Милые беседы у крыльца дома

Ночь. В далеке светятся яркие оранжевые, желтые огни, которые все называюn лампочками. Небо усыпано блестящими звездами. Луна полностью раскрывает свое лицо, своим красивым личиком она освещает весь мрак на улице. Картину дополняет красная женщина за сорок, вышедшая на крыльцо своего дома. Она упирается на перила, достает зажигалку и бумажную гильзу. Пару мгновении и дым уже выходит из-за зажженной сигареты. Табачное изделие преподносится ко рту, происходит затяг, в организм проникает никотин, затем женщина делает выдох. То самое приятное, успокаивающее, расслабляющее чувство пронизывает тело. Она вглядывается в ночной пейзаж. Всю великолепную картину дополняют умиротворяющие чувства из-за сигаретки и ощущения от слабого ветерочка, дующего в лицо зрелой мадам. СССР курит давно, начиная с 20-х годов 20 века. Пик её курения приходился на Великую Отечественную Войну, и это неудивительно, учитывая какой стресс и напряжение тогда приходилось ей испытывать каждый день. Пара минут на курение — вот, что спасало её от сумасшествия в те ужасающие годы. Затем, когда война закончилась и пришло время заняться своими детьми, было трудно. На некоторых своих дочерей и сыновей ей было плевать, как бы она этого не отрицала. Своей любовью к курению и алкоголю, она подавала не лучший пример для своих отпрысков, особенно на самую старшую дочь — Россию. Но это всё дела дней минувших. Сейчас СССР находится в Чистилище — это своего рода аналог рая. Только в отличии от него, чистилище: во-первых, похожа на обычную жизнь, во-вторых, в него попадают все, без исключения. Даже известный антипод советской — Третий Рейх попал сюда и теперь нормально себе поживает.

***

Прошло несколько минут, сигарета докурена и уже покоится в стеклянной банке, вместе с такими же окурками. Немного понаблюдав за уличными красотами, социалистка уже собирается заходить обратно домой, ложиться спать, но тут достаточно неожиданно дверь её двора распахивается, и кто-то входит. Она, пораженная такому, бросает взгляд на пришедшего ночного гостя. Он и она встречаются глазами. Черная форма и такая черная фуражка с символом черепа — это все атрибуты фашистского ублюдка. Лицо советской покрывается удивлением, в то же время лицо самого мужчины покрывается легкой улыбкой от долгожданной встречи. Вид советской в её ночной пижаме, поверх которого накинут черный халат, заставляет национал-социалиста улыбнутся. Еще никогда он не видел её в таком. Коммунистка с безэмоциональным выражением лица захлопывает дверь, затем закрывая его на пять замков. Мужчина подбегает к двери и начинает стучать, стучать так сильно словно он зол, и готов выбить эту крепкую стенную конструкцию. Однако он не полон злости и ярости, он спокоен. — «Открой, слышишь? — безмятежно просит Рейх. — Открой.» — красная лишь стоит за порогом, наблюдая, как её дверь сотрясается от ударов первого. Она немного напугана таким резким визитом своего старого врага, что не удивляет, ведь последняя встреча была аж в 1939 году. С тех пор столько воды утекло. Её тело коробит. Контролировать свой страх достаточно трудно, но она кое-как справляется. — «Убирайся!» — выкрикивает русская, сжав руки в кулаки. — «Нет, я так просто не уйду. — отвечает он. — Я же ведь просто поговорить пришел, что же ты так. Всегда запираешься от своих проблем, да? Что твой железный занавес, что здесь.» — прекратив колотить дверь и оперевшись к ней руками, проговаривает немец. — «Мне не о чем с тобой разговаривать!» — опять же выкрикивает комсомолка. — «Не ври. Сама знаешь, что есть о чем поговорить. О многом и разном. Я же знаю, ты сама говорила, что ты нуждаешься в общении, тебе одиноко и так далее.» — парирует Третий Рейх. — «Откуда…» — изумленно шепчет советская. Наступает короткая тишина, которая прерывается вопросом мужчины. — «СССР, ты там?» — но этот вопрос красная слышит приглушенно, она уже ушла из-за порога. Рейх замечает, что свет в окнах погас. Марксистка падает на кровать и плотно укрывается одеялом, тем временем стуки в дверь продолжаются, они становятся сильнее и громче. Грохот от крепкой двери разносится по всему дому. Просьбы немца выйти также не прекращаются. Социалистка надеяться на то, что он устанет и от безысходности просто уйдет, но его настойчивость непоколебима. Удары в дверь длятся на протяжении двадцати минут, советскую это достало, поэтому она взяла свою подушку, и накрыло свою голову ею. Затем хлесткие удары в дверь прекращаются, сквозь стены доносятся слабо слышимые звуки шагов, комсомолке, кажется, что немец в конце концов сдался и собирается уходить. Она начинает радоваться, напряжение уходит, но вдруг раздаются резкие стуки в окна, во все окна по очереди. Некоторые удары настолько сильные, громкие и пугающие, что возникает ощущение того, что стучащий хочет выбить одну из окон и залезть вовнутрь. Переполняющий и сковавший страх заставляет советскую достать из комода пистолет и прислонить оружие к себе, так ей немного спокойнее. Старый, знающий лучшие времена, черный и потёртый пистолет ТТ ощущает на себе трепетное дыхание напуганной женщины. Руки трясутся. Трещание стекольных окон прекращается, наступает пятисекундное затишье, после чего раздаётся крик или же скорее зов. — «СССР выходи, слышишь? Я же ведь не собираюсь сдаваться.» — все, что есть мочи вопит германец. — «Настырный гадёныш» — шепчет про себя коммунистка. Слышатся отчётливые шаги, отходящие назад, затем разбег и удар плечом об дверь. И это не заканчивается, наоборот усиливает свой оборот. Из-за таких импульсов по дому проносятся грохоты, скрипы двери, различные вещи под воздействием таких ударных волн немного сходят с места, создавая дребезжание. Особенно это слышится со стороны кухни, посуда слегка трескается и рокочет. Этот лобовой штурм проистекал, по меньшей мере, около часа, после чего наконец-то прекратился. Однако Рейх не ушел. Естественно, что под таким громким громыханием, о каком-либо сне речи не шло. Русская деятельница марксизма не заснула, даже не сомкнула глаза. На протяжении этого часа, она размышляла, просчитывала, что она может сделать. Звонить в полицию? В Чистилище её нет, так и зачем, если здесь все страны бессмертны. Все в достатке, пространство бесконечно. Заниматься можешь, чем только душе угодно. Отсиживаться дома? Терпение пришедшего гостя может закончиться, после чего он без проблем вломиться в дом, хотя бы через те же окна. К тому же голод. Он, конечно, не убьет комсомолку, но однозначно будет досаждать и мучать. Наставить на него пистолет и прогнать? Третьего Рейха достаточно тяжело напугать, даже оружием, наставленным прямо у его лба. И она убеждалась в этом и не раз. В добавок бессмертие. Если даже прострелить ему голову, он в лучшем случае вырубиться на несколько часов, и пока он будет восстанавливаться и приходить в себя, можно оттащить его куда подальше. Но в таком случае он вернётся позднее. Позвонить своей семье или же кому-нибудь, кто может повлиять на фашиста? Семья… Сколько замечательного в этом слове, однако у марксистки больше нет родных. Родственники прогнали её из поместья русских государств, они не приняли советскую такой, какая она есть и поэтому вышвырнули её из их дома. Надеяться, что они возьмут трубку слишком самонадеянно. Можно дозвониться до его друзей, но тут нужно просто вспомнить его друзей. Немного съехавшая с катушек, Японская Империя — не пойдет. Итальянский фашист, который всегда поддерживает германца — не лучший кандидат для звонка. А дальше разбирать его друзей не имеет смысла, так как остальные — это попросту его прихлебатели, которые при любой ситуации будут его поддерживать. Родные Рейха. Они-то уж точно помогут… Нет… Германская Империя — его отец. Он им гордиться, он, наверняка, скажет ему слова поддержки. Тогда может его мать? А… кто собственно его мать? Впоследствии долгого анализа и раздумии, коммунистка приходит к тому, что самым оптимальным решением будет все-таки поговорить с немцем, но, конечно, с очень огромной осторожностью и скрипом. Сделав тяжелый выдох, она встает c кровати и направляется к своему шкафу с одеждой. Покопавшись в горе различного одеяния, комсомолка натыкается на вешалку, на котором размещен зеленый, военный мундир. Это один из нескольких основных униформ советской, его отличие от остальных в том, что вместо штанов, там длинная юбка с черными колготками. Его надевать она не собирается, ведь во время последней встречи в 1939 году, внимание немца было заостренно на её ножечках. Тогда он даже этого не скрывал, наоборот в беседе с ней подметил, что «эти ножечки, особенно в таком обличии — это мечта любого мужчины, в частности меня». И еще он себе позволил себе между делом положить свою руку на её бедро, благо это ни во что не переросло, потому что охрана СССР была настороже, и на любое близкое движение мужчины в черной форме чуть ли не была готова бежать оттаскивать его и защищать свою начальницу. — «Ну уж нет.» — проговаривает про себя пролетарская леди, кладя вешалку с колготочками и юбкой обратно. Она достает самую закрытую форму. Максимально закрытый военный мундир. Непросвечивающая белая рубашка, поверх него темно-зеленый пиджак со множеством пуговиц и плетей, ремень с желтой, блестящей бляхой, кобура для пистолета, штаны и советские военные ботинки. Вся эта одежда сделана из самых крепких материалов, просто так их разорвать руками невозможно. Нет, порвать их реально, однако придётся приложить нечеловеческую силу, которой у Рейха точно нет. Надевшись во все это под зеркалом, она заталкивает ТТ не в кобуру, а за спину. Если Рейх решится напасть на неё, то первым делом, он схватится за ёмкость, хранящую внутри себя оружие. Поэтому лучше спрятать пистолет за спину. Также внутри длинных черных ботинков, красная спрятала армейский нож, это на тот случай, если пистолет в ходе драки выскочит из рук. Наконец, полностью подготовившись, советская республика открывает дверь и выходит на крыльцо. На улице, встав со скамейки, с азартом на лице её встречает Третий Рейх. Они снова встречаются взглядами, никто из них не переводит глаза куда-то в сторону, между ними наступает напрягающая тишина…