Мой дорогой друг

Похороны миссис Галиатти были назначены на три часа пополудни. Я закончил все свои дела в баре за пять минут до двенадцати. И, передав Анжеле, что беру отпуск на пару дней, сел в свой крошечный ниссан, прежде чем неспешно вырулить на 38ю южную магистраль. Вскоре город остался позади, а за окном моего автомобиля лениво поползли кукурузные поля и линии электропередачи. По радио играла очередная веселенькая, но не запоминающаяся мелодия, и я бодро барабанил пальцами в такт. Несмотря на скорбность предстоящего мне события, к своему стыду должен признать, что настроение у меня было совсем не траурным. Смерть миссис Галиатти меня несомненно печалила. Она жила по соседству столько, сколько я себя помнил, и представить, что ее полноватая, но деятельная фигура больше никогда не появится на моем пороге с яблочным пирогом в руках, было невыносимо грустно. Однако, вопреки обстоятельствам, я был рад и взволнован, будто ребенок на Рождество, ведь на похороны матери должен был прилететь Чарли. Чарли Галиатти я не видел почти двадцать лет. В последний раз ещё в старшей школе, до того как мистер и миссис Галиатти окончательно развелись и Чарли выбрал укатить вместе с отцом в Лос Анжелес из нашего захолустья, разбив сердце матери и в какой-то мере мне самому. В пятнадцать мне казалось, что я ненавижу Чарли. В двадцать пять - что я совсем про него забыл. Однако, услышав о его приезде, я вдруг понял, что буду очень рад его увидеть. В конце концов, в детстве он был моим лучшим другом и сама мысль о нем имела сладко-горький привкус ностальгии. Я сам вызвался встретить Чарли в аэропорту. Чем немало удивил свою мать, которая, впрочем, с детства привыкла относиться с подозрением к моим инициативам. Тем не менее на этот раз к удивлению примешивалась немалая доля облегчения, так как именно на нее, как на самую близкую подругу миссис Галиатти, легли основные обязанности по организации похорон. Собственно, так мы с Чарли в свое время и стали друзьями. Ибо невозможно не подружиться с человеком, чья мать играет в теннис с твоей собственной каждое воскресенье. Въехав на территорию аэропорта, я довольно долго кружил по парковке в поисках свободного места, пока мне наконец не повезло. Потратив столько времени на то, чтобы припарковать машину, я слегка опасался, что не успею вовремя, однако мое беспокойство оказалось напрасным. Найдя расписание прилетов, я с облегчением убедился, что нужный мне рейс ещё не прилетел. Признаться, я немного нервничал. Я ведь понятия не имел, захочет ли Чарли, чтобы его встречали в аэропорту, будет ли он рад снова меня увидеть и не превратился ли он в своем Эл Эй в законченного мудозвона. По правде говоря, последнего я страшился сильнее всего. Встав поближе к выходу, я вынужденно занял позицию между автоматом с кофе и шумным мексиканским семейством и развернул белый лист с именем Чарли. Забавно, но ни один из нас, должно быть, сегодня не узнал бы другого, пройди он мимо. В моем представлении Чарли все еще был таким, каким я его запомнил - пухлым парнишкой с похожей на мочалку копной светлых волос, который таскался следом за мной, как домашний щенок, вплоть до самой старшей школы. Взрослый Чарли, должно быть, избавился от милой детской припухлости. Вытянулся и пообтестал все лишнее, превратившись из пухлого мальчика в крепкого молодого мужчину. Однако мне все же хотелось, чтобы он был похож на мать больше, чем на отца. Мистера Галиатти я в свое время не слишком жаловал и очень не хотел видеть черты этого человека в своем друге. Сам я со времен школы прибавил еще с десяток сантиметров в высоту, стал непримиримыми врагами со всеми дверными проемами и низко-висящими полками в округе и отрастил волосы, которые уже десять лет ленился состричь. Мой тусклый хвост уныло болтался между лопатками, как какое-то дохлое животное, однако отчего-то приводил в восторг мою сменщицу Анжелу. Пять вечеров в неделю я разливал напитки в баре для дальнобойщиков у 38й магистрали, а еще два - бренчал со сцены на гитаре здесь же. Так что, возможно, я просто поддерживал образ, наиболее подходящий моему жизненному кредо. Наконец стеклянные створки дверей разъехались, выпуская первую партию пассажиров. Приподняв свой лист повыше, я всматривался в лица выходящих мне навстречу мужчин, гадая, кто из них может быть Чарли. Рассеянно оглядывая пассажиров, я отметал одного за одним. Одинокого работягу в клетчатой рубашке. И сонного молодого папашу со слингом на груди. Блондинчик в пижонском костюме? Возможно. Но он прошествовал мимо меня и моего плаката, даже не дернув бровью. Я стоял, лениво переводя взгляд с лица на лицо, пока вдруг не наткнулся взглядом на крупную фигуру у дальнего выхода. Я изо всех сил замахал своим плакатом, и Чарли тоже меня заметил. Немного замешкавшись, он направился в мою сторону, катя за собой небольшой чемодан на колесиках. И чем ближе он подходил, тем больше я чувствовал, как все сильнее отвисает моя нижняя челюсть. Встряхнувшись, я поспешил захлопнуть рот, но, боюсь, обалдевшее выражение на моем лице никуда не делось. В каком-то смысле Чарли действительно походил на мать куда сильнее, чем на отца, ведь до своей болезни миссис Галиатти была довольно полной дамой. Но, боги, в Чарли было килограммов сто тридцать, не меньше. Когда он поравнялся со мной, я заметил, что ростом он по-прежнему едва доходил мне до плеча. Светлые волосы Чарли отпустил немного длиннее, чем раньше, и укладывал в какую-то модную прическу, которая удивительно подходила к пухлому лицу, делая его не таким круглым. Впрочем, лицо Чарли выглядело почти худым в сравнении с остальным телом. Не в силах скрыть изумление, я прошелся глазами по массивному корпусу, невольно подмечая и неприлично широкий размер джинс, и очертания мягкой висящей груди под свитером, и даже то, что слишком легкая не по погоде куртка была предусмотрительно распахнута. Откровенно говоря, я сильно сомневался, что та вообще смогла бы застегнуться на крупном шарообразном животе Чарли. Заметив мое смятение, он слегка покраснел и раздраженно нахмурился. Словно подобная реакция на его размеры была для него не нова и все-таки по-прежнему вызывала у него раздражение. Собравшись, я обозвал себя идиотом и отвел глаза. Пусть внешний вид Чарли и поверг меня в некоторый шок, все же пялился я уже неприлично долго. - Привет, Шпинатти, - Я намеренно назвал его детским прозвищем и протянул руку, сжав в ней пухлую теплую ладонь. - Мои соболезнования. Чарли болезненно поморщился и кивнул, выпустив мою руку. На какой-то момент я пожалел, что прикосновение прервалась так быстро. У Чарли были приятные ладони. Теплые и очень мягкие, словно подушечки для иголок. По странной прихоти мне совсем не хотелось выпускать их из рук. Наоборот, мне хотелось держать руку Чарли в своей как можно дольше, чувствуя под пальцами нежную гладкость кожи на тыльной стороне и чуть влажноватую внутреннюю. Стоило нашему неловкому приветствию прерваться, как я замялся, не зная, о чем говорить дальше. Повисшая между нами атмосфера была немного некомфортной. Я не слишком хорошо представлял, как вести себя с этим новым, незнакомым мне Чарли, и оттого осторожничал, предпочитая молчать и украдкой пялиться на него по дороге на парковку. Шли мы довольно неторопливо, и все же вскоре я заметил, что Чарли с трудом поспевает за мной. Румянец на круглых щеках будто бы стал гуще, и напряженное дыхание с шумом покидало широкую грудную клетку. Он шел вперевалку, как человек давно и прочно отвыкший от пеших прогулок. Однако старался не подавать виду, что испытывает какой-либо дискомфорт, упрямо катя за собой чемодан. Наблюдая за его мучениями, я втайне порадовался, что сумел припарковаться не слишком далеко от входа. Подойдя к машине, я помог ему загрузить чемодан в багажник и даже по-джентльменски распахнул перед ним дверь. Чарли замер, с подозрением глядя на меня, и я поспешил отшутиться. - Прошу, поставь мне пять звезд в убере, - умоляюще сказал я и отвесил шутливый поклон, чтобы замаскировать свой порыв. На самом деле мне просто захотелось сделать ему приятное. Наверное, мне было жаль его, поэтому я хотел сделать этот день для него чуточку лучше. Впрочем, мотивы и цели моего поступка были не до конца ясны даже мне самому, и потому я привычно лепил из себя клоуна. Прямо как в старые добрые времена. Чарли фыркнул, осторожно погрузившись в машину. А я с облегчением направился к месту водителя, втайне радуясь от того, что моя глупая шутка помогла немного разрядить атмосферу. Под тяжестью Чарли моя машина натужно заскрипела и чуток накренилась вправо. По правде говоря, было откровенным чудом то, что такой крупный парень как Чарли смог втиснуться в машину, создатели которой явно не подозревали о существовании людей больше пятидесятого размера. Я и сам выглядел в ней весьма комично, согнувшись в три погибели и упираясь коленями в рулевое колесо. Чарли было очевидно тесно внутри. Его большой мягкий живот, туго обтянутый вязаным свитером, почти касался передней панели. Я старался не пялиться в открытую, памятуя что это ему неприятно, но и не смотреть совсем тоже не мог. Этот выпуклый полный живот завораживал меня. Мне необъяснимо хотелось дотронуться до него. Положить руку на грубую шерстяную ткань, чтобы убедиться, что это не иллюзия и под ней действительно есть нечто настолько объемное. - Можно я закурю? - спросил Чарли, едва мы тронулись с места - Конечно. Я улыбнулся и скосил глаза, наблюдая, как он елозит на слишком маленьком пространстве, пытаясь извлечь из кармана сигареты. В прежние времена он получил бы затрещину от миссис Галиатти даже за мысли о курении, но видимо вдали от матери свернуть на кривую дорожку было проще. - Набрался дурных привычек в своем Лос Анжелесе? - спросил я. Чарли странно покосился на меня и ничего не ответил, предпочитая сосредоточиться на сигаретах. Я замолчал, краем глаза рассматривая, как он закуривает и с наслаждением выпускает в раскрытое окно струю серого дыма. Чарли невероятно привлекательно курил. Обхватив фильтр пухлыми губами, он втягивал в себя дым с таким неприкрытым удовольствием, что залипая на это священнодействие, я поймал себя на мысли, что немного жалею, что не курю сам. Чарли выглядел как человек, который знает, что приносит ему удовольствие, и не привык отказывать себе в этом. И если его отношения с едой хоть немного походили на отношения с курением, то, пожалуй, становилось понятно, как он смог настолько располнеть за эти годы. Обдумав эту мысль, я пришел к выводу, что вовсе не считаю ее отвратительной. Полнота Чарли была любопытной, будоражила, но никак не отвращала. Наоборот, мне хотелось смотреть на него еще и еще. - Ты надолго к нам? - спросил я, невероятным усилием воли возвращая взгляд на дорогу. - Нет, - Чарли затянулся в последний раз и щелчком отправил окурок в окно. - Мой рейс завтра после обеда. В его голосе мне вдруг послышалась неожиданная резкость, и я растерянно кивнул, чувствуя неясное напряжение. Разговор упорно не клеился, и в конец устав от неловкого молчания, я попробовал перевести тему на что-то более нейтральное. - Церемонию проведет преподобный Беккет, помнишь его? Он теперь служит в округе Гастингс. Отца Беккета мы в свое время особенно любили за то, что после службы он неизменно угощал детей конфетами, и, упоминая его имя, я рассчитывал увлечь Чарли в приятные воспоминания. Однако, к моему удивлению, он лишь помрачнел еще сильнее, болезненно сведя светлые брови. - Будет... много людей? - спросил он напряженно, глядя на меня, словно я был гонцом с дурными вестями. - Конечно, - радостно отозвался я, ухватившись за удобный повод. - Будут люди из школьного совета и из книжного клуба, и многие ученики миссис Галиатти тоже хотели прийти… Я охотно пустился в перечисления, пока не заметил, что Чарли все больше мрачнеет с каждым произнесенным мною словом. - Что-то не так? - Нет. Просто…- Чарли поморщился и вздохнул, - ...я не слишком люблю людей. Я не знал, что на это ответить, и поэтому вновь смолчал, не отрывая глаз от дороги. Настроение Чарли в конце концов передалось и мне, и мы проделали остаток пути в тишине, погруженные каждый в свои мысли под приглушенное мурчание радио. Не знаю, о чем думал Чарли, но я мучительно размышлял о том, что же могло произойти в Лос Анжелесе за все эти годы, что мой дорогой друг превратился в это. Глядя на Чарли, я с трудом узнавал его. И вовсе не по причине лишнего веса. Просто в этом угрюмом апатичном человеке я почти не видел моего прежнего друга детства, и это приводило в уныние меня самого. Чарли, которого я помнил, был жизнерадостным, словно щенок лабрадора. Вместе с тем Чарли мы прошли через многое, включая даже один пьяный поцелуй в дальнем углу Лорел Хилл парка. К этому же, взрослому и неприветливому, я не испытывал ничего, кроме легкого раздражения, словно, отобрав у меня друга двадцать лет назад, Эл Эй подсунул мне плохую подделку. Под аккомпанемент мрачных мыслей я свернул за угол и остановился рядом со входом в траурный зал. За время в пути мое приподнятое настроение полностью улетучилось, так что в данный момент мое душевное состояние как нельзя лучше соответствовало обстоятельствам. Проводы миссис Галиатти получились торжественными и красивыми. Ее белоснежный гроб был полностью усыпан цветами. Большое фото миссис Галиатти стояло рядом с ним на трехногой подставке, будто не похоронная фотография, а обычный портрет. Я помнил это фото. Его сделали еще до ее болезни, и миссис Галиатти, еще румяная и круглощекая, весело смеялась на нем, словно ее до крайности забавлял повод, по которому все эти люди сегодня здесь собрались. Голос преподобного, низкий и рокочущий, успокаивающе разносился по залу, обещая ей вечную жизнь в любящих объятиях Господа, и, сидя в углу на деревянной скамье - один из многих, кто пришел попрощаться, я подумал, что будь миссис Галиатти сейчас здесь, наверное она осталась бы довольна своими похоронами. Я поискал глазами Чарли, чтобы понять, что думает он, и увидел его крупную фигуру в том же ряду, сидящей в нескольких метрах от меня. Чарли не плакал, но угрюмо сжимал челюсти. На украшенный цветами гроб он смотрел с таким выражением, что мне стало не по себе и я отвернулся. Я и близко не представлял, что он чувствовал в данный момент, однако даже его вид, мрачный и какой-то обиженный, производил на меня угнетающее впечатление. Больше в ту сторону я старался не смотреть. Я ведь пообещал себе больше не лезть к Чарли и собирался держать свое обещание, даже если это значило, что я больше вообще его не увижу. Отец Беккет зачитал последние молитвы, и вскоре гроб миссис Галиатти унесли. А я вышел на улицу и сделал глубокий вдох, мгновенно почувствовав себя намного лучше. После тяжелого запаха лилий прохладный уличный воздух казался мне каким-то особенно чистым и свежим. Перехватив себе кофе в магазинчике через дорогу, я не торопился уезжать. Металлический бок моей машины слабо холодил мне спину прямо сквозь куртку, пока я цедил кофе и ждал, рассматривая распахнутые двери траурного зала. Там как раз начиналась следующая церемония. Наконец мое одиночество нарушил шорох шагов, и кто-то облокотился на мою машину рядом со мной. - Привет, Дин, - сказала она, стягивая траурную вуаль с коротких светлых волос. От нее слабо пахло алкоголем и сильно - дешевыми духами. Черный цвет платья категорически ей не шел, заставляя выглядеть почти старухой, но усталое изможденное лицо портило ее куда сильнее. Достав из сумочки фляжку, она отвинтила крышку и сделала глоток. В воздухе крепко запахло виски. - Мам, не надо, - попросил я. Она махнула рукой, словно отгоняла надоедливую муху. - Я думала, что ты сегодня будешь не один. Разве Чарли Галиатти не должен был приехать сегодня? - Он и приехал. Сидел на похоронах рядом с миссис Кавендиш. Изумленно округлив глаза, она повернулась ко мне и покачнулась, с трудом сумев удержаться на ногах. - Тот толстяк? Боже, мне казалось в Калифорнии принято следить за фигурой. Я поморщился. Разумеется, я не мог с ней поспорить - я и сам сегодня остался под впечатлением от произошедших с Чарли перемен. И все же мне было неприятно. Обсуждать его за его спиной мне показалось низким, и я предпочел промолчать, отхлебнув кофе, вместо того чтобы продолжать разговор. - Так где он? Почему не с тобой? - неожиданно спросила она, когда пауза затянулась. К несчастью, я уже проглотил то, что набрал в рот, и не успел отпить еще. Я неохотно признался: - Ему … не очень-то нравится мое общество. Она засмеялась, громко и хрипло. Была ли эта фляжка первой за сегодня? Я в этом сомневался - она была сильно пьяна. Алкоголь стимулировал и без того расшатанные нервы, легко позволяя ей сорваться на пьяный хохот. - Да брось, - сказала она, - мы оба знаем, что Чарли от тебя без ума. Он ходил за тобой хвостом с самого детства. Тина боялась, что это не просто дружба, пока ты не привел домой свою первую девушку. Мутные слезящиеся глаза с алыми прожилками капилляров в упор уставились на меня, и выдержав ее взгляд не больше пары мгновений, я опустил свои. Эту тему мы не обсуждали. Иногда мне казалось, что она все же знает обо мне, но мне никогда не хватало смелости спросить прямо. - Тебе уже хватит, мам, - с облегчением перебил я ее, увидев, что она вновь достала фляжку. Удивительно, но она не стала спорить. Закрутив крышку, она вполне миролюбиво протянула флягу мне. Я сунул ее в карман и, поспешно допив свой кофе, отлепился от машины, чтобы гостеприимно распахнуть двери. Солнце уже понемногу клонилось к горизонту, когда мы распрощались. Я даже по-джентельменски проводил ее до крыльца под бурчание в пустом животе. Я был голоден. Не считая кофе, в последний раз я ел еще утром, и даже прекрасный закат не мог отвлечь меня от насущных потребностей желудка. Бросив машину, я решил прогуляться пешком до закусочной в паре кварталов от дома. Видит бог, я просто хотел себе бургер. Большой сочный бургер из закусочной Тамары и, может быть, пару пива, чтобы приподнять себе настроение в этот чертовски грустный день, но видимо судьбе было угодно вновь столкнуть меня с Чарли в тот самый момент, когда я меньше всего этого ожидал. Я увидел его, едва вошел. Чарли сидел в одиночестве у окна и жадно ел бургер толщиной с кулак. Он не видел меня, полностью поглощенный едой, зато я мог отлично рассмотреть и его, и плотно заставленный закусками стол. Для такого количества еды стол был явно маловат - многочисленные тарелки толкались друг с другом. Пустая тарелка из-под бургера опасно стояла у самого края, жареная моцарелла тесно соседничала с луковыми колечками, а большую тарелку картошки фри пришлось поставить так далеко, что Чарли приходилось тянуться, чтобы достать себе пару ломтиков. Видеть, что вся эта гора снеди предназначается только одному человеку, было чертовски странно. Я знал, что Чарли много ест. Это знал бы любой, кто хоть раз его увидел. Но все же еды на столе было слишком много, чтобы просто насытиться даже такому большому парню, как Чарли. Впечатленный увиденным, я залип, глядя как он отложил полусъеденный бургер в сторону и, отпив из большого стакана с молочным коктейлем, принялся за луковые колечки. Конечно же, в конце концов Чарли меня заметил. Застигнутый врасплох, он непроизвольно вздрогнул от неожиданности, и луковое колечко, которое он не успел поднести ко рту, выпало из пальцев. Замерев над горой фастфуда, он смотрел на меня так испуганно, будто я застал его за совершением убийства, и мне было почти совестно за то, что выбирая местечко для ужина, я случайно наткнулся на него. Что ж, теперь сбегать было уже глупо. На негнущихся ногах я медленно подошел к столику. - Вот так совпадение, да? - произнес я неестественно бодрым голосом. - Я вот тоже зашел поужинать. Я присяду? По испуганному лицу Чарли было понятно, что он скорее бы предпочел, чтобы я убрался куда подальше. Однако я продолжал стоять, и в конце концов ему пришлось сдвинуться, давая мне возможность втиснуться на сиденье рядом с ним. Его мягкое бедро плотно вжалось в мое, и я почувствовал тепло его тела даже сквозь двойной слой ткани. По правде говоря, это было приятно. Даже слишком. Я чувствовал себя до нелепости счастливым лишь от того, что, сидя рядом с Чарли на тесной лавке, прижимался боком к обильной выпуклости его бедра, и это приводило меня в замешательство. К счастью, стоило мне сесть, как у нашего столика появился официант. Так быстро, словно у него стоял радар на новых посетителей. С облегчением переключив внимание на него, я заказал себе бургер. - И еще порцию наггетсов, пожалуйста, - неожиданно подал голос Чарли. Это было невозможно. Даже если представить, что Чарли сумел бы прикончить все то, что он успел заказать раньше, было совершенно непостижимо, как после всего этого он мог бы все еще чувствовать голод. Он бездонный что ли? Не в силах совладать с изумлением, я уставился на него, и Чарли густо покраснел под моим взглядом. Однако он все равно потянулся за картошкой, запихнув в рот сразу большую пригоршню. Он, казалось, смирился с моим присутствием. Или же мне наконец удалось произвести на него достойное впечатление. По крайней мере, он стал чуть менее зажатым и, сосредоточившись на еде, почти спокойно расправлялся с картошкой под моим взглядом. Лишь мягкий румянец, не желавший сходить с его круглых щек, выдавал то, что Чарли непривычен столь пристальный интерес. - Так ты … часто сюда приходишь, да? - спросил он, дожевав картошку, пытаясь переключить мое внимание на дружескую беседу. Наполовину успешно. Я действительно отвлекся, но все же от моих глаз не ускользнуло, как пухлая ладонь нырнула под стол, стягивая пояс джинс вниз, под живот, прежде чем Чарли вновь вернулся к еде. - Не очень, - пожал я плечами. - Я работаю в баре на 38-й и ем чаще всего там же. Чарли поднял на меня удивленные глаза, и я криво усмехнулся: - Ну да, не самый впечатляющий карьерный рост, что уж говорить. А чем занимаешься ты, мистер Калифорния? Прежде чем ответить, Чарли откусил от своего бургера еще один щедрый кусок. Похоже он был намерен продолжать беседу, не прерывая трапезы, и скорость, с которой он расправлялся с едой, впечатляла, учитывая то, что ему приходилось прерываться на то, чтобы говорить. - Финансовый аудит и консультации. Помогаю искать ошибки в отчетности. - сказал он наконец. - Скучно, но приносит доход. Судя по всему, сидячая работа вкупе с любовью к фастфуду помимо дохода приносила еще и изрядное количество лишних килограммов. И все же я улыбался, лучась довольством, будто счастливый папаша. Чарли всегда был мелким белобрысым умником, однако слушая о его успехах, я наполнялся такой гордостью, словно имел к ним какое-то отношение. Чарли напротив вновь как-то сник. Светлые брови нахмурились, сложив горькую складку на переносице, и мне до чертиков захотелось дотронуться до нее пальцами и разгладить, убрав с лица. - Я хотел пойти на литературный после окончания школы. Стать писателем. Но не сложилось, - признался он с улыбкой, отложив бургер. На потухшем лице она казалась нарисованно-пластиковой. - Отец настоял, чтобы я занялся чем-то полезным, вроде финансов. - … а миссис Галиатти? - спросил я осторожно. Чарли глухо фыркнул. - Она старалась не вмешиваться. Она … Знаешь, мне казалось что, после того как они развелись, ее мало волнует, что со мной происходит, пока я не доставляю проблем. А я … ну… не доставлял. Его слова неожиданно меня разозлили. Я догадывался, что Чарли обижен на мать, но все же не готов был позволить ему говорить о ней так. Особенно в день ее похорон. Это было подло и несправедливо. И мои собственные воспоминания о миссис Галиатти начинали горчить от этих слов, словно те отравляли их. - Это не правда! - горячо возразил я, глядя на Чарли. - Откуда тебе знать? - огрызнулся тот, злобно сузив глаза. - А, ну да. Ты же знал ее лучше, чем я! Он резко замолчал, сверля меня гневным взглядом, однако уже через пару мгновений его запал вдруг иссяк. Чарли отвернулся, спрятав лицо в ладони, и мое собственное возмущение тут же растаяло без следа, сменившись запоздалым раскаянием. Я не злился на него за его неожиданный срыв. Просто не мог. По правде говоря, я никогда не умел по-настоящему на него злиться, а уж тем более теперь, когда злые слова предназначенные мне были просто ширмой, за которой Чарли прятал свою боль. - … Прости. - едва слышно пробормотал он в сложенные руки. - Я не должен был так говорить. Я просто... - он запнулся, замолчав на полуслове. Склонившись над ним, я услышал задушенный всхлип и притянул его в объятия. Вернее попытался, потому что развернуться в тесном пространстве между сидением и краем стола было бы невозможно для кого-то с габаритами Чарли. Чарли рыдал, вцепившись в меня как ребенок. На нас косились, но я отпугивал любопытные взгляды своей угрюмой физиономией, а Чарли вообще едва ли замечал кого-то, полностью потерявшись в своем горе. Мое плечо вымокло насквозь за пару минут. Прижавшись щекой к светловолосой макушке, я успокаивающе гладил Чарли по голове, перебирая мягкие пряди. Сердце сжималось от непрошенной жалости, но я был абсолютно беспомощен. Все, что мне оставалось, это наблюдать, как Чарли оплакивал мать, и повторять бесполезное: - Держись. Мне так жаль, Чарли. Именно этот момент решил выбрать официант, чтобы принести мне мой чертов бургер. Злобно зыркнув, я отогнал его прочь, но все же Чарли заметил чужое присутствие и отстранился, украдкой вытирая воспаленные глаза. - Черт, - просипел он и шумно шмыгнул покрасневшим носом. С кончика носа сорвалась и упала прозрачная капля. - Прости, что тебе пришлось видеть меня таким. Жирный неудачник, который ревет над недоеденным бургером. Мне стыдно, правда. - Эй-эй, - строго сказал я и, не удержавшись, ткнул Чарли в мягкий бок. - Я видел, как ты надул в штаны во время экскурсии на водопад в первом классе. Сильнее ты опозориться уже не сможешь. Чарли негромко рассмеялся и тут же снова спрятал лицо в ладони. Его плечи мелко тряслись. - Что мне сделать, чтобы тебе полегчало? - спросил я. Ладонь сама потянулась лечь на широкую спину. Я успокаивающе гладил Чарли по спине, проводя по ней размеренные плавные круги. - Уйти и оставить меня одного? - глухо предложил Чарли, так и не убрав руки от лица. Я фыркнул и покачал головой. - Не сегодня. Сегодня ты от меня не отвяжешься, приятель. Я потянул его за запястье, вынуждая взглянуть мне в глаза, и Чарли послушно поднял голову, встретившись со мной взглядом. Круглое лицо все еще было мокрым и немного красным, а голубые глаза подозрительно блестели, но Чарли кивнул, будто соглашаясь с тем, что я никуда не уйду. Облегчение, которое отразилось при этом на его лице, почти разбило мне сердце. - Тогда поешь со мной, - попросил он. И, разумеется, я не смог бы ему отказать. Спрятавшись за своим бургером, словно за щитом, благо его размеры вполне позволяли это сделать, я вполглаза наблюдал за Чарли. Пока я рассеянно жевал, едва ли чувствуя во рту вкус пищи, он постепенно восстанавливал душевное равновесие, целиком сосредоточившись на еде. Он успел прикончить картошку и бургер, успешно справился с моцареллой и теперь торопливо поедал наггетсы, тщательно макая каждый в тарелку с соусом. В какой-то момент он определенно наелся. Край стола безжалостно врезался в его вздувшийся живот, и он шумно вздыхал, ерзая на скрипучей лавке в попытке найти удобное положение. Это было бессмысленно - его живот касался стола, как бы он не садился. Глупо отрицать, что меня это впечатляло. Даже будучи более чем сытым, он продолжал есть. Медленно и будто бы даже через силу, но Чарли не останавливался, пока не прикончил всю ту гору еды, что была на столе. А после, болезненно морщась от распирающего давления, икнул и прижал ладонь к круглой и мягкой полусфере туго набитого живота. Скосив глаза, я проследил за ней. Раньше его свитер был ему впору, но сейчас шерстяная ткань натянулась на животе, задравшись вверх и обнажив край штанов, мучительно впившихся в бледную плоть. Пальцы Чарли рассеянно теребили пуговицу, словно желая, но не решаясь расстегнуть ее. Даже со стороны это казалось чертовски некомфортно. Я поспешно отвел взгляд, чувствуя, как горят мои собственные щеки. Что заставило его есть до тех пор, пока он физически не мог больше вместить ни крошки? Было ли в этом какое-то особое понятное только ему удовольствие или же он просто пытался заглушить едой пустоту от своей утраты? Я не знал ответа. И все же скромняга Чарли Галиатти сперва безобразно объелся прямо передо мной, а теперь всерьез раздумывал над тем, не расстегнуть ли ему штаны, чтобы в поясе стало чуть посвободнее. О боже. Я попытался вспомнить, чему равен тангенс тридцатиградусного угла, но абсолютно в этом не преуспел. Я вдруг необыкновенно остро ощутил, что все еще сижу, практически вплотную прижавшись к Чарли. Так близко, что не будь у меня оправдания в виде тесной скамейки и обильных форм Чарли, занимавшего собой почти ее всю, мы выглядели бы парой. Меня бросило в жар. Сердце стучало, во рту стало сухо, и прежде чем я осознал, что делаю, я уже вскочил на ноги. Чарли вскинул на меня непонимающие глаза, и я поспешил выдавить в ответ самую беззаботную улыбку, на которую только был способен. - Ззздесь душновато! - просипел я первое, что пришло в голову. - Хочу пройтись... Погода сегодня просто отличная, правда? Видимо, выставлять себя идиотом перед Чарли за сегодня уже вошло у меня в привычку. Но я усиленно делал вид, будто все так, как должно быть, и вообще я изначально намеревался выскочить из-за стола и понестись на улицу, как ошпаренный. На свежем воздухе мне полегчало. Я даже вспомнил, что так и не заплатил за свой бургер, и что Тамара обязательно мне это припомнит, записав его на мой счет с процентами. Зажмурившись, я тщательно тер глаза, безуспешно пытаясь изгнать отпечатавшиеся под веками картинки, однако из головы не желали уходить ни тесный свитер плотно облепивший большой живот Чарли, словно подчеркивая его объемы и тяжесть, ни нерешительно замершие напротив впившейся в мягкий жирок пуговицы пальцы. К счастью, погода действительно была неплохая. Было прохладно, но безветренно. Солнце мягко спустилось за горизонт, оставив после себя лишь светлую полоску где-то вдалеке, и на чистом черничного цвета небе уже зажигались первые сверкающие точки. - Красиво, да? - тихо сказал Чарли где-то за моим плечом, и, обернувшись, я увидел, что тот стоит, запрокинув голову, и задумчиво смотрит вверх. - Уже и не помню, когда я в последний раз смотрел на звезды. План действий созрел почти мгновенно. - Хочешь покажу свое секретное место? - предложил я. - Оттуда неплохой вид, если хочешь взглянуть на город. Чарли улыбнулся и кивнул. А я едва не ругнулся вслух, чувствуя, как проклятые бабочки в животе живо отзываются на его улыбку. - Это же парк Лорел Хилл! - возмущенно воскликнул он, когда мы почти подошли к нужной локации. - Бинго, - с удовольствием подтвердил я. - Теперь я наконец-то вижу, что ты когда-то был здесь местным. Чарли пришлось несладко, покуда мы топали вверх, хоть я и старался идти как можно медленнее. Мы шли в тишине, но за его неспешными неуклюжими шагами я почти не слышал своих. Как не слышал своего дыхания за тяжелым пыхтением и шорохом трущейся друг о друга одежды. Совсем скоро Чарли окончательно запыхался и еще больше снизил темп. Я, как и прежде, старался не пялиться в открытую, однако и совсем игнорировать его было выше моих сил. Туго обтянутый тесным свитером, его живот мягко подпрыгивал и покачивался в такт тяжелому дыханию. Нижний край свитера задрался, сбившись под грудью и приоткрыв нависшую над поясом джинс бледную складку, пока Чарли не заметил беспорядок и не одернул свитер обратно. Широкие бока, массивные круглые ягодицы и откормленные бедра - все это гипнотически тряслось и терлось друг о друга при ходьбе. Шагая вверх, я позорно проигрывал сам себе в попытках не облизывать любопытным взглядом каждый изгиб тела, ходившего ходуном будто желе при каждом шаге. Я даже представить не мог, каково было таскать на себе столько лишнего. Кажется, это было непросто. Пыхтя и краснея от натуги, Чарли упрямо поднимался следом за мной и к концу подъема выглядел довольно потрепанным. Я остановился и взял его под локоть, помогая ему перевести дыхание, и Чарли благодарно кивнул, утирая пот со лба. Прикасаться к нему было странно… Волнительно… Я всего лишь сжимал его предплечье чуть ниже локтя, а чувствовал себя будто школьник, что залез неприступной однокласснице в трусики. Неспешно и с остановками мы все же поднялись на вершину. Я не стал убирать ладонь и так и шел, придерживая Чарли под руку. Тот смущенно поджимал губы, но от моей помощи не отказывался. И в своем воображении я заходил еще дальше и, осмелев выше позволительного, клал руку ему на пояс, приобнимая за талию. Стоило только оказаться наверху, как Чарли забыл о своих страданиях и выпустил мою руку, зачарованный тем зрелищем, что открывалось внизу. Справедливости ради - посмотреть было на что. Сверху Литтл Оукс казался совсем крошечным. Крохотная россыпь жмущихся друг к другу огоньков на фоне бесконечного черного полотна кукурузы была похожа на алмазную крошку на черном бархате. Яркую и холодную, словно щедро рассеянные сверху сверкающие точки. Казалось, будто какая-то небольшая часть звезд просто просыпалась вниз, чтобы стать Литтл Оуксом, и даже несмотря на то, что сам я видел это далеко не впервые, у меня все равно перехватило дыхание. - Красиво, правда? - спросил я, бросив на Чарли изучающий взгляд. Мне было так важно, чтобы он тоже нашел это место красивым, что я едва не задерживал дыхание в ожидании ответа. - Здесь потрясающе, - прошептал он, с восторгом глядя вниз. - Спасибо, Дин! Я самодовольно ухмыльнулся, наблюдая на его лице почти детское восхищение. Примерно такой реакции я от него и ждал - так реагировали все, кому я когда-либо показывал это место, и все же восхищение Чарли было мне особенно приятно. - Не за что, приятель, - сказал я, покровительственно закинув руку ему на плечи. Широкое теплое плечо легло в мой захват так ладно, будто специально для этого и было создано. Чарли был идеального роста, чтобы стоять вот так, притянув его к себе и уткнувшись в горячий мягкий бок. Он повернул голову, и внезапно мы оказались почти лицом к лицу. Слишком близко. Наверное впервые за сегодня он смотрел прямо на меня, не отводя и не опуская глаз, и под его взглядом меня бросило в жар. Я вдруг понял, насколько двусмысленно все это выглядело со стороны. Легкая прогулка наедине и все эти разговоры о звездах. Я как будто привел его на свидание. ...но... я ведь просто хотел слегка развеселить его и только? Мой взгляд скользнул с распахнутых синих глаз на приоткрытые влажные губы, и я резко отпрянул, испугавшись самого себя. Внезапное ощущение пустоты под рукой, там, где мгновение назад было большое и теплое тело Чарли неприятно отрезвило. Секунду назад мне было тепло и приятно, и вот теперь я снова мялся и не знал, куда деть собственные будто бы деревянные конечности. Не найдя ничего лучше, я неловко сунул ладонь в карман куртки. Пальцы наткнулись на холодную металлическую поверхность, и я с облегчением вытащил из кармана флягу. Я совсем о ней забыл, но теперь она пришлась как никогда кстати. - Хочешь? - я обрадованно протянул ее Чарли, сделав щедрый глоток. Чарли послушно взял флягу. Прохладные пальцы едва ощутимо мазнули по моим и тут же исчезли. Он отпил совсем немного, прежде чем вернуть флягу обратно, словно спешил отделаться от неприятной повинности. Непонятно пил ли вообще или просто притворился, что сделал глоток. Глуша запоздалое чувство разочарования, я допил виски самостоятельно. Крепкий алкоголь обжег гортань, прежде чем попасть в желудок, и я неловко закашлялся. - Я водил сюда Мэнди Макграт, - сказал я с непонятно откуда взявшейся злостью. - Ясно… - отозвался Чарли плоским голосом. - И Стива Полсона тоже! И много кого еще! Вздрогнув, Чарли поднял на меня непонимающие глаза. На круглом лице было написано замешательство и обида. Он явно не понимал, зачем я все это говорю, и я почти ненавидел его за это. - Ясно… - повторил он, словно заевшая аудиозапись. - ...Я был женат, - добавил через небольшую паузу. Меня будто ошпарило. Даже не маскируя свой порыв, я бросил поспешный взгляд на его руки и тут же выдохнул облегченно. На пухлых пальцах не было кольца. - А что случилось потом? - Обычная история. Мы расстались, когда он нашел кого-то помоложе и поинтереснее. - Чарли криво усмехнулся. - И не такого толстого. Он провел ладонями вдоль выпирающего живота, описав солидный полукруг, словно хотел еще сильнее подчеркнуть свои выдающиеся формы. А я стоял и пялился на него, чуть ли не впервые в жизни ощущая непередаваемый коктейль столь непохожих друг на друга эмоций. Облегчение от того, что неизвестный мне придурок убрался с горизонта, даже толком не появившись. Запоздалый гнев на то, что он по-видимому все же успел оставить в жизни Чарли свой неприятный след. - Не говори так. Просто тот придурок не смог оценить тебя, как следует. Ты же самый потрясающий человек, которого я когда-либо знал. И… - я запнулся, прежде чем выпалить то, о чем так или иначе думал весь день - ... и тебе идет твоя полнота! Я считаю, что ты очень красивый. Чарли не сказал ни слова, слушая весь тот горячечный бред, что рвался из меня, словно из пробитого бака. Странное при этом у него было выражение лица - не то растерянное, не то задумчивое. А стоило мне замолчать, как он шагнул вперед. Моего рта осторожно коснулись теплые губы, и я замер, боясь пошевелиться. А Чарли целовал меня, и все это: темная занавесь Лорел Хилл парка, горечь алкоголя на моих губах, мягкий, но решительный нажим жадного рта, было так знакомо, словно первый и до сегодняшнего вечера единственный раз случился вчера, а не почти двадцать лет назад. Мне понадобились бесконечные секунды, чтобы прийти в себя, отмереть и притянуть его ближе. И к моему бесконечному восторгу большое мягкое тело послушно прижалось теснее, обволакивая меня, будто теплый кокон. Упиваясь ощущениями, я вылизывал его рот, жаркий и настойчивый, шарился суматошными руками по широкой спине. Чарли сладко сопел в поцелуй, цепляясь за меня, словно утопающий за последнюю соломинку. Мой торс тесно прижался к его животу, и тот оказался неожиданно плотным, хоть и невероятно нежным тоже. Мягкое пузо пружинило и плющилось, упираясь в меня, и мне приходилось тянуться через него, чтобы как следует поцеловать Чарли. Какая-то часть меня находила это восхитительным. Поцелуй длился, мокрый, разнузданный и горячий, и расцепиться казалось невозможным. Я был уверен, что умру на месте сразу же, как только это случится. Не отлипая от его губ, я переместил руки ниже, обхватив за талию, и Чарли приглушенно всхлипнул. Вздрогнув в моих объятиях, он распахнул ошалевшие глаза, словно реакция его тела напугала его, наконец приведя в чувство. - Прости… - выдохнул он испуганно и почти силой оттолкнул меня от себя, - Не знаю, что на меня нашло. Я… наверное я пьян. Врешь, подумал я с восторгом. Я же видел, что он не пил по-настоящему. Притянув его к себе, я заставил его замолчать, положив ладонь на гладкую шею и вынуждая поднять голову. - Заткнись. И поцелуй меня, Чарли! Мы столкнулись зубами. Мы по-дурацки смеялись прямо друг другу в рот. Целовались так долго, что вспотели. Так долго, что первый попавшийся коп обязательно арестовал бы нас за непристойное поведение. Так долго, что растеряв остатки здравого смысла, я готов был трахаться прямо на земле в парке, словно какой-то панк или бродяга, если бы не Чарли, который, видимо, еще не полностью утратил способность думать головой. Благодаря ему мы все же добрались до мотеля, и теперь я сидел верхом на развалившемся по постели Чарли, прижимаясь зудящей от возбуждения промежностью к его паху. Я хотел продолжать целоваться. Долго и томно, оттягивая самое сладкое до тех пор, пока возбуждение станет совсем непереносимым. И в то же время умирал от желания поскорее очутиться между этих обильных бедер. Зажмурившись и прикусив губу, Чарли бесстыдно терся бедрами о мой зад и выглядел таким же заведенным, каким я себя чувствовал. Видавшая на своем веку всякое кровать жалобно скрипела под нашей общей тяжестью. К несчастью, на нас все еще было слишком много одежды. От своей я избавился почти не глядя, просто сбросив мешающие вещи куда-то за пределы кровати. Однако раздевая Чарли, мне совсем не хотелось спешить. Я будто разворачивал драгоценный подарок, стягивая с него слой за слоем. Потянув за край, я аккуратно стащил с него свитер. Расстегнул тесные джинсы, спустив их вниз по бедрам. Помог избавиться от боксеров. Чарли покорно позволял мне раздевать себя, словно решил полностью отдать мне контроль над происходящим. Оставшись без одежды, он растекся по кровати, позволяя мне хорошенько рассмотреть себя, и я навис над ним, завороженный открывающимся зрелищем. Пусть я никогда прежде не спал с кем-то настолько полным, как Чарли, один только вид его аппетитных форм, выставленных на мое полное обозрение, казался мне пиршеством для голодающего. Выпуклый бледный живот без скрывающей его одежды выглядел еще больше. Он едва заметно вздрагивал, поднимаясь и опускаясь в такт дыханию, но не очень сильно. Вероятно сказывалось то, сколько еды Чарли запихнул в него несколькими часами ранее. На фоне светлой не тронутой загаром кожи испещрившие бока маленькие красные растяжки казались особенно яркими. Как и оставленная тесными джинсами воспаленная полоса. Удивительно, что прожив столько лет в штате, где буквально каждый день в году лето, Чарли сумел остаться настолько белокожим. Мое промедление не осталось незамеченным. - Извини, - смущенно сказал Чарли, вырвав меня из собственных мыслей. - Я немного не в форме, так что можем выключить свет, если захочешь. Пухлое лицо было ярко пунцовым. Мне очень хотелось просто вытрахать из него эту дурь, без лишних разговоров объяснив, как сильно мне понравилось то, что я увидел. Однако была у меня идея и поинтереснее. Коварно ухмыльнувшись, я положил обе ладони на его живот чуть повыше пупка и легонько стиснул его, ощутив, как затрепетала под моим прикосновением плотная жировая масса. Чарли судорожно вздохнул и попытался втянуть живот, и я звонко шлепнул по нему, вынуждая расслабить мышцы. - Шшш, - зашипел успокаивающе, усмиряя его, словно беспокойную лошадь. Осторожно обхватив живот с двух сторон, я прижался губами к пересекающей его алой полосе. Натертая кожа в этом месте была обжигающе горячей на ощупь. Чарли дернулся, попытавшись оттолкнуть меня, но уже через мгновение его руки бессильно упали на постель. Его сопротивление лишь сильнее раззадорило меня. Я двинулся дальше, покрывая поцелуями всю немаленькую поверхность его живота. Ласкал его губами и языком, не стесняясь оставлять следы и с силой втягивать в рот нежную кожу. Зажмурив глаза, Чарли глухо постанывал подо мной. Сам того не осознавая, он изгибался в спине и широко разводил ноги, подставляя живот под прикосновения, словно тело было куда честнее, чем он сам. На мгновение прервавшись, я поднял голову, любуясь результатом. Бледный жирок украшали с десяток алых меток. Выпуклый живот блестел от моей слюны, и небольшой крепкий член Чарли вплотную прижимался к нему, пачкая смазкой. На мой затылок легла тяжелая рука, и внезапно Чарли сам вжал мое лицо в низ горячего гладкого пуза. - Это … так хорошо... - пробормотал он, - Не останавливайся. Я улыбнулся. Мой собственный член уже едва не болел от напряжения, но я готов был провести в постели вечность, лаская Чарли лишь с помощью рук и губ, если это дарило ему наслаждение. Он больше не пытался оттолкнуть меня. Мои руки свободно путешествовали по его телу, встречая тихие стоны вместо сопротивления. Уткнувшись лицом в горячую мягкость, я вслепую сжимал и тискал сочные складки, мял в ладонях откормленный зад и лапал грудь. Не очень большую - размера второго или третьего. Напряженные твердые соски легонько царапали основание ладони, и упругий жирок выпирал между пальцами, стоило только сжать сильнее. Всхлипнув, Чарли оторвал мою ладонь от своей груди и направил ее между раздвинутых бедер. Нежное горячее нутро туго обхватило мои пальцы. Подложив подушку под пухлый зад, я поспешно долбил его смазанными пальцами, пока Чарли скулил и сладко сжимался, подаваясь бедрами мне навстречу. Выдержки во мне оставалось всего ничего. Навалившись на Чарли сверху, я уперся членом между круглых ягодиц. Толкнулся внутрь и сразу взял высокий темп, понимая, что долго мне не продержаться. Чарли насаживался на мой член, закрыв глаза и вцепившись в простыни. Его тело ритмично колыхалось, стоящий член терся между нашими животами, и в какой-то момент, въехав до упора, я почувствовал влагу. Чарли хрипло вскрикнул и сжался, стиснув меня словно большая перчатка. Я кончил следом, оглушенный и ошеломленный силой накрывшего меня удовольствия. После оргазма тело ощущалось потрясающе легким. Почти пустым. Идти в душ было откровенно лень. Растянувшись на постели и подперев щеку кулаком, я лениво смотрел на то, как Чарли неловко поднялся с кровати и, нашарив в куче вещей на полу сигареты, подошел к окну. Глухо щелкнула зажигалка. В комнате слабо запахло табаком. Рассеянно любуясь на голого Чарли с сигаретой, я чувствовал себя невероятно счастливым. Массивное тело было усеяно отметинами, которые я оставил на нем в пылу страсти, и выдыхая дым в приоткрытое окно, Чарли бездумно почесывал некоторые из них. Взъерошенный. Откровенно и восхитительно затраханный. Мой. - Так... тебе нравятся толстые парни? Вопрос застал меня врасплох, согнав зачатки дремы. Чарли потушил сигарету, серьезно глядя на меня. Кажется ему действительно важно было то, что я скажу, так что я честно попытался разобраться в себе. Все, с кем я когда-либо спал, мужчины или женщины, имели вполне среднее телосложение. Значило ли это, что мои предпочтения с тех пор изменились? Или же моя привязанность к Чарли в принципе выходила за рамки простого вкуса? - Нет, - в конце концов сказал я честно, - Мне нравишься ты. - Давно? Я пожал плечами. - Не знаю. Еще со школы наверное. Просто понял только сегодня. Признаваться оказалось неожиданно легко. Будто вовсе никогда и не было этого времени, когда Чарли жил в Эл Эй без меня, а я сам начинал и заканчивал отношения, так по-настоящему ни к кому и не прикипев. Будто двадцать лет назад кто-то поставил мои чувства на паузу и вновь запустил их сегодня. Я вылез из постели и подошел к Чарли, медленно и осторожно, словно боялся его спугнуть. Сердце настойчиво колотилось где-то в горле в ожидании ответа. Его глаза снова повлажнели, и Чарли поспешно отвернулся от меня, украдкой шмыгая носом. То, как старательно и как безуспешно он пытался скрывать от меня собственную эмоциональность, вызывало во мне почти неприличный восторг. Мне безумно хотелось обнять его такого, податливого и уязвимого, и больше не выпускать из рук. Я не стал осаживать себя. Обвив руками широкую талию, я прижался к нему сзади, уткнувшись лицом во влажный от пота затылок. Не удержавшись, мягко подразнил: - Вот уж не думал, что ты такая плакса. - Ненавижу тебя, - пробурчал он. И все же закрыл глаза и откинул голову назад, позволяя мне водить ласкающими ладонями вдоль боков. Не переставая гладить его, я прошептал: - Вот и не правда. Я ведь нравлюсь тебе? Чарли хмыкнул и нехотя признался: - Гораздо больше, чем мне хотелось бы. Я прижал его к себе еще теснее, чувствуя, как губы сами собой расползаются блаженной усмешке. В груди мягко тлело спокойное счастье. Конечно, не все было идеально. Никуда не делись комплексы Чарли по поводу его фигуры и шрамы, оставленные прошлым. В конце концов был билет на самолет, который уже завтра в полдень должен был отобрать у меня Чарли и увезти его обратно в Эл Эй. Но все это казалось мелким и незначительным в сравнении с тем, что сейчас он был рядом со мной. И, кажется, не собирался никуда исчезать. Чарли развернулся в моих объятиях и попятился к кровати, увлекая меня за собой. До завтра у нас было полно времени.