Когда «встречаешься» с Шэнь Цинцю

      Те, кто считает, что после отклонения ци Шэнь Цинцю стал мягким и безобидным, как рисовый отвар, ошибаются.       Хозяин пика Цинцзин — злой, хитроумный и опасный не менее, чем когда-то, когда они были лишь главными учениками, Лю Цингэ убеждается в этом лично. Естественно, ведь Шэнь Цинцю не даром — главный стратег Цанцюн.       Лю Цингэ думал, что признаться своему шисюну в чувствах будет самым сложным, однако…       — Что такое, Лю шиди? Ты застыл на месте, — мужчина в зеленых, как листва, одеждах даже не пытается звучать менее самодовольным, когда стоит напротив него. Веер прикрывает тонкие губы, но в столь же зеленых лукавых глазах — настоящие искры.       От интенсивности этого взгляда Лю Цингэ — всегда прямолинейный, непоколебимый и уверенный — невольно тушуется каждый раз.       — Хочешь сказать, что этот шисюн бесстыден? Но ведь это нормальный жест для пар. Разве мы не встречаемся? — Шэнь Цинцю акцентирует последнее слово и, кажется, вместе с этим только воодушевляется больше. Он часто использует странные выражения, как например это «встречаться» в отношении себя и Лю Цингэ.       Лю Цингэ привык. К слову. А не к тому, что его шисюн под ним подразумевает.       Лицо против воли нагревается.       Шэнь Цинцю склоняет голову к плечу, при этом чуть наклоняясь и заглядывая в лицо снизу-вверх, все так же малодушно (как еще это назвать Лю Цингэ? бесчестный прием, тот совсем не изменился!) прикрываясь веером, и практически толкает свою протянутую ладонь ему в грудь. Бледные изящные пальцы коротко сгибаются, призывая.       — Или Лю шиди стесняется, что кто-то увидит, как он держится с этим Цинцю за руки? — голос откровенно дразнит, и, о боги, этот невыносимый человек станет смертью для Лю Цингэ.       Краска уже поднимается до мочек ушей и затапливает шею под воротником.       Лю Цингэ хмуро сводит брови к переносице, старательно невозмутимо встречая веселый взгляд, и хватает другого за протянутую руку.       — Что за нелепость. Не говори ерунды.       Если этот человек хочет держаться за руки, то они будут держаться за руки.       Шэнь Цинцю тут же выпрямляется, вспыхивая сияющей улыбкой уже без прикрытия веера и (о-о-о, Лю Цингэ чувствует, что его ци может отклониться от одной этой улыбки, его сердце нездорово прерывается в груди) переплетая пальцы с его крепко.       Прикосновение приятно, как все прикосновения к этому человеку. Которые до этого ограничивались бамбуковым домиком Шэнь Цинцю или — всего однажды — комнатами Лю Цингэ на Байчжань. И на самом деле были более откровенными, пусть пока и не максимально возможно. И где был тот смущающийся Шэнь Цинцю, которого Лю Цингэ целовал в затылок утром после пробуждения (просто совместного сна в одной постели)? Разве не этот человек как раз обвинял его в бесстыдстве? Просто Лю Цингэ чувствовал себя более сдержанным, когда их могли увидеть (он пусть и не особо утруждался правилами приличия, как известно, но все же получил воспитание и пытался его оправдывать хоть немного), и вообще больше беспокоился о Шэнь Цинцю, который, казалось, столь пекся о своей репутации и отчужденном образе… но Шэнь Цинцю будто наоборот получил для себя разрешение попрать любые правила приличия, если это касалось Лю Цингэ.       Вот поэтому и сейчас:       — Видишь, это вовсе не страшно. Разве такая мелочь может испугать Бога Войны Байчжань? — Шэнь Цинцю дразнит без капли стыда. Абсолютно злое безжалостное создание. Лю Цингэ уже говорил, что убедился в этом воочию?       Лю Цингэ раздраженно закатывает глаза и целеустремленно сдвигает их, наконец, в сторону зала собраний Цюндин, куда они, собственно, и собирались изначально.       — Шисюн слишком много болтает. Мы уже опоздали.       От Шэнь Цинцю в ответ доносится лишь довольный «щебет», ничуть не обиженный резкостью, и благодаря их «положению» тот при этом послушно идет следом.       «Хм, а это удобно, так он не сможет потеряться из виду».       — Прости-прости, — Шэнь Цинцю «догоняет» его довольно быстро и выстраивается вровень, его большой палец при этом мягко обводит круги на тыльной стороне ладони Лю Цингэ. — Шисюн заражает своими дурными привычками? Тогда Цингэ придется простить своего безответственного Цинцю?       И улыбается невинно.       Лю Цингэ издает совершенно невразумительный задушенный звук.       «Встречаться» — как Шэнь Цинцю очень быстро просвещает Лю Цингэ — означает, что теперь они могут позволить в отношении друг друга больше вольностей. И в понимании Шэнь Цинцю это включает упорно одалживать у Лю Цингэ ленты для волос, спать на его коленях после спаррингов прямо на тренировочной площадке, заправлять ему за ухо пряди волос и цветы, хвалить, одаривать комплиментами, держаться за руки и… очевидно, теперь еще — называть друг друга по имени.       Лю Цингэ действительно готов словить отклонение ци.       …самое сложное оказалось — это справиться с тем, что Шэнь Цинцю — абсолютно невыносимый человек в отношениях.       Или каждый день спутник Лю Цингэ на тропе совершенствования пытается его убить.