Обратная сторона Луны

Рисовый дух нашёл своё новое пристанище на краю осушенного поля уже на следующий день. Они даже не доехали до агропарка, просто остановились на обочине у очередного пустынного поля. — Здесь? Почему здесь?! — Не нравится? — Ну… не мне же здесь лежать, — пожал плечом Вэй Ин. — Но я думал, нужно что-то особенное? Как сказать… Более охраняемое место, что ли? Вчера ночью я подумал, ты его в Гусу пристроишь, — они вышли из машины. — Там не растёт рис, — Ванцзи открыл багажник, вытащил свёрток. — Неувязочка… А Фуцзябянь? Может, все же стоит до парка доехать? Здесь затопчут, а там пусть поле и меньше, зато уход, присмотр. — Нет. Природные духи… Они как, — Ванцзи перевёл взгляд на длинные полосы обрезаных стеблей, протянувшиеся к горизонту, потом поднял глаза вверх. День был холодным и ветреным, небо ясным, и воздух аж звенел от прозрачности. — Облако? — попробовал подсказать Вэй Ин. — Ветер? Птица-самолёт-воздушный-шар-мыльный-пузырь? — он принялся перебирать всё, что приходило в голову и было способно летать. — Как альбатрос. Знаешь? — Пф… естественно! Только связь не совсем уловил. — Невозможно держать в неволе. — А-а-а, — протянул Вэй Ин. Они немного прошли вперёд, сошли с дороги на просеку. — Не самое очевидное сравнение. Разумеется, я в курсе, что часть животных в зоопарках не выживает, но разве нитянфан такой? На территории Ботанического сада он же как-то существовал? — Как-то… — Ванцзи повторил, но в его исполнении слово прозвучало по-другому, с оттенком сожаления. — Забытый. Ненужный. Дух полей не должен существовать так. Он — часть мира. Полученное приумножит и вернёт. Будь то солнце, вода и труд, или жадность и зависть. Обычное поле — лучшее место. — Обожаю, когда ты начинаешь рассказывать всякое ваше заклинательское… — Наше. Наше заклинательское. Дядя считает, я плохой рассказчик. — Чушь! — возмутился Вэй Ин. — То есть… я не хотел сказать, что дядя мелет чушь, — тут же политкорректно поправился он, — но с каких пор «немногословный» значит «плохой»?! Ванцзи остановился перед глубокой канавой, перерезавшей их путь, после чего, очевидно, сочтя её достаточно подходящей, опустился на колени и принялся разгребать сваленные кучей выработанные стебли. В эту своеобразную нору они и опустили гигантское рисовое зерно, присыпая соломой. Вэй Ин поймал себя на мысли, что напоследок захотелось сказать «расти большой, не стань лапшой», но в памяти всплыло то, во что дух рисового поля смог превратиться в городе, и он ограничился лишним пучком жестких стеблей, подтыкая его сбоку, словно одеяло. — Хочешь, обратно я поведу? — предложил он, когда с сооружением нового пристанища было покончено и они пошли обратно к шоссе. — Кстати, у меня тоже есть брат, который любит покритиковать. К способности балаболить у него претензий нет, зато он уверяет, что в качестве водилы я полный отстой. — Ты не… — Вот и я так думаю. Просто «лево-право» немного путаю и количество пропущенных поворотов стремится в бесконечность, но, — пока Ванцзи обходил машину, Усянь быстро нырнул со стороны пассажирской двери и ловко переполз на водительское, — во-первых, я никогда не хотел быть регулировщиком, во-вторых, есть навигатор, а в-третьих, — снаружи его слова, скорее всего, были едва слышны, так что он замахал рукой, — чего застыл?.. Иди садись уже! Так вот, в-третьих, — он дождался, пока Ванцзи обойдёт машину обратно и сядет рядом, — это нормально. Я имею в виду, быть неидеальным. Ты довольно точно подбираешь слова, обладаешь приличным кругозором и здравым смыслом. Что немаловажно! А немногословность… хм. Это, конечно, на любителя. — Мгм. — Но я люблю. Очень. — Вэй Ин, — в голосе Ванцзи, глубоком и низком, смешался оттенок улыбки и капелька порицания. — То, о чём ты подумал, в машине делать неудобно, — засмеялся тот. — Или мне бы хотелось, чтобы подумал… — Заводи. — Так я уже… — игриво задвигал бровями Усянь. Наверняка вышло скорее смешно, чем соблазнительно, но уши Ванцзи слегка порозовели. Он отвернулся, принялся возиться с ремнём безопасности, который оказался уже пристегнут на автомате, потом переключился на навигатор. Тот пискнул, вспыхнул экраном. Меню выдало список последних поездок. — Опасно… отвлекаться за рулем. — Ага, и твоё занудство я тоже обожаю. Так, — Вэй Ин завёл машину, — нам бы надо где-то развернуться. — Хочешь в Шанхай? — А ты не согласен? — В Гусу. Это разумнее всего. — Учёба же не волк, к тому же мы и без дополнительных лекций по домоводству допетрили, чем можно заниматься долгими зимними вечерами, — попробовал отшутиться Вэй Ин, но особой поддержки не встретил. — Поверь, — серьёзнее продолжил он, — я не склонен недооценивать необходимость обучения, просто считаю, что в полевых условиях оно усваивается в разы быстрее. К тому же ты отличный учитель. Это не лесть. И не потому, что мы… ну ты понял. — Мгм. Но традиции. Мы не можем их игнорировать, — несмотря на возражения, Ванцзи всё же выбрал в предложенных опциях точку в Шанхае. — Ты давишь на больное, — Усянь вздохнул. — Надо мной ещё и Лоян нависает немым укором… но может, хотя бы не прямо сейчас? Полагаю, тебе всё ещё нужно проконтролировать судьбу последнего дела, да? Убедиться, что ничего магического не просочилось в прессу. — Мгм. Нужно. — …а я бы тем временем мог поупражняться дома и морально подготовиться. — К чему? — Да хотя бы к еде вашей! А потом, если всё будет спокойно, мы, конечно… — Собираешься в Пекин? — перебил его Ванцзи. Поток слов, привычно-стройными фразами вылетавший изо рта, рассыпался, как башня в дженге, из основания которой выдернули стратегический кирпич. Вэй Ин справился выдать только многозначительное «э-э-э». — Так заметно? — Один. — Что?! Кто? Я?! Нет! С чего ты вообще такое взял? — Ванцзи коротко и максимально неодобрительно хмыкнул. — Ты сам сказал. Вчера. — Ой, да я столько всего говорил!.. Ладно, сказал, но ты всё равно будешь занят, и если бы я собирался, то чисто метнуться туда и обратно, как тот хоббит, ага? — примирительно улыбнулся Вэй Ин. — Там был дракон, — напомнил Ванцзи. — Шутишь?! Он же в Гусу! Ха-хаха… Я всего-то думал заехать к сестре, повозиться с племяшом. — Твой зять — сын главы Цзинь, — в поисковой строке навигатора «Шанхай» сменилось на «Пекин». Широкая зелёная полоса маршрута тут же переметнулась, искривившись в районе пересечения с трассой G2, заходя петлей и уводя на север. — Полагаешь, в архиве ордена Цзинь есть записи? Маловероятно. — Я вообще ничего не полагаю, — признался Усянь, — и ничего не жду от этой поездки. Ежу же понятно, что прошло слишком много времени, но я не могу бросить это вот так, на полпути, понимаешь? Вот ты бы бросил? — Нет. Они подъезжали к крупной развязке, впереди показались дорожные указатели возможных направлений. До Сучжоу было порядка восьмидесяти километров, до Шанхая вдвое дольше, до Пекина тысяча двести тридцать… Столицу отделяло с полторы тысячи, но трасса, соединяющая центральное побережье и север главного мегаполиса, обещала всего десять часов в пути. Это, конечно, если гнать на полную и с минимальными остановками. — То, как легко ты срываешься в авантюры, всё ещё немного сбивает с толку, — признался Вэй Ин, стараясь не пропустить нужный съезд с эстакады. — Мгм? — Такой правильный молодой господин… С виду кажется, что ты в обязательном порядке сначала закончишь текущие дела, потом будешь планировать выезд за неделю, не меньше, бронируя самолёт и билеты в бизнес. Вместо этого ты бросил дело, близкий дом и комфорт, пустился в поездку с расплывчатыми перспективами, меняя цель прямо на ходу. — Не бросил, — возразил Ванцзи. — Передал. В Шанхае достаточно опытных адептов. Всё необходимое с собой. Оружие, связь, смена одежды, аптечка, — перечислил он, загибая пальцы. — Комфорт приятен, но излишек расслабляет тело и разум. Заклинатель должен быть собран и готов. — Всегда? — Всегда. — Вот как, — задумчиво произнёс Вэй Ин. — Знаешь, это почти как у нас. Едешь туда, куда послали. Цзян Чэн обычно в такие моменты слегка бесится, и его можно понять, потому что толком невозможно что-то спланировать… А ты просто перестроил маршрут и едешь со мной безо всяких возражений, — максимально серьёзным тоном добавил он, старательно давя улыбку. — Если бы я уже не был полностью и бесповоротно влюблён в одного заклинателя, широко известного в узких кругах, то сейчас мне бы точно снесло голову… — Вэй Ин… Они чуть не пролетели нужный съезд, после чего, разумеется, пришлось коряво перестраиваться под возмущённые звуки клаксонов, чтобы прижаться к первой возможной обочине и целоваться прямо в машине. И только свет дня и отсутствие внятной тонировки стёкол спасло светлую обивку сидений от немедленных испытаний на прочность. Тысяча двести километров… Путь был для Вэй Ина новым. Нет, как каждый среднестатистический китаец, он, конечно же, был в столице Поднебесной со школьной экскурсией и несколько раз мотался по работе, но это всегда был самолёт, всё бегом, скомканно и впопыхах. В этот раз они вроде бы тоже спешили, но как-то… очень неторопливо. С самого начала ни один из них не упомянул ни о дате, к которой нужно было попасть в Пекин, ни о времени в пути, ни о том, с какой интенсивностью следует жать педаль газа. Вэй Ин просто вёл машину так долго, как хотел, и так быстро, как позволяли рамки ПДД. Потом, залив бензин и закинувшись едой, они снова поменялись. Он отдыхал, пил ссобойный кофе из бумажного стакана с зелёной русалкой, пялился в окно и умилялся тому, что на просьбу добавить в качестве сиропа капельку любви симпатичная девушка-бариста нарисовала ему на стакане сердечко под аккуратно выведенным «Вэй Усянь». — Эй… не дуйся, — у Ванцзи после «Старбакса» почему-то резко испортилось настроение, но он это стойко отрицал. — Она ж тебя три раза спросила, как подписать, — чайный стакан, воткнутый в держатель, был девственно чист. — Ну хочешь, я в следующий раз и для тебя попрошу? Лань Чжа-а-а-ань? — Нет. — Нет, ты не дуешься, нет, не попросить, или нет, не Лань Чжань? Лань Ванцзи-и-и? Второй молодой господин Ла-а-ань? — тот нахмурился ещё больше. — Тебе не нравится идея палить имя? Тогда как насчёт «Почетный папа римский»? Нет, это слишком длинно, чего доброго, сократят до ППР, а оно звучит как какой-то стрёмный диагноз… Когда только вышел «Детектив Пикачу», я пару раз его себе просил, — поделился очередной идеей он. — Ещё как-то, помню, брали кофе в контору, и я назвался Юаньдао, ха-ха-ха… Но Мяньмянь шутку не оценила и потом отказывалась печатать для меня документы, а Цзян Чэн с тех пор упорно пытался нас свести. Ну… хочешь, стаканами поменяемся? — Нет. Пей. Свой. Кофе. — Точно надулся… Тогда Вэй Ин включил радио. Под забористый репачок он то пил, то стучал по крышечке, а когда в салоне раздался голос Терезы Тен, надрывно запел: «…образ ведь его на моих костях вырезан резцом и навек запечатлён в сердце моём…», театрально прижимая ладонь к груди. Ванцзи песня понравилась, и он даже едва заметно улыбнулся, когда в самом конце ноты попали мимо Вэй Ина. Вокальная практика уступила место очередной порции болтовни, а потом снова музыке. Они зацепились за обсуждение мелодий, используемых в разные моменты заклинательских практик, и за неимением возможности тренькнуть по струнам в моменте, Ванцзи очень годно намычал некое подобие… Полотно дороги тянулось лентой, урбанистика сменялась заплатками разноцветных полей, которые вновь уступали хайтеку и признакам прогресса в виде замысловатых развязок, и постепенно Вэй Ина всё сильнее захватывало ощущение путешествия. В поездках на пару с Цзян Чэном подобного не ощущалось. Даже в тот раз, когда они выбили отпуск и смотались на праздник к сестре, они всю дорогу трепались о работе и обсуждали дела. Сейчас же, даже несмотря на то, что в какой-то момент Ванцзи оттаял и счёл, что дорога — подходящее место для небольшой лекции и пересказа части альманаха, посвящённого духам, ничего похожего на рабочий настрой не появилось. К вечеру они остановились под Линьи, немного не доехав до самого города. Конечно, можно было бы напрячься и дорулить до Тайаня, но Ванцзи совершил стратегическую ошибку, упомянув, что, по одной из теорий, госпожа Баошань, та самая, на встречу с которой так рассчитывал Вэй Ин, на этой горе жила, и там же достигла просветления, читай бессмертия. Теория была недостоверной, и на звание «той самой горы» претендовало ещё как минимум четыре вершины. Сама досточтимая старшая ни разу не подтверждала и не развеивала слухи, и при некотором раздумье Вэй Ин решил, что на её месте и сам бы не стал. Несчастную гору разобрали бы по травинке, по соринке, раскатали бы по камушку, а ну как свезёт отщипнуть и себе немного небесной благодати. Сувенир опять же… По витиеватым живописаниям Ванцзи, которые уложились в короткое, но ёмкое «достояние человечества», рассвет горы Тай стоил того, чтобы быть увиденным. Вэй Ин опрометчиво спросил, как же тогда быть с закатом, и в машине повисла долгая выразительная пауза. — Я… — Ванцзи наконец вздохнул. — Не могу сказать. Я его не видел. Сожалею, Вэй Ин. — Да в жопу сожаления, Лань Чжань! — провозгласил Вэй Ин. — Тормози! Переспим здесь, а завтра встретим на твоей горе обед… На закат успеем точно, — более реалистично рассудил он. — Рассвет я пас. Нет, я со всем уважением к достоянию, но если честно, то очень хотелось бы нормально отоспаться после вчерашнего. Зато при таком раскладе половину завтра мы с чистой совестью сможем провести в парке Тайшаня. Как тебе моё предложение? — Переспим, — к выражению лица Ванцзи в этот момент идеально подошёл бы звук зависшего устройства периода зарождения интернета. — Я имел в виду переночуем, — невинно захлопал глазами Усянь. В свете перспективы совместной прогулки по горе с Ванцзи окончательно сошёл морок неудачной остановки в «Старбакс», он даже почти улыбался, говоря о рассвете, и от этого строгое лицо его стало мягче. Ещё красивее… Вэй Ин почувствовал, как в груди нарастает тепло и ощущение лопающихся пузырей, и немедленно полез обнимать, самым беспардонным образом забив на ПДД. — Да я только твой ремень поправить! Безопасность — это важно, — засмеялся он. — А ещё я бы сейчас бахнул холодного пива с чипсами, потому что у нас настоящее путешествие и мы должны это отметить! Положившись на удачу, они свернули к первой же приличной на вид гостинице. Ценник за чистое постельное и душ в номере был вполне сносным. Любезная молодая госпожа, оформлявшая их на ночевку, с сожалением заметила, что могут быть перебои с горячей водой. Это досадное обстоятельство призван был сгладить бар по соседству с широким выбором напитков, работавший аж до трёх утра. Возвращая айди, она мило улыбнулась и добавила, что с радостью готова помочь в случае возникновения любых проблем. — Совсем любых? — не удержался от маленькой шутки Вэй Ин. — Всё, что будет в моих силах, — девушка кокетливо поправила локон, убранный за ухо. — Если вам что-то понадобится, телефон для вызова администратора указан в листе информации в вашем номере, господин… Вэй, — после чего она попробовала выдать им ключ-карты от двух раздельных номеров. — Прошу учесть, что моя смена закончится в двенадцать и… — Одного достаточно, — холодно оборвал её Ванцзи и тоном, не предполагающим возражений, пояснил точнее: — один номер. Двуспальная подойдёт. Спасибо. Вэй Ин чуть не хрюкнул от неожиданности, и ему пришлось сделать вид, что он закашлялся. — Не знал, что ты можешь быть таким суровым, просто требуя большую кровать, — Усянь всё-таки заржал, едва они миновали холл и прошли дальше по коридору. — «Двуспальная-спасибо», ха-ха-ха! Эта интонация! Благодарности в ней не было ни капли! За что ты так?! Она была очень любезной и так на тебя смотрела! — Они совсем чуть-чуть не дошли до нужной двери, когда Ванцзи толкнул его к стене, и Вэй Ин поддался инерции, разворачиваясь и позволяя себя прижать. — Ладно, возможно, не только на тебя, но кто виноват в том, что я такой неотрази… — он был заткнут поцелуем. Коротким, нетерпеливым и довольно грубым. — Стой, Лань… да погоди ты, ха-ха-ха, — его смешок оборвался резким выдохом, когда Ванцзи разорвал поцелуй и укусил его в шею. — Ах-господи-боже, зачем? Ты же не животное! Да что ж ты делаешь-то… мы в коридоре! Дай хоть карту прижму! — он слепо начал шарить по стене рукой с зажатой пластиковой картой. Наличник, ручка… Вывернувшись из тесных объятий, удалось наконец всунуть ключ в гнездо. Замок коротко клацнул, и они практически ввалились в номер. Вэй Ин воспользовался моментом, отпрянул, вцепляясь в плечи, удерживая на вытянутых руках и не давая снова приблизиться к себе. — Всё! Всё, притормози, Лань Чжань! Слова не подействовали. Ванцзи молниеносно накрыл его запястья своими, сжал и одним ловким слитным движением провёл обезоруживающий приём, разворачивая лицом к ближайшей стенке. На ней оказалось зеркало — вжатую щеку захолодило стеклом. Вэй Ин резко дернулся, попытался высвободиться, но был сдавлен до хруста в рёбрах. Контратака в виде попытки пнуть в колено обернулась тем, что Ванцзи выше вздернул заведённую назад руку. — Вывихнешь… блядь! — задохнулся Вэй Ин. Было в самом деле больно. Не настолько, чтобы совсем нестерпимо, но ощущалось на грани. Не ослабляя давления, Ванцзи прильнул к нему всем собой, ткнулся в край ворота носом, шумно вдохнул. Это был идеальный момент для того, чтобы дать отпор — резко боднуть затылком назад, разбивая напавшему лоб или нос, потом пяткой в пах, дать пару секунд на то, чтобы скрутило резкой болью, и добить локтем в основание шеи… Но это была не практика по самообороне. Совершенно точно не она. Разительное отличие упиралось между ягодиц. — Настолько не терпится?! — еле выдавил он, прогибаясь в талии и проезжая задницей по выразительному бугру. — Я не против... но мы же только с дороги. Эй, пусти! Но Ванцзи не отпустил, лишь поменял захват, освобождая правую руку и просовывая её вперёд. Он завозился с пряжкой на ремне Вэй Ина, поддевая петлю, выдирая его из шлёвок и отбрасывая в сторону. Раздался звук удара металлом о стену. Быстрые движения, отточенные, меткие. Пальцы пробежали по ширинке, расправляясь с болтами. Хватило того, чтобы расстегнуть два верхних, после чего в пару рывков штаны оказались стащены сзади, буквально содраны вместе с трусами. На бедре зажгло царапиной… — Ноги. Если бы Вэй Ин только-только познакомился с Ванцзи, он бы купился на тот спокойный, отстранённый тон, каким было брошено слово, но не теперь. Накатило осознанием того, что Ванцзи злится, скорее даже, в ярости, что он едва сдерживает себя. Таким он оказался очень, неожиданно сильным. Мимолетно подумалось, что их поединок в спортзале, наверное, был бы захватывающим… Вэй Ина накрыло волной адреналина, как перед схваткой. Тело онемело, превратилось в кусок ваты, сердце заколошматило за грудиной, отозвалось бешеным ритмом в пережатом запястье, подпрыгнуло куда-то к кадыку, заставляя судорожно сглатывать, а потом горячей тяжёлой волной ухнуло в пах, мгновенно оборачиваясь вспышкой острого жаркого возбуждения. — Я же говорил, — он с трудом перевёл дыхание, облизал пересушенные участившимся дыханием губы, — внятно говори… Скажи мне, чего хочешь. Что «ноги»? Белый шум нарастающего возбуждения смешался с низким тембром, с прорезавшейся повелительной интонацией. — Раздвинь! Еле слышный звук расстегиваемой молнии удивительно остро проехался по нервам. — Не могу! Ты же штаны с меня даже не снял толком! — прогнувшись сильнее, Вэй Ин повёл бёдрами, бесстыже потираясь, голой кожей чувствуя шероховатую поверхность брюк и то, как ровно между ягодиц, в ложбинку, легла горячая твёрдая плоть. — Ты поэтому полдня был таким, да? Ты мог сказать, ха-х, — он облегченно вдохнул, когда зажим на запястье ослаб. — Дай мне хотя бы в стену упереться… Ты должен был сказать, мог попросить меня раньше, ещё в машине. Скажи, Лань Чжань, ты хотел бы прямо там? — Мгм, — ответ горячечным выдохом обжёг шею. — Я очень… Неудобно, но ты мог разложить меня на переднем сиденье, или назад бы пересели… Обивку жалко, но я мог отсосать и проглотил бы всё до капли, — Ванцзи тяжело задышал. Он стоял, прижавшись, тёрся грудью о спину Вэй Ина, прикусывал за загривок и раз за разом проезжался членом по сжатым ягодицам, будто уже брал его, хотя на самом деле пока не было ни одной попытки вдавиться внутрь. — Я был бы очень хорошим… — Но ты не был. Ты, — сильнее поддав бедрами и чуть направив себя рукой, Ванцзи просунул член между сведённых ног. — Не! Был! — он с силой шлепнул пахом, вдалбливаясь в тесное пространство. — Не был! — по оставленной ягодице пришёлся шлепок, после чего он с силой сжал, смял округлую мышцу, перекатывая пальцами и оттягивая в сторону. Заломленной руке внезапно вернулась свобода, но Вэй Ин не смог сам выправить её положение, так что так и остался стоять прижатым к холодному зеркалу, с неестественно вывернутым правым плечом и стащенными сзади штанами. Ванцзи до боли стиснул его бёдра пальцами, жестко зафиксировал и долбил между ног, раз за разом упираясь в яйца и повторяя «не-был», а кожу всё сильнее пекло от периодически прилетавших шлепков. Боль замешалась с волной адреналинового возбуждения, пригасила, пригладила его, перевела в приступ острой тактильной жажды. Одежда начала раздражать, буквально душить, жарко терла кожу. Хотелось скинуть всё, остаться совершенно, абсолютно голым и, полностью распластавшись на прохладном стекле, отдать себя этому внезапному неконтролируемому порыву. Позволить трахнуть, выебать до радужных кругов перед зажмуренными глазами. В сознании запестрело картинками, кадрами того, что потом улетело в их запароленную папку. Вариантами того, что ещё могло бы туда попасть. Как Ванцзи берет его в машине, прямо на обочине, или сжимает вот так, у стены, как подбивает по ногам, заставляя раздвинуть, расставить их шире, как растягивает пальцами или скользит ладонью под рубашкой, пробираясь вверх и нащупывая твёрдые соски… Собственный член, пережатый жесткой джинсой, дернулся, наливаясь до болезненности. Вэй Ин подсунул вниз левую руку, попытался окончательно стащить полуспущенные штаны, но чёртовы пуговицы, какой демон их придумал?! — Стой, — взмолился он, — давай до кровати! — он попробовал дернуться в сторону. В ответ на это прилетел особенно ощутимый шлепок, после чего Ванцзи огладил его живот, пробираясь ниже. — Лань Чжань, ты так только хуже сделаешь! — тот действительно сделал хуже, гораздо: начал гладить член поверх собравшейся крупными складками жесткой ткани, сдавливать ладонью, катать костяшками. — Да за что?! Ах… бля, мать-твою! — Вэй Ин поддал бедрами, заливаясь грёбаным стыдом, потому что ну хуже подростка, честное слово! Даже будучи им он мог позволить себе нормально подрочить, а не судорожно тереться о чью-то руку! — Лань Чжань Сы Юаньдао¹, — выдохнул Ванцзи. Он несколько раз с силой шлёпнул собой и содрогнулся. По яйцам потекло горячо и скользко, сперма размазалась между сжатых ног, пачкая белье. — Ну пиздец ты… — услышав сказанное, до Вэй Ина наконец дошло. — Но этой истории сто лет в обед, и нашёл к чему ревновать! Тебе что, вместо чая в Старбаксе стакан уксуса подсунули? — морщась, он выпростал заломленную руку, потом переступил, стараясь развернуться и при этом не наебнуться в приспущенных штанах. Ванцзи стоял совсем близко, низко опустив голову, смотрел куда-то в сторону. Пальцами он теребил край выпущенной рубашки, красноречиво темнеющей свежими пятнами. Ответа не последовало. — Член хотя бы не стер так, на сухую-то? Помоги мне… Ноги в желе, — пожаловался Вэй Ин и, придерживаясь дрожащей рукой, наконец избавился от штанов. Ничуть не стесняясь заметного возбуждения, он потащил виновника этого адового беспорядка в ванную. Из приятных неожиданностей — горячая вода была. Они влезли под душ, и Вэй Ина даже не заботил тот факт, что окончательно расстегнуть рубашку трясущимися пальцами у него так и не получилось, а Ванцзи, похоже, судьба собственной одежды в данный момент вообще не интересовала. Из неприятных осознаний — когда восхитительный поток комфортной температуры хлынул из лейки, смывая дорожную пыль, пот и сперму, память подкинула то, как буквально вот только что они забирали ключ, и как мило улыбалась им девушка-администратор. Вэй Ин откинул голову, подставляя под струи лицо, и застонал. — Ох… — Прости, — Ванцзи осторожно погладил его по руке. — Ты не должен, — покачал головой Вэй Ин, — не должен извиняться. Запрещено. Возможно, это мне стоило бы, — смущённо улыбнулся он, стараясь сморгнуть потекшую с волос воду. — Чэн-Чэн раз сто говорил, что я трепло и умудряюсь флиртовать больше, чем пиздеть, и что когда-нибудь оно аукнется. Видимо, момент настал… Я так привык, что уже не замечаю. — Всё равно я… — Забей, — поймав ладонями лицо Ванцзи, Вэй Ин заставил его посмотреть прямо и коротко поцеловал в губы. — Нормально всё, — он не стал говорить вслух о том, что, учитывая забытый кусочек их общего прошлого, острый приступ собственничества понятен, — нормально до тех пор, пока нас обоих это устраивает. А вот чего ты реально не должен был, так это бросать меня таким посреди коридора, — Вэй Ин повёл бедрами, выразительно проезжаясь напряжённым членом. — Только не говори, что в Гусу Лань есть правило «возбудим и не дадим», — фыркнул он. — Нет, — моргнул Ванцзи. — Такого нет. — Вот и я так думаю, — следующий поцелуй был глубже, дольше. Он начался с попытки слизать воду с губ, перешел в более откровенный, когда язык скользит по языку и проникает внутрь, за кромку. Несмотря на яростное начало, вечер обернулся чем-то более чувственным, почти нежным. Он менялся с каждым словом и жестом — когда приступ оглушительного возбуждения спал, когда Вэй Ин зацеловал, заласкал, уподобляясь текучим струям и оглаживая плечи и руки, когда вылизывал ставший чуть шершавым подбородок, когда загладил, намыливая подставленную спину. Ванцзи, кажется, поставил своей целью вернуть все эти прикосновения, доведя их до совершенства и многократно умножив каждое. Губы, щеки, скулы, лоб… Поцелуи начались с коротких и легких, порхающих по лицу Вэй Ина, по его шее, по плечам, по кончикам пальцев. Слитным плавным движением, словно весь он превратился в воду, Ванцзи сполз по его телу, опустился на колени. Прикосновения губ тронули живот, пересчитали наливающиеся пятна на захватанных жесткими пальцами бёдрах, перешли к выступающей косточке и тонкой коже рядом, кончик языка скользнул вниз по складке. Он дразнил, он касался вскользь и ненароком, распаляя ещё сильнее. — Ты смерти моей хочешь? — Вэй Ин попытался вцепиться в его волосы, направить, прижать ртом напрямую к члену. Ванцзи уклонился, вместо этого чуть приподнимая напряженный ствол рукой и вылизывая по всей длине вниз, к яйцам. — Ну точно… Пожалуйста, Лань Чжань, ну пожалуйста! Доведёшь же меня до инфаркта, потом придётся рот в рот… Возьми его, — он двинул бёдрами, почти попав, мазнул головкой по губам. Ванцзи поймал его приоткрытым ртом, но не вобрал внутрь полностью, принимаясь играться с навершием, облизывая венчик и выглаживая языком головку. Под кожей щёк перекатило упершейся выпуклостью, идеальные черты лица исказило, потому что никакая магия не могла помочь выглядеть красиво с членом во рту, но Вэй Ин осознал, что не в силах отвести глаз. Воистину Ванцзи был лучшим заклинателем в этом подлунном мире, самым талантливым, потому что выглядел неотразимо даже сейчас, даже таким! Подтверждая своё звание потомственного академика, он исследовал, он составлял план местности и топографическую карту венок и возвышенностей, кончиком языка испытывал углубление уретры… Вэй Ина размазало спиной по мокрой плитке, и если бы он не оперся о стену и не держался второй рукой за кран, то рухнул бы на колени, вознося хвалы способностям своего почетного естествоиспытателя и проклиная его же чёртову выдержку. Опора дала возможность сползти чуть ниже и стоять на полусогнутых ногах, раздвинув колени, давая доступ ниже, к яйцам, где основание члена уже проминали пальцы. Отбросив последний стыд, Вэй Ин в конце концов закинул одну ногу на плечо, открываясь полностью. — Как ты хочешь? — Ванцзи глянул на него снизу вверх. Вэй Ин подумал, что находится в миге от того, чтобы продать все души, сколько бы их там ни было, за один только этот голодный взгляд. — Хочешь меня в рот или чтобы я тебя трахнул? — воспалённое сознание почему-то восприняло грубую пошлость практически как клятву в вечной любви. — Пиздец, — Вэй Ин ответил согласием на всё сразу, откинул голову и ещё сильнее отвёл колено. Это было последним его осмысленным словом, потому что дальше из горла вылетали только невразумительные стоны. Ванцзи демонстративно облизал пальцы, после чего завел ладонь снизу и принялся разглаживать тонкие складочки сжатой звёздочки ануса. Тут было щекотно, тут было чувствительно до того, что Вэй Ин раз за разом захлебывался стоном. Смазки не было, у них не было этого проклятущего флакона — может, он валялся в мешке вперемешку с мечом и запасным барахлом, а может, они просто не озаботились вопросом, но смазки не было, и Ванцзи мучал его, не проникая внутрь. Он просто гладил по кругу, раз за разом соскальзывая к центру и надавливая. Одновременно с этим он наделся ртом на член и принялся сосать быстро и сильно, плоским языком вылизывая ствол. Под судорожно зажмуренными веками скрутился, навис чёрный небосвод, плотный и беспросветный. Когда твёрдый кончик языка задевал бугорок головки, казалось, что во тьме вспыхивали горящие острые точки. Одна за другой, и ещё, и ещё одна… Вэй Ин поймал ритм, начал коротко подмахивать бёдрами, вбиваясь в мягкость принимающего рта, выдыхая на каждый такт и наплевав на то, что, кажется, стонет так, что потом, скорее всего, сгорит со стыда при одном лишь воспоминании. Он вцепился в волосы, намотал их на пальцы, заставляя впустить себя дальше, и с размаху вогнал член так, что почти почувствовал упершийся в пах нос. — Ну! Давай! — он подался назад и вниз, насаживаясь на пальцы. Смазки, блядь, не было, но сейчас он хотел так сильно, что усилием воли заставил себя не напрягаться, не зажимать. Кольцо ануса поддалось, туго растянулось вокруг пальца. — Трахни меня, пожалуйста, гребанный-блядь-боже! — он качнул ещё раз, и ещё, разгоняясь, набирая быстрый темп, чувствуя, что с каждым разом входит глубже, пока наконец не почувствовал напряжённые губы у самого основания. Ванцзи пропустил член в глотку, дёрнул горлом в попытке сглотнуть, но тут же подавился, и его мелко затрясло едва сдерживаемым рефлекторным кашлем. — Прости, Лань Чжа… Блядь! Вэй Ин вскрикнул. Его ошпарило оргазмом внезапно, прошило, раскололо надвое между мигом наивысшего наслаждения и виной за то, что он не смог пережить, переждать, перетерпеть эту серию тугих ритмичных спазмов, мучавших принявшее его горло. Он замычал бессильно, чувствуя, как из него толчками выплескивает горячим, как Ванцзи сглатывает, не пытаясь уже отстраниться, как постепенно справляется с приступом кашля, как гладит его изнутри, надавливая пальцем. Тело превратилось в бескостную мягкую массу. Ноги буквально заходили ходуном, особенно та, на которой Вэй Ин стоял, но это не точно. Он ополз вниз, оплыл, трясущимися пальцами хватаясь за Ванцзи. — Лань Чжа-а-а… — простонал он. — Мгм, — хрипло откликнулся тот. — Это что? Это были извинения? Да? Тогда ладно, можешь ревновать сколько влезет. А в меня влезет, — обессиленно засмеялся он. — И думаю, что даже чуть больше твоего пальца.

⠺∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙•∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙⠗

[1] Изначально фраза взята из канона: «Мяньмянь сы юаньдао» — «Бескрайность тоскует по дальним краям». Ванцзи меняет начало фразы на собственное имя. Лань — синий, а Чжань — глубокий. Учитывая, Фактически Лань Чжань говорит, что тоскует и по тому, прошлому Вэй Ину тоже. По тому, что тогда не мог изменить этой дурацкой шутки. Дословно новый вариант фразы может быть переведен примерно как «Глубокая синева тоскует по дальним краям», примерно как «небо, скучающее по земле». Рядом, но без возможности соединиться.