mendelian genetics

У ребёнка не его глаза. За столько времени все уже обратили на это внимание, не заметить просто невозможно. У Рика глаза голубые, а у неё тёмно-карие. У Лори были карие глаза. (Но не такого характерного оттенка.) Внешне она в мать, утверждают они с неловкой, натянутой улыбкой, застывшей на лице. (Рядом с ним они будто ходят по минному полю. Это немного задевает, хотя он догадывается, что такое отношение к нему вполне заслужено.) Вылитая, правда? А вот Рик считает, что ребёнок не особо похож на Лори: тот же нос, немного рот, ну и всё на этом. Если она и похожа на кого-то, то на Карла. Она будет красавицей, когда вырастет, это ясно уже сейчас. — У неё глаза Лори, — осторожно говорит Бет, а сама держится подальше от него, но не настолько, чтоб не успеть подхватить ребёнка, если девочка упадёт. Если Рик уронит её. Честно говоря, он даже не знает, что, по их мнению, он собирается сделать. Навредить ребёнку, потому что у неё глаза другого мужчины? Искупить грехи Шейна — и свои собственные — сорвавшись на беззащитное дитя? Его беззащитное дитя? (Ведь она его дочь, кто бы что ни говорил. Биологически она может быть и от Шейна, возможно, в ней вообще нет крови Рика, впрочем, мысли об этом давно канули в небытие. Она его дочь. Он обещал Лори, что всё исправит. И будь он проклят, если такая мелочь, как законы генетики помешают ему любить эту девчушку.) Он ценит их заботу, действительно ценит. Это заставляет его ощущать — не в безопасности, никогда не в безопасности — облегчение, потому что их яростная защита этой маленькой девочки означает, что если... Когда с ним что-нибудь случится, остальная часть группы будет любить эту девочку, как свою собственную. Они будут замечательными родителями, все они. Они позаботятся о его детях, когда его не станет, и в этом он не сомневается ни на секунду. Он бережно укачивает дочь на руках, прямо в такт биения своего сердца. Она агукает и все замирают, уставившись на Рика, Бет и ребёнка. Рик почти уверен, что Дэрил готов просто наброситься на него. Он криво улыбается одной стороной рта. Малышка хныкает, дрыгает крохотными ножками, устраиваясь на сгибе его руки. Своей малюсенькой ручкой она хватает его за большой палец, и её глаза, глаза Шейна, моргают, огромные, тёмные и хорошо знакомые. Улыбка Рика становится шире. Эй, привет, думает он. Рад снова тебя видеть. А вслух говорит: — Нет, у неё глаза Шейна. — И ты... — начинает Гленн, и замолкает, оглядывается на всех остальных, ища их поддержки. — Ты... э... нормально к этому относишься? Рика переполняет нежность. Его дочь снова агукает, крепко держась за его большой палец изо всех своих младенческих силёнок. — Ох, — воркует он с ней. — У тебя самые красивые глаза, что я когда-либо видел, не так ли, малышка? Гораздо лучше, чем у меня. Мои совсем не подошли бы к твоему хорошенькому личику. Его дочь ещё слишком маленькая, чтоб засмеяться, но если брать в расчёт её рукопожатие, она с ним согласна. Он легонько целует её в лоб, притягивая к себе. Все по-прежнему наблюдают за ним, но теперь они немного оттаяли, и больше не так напряжены и не так испуганы. А острые углы между ними начинают потихоньку сглаживаться. Рик умиляется, глядя на её нежную кожу. Ей всего три недели, а она уже вьёт верёвки из всех вокруг. — Моя девочка.