Закрытый гештальт

Закрытый гештальт – это точно не про нас. Про нас – это тишина, повисшая в комнате. Про нас – это сомневаться в каждом слове друг друга. Про нас – это ненависть, это азарт, это когда «Я справедливость». Про нас – это быстрее-и-умнее-друг-друга-переиграть. Ну же, давай! Я закрываю глаза и исступленно считаю дальше, будто в бреду. Про нас – это продумать все на 10 шагов вперед. Про нас – это холодный металл на запястье и вечное нытье Мисы. Про нас – это «око за око и зуб за зуб». Про нас – это больно. Хотя стоп, нет. Еще нет. Я не могу открыть глаза, меня начинает мутить. Дальше. Про тебя – это расставленные на столе вразнобой чашки с приторным, черным кофе. Про тебя – это невозмутимый взгляд черных глаз из-под челки цвета вороного крыла. Про тебя – это твоя чертова бессонница. Про тебя – это «Ты мой единственный друг, Ягами Лайт». Я делаю над собой усилие и открываю глаза. Дальше. Про меня — это фальшь улыбок, это притворство и украдкой скрещенные пальцы за спиной. Про меня — это когда я точно знаю, как прикончу тебя. Про меня – это когда уже я лежу в ночи без сна и не понимаю, кто ты для меня. Про меня – это… слишком поздно. Рэм сделала свое дело. Тишина. Я забираю тетрадь и, заряженный адреналином с головы до ног, поднимаюсь на ту самую крышу, где недавно тщетно пытался услышать тебя сквозь стену дождя. Дождь возобновляется, но твоей одинокой фигуры под ним больше нет. Как нет и выглянувшего на минуту солнца, ранее озарившего твои мокрые волосы. Мое сердце пропускает удар. И вот наконец больно и мне. Почти так же, как только что было больно тебе. Я отвожу взгляд вправо, влево, я окидываю глазами мир, раскинувшийся передо мной. Ты знаешь, Рюдзаки, что теперь я Бог этого нового мира? Ты знаешь, что я победил? Ты знаешь, что никто больше не наговорит чепухи про, мать его, «раздающийся колокольный звон»? Ты знаешь, что никто. И никогда. Никогда. Никогда. Никогда не скажет мне о чертовых колоколах? Никто и никогда не скажет о колоколах! Гремит гром. Я больше не могу выносить это. Я кричу. Кричу, что есть сил, ведь мне невыносимо. Меня тошнит от этого мира, меня тошнит от своей в нем роли, меня тошнит от гребаного осознания, что ты больше не выпьешь свой чертов приторный кофе. Я был бы готов возродить Рэм из пепла (или что там после нее осталось? Песок? Да плевать), я готов был бы отменить свой приказ вписать твое имя – этот шифр, эту комбинацию букв, которая до конца моих дней останется для меня тайной. Я ГОТОВ БЫЛ БЫ, ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ?! Дождь закончился. Этот день закончится тоже, и следующее утро перевернет страницу того, что было сегодня. Но нашу страницу я перевернуть не смогу. Этот гештальт мне никогда не закрыть.