он решил все проблемы, — смеётся Намджун. Тэхён улыбается на его заявление. — Церковь довольна тем, что он часть аристократии моря. Совет доволен предоставленными решениями проблем с продовольствием. Даже наследника Вам найдут, — указывает на море. — Это удивительный русал. Тэхён прикрывает глаза, тихо соглашаясь. Чонгук лучший, в этом он ни на секунду не сомневается. Все эти дни проходят в ожидании у берега. Тэхён занимается и королевскими делами, но всё равно вечерами возвращается к пляжу, вглядываясь в горизонт, пока ждёт. Раньше он не задумывался об этом, но, оказывается, без Чонгука его мир такой пустой. Без Чонгука здесь только обязательство и тяжесть его короны. С ним Тэхён будто забывает про это, считает корону на голове больше достоинством, чем тем, что его отягощает. С Чонгуком мир заимел разные цвета. Видеть людей с чёрными или седыми волосами стало так непривычно, захотелось всех перекрасить в коралловый, чтобы казались хоть на секунду такими же яркими как Чонгук. Что бы он делал в этом мире без своего мужа? Наверное, отсутствие ответа на этот вопрос и объясняет причину того, почему Тэхён так сильно его любит. Никого другого он так бы не любил. Ни с кем другим не познал бы счастья. — Приплывает, Ваше Величество! — в тронный зал во время совета заходит Хосок, тяжело дыша из-за того, что бежал. — Он приплывает, — с улыбкой говорит. Тэхён тут же опускается с трона, бежит к выходу из зала. Советники, до этого услышавшие от Намджуна о способах получения прямого наследника, следуют за ним, выбегая тоже встречать второго короля. Тэхён так быстро ещё никогда не бежал. Он забирается на лошадь, скачет к пляжу, бежит к ожидающим у берега Пэме и медленно выходящему из воды Чонгуку, который сидит на одном месте, держа огромный коралл с икринкой. Тэхён даже не снимает с себя вещи. Он забирается в воду, медленно ступая по мелководью к кораллу. Чонгук ползёт по песку и тянет за собой коралл, устраиваясь потом на берегу, тяжело выдыхая. Тэхён удивлённо смотрит на очень маленькую прозрачную икру с чем-то черным внутри, который пока совсем не двигается. Это похоже на драгоценный камешек в виде янтаря с застывшим внутри пузырём. Однако икринка прозрачная, внутри плавают частицы, словно охраняют ядро от окружения. — Получилось, — говорит Чонгук, но голос у него совсем немного охрипший и лицо опухшее. Он вытирает слёзы. — Не все прижились, Тэхён. Столько не прижилось, они… опадали, — шмыгает, — но получилось. Одна, как ты хотел, — после улыбается. — Чонгук, — король опускается на колени, накрывая мантией его, чтобы голым никто из советников не видел. — Я счастлив, я очень счастлив. Не грусти, пожалуйста, — прижимает его к себе. — Она волшебная, она прекрасная, — целует мужа в лоб. Они оба переводят взгляд на икру. — Так это девочка? — Я… я не знаю, — Чонгук качает головой. — Он подрастёт, тогда ясно будет, — смеётся. Русал выглядит таким уставшим. Он наверняка день и ночь ждал, когда икринка оплодотворится полностью. Тэхён так сильно хотел бы дышать под водой, чтобы хотя быть в такой момент рядом. Он крепко обнимает Чонгука, опускаясь на песок полностью. Когда Тэхён влюблялся в нимфичное загадочное существо, он и предположить не мог, что весь его мир так сильно перевернётся. Где это видано, чтобы у двух мужчин были дети? Причём, свои. Причём, у каждого свой по крови. Это безумие какое-то. И годами ранее Тэхён бы в это просто не поверил. Но принимая сущность Чонгука, любя каждое проявление его магического, но такого удивительного мира, Тэхён начал вникать в это. Хоть он и вывел своего мужа на сушу, отняв у моря, Посейдон продолжает задаривать его, словно извиняется за тот шторм, за попытку забрать его в свои холодные объятия. Такая милость природы просто поражает. Тэхён долго-долго смотрит на икринку, не веря, что это скоро вырастет в их ребёнка. — А теперь нам надо заботиться о нём, — улыбается Чонгук, целуя мужа в уголок губ. Изучение Тэхёна в русалочий мир и способы их размножения продолжаются. Плюсом тут ещё политика. Надо как-то церкви и совету вразумительно объяснить происходящее. А это уже другой трактат.