Не бросай... меня.

      Они долго стоят. Кастиэль задумался, не слишком ли поздно, уже почти темно, последний луч, единственный, уходит за горизонт.       Он сожалеет, что испортил момент. Было здорово, так просто стоять с Дином. Он даже слышал соловья, а в палате его ждёт, супер стрёмный бутер, как говорил Дин. Он не смог. Не сдержал себя, свой язык, свои эмоции. Он все испортил, как всегда. Он не может быть — не причиной проблем. Он и есть — проблема.       Дин совсем близко, но уже так далеко. Кас не должен был делать это. Он не должен был говорить — это. Это неправильно. Это ошибка. Но кто Дин, чтобы что-то уже менять?       Кастиэль переминается с ноги на ногу, он знал, он думал, что так и будет. Нельзя просто, взять и не испортить всё. Он не мог по другому — говорит он себе. Повторяясь, снова и снова. Все было уже разрушено до него, но Кастиэль не может в это верить. Лучше бы он умер.       Если бы он умер до Дина? Что тогда? Наверное, он не почувствовал бы никогда, что такое счастье или любовь. Он не может даже умереть нормально. В этом и есть проблема Кастиэля. Он не может ничего сделать правильно, как оказалось, дружить он тоже не мог. Дин поворачивает голову, смотря вниз. И как только Винчестер смог вытащить Каса на крышу больницы. Кто бы знал, правда? Но они тут, и погода уже не шепчет, о том что нужно идти. Она кричит и Кас её понимает, но молчит.       Наверное последней каплей было движения Дина в его сторону, или то, что его голова уже взрывается от мыслей. Кастиэль бы не сказал, что он сожалеет об этой слабости, которую он снова позволяет себе. Снова.       Вот так было всегда. Кас слишком много думает, Дин не думает вообще, но что-то пошло не так.       Тогда Кас не думал.       Кастиэль бросается, врезаясь в Дина. Обхватив парня, вкруг его сильного тела, он всхлипывает, а потом говорит. — Прости, прости, — Парень вздыхает, Дин чувствует, как плачет Кас, но не обнимает в ответ. То, что сказал Кас слишком трудно принять. — Я сейчас… мне нужна минута. Прости… я… прости.       Кас думает, что Дин, наверное, его ненавидит. Он смог сказать это только под дулом смерти. Он скоро умрет, операция не пройдет хорошо, как бы врачи не уверяли его. Он чувствует смерть. Она слишком близко.       Но тут.       Дин прижимает его к себе. Кас чувствует, как дрожит тело Дина, но… он не может плакать. Только не из-за Каса. Он не может.       Но он может. Он обнимает его сильнее. — Хоть час, — Говорит Дин и хрипит, плечи всё ещё трясутся, у них обоих. — Кас, — Зовёт Дин. Кастиэль понимает. Он задержался в этих руках. Он должен отступить.       Он, пытаясь восстановить дыхание, отступает, по крайней мере пытается.       Дин прижимает его сильнее и целует в макушку. — Я тоже, — Шепчет он в волосы. Прерывистое дыхание едва слышно из-за ветра. На крыше довольно холодно. Дождь уже начинает свой путь, и первым у парня мокнут плечи, потому что голова находиться под защитой. Дин все ещё прижимается губами к макушке. — Ты не… не умрёшь, — Слова дрожат, так же как и парень, которого Дин прижимает к себе.       Кастиэль не знает: ему трудно дышать из-за его неправильного сердца или признание Дина так действует.       Дин чувствует, как парень обвисает, и если бы Кастиэль не прижимался к нему, он бы давно уже лежал.       Дин не сразу понимает. Кастиэль не двигается, не из-за моральной перегрузки. Парень потерял сознание. Действовать нужно быстро. Дин подхватывает, лёгкую с не давних пор, ношу и бежит. Бежит сперва к двери, а потом по лестнице. — «Черт, черт, черт» — Думает Дин, пока несёт Каса, как безвольную куклу.       Врачи, кабинет за кабинетом, операционная. И всё. Остальные за врачами, медперсоналом и… как бы Кас сказал — Богом. Дин никогда не верил, но сейчас он молит. Просит. Кричит в своей голове, что не простит Господа, если он заберёт его у него. Не после признания Каса… Не после шанса, данного Дину.

***

      Погода хорошая. Сегодня определенно отличный день для пикника. Дин так и говорит ему. «Ну и погодка сегодня. Да, Кас?»       Мужчина наклоняется над мраморной плитой. Слезы? Хах, думает Дин. Снова. Он не сможет выдержать это ещё хотя бы день, когда Кас там.       Он оставляет половину бутерброда с соленым тунцом и горчицей на надгробии. Шепча только для него. — Разделишь его со мной?       Последнее, что Дин слышит, перед тем, как потерять слух перед оглушительной тишиной — пение соловея. Птица, которая так нравилась Касу. Помнится, Дин обещал, что они сделают такую татуировку ему.       Винчестер проводит рукой по надгробию. Надпись, которую Дин оставил на ней, она не ровная и не красивая. На ней написано только.       «Не проблема любить, проблема быть живым.»