Кровавое.

- Дорогой! - ласковый, но грубый голос, обычно свойственный женщинам с бойким нравом раздался из сеней. - Поторапливайся, простофиля ты! Не хватало нам ещё опоздать. В такой-то день! В соседней и, в общем-то, единственной комнате раздались недовольные сонные вздохи и стоны. Денислам не любил вставать по утрам. А вставать по утрам, чтобы ехать в соседнее село за 35 верст на праздник - тем более не любил. Это все его жена, Любка. Ей Богу, едет в Кров только чтобы перед подружками сарафаном новым покрасоваться. Долго берегла его, специально на случай такой. Важный. - Давай ты сама поедешь с Куприновыми, а я потом подкачу, - проревел Денислам, зарываясь носом в подушку. - В сон клонит, не могу! - Ты бы ещё дольше с мужиками в беседке сидел! Вот же гад! Говорила тебе, домой, домой пора. Да кто бы меня ещё слушал... Люба взглянула на себя в зеркало. Густая темная коса величественно лежала на плече, украшенная красной лентой. Прическу дополнял ободок на голове с пятью большими маками. Но самой любимой частью ее сегодняшнего образа был непременно сарафан. Плотный, качественного пошива, длина в пол. Подол, окаемленный золотой тесемкой, так хорошо сочетающейся с красным цветом тканью; широкий тугой пояс; на груди золотистые бусины разных размеров. Такой вещи ни у одной ее знакомой нету. Хороший сарафан, красивый. Дорогой...Долго же она на него копила, тяжким трудом он ей дался. Наградил ее Господь. Хороший сарафан всё-таки. С улицы послышались крики и свист. Куприновы уже подъехали - выходить пора. Любонька последний раз взглянула на себя в зеркало, быстро провела рукой по волосам. - Хорошо, дурак ты старый, - женщина нежно взглянула на дремавшего в комнате мужа и улыбнулась, - мы будем ждать тебя возле главного входа в церковь. Люба выбежала во двор. Там ее уже ждала "карета" в виде дохлой повозки с не более живыми конями. Оно хорошо, у них с Денисламом и того не имелось. Все ушло. На пропитание. Женщину встретили радостно и приветливо. Семья Куприновых была их старыми друзьями. С детства. - Не такой уж и старый, - в сонном бреду пробурчал Денислам, поднимая вверх указательный палец. - Тридцать два года - это не старый. Мужчина нехотя встал с кровати. Пройдя на кухню, он налил себе кружку воды. Слегка отглотнув, Денислам тут же отпрял, скивив лицо в такой ужасающей роже, будто червей рот напихал. - Теплая, что ж ты будешь делать! Он взглянул на календарь (20 июня). Праздник Святой Троицы. Любашин любимый праздник. В этот день все съезжались в село Кров, в 35 верстах от их деревушки. Там была церковь, единственная на всю округу. Славная церковь, уважаемая. Особенно уважаем был ее владелец, Отец Арсений. Хороший мужик, думал про него Денислам, хоть никогда его и не знал лично. Время поджимало, пора уже и выдвигаться. Но сначала надо разбудить Михалыча, а то спит, собака. А лошади только у него есть. И у Куприновых. ---- - Любка, вот это платье! - Люба, а по чем брала? - Дорого, наверное. - Дашь поносить, у Карамовых свадьба скоро, а у меня надеть нечего! Восторженные отклики не давали Любе покоя по пути в Кров. Подруги готовы были разорвать друг друга. Женщина лишь улыбалась, да смеялась, смотря на эту возню. Неизвестно, сколько бы ещё продолжались споры о том, кому достанется платье (хотя никому, разумеется, оно доставаться не собиралось), если бы поездка не подошла к концу. - Ну все, дамы, - присвиснул Купринов, - Высаживаемся! День Святой Троицы вот уже года три как отмечается в селе Кров. Селом оно стало недавно, как только церквушка появилась. И тут же в Кров начали съезжаться с соседних деревень. В основном приезжали на праздники и по воскресеньям - на службу. Но иногда заезжали и просто так, поглядеть на церковь. И действительно, там было на что поглядеть. Многоугольная белокаменная невеста расположилась в центре села, говоря своим видом: "Я здесь владычица". Ровные высокие стены так ухожены и чисты, что кажется, будто в них можно увидеть свое отражение. По крайней мере, Любе всегда так казалось. Черные могущественные купола возвышались высоко над землёй. Темные длинные окна резко выделялись на фоне светлых стен. Смотря на величественное здание, у любого человека дух захватывает. От церкви исходила сильная энергия, ее чувствовал каждый, кто находился рядом. Люба прикоснулась к белому камню стены. Закрыв глаза, она глубоко вздохнула. И тут же оторвала руку: ей почему-то стало страшно. Невероятно страшно. Плохие мысли окутали голову, женщине все казалось, что что-то падает. Что-то внутри нее стремительно падает и никак не достигнет дна. Что-то внутри нее опустело, черная мгла засасывало ее в пучину страха и паники. В церкви заиграла громкая мелодия. Этот звук пронизывал женщину с головы до ног, шел прямо в мозг. И было очень громко, громко, невыносимо громко. И страшно... Она испуганными глазами посмотрела на небо. На это бескрайнее, бесконечно светлое небо. Спасение? Вдруг она увидела силуэт. Прям там, наверху. Кто-то стоял в световом окне барабана церкви. Кто это? Что он там делает? Внезапно все вокруг остановилось. Мир в ужасе замер...Или это она замерла в ужасе. Потому что увидела себя на краю окна...А музыка все нарастала и становилась громче... Холодная плоть коснулась ее плеча. Люба ошарашенно отскочила и повернулась. Напротив нее стояла девушка, молодая совсем. В костюме церковнослужащего. Люба вцепилась в ее глаза. Яркие, розовые, бездонные и такие...пустые. Женщина не хотела смотреть в них, потому что, чем дольше она прибывала в плену пурпурных глаз, тем ноюще нарастало чувство тревоги в груди. "Служба началась", - сказала девушка и стремительно удалилась. В это же мгновение ее настигнул Денислам. - Любавушка, вот ты где, - ее окликнул весёлый голос мужа. Наконец-то приехал. - Говорила, у входа будете стоять, а сама сзади церкви. Стоишь как вкопанная. И Куприновых нигде не видно... - Ушли, быть может, - Люба вернулась в реальность, но глаза по прежнему ещё были там, они всё ещё были ослеплены страхом. - Служба началась. Остаток дня пролетел незаметно. Люба ни слова не сказала на богослужении. Потому что говорить нельзя было, да она и не хотела. Ходила по ярмарке мрачна и суетлива. Денислам привык к резкому нраву жены. Подумал, что женщина обиделась из-за того, что он с мужиками вчера за пьянкой засиделся. Вечером будет прощения простить - это у них уже как традиция. И простит ведь Любашенька. Всегда прощала. Когда все вокруг женщине надоело, она решила поехать домой. Что-то нервы у нее расшатались немного, надо бы поспать да успокоиться. Муж не возражал. Тем более, он уже нашел подходящую компанию на ночь, состоящую из трёх пьяниц, бывших его одноклассников. Выйдя на дорогу, Люба остановилась. Куда она пойдет? До ее деревни часа три, не меньше. Лошадей у нее нет, только у Куприновых. А они домой ещё не собираются. Женщина решила прогуляться и остаться ждать мужа. Может, развеется немного, а там гдяди, к нему и его компании присоединиться. Хоть Люба сроду не пила спиртного. Было темно, дороги почти не видно. Люба шла наугад. Да и куда она может свернуть? Разве что в лес, а уж там она ориентируется прекрасно: работа научила. Внезапно женщина остановилась. На душе неспокойно. Опять нарастает тревога. Люба не понимала, что с ней происходит. Никогда она такого не испытывала. Сердце скрипит и противно звенит, словно сломанная скрипка. Какой же резкий, пронзающий звук. "Люба...", - женщина обернулась. Никого. "Люба-а...", - в другую сторону - опять никого. "Люба, Люба-а...", - выл чей-то голос. Нежный и приятный женский голос. Но Любе стало страшно. Голос выл, назойливо и протяжно, с каждым разом всё громче и громче, будто говорящий приближался к ней. "Люба-а...", - послышалось эхо. Он повторял одно и то же: "Люба". Женщина в панике кружилась вокруг себя, махая руками. Она тяжело и прерывисто дышала, жадно хватая ртом горячий летний воздух. Обжигающий. Полные страха и отчаяния глаза бегали туда и сюда в поисках владельца этого ужасающего, нечеловеческого голоса. Этот вой способен был свести ее с ума. Тело дрожало, Люба вновь ощутила это чувство. Страх. Дикий, разрывающий грудь, страх съедал ее изнутри. Ее голова окончательно закружилась, и ноги не могли больше держать тело. Люба упала на колени, в душе начиная молиться. Естественная реакция для человека - крик о помощи. Но кричать она не могла - словно онемела. Пыталась выдавить из себя хоть что-то - не получилось. Стоя на коленях, она взялась за голову. Мир вокруг поплыл. Он растворялся в смешанных красках отвратительных и грязных цветов. Голова раскалывалась на части, женщину тошнило и выворачивало изнутри... В мгновение все остановилось. Все вокруг замерло. Боль прошла. Люба всё ещё держалась руками за голову, устремив безумный взгляд на землю. На темной зелёной траве, чуть впереди от нее, показались капли крови. Темной, липкой крови. Люба оцепенела. Страх вновь охватил ее, на этот раз сковав в своих острых, режущих объятиях. Она медленно подняла голову. Глаза чуть не выпали из орбит. Зрачки уменьшились настолько, что их почти не было видно. Зелёная роговица, в один миг потеряв все свои краски, стала белой. Пустой. - Дьявол, - успела прошептать Люба. И лес покрылся жгучей алой кровью.