Стратегическая победа

                    Это всё ещё было странно: идти домой, зная, что тебя там ждут. Какаши пытался привыкнуть к щекочущему чувству глубоко в груди, пытался убедить себя, что это надолго. Может, даже навсегда. Но каждый раз, подходя к дому, останавливался в нескольких шагах, прикрывал глаза, душа прилипчивый страх — сейчас зайдёт, а внутри пусто. Не той пустотой, что бывает в доме, хозяева которого вот-вот вернутся. Другой, реальной пустотой, столько лет жившей бок о бок с ним. И эти несколько шагов к двери всегда давались тяжелее всего, сколько бы он ни убеждал себя, что этот страх надуман.       Незаметно, Сакура заполнила собой практически каждый уголок дома, и порой её казалось даже слишком много. Какаши привык управлять свободным временем, теперь контроль ускользнул, неожиданно перейдя в чужие руки. Ей постоянно хотелось говорить. О том, как прошёл день, о том, какая сегодня была погода, о друзьях, которых встретила, о фильме, который хочется посмотреть. Какаши находил это одновременно милым и раздражающим, потому что тишина стала непозволительной роскошью. Прошло чуть больше недели после того как Сакура переехала, а Какаши всё чаще задумывался о том, чтобы сбежать.       Возможно, стоило просто сказать ей о желании порой побыть одному, но страх тут же впивался в глотку, не давая произнести хоть слово. Страх, что она не поймёт. Что уйдёт, решив разорвать их отношения. И дома снова станет пусто, на этот раз навсегда. А он уже не мог представить, как можно жить без уютного сопения под ухом, без тепла чужого тела, когда просыпаешься и ведёшь по опустевшей половине кровати, прислушиваясь к звуку воды из ванной. Как пить утром чай, глядя в окно, а не на Сакуру, бегающую по дому в поисках сумки, которую вчера забросила за диван. Или как, наконец открыв дверь, не улыбаться, встречаясь с родным взглядом.       — Сегодня ты рано. — Сакура выглянула из кухни и теперь наблюдала, как он раздевается.       — Шикамару сказал, что задержится. — Какаши подошёл к ней, потянулся, чтобы поцеловать, но замер в паре сантиметров от губ. — Сакура, не хочу показаться грубым, но от тебя воняет.       — А, это, — она легко рассмеялась и кивнула на стол. — Это сыр. С плесенью.       — Надеюсь, ты его не ела? — округлил глаза Какаши, с нескрываемым отвращением глядя на желтоватый треугольник с синими вкраплениями.       — Нет, ждала тебя. — Сакура потянулась за поцелуем и на несколько минут они забыли о сыре.       — Сакура, запах омерзительный. — Какаши покачал головой, отпустив её губы. — Думаю, лучше его выбросить.       — Ты что! Я его еле достала! Утром привезли, успела последний кусочек забрать! Ты просто попробуй, у него потрясающий вкус.       — Сомневаюсь. — Какаши даже отступил на шаг, будто боялся, что сейчас она заставит его есть. — В последний раз, когда я ел что-то с похожей вонью, потом страдал от несварения.       — И что же ты ел, позволь узнать? — Сакура скрестила руки на груди, с подозрением глядя на него. Она, конечно, не ждала, что он тут же начнёт благодарить за редкий деликатес, попавший на их кухню, но и на такую реакцию не рассчитывала. А ведь так надеялась, что сегодня они проведут вечер за бутылкой красного вина и превосходным сыром!       — Лучше тебе не знать, — вздохнул Какаши. — Только предупреждаю сразу: если ты его съешь, я не буду тебя целовать.       — Посмотрим, — прищурилась Сакура.       — Сакура-сан, ты готова пожертвовать мной ради сыра? — изумился Какаши, распахнув глаза. — Это слишком жестоко, даже для тебя!       — Посмотрим, — зловеще повторила она, но тут же мило улыбнулась: — Ты ещё не ужинал?       — Вообще-то поужинал. — Он потёр шею, пытаясь вспомнить, что именно им с Шикамару приносила Шизуне пару часов назад.       — Отлично. — Сакура подошла к нему, встала на носочки и легко поцеловала. — Потому что сегодня у нас на ужин только вино.       — Что ты задумала? — насторожился Какаши. Слишком легко она забыла о сыре, а вот его нос забывать категорически отказывался.       — Ничего, — пожала плечами Сакура и снова поцеловала. — Просто вечер с любимым мужчиной.       — Просто вечер? — пробормотал он, невольно обвив рукой талию и притянув к себе.       — Забыл добавить: с любимым мужчиной, — прошептала она, запуская руки в его волосы. — Только, — между поцелуями заговорила Сакура, — мне надо… переодеться…       — Тогда мне, полагаю, стоит принять душ.       Когда он вышел, на ходу затягивая пояс юкаты, Сакура уже ждала в гостиной. Горела лишь одна напольная лампа, отражаясь в бокалах с вином. Сыра нигде не наблюдалось, что само по себе было подозрительно, но Какаши моментально забыл о нём, стоило увидеть Сакуру. Она сидела на диване, согнутая в колене нога соблазнительно выглядывала в вырезе белой юкаты. Ткань сползла с одного плеча, открывая резное кружево.       — Новое бельё? — поинтересовался Какаши, приподняв бровь. Сакура молча кивнула, обольстительно улыбнулась и протянула руки. Какаши переплёл их пальцы, позволяя увлечь себя на диван, и тут же потянулся к её губам, но Сакура подхватила бокалы, протянула один ему и сделала маленький глоток.       — Не могу сказать, что имею что-то против пьяного секса, — протянул Какаши, отпив вина и решительно убрав бокалы из их рук, — но может, мы допьём его потом?       Улыбка Сакуры стала ещё шире. Она кивнула, обвила его руками и жадно поцеловала, сразу глубоко, влажно, проходясь своим языком по его. Какаши замер, машинально ответив, и вдруг прервал поцелуй, всматриваясь в слишком довольное лицо.       — Ты всё-таки его съела.       — Хочешь сказать, что тебе не понравилось?       — Хм. — Какаши задумчиво провёл языком по зубам. — Признаю, у этого сыра интересный вкус. Но, — он притянул её к себе, заставляя сесть сверху, ладони пробежались по позвоночнику, легли на бёдра, — к нему мы тоже вернёмся позже.                     Сакура была счастлива. Просто безоговорочно счастлива и даже не пыталась это скрывать. Ходила по улицам, улыбаясь прохожим, не обращая внимание на умилённые вздохи, которые так и сыпались вслед. Словно очутилась в своём собственном мирке, в полном света коконе, куда не проникают ни боль, ни страх, ни сожаления о прошлом. Каждая минута, проведённая рядом с Какаши, заставляла душу петь. Никакие мелочи не могли омрачить чувство счастья: ни его привычка бросать грязную одежду в кучу в спальне, чтобы потом перебрать, ни ворчание по поводу её волос в сливе душа. Даже то, что он убирал тарелки, едва закончит есть, не раздражало, хотя Сакура не привыкла бросаться мыть посуду сразу же после еды.       — Знаешь, — он намывал тарелки, пока Сакура, ворча, сбрасывала остатки еды в мусорное ведро, — однажды меня вызвали на миссию, сорвав прямо посередине ужина. Когда вернулся домой через месяц, колония плесени чуть не выселила меня на улицу. — Какаши повернулся и с задумчивой улыбкой забрал тарелку из её руки. — После этого я никогда не оставляю грязную посуду.       — Но теперь тебя точно никто не вытащит посреди ночи на миссию, — не сдавалась Сакура, подавая следующую тарелку.       — Кто знает. — Какаши пожал плечами. — Надо быть готовым ко всему. И всегда.       С этим Сакура была полностью согласна, хотя кунаи из-под подушек всё же перекочевали в прикроватные тумбочки.       Ей было просто хорошо рядом с ним, хорошо молчать, говорить, лежать под боком, пока он читает перед сном, и смотреть на игру света и тени на его лице. Почти месяц прошёл, как она жила здесь, а каждый день всё ещё приносил что-то новое, открывал очередную грань его характера и привычек. Уткнувшись носом меж его лопаток, Сакура счастливо улыбалась, слушая, как размеренно бьётся его сердце. Она резко проснулась посреди ночи в пустой постели, прислушалась — в ванной шумела вода. Перевернувшись на другой бок, Сакура закрыла глаза, собираясь снова заснуть, но лёгкое беспокойство вдруг зазвенело внутри, назойливо расползаясь по мыслям. Охрана в дом не вломилась, значит, нет поводов для волнений, однако Сакура не могла так просто отмахнуться от тревоги. Вода продолжала шуметь в трубах, может, у них протёк кран и Какаши посреди ночи решил его починить? Нервно усмехнувшись этой мысли, Сакура выбралась из-под одеяла и вышла в коридор.       Дверь в ванную была приоткрыта, Какаши стоял у раковины и мыл руки. Ничего необычного, и Сакура уже собралась вернуться, когда что-то заставило присмотреться. Толкнуть дверь и войти, испуганно глядя на него. Застывшее лицо, на котором ярко, безумно горят полные паники глаза. Приоткрытые губы, шумное, отчаянное дыхание загнанного зверя. Отточенные движение пальцев: от запястий к локтям и обратно. Кожа на руках успела покраснеть, мыльная пена стекала в раковину, и Какаши тут же принимался мылить руки заново, тщательно смывая.       — Какаши? — позвала Сакура, но он, казалось, даже не заметил, что она зашла. — Какаши, — позвала громче. Он не ответил, не шевельнулся даже, продолжая тереть кожу. Сакуре стало страшно. По-настоящему страшно — никогда не видела таким, представить даже не могла, что он может настолько провалиться в себя. Переступив с ноги на ногу, Сакура сделала робкий шаг, коснулась плеча. — Какаши, пожалуйста, посмотри на меня.       Вместо ответа он медленно закрыл кран и уставился на дрожащие ладони. Тишина в ванной разбивалась тяжелыми, прерывистыми выдохами. Сакуре казалось, что сердце попросту выскочит из груди — в отличие от Какаши она вообще перестала дышать. Его колени подломились так резко, что она не успела даже удержать: он осел на пол, уткнулся лбом в сложенные на краю раковины ладони и задрожал. Сухие, почти на грани слышимости, всхлипы наполнили грудь Сакуры ужасом. Она осела рядом — ноги отказывались держать. Потянулась было к нему, но отпрянула, с болью глядя, как содрогаются мышцы на плечах и спине. Подползла ближе и вдруг прижалась порывисто, обвила руками, не замечая, как по щекам безостановочно текут слёзы.       Сколько прошло времени, Сакура не знала. Не чувствовала затёкших ног, не чувствовала холода от того, что сидит в тонкой юкате на ледяном полу. Только дышала медленно, размеренно, заставляя Какаши невольно повторять за ней. Вдох-выдох, новый вдох — его сердце, до этого колотящееся в грудную клетку с бешеной силой, постепенно замедлялось, выравнивая бег. Наконец он протяжно выдохнул, выпрямился, повёл шеей и резко обернулся. Испуганно отшатнулся, упираясь спиной в столик под раковиной, провёл ладонями по лицу, словно надеялся, что Сакура исчезнет.       — Ты давно… здесь? — спросил каркающим, царапающим горло голосом.       — Да. — Сакура не видела необходимости скрывать. Эти несколько минут, что она пережила вместе с ним, как последний кусочек в мозаике, сложили цельный образ настоящего Какаши.       — Прости, — он отвёл глаза и опустил голову. Серые пряди коснулись кончика носа, уголки губ горько опустились. — Я… я не могу это контролировать.       — Руки в крови, — тихо сказала Сакура. Какаши вскинул подбородок, отыскал её взгляд. — Руки в крови, да? Ты поэтому их моешь.       — Сакура, я… — Какаши запнулся, когда она вдруг оказалась рядом, глаза в глаза. Взяла его холодные ладони в свои, сжала так крепко, что слегка захрустели кости.       — Ты не чудовище, — твёрдо сказала она.       Он не ответил. Печально улыбнулся, погладил костяшки её пальцев и поднёс их к губам.       — Ты замёрзла. Пойдём спать.       Они ещё долго не могли уснуть, молча лежали в темноте, держась за руки. В конце концов, Сакура потянулась к нему, потёрлась носом о шею и прошептала:       — Я рядом.       Всю следующую неделю Какаши вёл себя тихо, слишком тихо даже для него. Настороженно смотрел на неё, касался с плохо скрываемой робостью. А Сакура не знала, что сказать, как дать понять — всё в порядке. Просиживала за книгами по психологии, с каждым разом понимая, что такое самостоятельно не проходит. Что травма сидит слишком глубоко внутри, чтобы можно было её вытащить простыми словами. К концу очередной недели от тишины в доме и напряжённого ожидания начало ломить виски, и предложение Ино собраться всем вместе в кафе Сакура встретила со слишком подозрительным, по мнению подруги, энтузиазмом.       — Эй, у вас всё в порядке? — Ино обогнула Сакуру и заставила её остановиться посреди улицы.       — Да, а почему ты спрашиваешь?       — Ты бы себя со стороны видела. Мрачная, как тень от скалы Хокаге.       — Просто очень хочется развлечься, — вздохнула Сакура. — Работы много.       — Ну-ну. — Ино покачала головой, пристально её разглядывая. — Вы точно не поругались?       — С чего ты взяла? — Сакура нервно улыбнулась. — Мы придём вместе. К семи?       — Да хоть к восьми, главное, приходите.       И правда, им надо было отвлечься. Какаши надо было отвлечься и понять, что между ними ничего не изменилось. С этими мыслями Сакура направлялась к Башне Хокаге, с каждым шагом чувствуя, как поднимается настроение. Немного алкоголя, вечер с друзьями, непринуждённая обстановка, и всё будет как прежде…       Она застала Какаши одного, заваленного бумагами, и при виде тусклого, усталого взгляда сжалось сердце.       — Не помешаю? — она подошла к столу и с притворным ужасом посмотрела на стопки документов. — Тебе надо разобрать это до вечера?       — Надо было разобрать ещё вчера. — Какаши откинулся на спинку кресла и потёр переносицу.       — Тогда, думаю, дела подождут ещё немного. — Сакура улыбнулась. — Вечером идём отдыхать.       — Отдыхать? Сакура, боюсь, я не скоро смогу себе это позволить.       — Ты работал без выходных почти две недели. И заслужил отдых. Говорю тебе это как твой медик, если не хочешь слушать свою девушку.       — Если бы я слушал только свою девушку, боюсь, вообще перестал бы сюда приходить, — усмехнулся Какаши. — Прости, но сегодня никак не получится. Я обещал отпустить Шикамару пораньше, а некоторые документы требуют срочного рассмотрения.       — Такого срочного, что ты не можешь оставить их даже на день? — разочарованно вздохнула Сакура.       — Не могу. — Какаши вздохнул. — Хотя очень хотел бы.       — Знаешь, иногда надо думать о себе, а не только о других.       — Если бы я думал только о себе, Сакура, я не дожил бы до двадцати.       — Хочешь сказать, что только долг перед Конохой держал тебя всё это время? — Сакура подобралась, глядя в ставшее предельно серьёзным лицо Какаши. Он медленно кивнул, спокойно отвечая на её взгляд.       — Деревня всегда будет для меня на первом месте, Сакура. Тебе придётся с этим мириться.       — Она была на первом месте, когда ты был один. — Сакура упрямо склонила голову набок, неосознанно сжимая кулаки. — Теперь всё изменилось.       — Для тебя — возможно. Для меня не всё так просто. — Какаши поднялся, обошёл стол и встал перед ней. Рука потянулась к щеке, повела по ней, едва задевая кожу. — Это не изменить по щелчку пальцев.       — Ты и так отдал и отдаёшь Конохе больше, чем все шиноби, — прошептала Сакура. — Неужели не пришло время жить для себя?       — Я не умею жить для себя. И даже не знаю, получится ли когда-нибудь.       — Значит, мне всю жизнь придётся делить тебя с деревней? — Сакура невольно отступила, надеясь, что Какаши отшутится, но он продолжал серьёзно смотреть, давая ей сделать вывод самостоятельно.       — Возможно, тебе следовало выбрать кого-то другого, — тихо, но твёрдо сказал он.       — Может быть. — Сакура скрипнула зубами. В груди запекло, кровь будто стала гуще, замедляя стук сердца. — Может быть это тебе надо пересмотреть некоторые приоритеты.       — Не думаю, — прохладно ответил Какаши. Досадливо поморщился, потёр веки. — Сакура, я люблю тебя. Но ты должна понять, что даже эта любовь — единственное, что я могу тебе дать. Я всю жизнь служил Конохе, ты можешь себе это представить? Думаешь, отношения заставят забыть о долге и просто отойти в сторону?       — Какаши, мы говорим об ужине с друзьями, — нервно рассмеялась Сакура, хотя ей было совершенно не смешно. Она чувствовала — он пытается донести что-то слишком важное для простого разговора. Чувствовала и не хотела этого понимать.       — Ты понимаешь, о чём я говорю, — спокойно произнёс Какаши, опуская плечи. — Сегодня я не могу пойти с тобой к друзьям, завтра — пропущу твой день рождения, а через год, возможно, не смогу быть рядом, когда ты будешь рожать. Ты точно этого хочешь?       — Ты ждал неделю, чтобы это сказать? — голос треснул, задрожал, с трудом вырываясь из сжавшегося горла. — Решил, что я убегу при первых же трудностях, да?       — Это не трудности, Сакура. Это часть меня, — жестко бросил Какаши, и глаза впервые за весь разговор вспыхнули.       — Которой ты стыдишься.       — А что, должен гордиться?       — Должен принять и дать возможность помочь!       — Я никому ничего не должен, Сакура, даже тебе! Во всём, что касается лично меня, я никому ничего не должен, — закончил он тихо.       — Ты даже не представляешь, насколько сейчас не прав. — Сакура покачала головой, смахнула выступившие слёзы и, не говоря ни слова, ушла.       — Ксо! — не сдержался Какаши, когда звук её шагов стих в коридоре. Он не сказал ничего из того, что не следовало говорить. Так или иначе она бы узнала. Так или иначе встала бы перед выбором: остаться или уйти. Сейчас он оставлял решение за ней, и, пожалуй, это было правильно. Но что, если он всё же ошибается?..              Вылетев из Башни, Сакура помчалась в больницу, перескакивая козырьки крыш, но посередине пути остановилась. Слёзы застилали обзор, от боли, стискивавшей грудь, каждый вдох давался с трудом. Какаши что, вот так просто мог отказаться от неё? Так просто дал понять, что ему всё равно: будет она рядом или нет, невзирая на все их чувства? Или это проверка, от которой зависит, будут ли они вместе?       Настроения идти на встречу уже не было. Сакура понимала, что просто физически не сможет там находиться и пытаться поддерживать разговор, когда сердце рвётся на лоскуты, а все мысли вращаются вокруг разговора с Какаши. Она хотела снова увидеть его. Хотела сказать, что понимает. Что будет меняться, учиться, подстраиваться. Только бы он был рядом.       Темнота в доме сегодня была особенно пугающей, но отчего-то зажигать свет не хотелось. Сакура сидела в гостиной, с ногами забравшись на диван, и думала, думала, думала о том, сколько ещё ей предстоит узнать и сколько раз придётся сидеть вот так, в одиночестве и тишине, гадая, когда он вернётся. Стыд жёг, растворяя обиду. Стыд на глупую вспышку, на попытку манипулировать и указывать, как жить. Это всё ещё был Какаши Хатаке, и тот факт, что теперь они вместе, не отменял его прошлого.       Какаши не думал, что застанет её дома. Специально не торопился, оттягивал момент возвращения, долго стоял на кладбище, пытаясь понять, что делает не так. Пытался и не мог. Знал только, что ради Сакуры попробует измениться. Хоть немного приблизиться к пониманию нормального, обычного человека, а не настороженного, вечно наготове, шиноби. Возможно, Сакура была права, он заслужил покой, заслужил счастье. И уж точно не имел права отталкивать его от себя.       — Сакура?       Удивление в его голосе заставило распахнуть глаза — Сакура успела задремать.       — Я думал, ты…       — Прости…       Они заговорили одновременно и так же одновременно протянули руки, с силой обнимая, притягивая к себе.       — Я больше не буду указывать тебе, как жить, — всхлипнула Сакура. Усмехнулась сквозь слёзы: — По крайней мере попытаюсь.       — Я тоже попытаюсь, — слабо улыбнулся он. — Попытаюсь не забывать о том, что теперь не один.