Пособие для влюблённых придурков

            Дино говорит: знаешь, он меня заебал. И растягивает губы в фальшивой улыбке.             Настолько фальшиво и настолько на него не похоже, что Скуало невольно передёргивает плечами, борясь с желанием хорошенько врезать этому идиоту по смазливому лицу.             Он смотрит на Каваллоне, как на человека, у которого обнаружили опухоль головного мозга, затем переводит взгляд на мёртвое тело. Наполовину прикрытое застиранной, в каких-то местах заляпанной кровью, простынёй. Как мило с твоей стороны, ублюдок.             Стоило бы всерьёз задуматься насчёт сеансов к психотерапевту. Два часа в неделю вполне должны подойти.             Доктор, знаете, у моего приятеля медленно, но верно едет крыша из-за расставания с парнем.             Доктор, знаете, почему-то заёбывают по этому поводу именно меня.             Доктор, знаете, я люблю этого придурка. Стоит ли мне воспользоваться случаем?             Дино говорит: Хибари Кёя такой мудак, ты в курсе?             В курсе, Каваллоне, в курсе.             Хибари Кёя — студент художественно-дизайнерского факультета. Хибари Кёя — набор из вредных привычек и всяческих заёбов. Хибари Кёя — бритый затылок, армейские берцы и тонфа под рукой.             И, безусловно, мудак. Конечно же.             Если бы знал это раньше и знал, что придётся из-за этого — цитирую — “мудака” избавляться от трупов, то пустил бы ему пулю в лоб при первой встрече.             Хотя, до определённого момента Скуало было, откровенно говоря, поебать на какого-то там придурка, с которым спит его приятель.             Приятель, за которого ты готов порвать на ленточки любого, кто посмеет его хоть как-то задеть или расстроить.             Преданный и влюблённый придурок.             Ну, подумаешь, всего-то несколько раз хотелось этому Хибари голову разбить.             Ну, подумаешь, без всевозможных стычек и сломанного носа всё же не обошлось.             Однако Каваллоне об этом знать совершенно не обязательно.             Алиби у него, разумеется, непробиваемое. Ведь “поебать” — самый весомый и железный аргумент.             Скуало-пожалуйста-я-тебе-поплачусь-окей-спасибо. Скуало-пожалуйста-мне-плохо-могу-ли-я-тебя-поцеловать. Скуало-пожалуйста-будь-душкой-избавься-от-трупа.             Скуало, Скуало, Скуало.             Ёб твою мать, Каваллоне, я уже тридцать два года Скуало, поэтому заткнись и выкинь оружие в ближайший мусорный бак. Ну, или засунь его себе в задницу.             — Знаешь, и ты меня тоже заебал, — ухмыляется. В ответ получает точно такую же ухмылку, словно смотрит на своё отражение. — Меня вообще много кто стал заёбывать в последнее время. Но ты помнишь? С улыбкой встречаем все проблемы. И, не убирая с лица улыбки, выпускаем всю обойму этим проблемам в голову.             — Тогда, может быть, ты и последствия после “решения” своих проблем будешь сам устранять?             — Зачем, если у меня есть ты?             — Я тебя ненавижу, Каваллоне.             — Неправильный ответ. Ты меня любишь.             Каваллоне обнимает его за талию, утыкаясь носом в живот. Горячее дыхание опаляет кожу и заставляет шумно выдохнуть сквозь плотно сжатые зубы. Блондинистые волосы слишком мягкие и слишком растрёпанные. А взгляд, несмотря на напущенную задорность и игривость, грустный и подавленный.             — Люблю.             Тяжёлый вздох, и Скуало откидывается всем телом на мятые, холодные простыни, равнодушно глядя в грязного цвета потолок, потрескавшийся и осыпавшийся в некоторых местах. Дино расцепляет объятия и нависает сверху, вглядываясь в острые черты лица. Почти как у Хибари.             Чёрт возьми.             — А я тебя — нет, — смеётся. — Я люблю Хибари Кёю.             — Ты ему нахрен не сдался.             — Оказывается, у нас есть что-то общее, — наклоняется ближе и аккуратно убирает светлую прядь с лица. О выразительные, острые скулы, казалось, можно порезаться, но нет. Проводить по ним подушечками пальцев, обводя контур, даже приятно.             — Охрененно испытывать подобные чувства, да?             — И это мне говорит самый яркий представитель этой хуеты?             Их поцелуй нельзя описать также красиво, как обычно описывают в каких-нибудь сопливых книгах с хорошими концовками для дамочек за сорок пять. Мокро, отрезвляюще, до сбитого дыхания и искусанных в кровь губ. Отчаянно.             И это в тысячу раз лучше.             Помогает отвлечься на какое-то время, абстрагироваться от большинства проблем, что за стенами этой небольшой съёмной квартиры со свежим трупом человека на пошарпанном, пыльном паркете.             Помогает забыться.             Доктор, знаете, я чувствую себя полнейшим кретином, потому что действительно собираюсь воспользоваться удачно предоставленным судьбой — а она не такая сука, как оказалось — шансом.