Ты можешь написать о чём-то радостном?

На часах 22:09 а я даже не собиралась ложиться. Да, так выглядит никому не известная писательница, но не об этом. Я старалась написать что-то стоящее и интересное, но сонный мозг не давал никаких идей, явно объявляя забастовку. Ну что ж, посмотрим как ты справишься с таким противником, как кофе. Да-да, мозг, либо нормальные идеи - либо бессонница. Стараясь не сильно углубляться в тему споров со своим же мозгом, я упорно продолжала что-то шкрябать на бумаге. Делала я это так упорно, что даже не заметила подошедшего сзади Дазая. - Почему не спим? - пропел шатен. - Сказал так, будто я тут во множественном числе. Но ладно, придираться к словам - плохая привычка. - не хотелось грубить, но медленно закрывающиеся глаза мешали мыслить здраво. - А я говорил, что эти таблетки не помогут, и вот результат - ты всё ещё хочешь спать. - Дазай посмотрел в окно. - Я не виновата, что уже вторые стуки не могу написать что-то нормальное. Идей нет совсем. - я устало выдохнула. - А о чём ты хочешь написать? - Осаму сел в кресло возле моего стола. Я медленно потёрла переносицу, надеясь, что хотя бы разговор спасёт меня от томных объятий сна, и стала перечислять: - Сначала хотела написать историю про медленно увядающую девушку, расписать её трагедию и как конец использовать её смерть. Потом пришла в голову мысль написать что-то в разряде фэнтези. Но тут много мороки. Теперь я снова в поисках себя и идеи для новой истории. Дазай, всё то время что я рассказывала, смотрел в потолок и, не отрываясь от него, спросил: - Ты можешь написать о чём-то радостном? Я перевела взгляд со своих "трудов" на мужчину. Он всё также изучал мой потолок, ожидая ответа. Взглянула на часы - было уже 22:13. - Даже если бы и могла, написала бы точно не ночью. - отмахнулась я. - Ночь для меня - время печали, драмы и отчаяния. - А день? - послышалось из кресла. - А днём ничего не хочется делать, кроме как лежать и подобно тебе, играть в гляделки с потолком. Дазай немного помолчал, а затем встал и вышел из моей комнаты, бросив напоследок: - Лучше уж писать бред, чем не писать вообще. Под словом "бред" он имел ввиду радость, или же счастье. Это было нетрудно понять. Дазай Осаму - неполноценный человек, тень самого себя. Другими словами - оболочка, внутри которого - пустота. Как мы с ним до сих пор общаемся для меня остаётся вечной загадкой. Но его всегда интересуют мои идеи и работы, пусть он и не показывает этого. Выкинув из головы лишние мысли, я пошла варить себе кофе. Время 21:19. Так и знала, что часы на кухне отстают на час. Нужно будет завтра купить батарейки. Тем временем кофе был уже в стадии готовности, так что я незамедлительно вылила содержимое в кружку и пошла в свою комнату. Мы живём с Дазаем в одной двухкомнатной квартире. Так получилось, что некогда весёлая и полная мотивации девушка как я, и горе-суицидник Дазай стали сожителями. Но со временем совместного проживания я сильно изменилась и не без участия шатена. Дазай сильно на меня влиял, а именно - его взгляды на жизнь. Всего за полтора года из добродушной и наивной девушки я превратилась в недоверчивую и пессимистичную фигуру. Но не Дазай в этом виноват - я сама на своём горьком опыте осознала суть своей и чужих жизней, и сделав выводы, сама устремилась к бездне. Поставив кружку на стол, я вновь принялась пытать свои извилины с целью добиться от своего разума интересной идеи. Но ничего не получалось. Забив на это дело, я запила свои таблетки кофе и решила лечь спать. Как позже оказалось, запивать снотворное кофе было большой ошибкой - я не спала вообще. Утро встретило меня своими привычными жизнерадостными ритмами. Ну а я, точно мертвец, смотрела на уже ненавистные мне часы, которые всю ночь мучительно медленно отмеряли каждую секунду беспроглядной тьмы, а сейчас показывали 5:39. Да, было рано, но всё же это тоже утро. Именно поэтому я решила что имею полное право "проснуться". Занавески моего окна всегда открыты, а доступ к холодильнику вообще круглосуточный. Решив неплохо так позавтракать, я построила маршрут к кухне и решительно направилась туда. Дазай по всей видимости ещё спал, так что в моей совести закралась небольшая искра жадности. А именно мысль о том, чтобы съесть последний стаканчик йогурта, который мы оба любим. Воровато оглянувшись по сторонам, я со скоростью света подлетела к холодильнику, к моей сокровищнице. Тихо приоткрыв дверцу, я стала искать глазами желаемый продукт, но никаких успехов. Я уже хотела грустно выдохнуть, как за моей спиной раздался голос: - Если хотела его заполучить, нужно было встать пораньше. - Да ну, ты так рано не встаёшь, что за повод? - я с разочарованным лицом повернулась к кареглазому. Учитывая то что я не спала вообще, было просто нереально с его стороны пробраться на кухню и втихаря стащить йогурт. - Видишь ли, я тоже не спал всю ночь. - Дазай сунул в рот последнюю ложку йогурта. - И я ещё не достиг твоего уровня лени, так что решил провернуть это побыстрее. - Честно, у меня даже слов нет. - А зачем мне пустые слова? Мне одного твоего выражения лица достаточно. - Дазай фальшиво улыбнулся и выбросил пустой стаканчик в мусорное ведро. Я решила повременить с завтраком и пойти заняться водными процедурами. Тоска не дала мне на тот момент что-то вкусить, так что мне пришла в голову идея освежиться в холодном душе. Закончив с утренней гигиеной я опять подкатила к своему драгоценному холодильнику, который уныло показал мне остатки нашего пропитания. - Дазай, как насчёт сходить за продуктами? - я хлопнула дверцей холодильника. - Хорошо, сейчас соберусь. - послышался голос из его комнаты. Мне бы тоже не помешало привести себя в порядок, поэтому я быстрым шагом направилась в свою спальню. Большого выбора в одежде у меня не было, да и без разницы что я надену - на дворе осень, пальто в моём вооружении будет в обязательном порядке. Именно поэтому я ограничилась тонкой кофтой с длинными рукавами и серыми брюками. Шапка была вне моего желания, так что я принялась старательно расчёсывать свои волосы, дабы придать им сносный вид. По окончанию этого ритуала из зеркала на меня смотрела девушка с короткими густыми волосами, в фиолетовой кофточке и серых брюках. Проблема была лишь в мешках под глазами, но не страшно. В прихожей меня уже ждал Дазай и как бы мне не хотелось этого признавать, но я всё же высказалась: - Пожалуй даже мой гардероб проиграл твоему в плане однообразности. - Как грубо! - фальшиво надулся Осаму. Не в моём характере кого-то обсуждать, особенно в плане одежды, но гардероб Дазая Осаму - это либо один костюм на все случаи жизни, либо чёртова машина клонирования одежды. Слишком заумно пожалуй. Скорее всего это один и тот же комплект одежды в одном экземпляре - обычная полосатая рубашка, поверх которой чёрный жилет, светло-бежевые брюки, коричневые туфли, и самое главное - ярко-коричневый плащ с карманами и поясом. Из "аксессуаров" у него только бинты и галстук боло с овальным бирюзовым камнем. И он никогда не менял этой одежды. Разве что зимой одевал шарф и шапку, а на ночь переодевался в обычную пижаму. Я накинула пальто, обула осенние туфли и мы с Осаму вышли из квартиры. Улица встретила нас холодно и неприветливо, предварительно окатив нас леденящим душу ветром. Я взглянула на небо и поняла, что ничего хорошего на высоте птичьего полёта нам не светит. Лишь грозные тучи, без намёка на солнце - ощущалось, будто об этой огромной звезде осталось лишь воспоминание. Мы с Дазаем шли в среднем темпе - выходной, спешить было некуда, да и на свежем воздухе нужно же когда-нибудь находиться. Осаму безразлично смотрел куда-то вдаль, а я от скуки решила рассматривать всё, что онам попадалось по пути. Но вскоре я бросила это занятие ибо было слишком скучно. Шатен, точно прочитавший мои мысли, предложил: - Хочешь, поговорим о чём-нибудь раз тебе скучно. Я без интереса хмыкнула, дав согласие. Дазай ждал от меня ещё каких-то действий, но потом понял что инициатива принадлежит ему. - Как твоя новая история? - не успел он договорить, как я измученно простонала. - Да ничего не клеится. - устало протянула я. - Идей нет от слова совсем. - А как насчёт моего вчерашнего предложения? - Дазай медленно перевёл на меня взгляд, выдавая свой нарастающий интерес к разговору. - Написать про что-то радостное? - я кинула на него быстрый взгляд, затем устремила его в небо. - Я же говорила что у меня это вряд ли получится. - Может нужна помощь? - лицо Осаму не выдавало никаких эмоций. - Пхах, от тебя? - я не удержалась от короткого смешка. - А что? - натянув свою маску клоуна немного возмутился кареглазый. - Да ничего, ахаха. - я продолжала тихо хихикать. - Просто я сомневаюсь что ты тот человек, который сможет помочь мне написать о чём-то радостном. Без обид. Дазай на это никак не ответил, и вернув своему лицу истинный облик, вновь принялся разглядывать что-то вдали. Когда он так делал, он давал понять что разговор окончен. Но идти было ещё минут пятнадцать, так что я всё-таки решила поинтересоваться: - Чем тебя так зацепила эта идея о радости? Ты не похож на человека, которому это было бы интересно. Осаму продолжал идти молча. Да, это был ещё один признак того что говорить он больше не собирается. Как ни странно, если при всех он играл роль шута и клоуна-суицидника, то в моём обществе эта маска часто с него слетала. Возможно он устаёт так долго притворяться. А что если я кому-то расскажу правду о нём? Видимо он мне доверяет. Хотя никогда не знаешь, что в голове у этого человека. Дойдя до магазина мы купили всё что нужно и батарейки в том числе, и после вернулись домой. По пути никто из нас не проронил ни слова. Дазай устремился в свою обитель, а я поспешно, пока не запамятовала, вставила батарейки в свои часы и перевела их на правильное время. Я снова села за свою работу. Если это вообще можно назвать работой. Пустой лист уныло встретил меня, напоминая о моей никчёмности. Но почему-то я не хотела это пускать на самотёк. Та ситуация и разговор с Дазаем не давали мне покоя. Вроде бы я уже научилась понимать и угадывать его настроение, но теперь мне всё казалось кукольным спектаклем. Я была марионеткой, так же как и все, а Дазай — главный кукловод этой пьесы. Да, сравнение заезжено, но ничего поделать не могу. И всё же я решила попробовать написать о том, о чём меня просил Осаму. Да, именно просил, не советовал. Когда он говорил об этом, казалось будто он просит меня написать об этом. И я сделаю это. Ради него. Возможно, если у меня получится, я смогу изгнать хотя бы часть тьмы из его сердца. И я старательно принялась за это дело. Вначале было сложно, но во время процесса стало легче и даже интереснее. Спустя три часа я с усталостью, но с гордостью отложила от себя целую пачку исписанной бумаги. Я вытерла пот со лба и решила немного передохнуть. Услышав лёгкий шум на кухне, я решила пойти туда и перекусить, а заодно порадовать Дазая своими успехами. Но когда я вошла в кухню там уже никого не было. Я немного разочарованно взглянула на дверь комнаты шатена и подошла к холодильнику. "Наверное он чем-то занят, не буду ему мешать. Покажу в следующий раз", — подумала я. Нарезав себе бутерброды на скорую руку, я побрела обратно в свою каморку. Настроение немного упало, но я решила что напишу ещё хотя бы страницу или две до сна. Да, я также решила лечь пораньше. Режим соблюдать тоже в кои то веки надо. Когда весь мой провиант был съеден, я вновь принялась за дело. Как и в первый раз, начало работы мне вновь далось нелегко, но я снова втянулась и начала писать налегке, будто бы всю жизнь об этом писала. На часах было уже девять вечера когда я закончила. Я сложила всю бумагу в стопку и положила в свой выдвижной ящик. История была закончена, и как ни странно, она мне понравилась. Никогда ещё в своей писательской практике у меня не было такой гордости за свою работу. Я писала на заказ, а мой самый первый рассказ, из-за которого я стала известна в узких кругах, был на среднем уровне писательства. Конечно, занимаясь этим на протяжении пары лет я улучшила свои навыки, но результат мне никогда не нравился. С радостными мыслями, касаемых завтрашнего дня, я быстро уснула. Мне снилось, как Дазай хвалит меня за мою историю, как на его лице играет добрая улыбка — настоящая улыбка. Мне так хотелось, чтобы этот сон воплотился в жизнь. Но не всем мечтам суждено сбыться На следующее утро я проснулась в хорошем настроении. Усталости не было, я даже хорошо выспалась. Голова не болела, и мешков под глазами видимо больше не наблюдалось. Бодро спрыгнув с кровати, я потянулась к выдвижному ящику стола, дабы сшить страницы между собой. Я боялась, что какая-то из них могла случайно затеряться, именно поэтому я поспешила заняться сшиванием. На это дело у меня ушло где-то больше получаса: страниц оказалось не мало, но результатом я была довольна. Я даже сделала обложку для этой истории из картонки. Работа мне понравилась, так что я без промедления пошла хвастаться Дазаю своими трудами. Когда я шла мимо кухни, там никого не было. Вероятно, Осаму ещё не начал свою знаменитую охоту за йогуртом, которых у нас теперь штук восемь. Во всей квартире была тишина. Я не удивилась этому и лишь надеялась на то, чтобы шатен сейчас не был на прогулке. Я аккуратно постучала в дверь его спальни. Тишина. Маловероятно, но возможно он спал. В конце концов, снотворное никто не отменял. Я постучала ещё. Тихо. Почему-то мне это не понравилось, но я не могла так просто врываться в чужую комнату. Хотя Дазай не церемонился со мной, и мог завалиться ко мне в час ночи, расспрашивая о чём угодно, при этом невинно улыбаясь. Я решила показать ему потом, когда он сам объявится. Меня одолело разочарование, ведь я так надеялась порадовать его своими стараниями. Но тут ничего не поделаешь. Я уныло поплелась в ванную, надеясь что после бодрого душа моё настроение придёт в норму. Я зашла в душевую кабину, предварительно оставив рукопись на комоде в гостиной. Холодные капли воды стекали по моему телу и вызывали лишь дрожь в душе. Почему-то я не могла успокоиться. В квартире стояла гробовая тишина, которую нарушала лишь я. Даже если Дазай и был на прогулке, к этому времени он обычно уже дома. Даже если он спал под снотворным, его сон чуткий, он бы услышал стук в дверь. Неужели он ушёл куда-то и до сих пор не вернулся? Закончив с водными процедурами я вышла из ванной. На голове было полотенце, на теле — махровый халат, а на ногах были домашние тапки. Полный комплект жителя какого-нибудь отеля. Хотя на самом деле такой набор одежды был почти у каждого человека в этой стране. Я зашла к себе в комнату чтобы переодеться и вскользь глянула на часы. Было уже 10 утра. А тем временем от Осаму ни слуху ни духу. Я переоделась в чистое, причесалась, и решительно направилась к обители кареглазого. Проходя мимо комода, я на лету выхватила рукопись и быстрым шагом устремилась в нужном направлении. Нет, я не была зла или раздражена. Я была то ли решительна, то ли напугана. Внутри себя я надеялась, что пока я была в душе, Дазай вернулся или проснулся, а я этого не услышала из-за потоков воды. И вот, снова эта дверь. Неведение пугало меня, так что даже если мне никто не ответит в этот раз, я не побоюсь вломиться туда. Стучу. Никакого ответа. Стучу ещё раз. Напряжение в воздухе нарастает. И источником этого напряжения была я. Снова тишина. Стучу в третий, последний раз. Мысленно умоляю, чтобы за той стороной двери кто-то издал хотя бы шорох. Снова никого и ничего. Я не вытерпела и быстро, словно молния, распахнула ненавистный кусок дерева, называемый дверью. В комнате не было никого. Было пусто. Даже не в плане того, что в ней не было её хозяина, в этой комнатушке не было даже мебели. Да что там, не было даже футона. Не хватало средств? Да нет же. Денег было достаточно. Видимо сам Дазай не хотел этого. К слову о шатене. У меня не было версий, где он мог бы быть. То, что он не на прогулке было для меня очевидным. Так где же он? Видимо я была в некотором шоке от происходящего, что даже не заметила распахнутого окна. Когда я встретилась с ним лицом к лицу, по моему телу пробежали мурашки. Я выпустила из рук рукопись и медленно, нехотя, начала подходить к окну. Чем ближе я подходила, тем больше становился ком в горле. Казалось бы, человек оставил окно открытым, что такого? Но это Дазай. Тот самый Дазай, который всегда ищет способ покончить с собой. Наконец расстояние между мной и окном достигло нуля, и я, выглядывая из двадцатого этажа, устремила свой взгляд вниз. В глаза будто пелена попала. Иначе почему у меня начали выступать слёзы? Ком в горле мешал дышать, взгляд стал размытым, а в памяти навсегда отпечаталась картинка распластанного на земле тела, купающегося в луже собственной крови. Вокруг него уже была толпа людей, даже скорая и полиция приехали. Но я этого не видела. Я бессильно отшатнулась назад и упала. Сердце болело, глаза были мокрыми, а ноги были мягче ваты. Неожиданно для самой себя я завыла. Хотя я так и не поняла что это было. То ли плач, а может вовсе рыдания, то ли скулёж побитой собаки. Я просто смотрела мутными глазами в потолок, и не могла видеть что-либо, кроме Дазая. Я видела его лицо, его волосы, его глаза, его фальшивую, но улыбку. Я видела перед собой все воспоминания, связанные с ним. Видела, как впервые познакомилась с ним, вспомнила, какие чувства и эмоции он тогда у меня вызвал. Помню первую неделю, месяц, год проживания с ним. Я вспомнила всё. И его образ жизни тоже. Вспомнила наши разговоры о вечном, и даже наш недавний разговор на улице, когда он просил меня написать о чём-то радостном. Вспомнив всё это, мои рыдания усилились. На улице были слышны сирены полиции и скорой, но я не обращала на них внимания. Я не думала уже ни о чём, я лишь лежала и рыдала. Во входную дверь позвонили. Наверное, меня, выглядывающую из окна, увидели люди. Даже находясь в дальней от прихожей комнате, я услышала, что говорили люди за входной дверью: — Открывайте! Полиция! Даже если бы мне и было не всё равно, я бы физически не смогла бы встать. Мои ноги не подавали никаких признаков жизни, и я даже шевелить ими не хотела. После ещё одной порции криков полиции за дверью, послышался звук выбитой с петель двери. Был слышен беспокойный топот. Они обыскали все комнаты, пока не вошли в ту, где лежала я. Врач, зашедший в квартиру с полицейскими, подбежал ко мне и пытался привлечь моё внимание. Но мне было всё равно. Я так и не сдвинула свой взгляд с мёртвой точки. Вскоре я почувствовала, что изнеможение от слёз и стресса дало о себе знать. Мои глаза стали медленно закрываться, и я провалилась во тьму. Сейчас я сижу в полицейском участке. Как свидетель и человек, знакомый с погибшим. Да, погибшим. Дазая так и не удалось спасти. По данным дела, он спрыгнул со своего окна и разбился насмерть. Следствие показало, что он умер в момент приземления. Его лицо было размято в мясную кашу, так что хоронить его будут в закрытом гробу. В крови не было найдено ни наркотических, ни алкогольных веществ. Вскрытие показало, что он не был чем-то отравлен, избит или подстрелен кем-то. Размотав все его бинты, некоторые из молодых патологоанатов пришли в шок и ужас. Под ними скрывались чудовищные раны, ожоги и шрамы. Какие-то раны были старыми, а какие-то — совсем свежими. Также на затылке были найдены множественные синяки и несколько мелких шрамов. Вероятно он бился затылком обо что-то, чтобы причинить себе боль. Мне задали много вопросов, после чего попросили подписать какие-то бумаги. Я знаю, что сначала нужно читать то, что подписываешь, но сейчас у меня нет никакого желания что-либо делать. Но чтобы эта головомойка закончилась, мне нужно поставить подпись. И тогда я вернусь домой. В ту самую квартиру, где когда-то жили я, и.... - Вот. - Отлично. Ну, всего доброго, мисс. - попрощался участковый. - Когда тело вернут из морга? - голос уже не дрожал, а был скорее отрешённый. Полицейский глянул на меня с сожалением, а затем, поправив свой козырёк, ответил: - Через два дня можете забрать. Вы ведь единственная его знакомая, да? - Не то что бы, - я отвела взгляд. - просто у него даже родственников нет, так что за похороны отвечаю я. - Соболезную вам мисс, и желаю быть сильной. - слегка наклонил голову мужчина. - Спасибо. - кинула я, когда выходила из кабинета. На улице пасмурно. Хотя чему удивляться - осень на дворе. Иду домой, не зная, что мне дальше делать. Можно подумать, что моя боль наиграна или маловажна. Казалось бы, просто соседи по квартире. Могу понять. Я тоже раньше думала, что никак не связана с ним. Но в последние дни, когда мы начали разговор о "радостном" рассказе, всё это время в моей голове было странное чувство, которое не давало мне покоя. Я не понимала, что это такое. Также я не понимала Дазая. Никто его не понимал. Даже он сам себя не понимал. Мне казалось, я уже привыкла к его шуточкам о суициде. Видимо я, как и все, не придавала этим шуткам большого значения. А зря. Начал капать мелкий дождь. Где-то вдалеке слышится гром. Ненавижу грозу. Нужно быстрее идти домой. Теперь уже моя. Моя квартира встречает меня уныло, серо, и холодно. Конечно, я ведь одна пришла. Мне повезло — стоило зайти, начался сильный ливень. Я вешаю пальто в прихожей, случайно задев плащ Осаму, и он упал. Смотрю с грустью на этот предмет одежды и поднимаю со словами: — Повторяешь участь своего хозяина? Немного иронично. Когда вешала плащ на место, услышала небольшой шелест, будто бумага трётся обо что-то. Я порылась в карманах плаща и нашла сложенную в несколько раз бумагу. Развернув его, я поняла что это записка: " Если ты читаешь это, значит меня уже нет в живых ;) Но если серьёзно, мне было грустно уходить из этого мира одному. Но я думаю, что ты сможешь справиться с этим. В конце концов, мы ведь и не друзья толком, а если и так, то не слишком близкие, как можно было бы предположить. Но также есть вероятность, что ты не справишься. Ты спросила меня, чем меня так подцепила та тема для истории. Лично мне хотелось бы увидеть, какой облик у радости. Но я бы сам не смог, и мне стало интересно, как бы выглядела радость в твоих глазах. Именно поэтому я попросил тебя об этом. Но ты так упорно не хотела писать((( Однако я увидел, что ты загорелась этой идеей, и остаток того дня, когда мы ходили в магазин, потратила на "радостную" историю. И я рад. Честно рад. На самом деле своё самоубийство я хотел совершить несколько недель назад, но когда мне пришла идея о "радости", я захотел посмотреть, что из этого выйдет. Но твоя же работа не даст тебе грустить))) Это и было главным применением твоей истории — не дать тебе долго оплакивать меня. Хотя мне не откуда знать, как ты ко мне относишься. Надеюсь, я тебе не доставлял при жизни много хлопот)) Дазай Осаму :)" Дочитав записку, я поняла что всхлипываю. Мне больно это читать. Я не могу опять сдерживать слёзы. Я упала на пол, не выпуская письмо из рук, и вновь рыдаю, как в тот роковой день. Прошло пару недель. Похороны были устроены, на них пришли лишь некоторые коллеги по работе Дазая. Хотя, думаю ему было бы всё равно. Его смерть так сильно ударила по мне. И дело не только в нём — я больше не хотела знакомиться с новыми людьми и искать нового сожителя. Я не могла представить кого-то кроме Дазая. Я боялась быть одной в квартире, из-за чего стала больше времени проводить вне дома. Пожалуй, сейчас я как никогда понимаю Осаму. Мой образ жизни даже стал копией жизни кареглазого. Цвета медленно уходили, мир стал темнее и мрачнее. Если раньше я могла находить какую-нибудь мотивацию к жизни или работе, то сейчас я просто плыла по течению, не вмешиваясь ни во что. Меня выгнали с работы? Плевать. Нет заказчиков с историями? До лампочки. Мне нечем платить за жильё? Да всё равно. Нет денег даже на еду? Пофиг. С Дазаем я всегда могла поговорить о чём-то, я могла у него научиться чему-нибудь, я могла посвятить ему книгу, сделать персонажем своей истории, вместе читать интересные произведения. Я могла много чего вместе с ним. Но теперь не могу. И он не может. Он бы и не захотел наверное, но притворился бы, что ему интересно. Даже когда он попросил написать о том, что было бы интересно ему, я отнекивалась, а когда написала, было уже поздно. Я стояла перед могилой. Да, это могила Осаму. Её наверное никто не посещает кроме меня. Но и плевать. Я прихожу не просто поплакать над его несчастной судьбой. Я разговариваю с ним. Чтобы загробный мир не казался ему скукой. Но я больше не могу так продолжать. Единственное, что я могу, это поделиться с ним тем, чем я горжусь больше всего в жизни. Я аккуратно положила перед надгробным камнем свою рукопись. Я так и не сдала её в печать. Я не хотела, чтобы её видел кто-то, кроме Дазая. По крайней мере, теперь, если кто-то посетит его могилу, сможет найти эту работу и почитать. Возможно, она кому-нибудь поможет. Я тихо попрощалась с Дазаем, точнее, с его надгробием, и пошла прогуляться по мосту. Небо было пасмурным, но дождя не было. Люди как торопливые букашки — вечно спешили куда-то, не глядя по сторонам. Я подошла к краю моста. Он растянулся метров на пятнадцать, соединяя одну часть города с другой. Под мостом расположилась красивая, тёмно-синяя водная гладь. Я немного улыбнулась, глядя на неё. На самом мосту людей было меньше, чем на оживлённых городских улицах. Выждав момент, когда поблизости не будет никого, я осторожно встала на перила моста, стараясь держать равновесие. Всю дорогу в моём кармане ёрзал недавно купленный пистолет. Благо, в одном из городских районов достать оружие было пустяковым делом. В обойме была одна пуля. Подставив пистолет к виску, я с тоской вспомнила последние строки того "радостного" рассказа: "Я всегда буду верить в будущее, пока веришь ты". Я в последний раз посмотрела на чёрное небо и спустила курок.