Великая сила любви

      Том, хотел было отправиться в свою спальню, когда вспомнил про учудившего Тоню. Сосед куда-то делся вместе с Алисией. Том поспешил в подземелье и заметил по пути, что дверь в кабинет Слизнорта приоткрыта, внутри горел свет. Том услышал голос Долохова и подошел к двери, а потом проскользнул к каморке преподавателя, откуда свет сиял ярче всего. Том прислонился спиной к двери и вслушался в разговор. — Мистер Долохов, скажите, пожалуйста, почему вы решили раздеться перед всеми? Вы всех изрядно напугали своим поведением, а деканы других факультетов требуют снять со Слизерина двести очков за вашу выходку! Двести! Вы понимаете? — судя по голосу, Слизнорт был взволнован, но явно никак не злился. Его голос слегка дрожал, но практически не повышался. — Сэр, я думал, что такой костюм тоже будет считаться, — виновато ответил Антонин. — Я никогда до этого прежде не знал про Хэллоуин, и не знал, какие костюмы допустимы, тем более, у меня не было костюма… — Это не страшно, к тому же, не все ученики любят одеваться в костюмы, и это нормально… И даже не у всех учеников есть возможность сходить в Хогсмид или получить от родителей костюм, поэтому не переживайте вы так… Я понимаю, вам хотелось удивить всех и впечатлить, и вам это, разумеется, удалось… Но вы слегка перестарались, юноша! — Слизнорт быстро смягчился, это слышалось по его голосу. — Пейте чай, мой мальчик, а то остынет! Между прочим, вот это уже будет считаться преступлением по-настоящему — дать остыть такому вкусному чаю из жасмина! — Слизнорт дружелюбно расхохотался.       Тома удивило подобное поведение. Не все преподаватели в Хогвартсе были способны решать проблемы так, внимательно выслушивать учеников, еще и угощать их чаем и шутки шутить. Никто не пытался и даже не хотел по-настоящему со всей строгостью наказывать ребенка, таскать его за уши, отвешивать пощечины, пока лицо не онемеет. Том решил заглянуть в щелочку, чтобы оценить обстановку. Вместо пыльной каморки, переполненной всевозможными банками и пузырьками, Том увидел роскошный кабинет, украшенный массивной хрустальной люстрой, деревянной мебелью кресло с высокой спинкой, в котором и сидел Слизнорт. Напротив него — Алисия в своем костюме и Антонин, укутанный в черную мантию, — ребята расположились на канапе чудаковатой формы. В руках каждого Том увидел по чашке чая и даже заметил печенье и гору конфет на небольшом столике. Из кабинета тянуло приторным ароматом жасмина, дорогого молочного шоколада, так, что у Тома засосало под ложечкой. Он же не успел поужинать и попробовать хэллоуинские сладости со стола. — А расскажите, мистер Долохов, вы, правда, в своем эс-эс-эс-эр никогда не празднуете Хэллоуин? И даже никогда не слышали про подобный праздник? Я думал, ваша мама отмечала Хэллоуин в Колдовстворце, — заметил Слизнорт. Он плеснул себе ещё чая в чашку и затянулся потрясающим ароматом. — Нет, сэр, в Колдовстворце Хэллоуина нет, есть другие праздники… Новый Год, Рождество Христово, Масленица, Пасха, Семик, Вальпургиева ночь, день Ивана Купалы… — перечислил Антонин. — В действительности, очень много разнообразных праздников, по словам мамы, но все они в большинстве своем носят религиозный характер. — Я слышал же, что в Колдовстворце по случаю многих праздников устраивают такие знатные ужины, что стол ломится от всевозможных кушаний! А еще, в действительности, наши праздники не так уж сильно и отличаются, к слову, что за день такой Ивана Купалы? — заинтригованно слушал Слизнорт, попивая свой чай из чашки и забавно шевеля своими крупными золотистыми усами. — Ну, это по-вашему день летнего солнцестояния, — пояснил Антонин, решившись наконец сделать глоток душистого чая. — Ах да, великолепный праздник, знаете ли… Мисс Бэмбридж, расскажите, пожалуйста, чем так прекрасна Лита! — попросил Слизнорт и погрузился глубже в свое кресло, держа чашку в руках. — Лита считается одним из любимейших праздников зельеваров! Есть поверье, что в этот день полезные травы и ингредиенты обладают еще большей силой, чем обычно… В день солнцестояния многие зельевары начинают охоту на редкие и дорогостоящие ингредиенты, которые практически невозможно купить на белом рынке… — Да, и на черном иногда даже проблемы с поставками есть, — проговорился Слизнорт, перебив Алисию, и икнул. — Да-да, дети мои! Я как профессионал не брезгую черным рынком, у меня есть свои знакомые и поставщики, к кому я периодически обращаюсь за некоторыми ингредиентами. Не самому же мне по горам лазать, да по лесам, верно? Моя лаборатория с ингредиентами — это действительно богатый кладезь для любого зельевара, который знает и любит свое дело! А черный рынок действительно помогает мне в этом! — Слизнорт опустошил свою чашку и потянулся за шоколадной конфетой.       Антонин и Алисия с интересом слушали профессора, как и Том, стоящий за дверью. — И в день летнего солнцестояния вы можете найти даже такое явление, как цветущий папоротник! Конечно, нужна нереальная проворность и реакция, — усмехнулся Слизнорт, похлопывая себя по животу. — Да-да, знавал я храбрецов, которые пытались это сделать, но об этом как-нибудь в следующий раз!       «Но ведь папоротники никогда не цветут, что за бред? И кто-то пытался найти цветущий папоротник?» — подумал Том, продолжая внимательно слушать их беседу. Он еще в маггловской школе успел усвоить это. — Ну, мистер Долохов, а теперь и вы расскажите-ка мне про ваш день Ивана Купала, очень интересно послушать и про чужие обычаи! — улыбнулся профессор. — Вы правильно сказали, мама уходит за травами в день Ивана Купала, собирает их и сушит, подготавливает к дальнейшей обработке. Говорит, что в этот день сама земля становится волшебной и отдает тебе вместе с травами огромное количество магической силы… Мама из этой сушеной травы варит целое множество микстур, настоек полезных и мазей… А потом помогает втихаря соседкам или еще кому-нибудь. Ну, а вообще я запомнил этот день еще с детства: мама рассказывала мне, что в этот день русалки выходят из озера, чтобы водить хороводы на лужайке и соблазнять мужчин своими телесами, что вся нечисть, живущая в лесу, просыпается и выходит людей пугать… И что по нашим поверьям, это день огня и воды… То есть, все много купаются, через костер прыгают ночью, а еще гадают… Кто на замужество, кто на богатство… И говорят, сбывается! Ну еще мама в этот день наводила уборку в доме, и все старое сжигала! Мы в это время обычно уезжали в деревню. И мама мне всегда рассказывала еще, что раньше по поверьям крестьяне ставили перед входом в конюшню вырванную с корнем осину — то должно отпугнуть ведьм, но все это ерунда полнейшая! Ведь ведьмы не боятся ни осин, ни огня, — сказал Антонин. — Заходите, — неожиданно сказал Слизнорт, глядя на дверь.       Том как окаменел, услышав это. А потом осторожно выглянул в проходе. — А, мистер Реддл, это вы, проходите! Присоединяйтесь, я вижу, вы потеряли своего друга! И как давно вы там стояли? Небось ноги затекли от наших интереснейших дискуссий! — Да, сэр, верно, — Том осмотрелся, куда бы ему расположиться. Слизнорт трансфигурировал конфету в ещё одно уютное кресло с высокой спинкой и кивнул туда Тому. Мальчик послушно сел в кресло и виновато улыбнулся всем присутствующим. Слизнорта даже не разозлило подслушивание, оно словно раззадорило его ещё больше.       Алисия широко улыбалась, глядя на Тома и пододвинула ему поднос со сладостями ближе, пока Слизнорт призвал еще одну чашку из серванта и плеснул в нее горячего чая. — Ну-с, угощайтесь и присоединяйтесь к нашей беседе! Право слово, никогда не задумывался, насколько разные у нас всех обычаи и магические особенности! Мистер Долохов, а вы могли бы подробнее рассказать про Колдовстворец, я слышал, сейчас он переживает не лучшие времена для своей эпохи, — по голосу было слышно, как профессор воодушевился. Он поймал негодного мальчика и вот теперь как самый настоящий гостеприимный хозяин позвал его к столу, присоединиться к интересной беседе. — Да, все верно, сэр, — сказал Антонин. — Волшебникам в СССР максимально пришлось уйти в подполье и придерживаться строгих правил, чтобы не выдать себя. Сейчас происходит настоящий кошмар в мире магглов: множество доносов, а следовательно, и репрессий без суда и следствия. Люди регулярно пропадают и исчезают с концами. — А что такое? Там прописался Гриндевальд что ли? — изумленно спросил Слизнорт. — Репрессии — гораздо хуже, — грустно выдохнул Антонин. — Это все политика, и за любой косой взгляд на человека могут написать донос, что он антисоветчик, а после он и вовсе исчезнет… Возможно, попадет в концлагерь, вроде того, что находится недалеко от деревни, где я отдыхал летом. Туда привозят постоянно политзаключенных, антисоветчиков. Или постоянно кого-то увозят на расстрел, я сам несколько раз видел, — признался Антонин.       Том заметил, что костяшки Долохова побелели, а руки сильно затряслись. Реддл осторожно сделал глоток своего чая и понял, что в жизни не пробовал еще ничего вкуснее. Терпкий и травянистый вкус жасмина, приятная горячая жидкость успокаивала, а её приторный аромат в еще большей близости сводил с ума. — И из Колдовстворца поступило письмо, что дети в этот период не будут приниматься на обучение в школу под страхом доносов и расстрелов, никто не хочет, чтобы пострадали их семьи или близкие с детьми. — Да что вы говорите такое? — изумился Слизнорт. — Я и не думал, что все настолько серьезно… — Да, мама сразу же написала сюда, в Хогвартс… В Дурмстранг меня не взяли бы точно, говорят им Гриндевальда хватило с его выкидонами. Меня и взяли сюда, — пожал плечами Антонин. — И я переживаю за маму и бабушку, они просили не писать им письма, боятся, что кто-то увидит сову, летящую с письмом в клюве к их окнам. Я переживаю, что с ними может случиться что-то нехорошее. Переживаю, что летом я не смогу вернуться домой, — сказал Антонин.       Повисло неловкое молчание, и Том даже не знал, что сказать. Оказывается, жить в приюте не так уж и страшно в отличие от того места, про которое рассказывал только что Антонин Долохов. Оказывается, у него куда меньше проблем с тем, чтобы писать кому-то письма. У Антонина остались те, кто его любил и ждал, каким бы обормотом и хулиганом он не был. А у Тома никого не было, быть может, за исключением Дамблдора, который проявлял к мальчику внимание и заботу. Но Дамблдор же всегда рядом, в Хогвартсе, а не в другой стране, где творятся эти кошмарные репрессии. — Мистер Долохов, из вашей речи я услышал много странных и непонятных мне слов, объясните, пожалуйста, что такое концлагерь, и что там происходит… — Я не знаю, честно… Но родители и жители деревни были против, чтобы кто-то из детей приближался к этому жуткому месту, а их там даже несколько, как я узнал от бабушки с дедом. Их прозвали «Пермский треугольник». — Как ужасающе звучит! — между строк заметил Слизнорт, хватаясь за сердце и наклоняясь в кресле. — Помню, что там стоял высокий беленый забор с колючей проволокой, а за ним едва виднелись крыши бараков. Я видел сторожевые башни и караульных на них, караульные всегда носили оружие. В то жуткое место регулярно приезжали автобусы с черными закрашенными стеклами, и по ночам иногда пробирались люди к заборам, что-то перекидывали, и ночью это место всегда было самым светлым в деревне. Днем — выбеленные стены глаза режут, а по ночам там все освещено. Место называется Пермь-36, и я знаю, что сейчас там еще больше людей, чем когда-либо прежде. И расстрелы слышатся гораздо чаще, чем обычно, слышатся человеческие стоны и мольбы, стук кирок и неутихающие звуки пилы…       Том понял, что сам завороженно слушает Антонина. И насколько люди могут быть жестокими по отношению друг к другу. В частности, те, у кого нет магических способностей. Они используют все возможное: запирают друг друга, пишут доносы и расстреливают. Буквально отбирают жизни других людей из-за политических взглядов. Том и сам отлично помнил маггловское поведение, одна миссис Коул чего стоила, её цепкие пальцы, пропахшие хересом, её леденящий душу взгляд. Да и не только она не любила Тома, да и детей в принципе… Очень много взрослых не любили детей в маггловском мире. Но в рассказах Антонина уровень ненависти людей захлестывал через край и обрушивался, словно огромная смертоносная волна, на жизни других. — Летом бабушка писала маме, что особенно много привозили людей в лагерь, и чтобы меня летом не привозили в деревню, поэтому я и провел время в городе до начала учебного года. Даже рядом тяжело находиться с этим местом, оно какое-то нехорошее, — сказал Антонин. — Так, я услышал достаточно, и честно говоря, меня не на шутку растревожил ваш рассказ, мистер Долохов! — сказал Слизнорт, поставив свою чашку на стол. — Я напуган и думаю, что напишу вашей матушке с просьбой смягчить для вас условия, чтобы вам не пришлось отправляться домой на зимние и летние каникулы! Ну-с, и еще… Вернемся к вопросу, случившемся на Хэллоуине. Я не буду снимать с факультета двести очков, но назначаю вам сто часов отработок! Уж слишком большой кровью нам дались эти очки, чтобы их так просто потерять из-за такого проступка, и уверен, что остальные деканы останутся удовлетворены подобным решением. — Спасибо, — ответила Алисия Бэмбридж, довольно кивнув. — Сто часов отработок? Это же каждый день после учебы отрабатывать придется, — выдохнул Тоня. — Да, но все лучше, чем снятие очков с факультета! А отработки не так уж и плохи, бывает, и интересное что-то может подвернуться… Тем более, у вас целых сто часов на это увлекательное занятие есть! — Вот черт! — выругался Антонин. — Профессор все правильно говорит, он же желает справедливого выхода из ситуации, чтобы никто из старавшихся ребят на факультете не пострадал! — Верно, Алисия, все верно! — подтвердил Слизнорт. — Я не люблю отнимать очки, мне кажется, даже унизительно такое вслух произносить! Проще дать детям отработку, это куда полезнее и приятнее.       Том вспомнил, что Дамблдор тоже является деканом Гриффиндора, неужели и он требовал снятия со Слизерина двести очков? Это же так много! И понял, что Слизнорт действительно достаточно мягок в своих делах: он не решается отнимать баллы ни у кого, в особенности, у своего факультета. И видит пользу в отработках, потому что так дети помогают на благо школе, отрабатывая за свои проделки и выходки. Довольно-таки справедливое решение, но все же Слизнорт мягкопузый и пушистый, как его собственные усы. Безобидный, как подушечка для иголок. — А вы, мистер Реддл, расскажите немного о себе. — Я… А что мне сказать вам, я чистокровный волшебник из обнищавшего рода Мраксов, — ответил он, пожав плечами. Антонин вылупил огромные глаза на соседа, но сидел, замолкнув, став еще больше похожим на общипанного вороненка, вывалившегося из гнезда. — Мраксы, что-то знакомое… Ах да, кажется, я видел эту фамилию в последнем выпуске брошюры «Чистая Кровь», там регулярно публикуются фамилии семей, сохранившие чистоту своей крови. Я хоть и не ярый приверженец идей о чистоте крови, но люблю почитать брошюрку, собственно, чтобы лишний раз увидеть там свою фамилию! — усмехнулся Слизнорт, подмигивая сидящим за столом. — Мои родители также являются выходцами из чистокровных семей. — А почему же ваша фамилия Реддл, мой мальчик? — Дело в том, что моя матушка была в маггловском мире, она скончалась сразу же после родов, и никто не знал её имени, и мне дали фамилию и имя сторожа, который присматривал за мной. Том Реддл, — ответил Том. — Хм, как интересно, — задумался профессор, но потом его взгляд невольно упал на часы. Антонин продолжал буравить Тома вопрошающим взглядом, но Том решил взять пример со своего недруга Абраксаса и не обращать внимания на Долохова, который таращился на него во все глаза. — А Алисия у нас полукровка, — ответил за Бэмбридж профессор. — Если честно, полукровки и магглорожденные вызывают у меня необъяснимый восторг, — продолжил профессор. — Кажется чем-то невероятным, когда на свет появляется волшебник, рожденный на пороге двух миров, волшебников и магглов. Мне кажется, что это тоже своеобразное волшебство, химия не только между людьми, но и мирами… Их соприкосновения. Это наша связь с миром магглов, пускай опасным и своеобразным, но все же связь. Магглорожденные дети и полукровки несут в этот мир знания, о которых мы, Том, чистокровные волшебники, можем только мечтать. Магглы покорили множество горизонтов с тех времен, когда волшебники были вынуждены спуститься в подполье. Магглы добились достаточно большого прогресса в то время, как мы лишь подбираем крохи с их барского стола невероятных открытий.       Том внимательно слушал Горация Слизнорта; про себя мальчик заметил, что привычка наблюдать за людьми приносит пользу: имея возможность рассмотреть человека, ты узнаешь о нем больше. Интересно стало наблюдать даже за тем, как человек сидит и ведет беседу. Как, например, отчитывающую беседу профессор Слизнорт вел в уютном кресле за чашками чая, без единого намека и желания повысить голос или унизить ученика за провинность. Создавалось странное ощущение уюта и комфорта, не напряжения в ожидании получения оплеух и криков.       Слова Слизнорта вызвали некоторую досаду и согласие. Действительно, магглорожденные и полукровки — связующее звено между мирами. Они чувствуют и ведут себя как рыба в воде и в мире магглов, и в мире волшебников. Они умеют пользоваться не только волшебной палочкой, но и умеют пользоваться электроприборами и другими вещами, умеют создавать не только магию, но и изобретать совершенно новые вещи, у них может быть два образования: обычное маггловское, включающее в себя точные науки, ну, и разумеется, аттестат об окончании магической школы. Перед ними открывается несколько дорог в двух мирах. Слизнорт был прав, и Том теперь несколько сожалел о том, что соврал о своем происхождении. Однако, Слизнорт, наивная душа, купился и поверил на слово ему! Ну надо же… Интересно, как быть с остальными, потому что многие догадываются наверняка, что Том — полукровка?       Том и Антонин зашли в гостиную Слизерин, перед этим произнеся пароль «Чистая кровь», и у Тома от этого пароля сегодня буквально зубы свело. Он вспомнил и своего прародителя Салазара Слизерина, вспомнил и историю своей семьи, и, соответственно, свое происхождение, сразу же вспомнил насмешливую гримасу Абраксаса Малфоя, которая очень неожиданно возникла перед ними, когда Том и Антонин оказались на пороге гостиной Слизерина. — Реддл? — изумленно спросил Нотт. Усмешка сползла с лица Абраксаса, он посмотрел сверху на Тома. — Надо же, подзаборный мальчишка выбрался из чулана? Надеюсь, я освежил в твоей памяти отношения с миссис Коул? — язвительно спросил Абраксас. Его белые праздничные доспехи сияли, переливаясь в блеске зеленых ламп, напоминая сейчас чешую василиска.       Том поднял голову, задрав подбородок: — Да, выбрался, — сказал он, но получилося звук, похожий на кряканье. — Ничего-ничего, это еще цветочки, — сказал Абраксас, уходя из гостиной. Антонин заметил, что плащ Малфоя имел шлейф, и хотел было, наступить в отместку. — И тебя ждет то же самое, ушлепок Долохов, если ты посмеешь это сделать! — сказал Абраксас, не оборачиваясь.       Первокурсники покраснели и быстро убежали в свою спальню, где Адриан уже крепко спал, укутавшись одеялом. — Кстати, куда они тебя заперли? И как ты выбрался оттуда? — спросил Антонин, снимая с себя мантию и натягивая на себя полосатую пижаму. Том предусмотрительно отвернулся, переодеваясь тоже. — Они заперли меня в чулан, — сказал Том, откидывая тяжелое покрывало и одеяло в сторону, чтобы лечь в кровать. — Я подозреваю, что Абраксас умеет читать мысли, как и я… Правда, мне удается лишь иногда их улавливать… Мысли его дружков, но не самого Абраксаса… — А ты умеешь читать мысли Алисии Бэмбридж? — спросил Антонин, запрыгивая в свою кровать и ворочаясь там в попытках согреться. — Нет, — пожал плечами Том. — И даже не пытался. — Что? Почему? Ты никогда не задумывался и не пытался узнать, о чем она думает, сидя в своей спальне? Или принимая ванну в ванной для старост? Я чуть с ума не сошел от вида её кошачьего костюма и даже погладил его! А тебя даже не интересует о чем она думает? — Долохов ударил руками и ногами по перине от негодования. — Чувак, твой дар расходуется совершенно напрасно! Советую тебе изменить его направление! — Не поверишь, не интересует, — ответил Том, укутываясь одеялом. — Меня куда больше интересует то, о чем думает Абраксас Малфой… По всей видимости, он умеет тоже читать мысли, причем лучше, чем я! — несколько обиженно заметил Том. Обиженно из-за того, что Том действительно признал, что завидует Абраксасу Малфою. Если в приюте завидовать особо было некому, завидовали обычно ему самому за возможность выбираться и гулять по Лондону, за возможность спать в отдельной от всех спальне. А здесь, в Хогвартсе, неравенство между детьми как никогда было явным. Здесь дети из чистокровных семей носили дорогие мантии и фамильные украшения, могли иметь над чем-то или кем-то власть из-за богатых родителей, потому что последние финансировали Хогвартс. И Абраксас Малфой был вопиющим отличием, которому завидовал явно не только Том Реддл. — Да он выигрывает вообще по всем фронтам! Кстати, зачем ты сказанул Слизнорту о том, что ты чистокровный волшебник? Ты дурак, врать декану? — спросил Антонин. — Но по сути, я же не солгал ему, он даже видел фамилию Мраксов в брошюрке с чистокровными волшебниками, так что по факту я не соврал ему, а немного приукрасил, — ответил Том, действительно крепко задумавшись над тем, зачем он соврал преподавателю, тем более, такому, как Слизнорт. — Ничего себе, приукрасил! Да он взрослый мужик, пойдет в архивы, нароет там на тебя информацию, Дамблдора спросит, в конце-концов, ты думай, что ты несешь своим глупым языком! Это мне отработку назначили в сто часов, а с тобой за ложь еще и поквитаться могут куда серьезнее, чем отработка! — разразился недовольно Антонин. — Это мое личное дело, Антонин! Зато я ни перед кем не тряс своим прибором сегодня вечером! — Том после комментариев друга действительно ощутил себя дураком и уже жалел о сказанном, но в глубине души понимал о том, что эта ложь ему необходима и потом принесет свои плоды. — Заткнитесь вы уже оба, я спать хочу, — послышалось из угла, где спал Адриан Лестрейндж. И мальчишки хором извинились перед соседом, а потом умолкли.