Всегда проверяйте, выключены ли камеры

Съёмки клипа — дело совсем не простое. Шум. Беготня. Разные ракурсы. Сто повторов одной и той же партии, пока голос совсем не сядет. Дамиано измотан до крайности. А ещё Итан, одетый в невозможно обтягивающий сексуальный костюм, совсем доканывает его. Им приходится несколько раз переснимать одну и ту же сцену только потому что взгляд солиста прикован совсем не к объективу камеры, а к чужой фигуре. Торкио в этом плане легче. Он и так сидит сзади и может спокойно разглядывать Дамиано: его задницу, его оголённые плечи, идеально убранные волосы и чёрный кожаный чокер на шее. Итану вся эта картина кажется идеальной. Приближается вечер, сил не остаётся совсем, и они прекращают. Нужен ещё один день, чтобы отснять несколько оставшихся кадров. Съёмочная группа расходится, но камеру не убирает, да и всё оборудование тоже, завтра начинать рано утром, не хочется тратить на это время. Виктория с Томасом решают пройтись по ночному парку, живут они недалеко друг от друга, к тому же появляется возможность обсудить сегодняшние впечатления и идеи на будущее. Дамиано хочет ненадолго задержаться в помещении, конечно же, причина его задержки очень явная. Она сидит немного позади, за барабанами, руками убирая потные, прилипшие к лицу прядки. Когда они остаются только вдвоём и ничего их больше не сдерживает, Давид мгновенно подходит к Итану, цепляется за его блузку, тянет, заставляя встать, и впивается в губы. — Тише, порвёшь, — осаживает его барабанщик, обнимая руками чужую поясницу. Усталость как рукой снимает, когда язык проникает в рот, а ладони обхватывают задницу. Итан — младший — ему лишь недавно стукнуло восемнадцать, но рядом с Дамиано он чувствует себя намного старше, уверенней. Ему позволяют вести, ему отдаются, на него возлагают ответственность. Их солист вообще очень сложный человек, и по его поведению нельзя сказать, что ему уже двадцать, по виду ещё возможно, но по поступкам — тот совсем подросток. — Плевать, знаешь как сильно ты мешал мне сегодня весь день своим таким костюмом? — выдыхает Давид в его губы, но всё же усмиряет свой пыл. Расстёгивает рубашку Итана, напряжённо глядит, снимает её. — На себя посмотри, — Торкио улыбается. Хорошо, что на голом торсе Дамиано ничего не надето. Чужое тело покрыто татуировками, небольшим количеством, и парень уверен, что это только начало. Он замечает новую надпись на левом бедре солиста, та ещё немного покрасневшая, набита совсем недавно. Почерк мелкий, и с такого расстояния невозможно разглядеть, поэтому Итан приседает на колени, заодно стягивая чужие штаны. Давид с интересом на него смотрит, выгибает брови, спрашивает: — Нравится? И Торкио замирает, различая в написанном своё имя, неверяще округляет глаза и придвигается ещё ближе, чтобы разглядеть, опаляя дыханием чужую кожу. — Охренеть… — выдавливает он, — Зачем? Дамиано смеётся, тянет его наверх, хватая за волосы. — Как зачем, глупый, — припадает к губам, — Хочу, чтобы кое-что на моём теле всегда напоминало о тебе. Итан импульсивно тянется к его шее, засасывает кожу и кусает. Чокер немного мешается, но метка всё равно остаётся видная. — Теперь тебе обо мне будет напоминать ещё одна вещь на твоём теле, — Торкио сверкает глазами, и в них пляшут черти. Сейчас он не похож на себя обычного. Сейчас он отпускает себя, позволяя совершать глупости. И Дамиано это заводит больше, чем чужие обтягивающие штаны. Поэтому он расправляется с ними, всё-таки разрывая тонкую ткань. Впрочем, это не главное, потому что Итан оступается и неудачно толкает барабан, который по принципу доминошек падает на тарелку и так далее. Шум стоит невообразимый, и парни переглядываются. С одной стороны это, конечно, смешно, но с другой они устроили хороший такой погром, за который им завтра влетит от других членов группы, операторов, сценаристов и всех остальных. Но это их ни на секунду не останавливает. Они уже оба голые, горячие, требующие внимания друг друга. Дамиано тянет Итана на середину сцены, где вероятность сломать что-то ещё меньше. — Хочешь сделать это стоя? — говорит Давид, уже привычно запрыгивая на парня и обвивая ногами его поясницу. — Я упаду сейчас, — предупреждает его Торкио, подхватывая его под бёдра. Помогает слезть, а сам дотягивается до откинутой блузки, кладёт её на пол и опускается. — Ты очень сообразительный, — Дамиано садится на него, втягивая в очередной долгий глубокий поцелуй. — Люблю тебя. — коротко бросает он и собирает рукой чужие волосы, медленно, осторожно перебирая их, пропуская сквозь пальцы. Он знает — Итану так очень нравится. Тишину помещения нарушают лишь вздохи и голос Давида, который не стесняется стонать и кричать. Торкио откидывается на спину, смачивает пальцы слюной и безуспешно пытается подобраться к анусу Дамиано. Тот сидит слишком далеко. — Иди сюда, — просит Итан, сам подталкивая чужие бёдра. Поза всё равно не удобная и парень что-то соображает, сам перемещается по полу, пока не оказывается ровно под Давидом. А дальше высовывает язык и размашисто лижет. — Чёрт, — такого солист точно не ожидает от Итана, его милого, иногда стесняющегося, восемнадцатилетнего Итана. Он наклоняется вперёд, опираясь руками на пол и пытается держаться на трясущихся ногах, чтобы не сесть Торкио на лицо. Язык чувствуется совсем не так как пальцы. Он горячий, чересчур влажный и просто охренительный. Давид сам не замечает, как начинает подмахивать бёдрами. Совсем сносит крышу, когда в него толкается ещё и палец, нет, целых два пальца. Итан пытается обойти их внутри языком, раздвигает, сгибает, доводит Дамиано чуть ли не до оргазма. Солист сам отстраняется, быстро перемещаясь вниз и направляя в себя член. — Понравилось? — усмехается Торкио, толкаясь в чужое тело и получая довольное мычание. — Как ты вообще до этого додумался?! — Давид отводит глаза, краснеет. Неужели?! Похоже Итан нашёл его слабое место. — Не знаю, — барабанщик прекращает движения, позволяя Дамиано подниматься и опускаться самому. Краснеющий солист кажется ему слишком милым, поэтому он не может сдержать смех. — Прекрати ржать, — Давид в шутку ударяет его по груди, а потом наклоняется и утыкается лицом в шею. — Я не смущаюсь, это просто возбуждение. — Да-да, — дразнит его Итан, обнимая и прижимая к себе. А потом замолкает на несколько секунд и уже более серьёзным тоном говорит: — Ты прекрасен. Я тоже люблю тебя. Дамиано стонет. Такие слова, смешанные с ощущением наполненности и стимуляцией простаты, подталкивают его к краю. И он кончает, попадая на живот и рубашку Итана. Видимо, костюмы им придётся менять или хотя бы стирать и штопать. Торкио изливается в него и полностью расслабляется. Как хорошо, что он лежит на полу, а то ноги точно бы его подвели. Давид слезает с опавшего члена, но на чужой груди остаётся, придавливая барабанщика к полу своим телом. Проходит минут десять, а может и двадцать, ни один, ни другой не спешат вставать и расходиться. Совсем не хочется расставаться на ночь. Дамиано согласен поспать прямо вот так здесь на полу, но он понимает, что Торкио будет холодно, поэтому наконец поднимается с него, встаёт, протягивает своему парню руку. Они встречаются уже полгода, всячески пытаясь скрыть от других свои отношения, и пока что это получается. Давид свято наивно верит, что это на всю жизнь, Итан похожего мнения, но он больше реалист. Хотя тоже очень мечтает, чтобы это было навсегда. Потому что никого другого ему не нужно. Они пытаются немного убрать за собой беспорядок и уходят, благо у Торкио имеется сменная одежда, а то идти в рваных штанах по улице — не лучшая идея, пусть и ночью. Сейчас они чувствуют себя по-настоящему счастливыми.

***

Первой на съёмочную площадку приходит Виктория. Она вчера забыла здесь кое-какие вещи, которые ей срочно понадобились. Девушка замечает краем глаза, что на камере горит красный огонёк, оповещая о разрядившейся батарейке. Похоже она снимала всю ночь. Ещё вниманию Вик представляются криво поставленные барабаны, а она точно помнит, что вчера такого не было, поэтому без промедления вытаскивает карту памяти и вставляет в рабочий ноутбук. То краснея, то бледнея Виктория просматривает запись без звука на ускоренной съёмке и на пятнадцатой минуте захлопывает крышку. — Ну ни хрена себе! — не выдерживает Томас, стоящий всё это время за её спиной, пугая девушку своим возгласом. — Мы должны это удалить, — находится Вик, вновь открывая ноут. Гитарист протягивает ей флешку, указывая глазами на экран. — Такое раз в жизни бывает. Давай лучше подарим это Дамиано или Итану на день рождения, перекинь, мало ли пригодится. — просит Томас, и Виктория соглашается. Понимает, что это неправильно, но соглашается. С основной карточки они это удаляют. Давид и Торкио немного опаздывают на съёмки, и ещё у барабанщика костюма нет. Они не понимают, почему на них так заговорщически и с улыбкой смотрят друзья и ещё глаза отводят, когда разговаривают. Но это не важно. Через пару дней всё забывается, остаются только приятные воспоминания… И флэшка с ожидающим своего часа видео.