Новое начало

— Великий Клан Бесконечной Охоты, ну что такое? — когда со стороны водопада донеслись звуки странной возни, ворочавшаяся в своём гнёздышке Любятушка со стоном встала, едва не встретившись носом с полом каменной пещерки. Хоть глаза и слипались, а сознание готово было отправиться в царство Морфея прямиком на ходу, оно не делало этого даже на удобной моховой подстилке под убаюкивающую мелодию перестука капель откуда-то из угла — потому что молодую кошку, что вот уже два дня пребывала на нервах и почти без сна, раздражало абсолютно всё: и песнь накрапывающей в лужицу воды, и даже родной вой пурги за лагерем, и как раз таки жуткие звуки оттуда же, с каждой секундой приближающиеся. Тёмно-бурая кошка села на своём месте, прислушиваясь к шёпоту соклановцев. Она не могла решиться выглянуть самой — необъяснимое чувство страха мурашками пробежалось под шубкой, заставив по инерции дёрнуть белой кисточкой пушистого хвоста. Воспитанница вздохнула и затаила дыхание: из соседней номерной голоса стали громче, и она разобрала часть из диалога матери, Скуки, и старшей воительницы. — Говорят, та самая группа одиночек из Туманного Взгорья приготовилась к нападению. — Хм. Если это правда, то Клан ждёт не самая лёгкая битва. Если верить слухам, некоторые коты оттуда владеют внеземной силой... — Глупости, Ветвь Хвои! Слухи всё равно всегда обманывают или преувеличивают, ну а если даже и нет, тогда Врачевательница не пойдёт в бой, а постарается мирно обговорить. Не будет же она вести бойцов в неравную схватку, верно? — речь охотницы была спокойна и обнадёживающа, но по дрожащему едва-едва голосу можно было понять, что на деле она сомневается в своих уверенных словах. — ...ты думаешь... одиночки станут мирно говорит с нами? Если так, зачем тогда и вовсе им посреди ночи вламываться в лагерь? — а вот Ветвь Хвои, обычно всегда сдержанная стражница, что-то совсем выбилась из колеи и болезненно сглатывала, стараясь унять тревогу. Ответом ей стало ужасно долгая пауза, а потом хриплое «Посмотрим. Кое-кого из Армии Сказительница уже отправила на разведку». Любятушка снова громко выдохнула и высунула голову из палатки... Точнее, попыталась это сделать — помехой стал жуткий крик, будто кого-то заживо бросили в Великий Костёр Самой-Яркой-Ночи, и будущая быстро дёрнулась обратно под каменные своды своей пещерки. Попутно это действие и спасло её голову от участи быть снесённой пробежавшей в мышином усе от её носа толпой разношёстных стражей. — Вот же ж пресвятые рыбёшки... — витиевато выругалась Любятушка, топчаясь на месте и всё же решительно выскакивая из палатки, когда добрая дюжина, а то и больше, котов, пронеслась мимо. И вторая попытка тоже не увенчалась успехом: ибо её взору открылось зрелище, заставившее попятиться назад. Трое огромных котов, больше похожих на каких-то рысей или даже острозубов — острые-острые когти, режущий кинжалом взгляд и отточенные мощные движения, а также рост, превышающий среднестатический кошачий на голову или две — появились, перегораживая выход из лагеря и сразу же бросаясь на стоящих рядом стражей. Те, кто остался нетронутым, подхватили котят и юных будущих в рот, разбегаясь по номерным и заталкивая туда охотников, не способных драться. За считанные секунды лагерь превратился в сущий хаос: зелёным глазам нашей героини попадались лишь метающиеся в схватке пятна из шкур и крови (её сердце похолодело при мысли о том, что алая жидкость вряд ли вражеская), разворошённые куча с добычей и пологи пещер, а также беготня, не позволяющая разглядеть ещё что-то не мельком. Дальше всё слилось. Кажется, через время набежало ещё больше огромных, растрёпанных, а главное — знающих боевые приёмы, что было удивительно для какой-то непонятной банды, котов. Липкий ужас сковал её; ученица забыла, что наставник говорил делать в таких случаях — то ли помогать раненым, то ли теснить наиболее слабых врагов, то ли вообще не совать розовый носик в эту заваруху и спасать саму себя в глубине номерных? Последующие события сами заставили её идти по последнему плану — один из последователей духов молниеносно отбросил её с края главной пещеры, ставшей сейчас полем боя — она учуяла терпкий кисловатый запах и заметила рваную рану на рыжем боку. — Беги как можно дальше, будущая, — прохрипел он перед тем, как быть утянутым в вихрь когтей и клыков. Любятушке понадобилась ещё пара секунд, прежде чем гипноз животного ужаса спал и не стягивал плотными оковами её лапы. В голове стало пронзительно пусто, и её больше ни на что не хватило — только последовать приказу. И побежать. Она не видела дороги: серый пол-поворот-стена-лаз-крошечная пещерка-ещё поворот-ещё пещерка... Многоходовья номерных не различались в напуганном сознании, а с каждым шагом становилось темнее разглядывать путь и труднее дышать. Когда Любятушка немного пришла в себя и перешла с бега на рысь, то поняла одно — она ничего не поняла. В голове проскользнула стыдная мысль, что негоже было совсем уже почти стражнице (ну а что, только ведь итоговое испытание осталось!) вот так убегать. Какая уважающая себя воительница так поступает? Может быть... Да ладно, на данный момент были дела и поважнее, — одёрнуло её внутренее чутьё. Потому что мозг никак не желал подсказывать, где она. А точнее, она была в каком-то нигде. Вокруг темень — хоть глаз выколи. И своды пещеры не нащупывались — точнее, тело будущей не могло даже двинуться. Будто она оказалась в невесомости и... «И вообще, что происходит?» — Любятушка была очень близка к панике — любой на её месте бы заволновался, ведь оказаться в пустоте, без каких-либо связных предположений в собственной голове и неведении, оказывается, очень-очень страшно. «Наверное, меня уже схватили те коты и съели», — хмыкнула невесело кошка, не зная, что и думать. Но долго переживать не пришлось — хотя, это как посмотреть, ведь вскоре из "тьмы"-то она и выбралась, но, очнувшись в совершенно другом месте, поводов пугаться не стало меньше. * * * Вообще, Любятушка предполагала, что в ближайшее время её будет ждать переломный момент. Но, по её ожиданиям, это должен был быть боевой экзамен... Никак не попадание в место, не поддающееся объяснениям, и крушение всех планов в прах. Она жила обычной жизнью в Клане — ну как, если её энергичность, с которой она успевала и закончить обучение быстрее других будущих, и преуспевать в деятельности сказочников, почти каждый вечер развлекая котят и не только удивительными историями, и вздорный характер, с которым она то и дело попадала в самые разные истории. Эта кошка всегда стремилась к высотам — и это, конечно, похвально, да только слипающиеся глаза после ночи тренировок с сестрой (к слову, эти тренировки и состояли только из сонных объяснений и хихиканья Любятушки — потому как Вьюжнолапка совсем не боец) и пройденный за пол-луны трёхлунный курс для стража, конечно, поражал... Но её почему-то не хвалили, вопреки ожиданиям, а с сочувствием смотрели и отправляли на отдых в подстилку, что часто оставалась нетронутой. Вот уже как два дня Любятушка не спала, готовясь сдавать боевой экзамен от самой главы Армии! Если она пройдёт, то не только экстерном посвятится в воители в девять лун заместо положенных двенадцати, но и получит возможность попасть в основную группу Клана! Поэтому и луна в тёмные часы уже долго наблюдала не за безмятежной мордашкой, а напряжённой — кошка оттачивала приёмы в забытом местечко в глуби пещерок. А в последнее время обстановка стала натянутой. Неизвестная группировка из подножья гор, по слухам с низин, убившая уже множество лесных котов и обладающая невиданной силой, собирается в Клан. Любятушка была далека от этих дел и лишь краем ухом слыхала тревожные переговоры, но, как оказалось, не совсем слухами было это, коль глаза не лгали. Она жалела, что не смогла принять участие в битве, даже если после пары бессонных ночей всё равно мозг не варил, забыв самый простой приём. Да такую враги первым делом разорвут на части! Но... Но всё же... Теперь непонятно, что дальше ждёт. И даже боевой экзамен пропустила, и стражницей не стала. Пожалуй, эти факты расстраивали даже больше падения в пустоту. * * * Да, определённо точно — Любятушка знала, что скоро всё в её жизни кардинально изменится. Но не до такой же степени, что, очнувшись, она с кряхтением встанет со странного пола, на котором лежала, и обнаружит своё местонахождение на летающем острове посреди неба, кажется... О, предки! А, посмотрев на свои лапы, она обнаружила человеческие ладони. Точнее, всё её тело теперь было как у этих Двуногих. Луна и звёзды, она совсем-совсем не этого ждала! Затуманенный взор различил вокруг обстановку, мало отличающуюся от хаоса в Клане — суматоха битвы, боевые кличи, взмахи мечей и перемещающиеся пятна сражавшихся. Ноги подогнулись, когда она попыталась встать, ведь этим новым телом управлять было совсем непривычно. От приближающихся к ней то и дело незнакомцев приходилось отшатываться, ибо как знать, кто враг, а кто — нет? Может быть, они все при удобном случае готовы пронзить её грудь остриём лезвия? Голова нещадно болела, выделяя из мыслей лишь самые изощрённые выражения, на которые были способны будущие в таких ситуациях, а ещё «Что, чёрт возьми, творится?!». К сожалению, ответа она так и не получила — рядом с ней воздух разрезала стрела, а удары чужих клинков неумолимо приближались. В конце концов юная кошка (точнее, теперь не очень) не рассчитала движения, а край странного парящего сооружения оказался ближе, чем должен был быть... Она не ожидала, что спина вдруг соскользнёт в пропасть и даже не сразу поняла, что начала падать. А она падала. Сознание никак не хотело принимать ту мысль, что земля, скрытая туманом, становится всё ближе, а тело с огромной скоростью летит вниз, к ней. «Да я же сейчас.. — она не успела закончить мысль, когда ощущение полёта резко прекратилось, а дыхание из лёгких от этого выбило. — Разбилась...». Любятушка в ужасе зажмурилась, прислушиваясь к ощущениям. Боли не было, хотя, если бы она была... там, так и должно быть? Запугивая себя предположениями одно хуже другого, кошка (то есть, девушка, да) приоткрыла один глаз и поняла, что, если это (похоже, другой мир) место — ещё не "по ту сторону", то... — А чего, я жива что ли? Она непонимающе дёрнулась и обнаружила себя в крепкой хватке чьих-то рук. Когда страх позволил ей открыть глаза, она уже стояла на ногах, но когда те снова чуть не подогнулись, отправив туда, откуда она чудом выкарабкалась, ей пришлось опять схватиться за неизвестного спасителя. — Осторожнее! — ушей Любятушки коснулся перекрикивающий шум битвы голос, а её глаза встретились с янтарно-золотым взором. Она машинально кивнула и аккуратно разжала руку, сжимающую чужую ладонь, чувствуя на щеках пламенный румянец. Хм, странно... Раньше такого не было. Неужели коты не могут это ощущать? — Спасибо... — вдруг вспомнила она, но юноша уже скрылся в разгорающейся схватке. Девушка пожала плечами и внезапно со всем ужасом поняла, что, если она не умерла, разбившись в лепёшку, то сделает это сейчас, потеряв голову от чьего-то меча. Паника заставляла двигаться в разы быстрее, на удивление легко управляя новым телом. Она перекатилась от мощного удара огромного двуручника, затем ещё от пары стрел, снова чуть не полетела вниз, но вовремя перепуганно одёрнулась и в последний момент заметила летящее на неё копьё. Мало того, помимо обычного оружия её глазу попались странные сгустки разных цветов, что могли выпускать некоторые сражающиеся. Когда она почти выбилась из сил и даже нашла лежащий спокойно клинок с чёрно-золотой рукоятью, как родной лёгший в ладонь, но вовремя вспомнила, что не знает, против кого сражаться и вообще не умеет в этом теле... Всё резко затихло, и запыхавшаяся героиня устало подняла голову, уставившись на происходящее. Но она вообще ничего не понимала (зато заметила стоящего с краю толпы её случайного спасителя и попыталась незаметно подвинуться поближе — ну а чего? если один раз уже спас, то, может, и повторит, ежели что?). Наверное, враги были повержены — по крайней мере, больше никто не сражался и странные люди, множество раз чуть не зацепившие Любятушку во время боя, участие в котором принять не удалось, теперь куда-то ушли. «Когда их сбросили вниз, поймать их никому не захотелось», — от нервов про себя захихикала девушка. — Баллиста Гуй Чжун уничтожена. Без её прикрытия нам придётся туго, — звучало откуда-то с центра странного парящего сооружения. — Но нельзя отступать. Ни шагу назад — в наших руках будущее Ли Юэ! — Хм. У меня есть другая идея. — Она удивилась решительности, что прозвучала в голосе с виду хрупкой девушки, вышедшей вперёд из толпы. — Что ты задумала, Нин Гуан? — донеслось сзади. Повисла долгая пауза, и незнакомка, названная странным-престранным именем (похожие Любятушке доводилось слышать только у некоторых одиночек), похоже, обдумывала что-то очень трудное для себя. — Я пожертвую Нефритовым Дворцом. Любятушка ясно видела, как трудно даётся это решение — устало прикрытые глаза и слетевший с губ тяжкий вздох выдавали ту с головой. Однако бывшая будущая удивительно быстро позабыла о раздумьях о чужих чувствах, стоило только услышать обращение к себе... Точнее, не к ней, а к той, что ранее была ей? — Путешественница, помоги мне. — Она только сейчас заметила, что в руке до сих пор сжимала меч — оружие вдруг наполнилось тяжестью и силой, а в мышцах забурлила уверенность, схлеснувшись с кричащим «Что происходит?!» разумом. Девушка непонимающе уставилась на небо, что заволокли тучи разрывала буря, и заметила огромное существо, напоминающее трёхголового дракона, что намеревался броситься сюда. — Ч-что? — она опешила и отступила назад, а внутри снова взыграл характер, не терпящий чьих-то указаний. — Хотите, чтоб я померла? Не дождётесь! И не буду я против этого... — она ограничилась простым местоимением, немного запнувшись, и в запале выкрикнула: — сражаться! Я ещё не подписывала завещание! Если бы она так не боялась, то, наверное, засмеялась бы с выражения лиц, которые приобрели окружающие. Но Любятушка не собиралась играть в эту игру и умирать тоже. Тем более умирать. — Люмин, ты не ударилась при падении? — она заметила уставившиеся на неё с плохо скрытой тревогой уже знакомые янтарно-золотые глаза. И на пару мгновений зависла, принимая горячую волну внутри за негодование. — Могу задать каждому из вас аналогичный вопрос, — ядовито прошипела она, машинально перехватывая поудобнее рукоять меча. Да уж, трудный характер — не шутки! Знали бы они её так хорошо, как клановцы, и не удумали такое болтать. — Какая я тебе Люмин? И ты вообще кто? Янтарь приобрёл более холодный оттенок — взор потемнел, и пока-что-незнакомец (однако тот, кому Любятушка могла доверять более, чем остальным; причиной тому было спасение, конечно, спасение, что ж ещё) приблизился к ней, протягивая руку. — Враги на подходе. Дай сюда. Она неохотно рассталась с тяжестью в ладони, делающей увереннее — впрочем, сражаться в этом теле всё равно не смогла бы, так что... Главное, чтоб не убили, подумала она, но убежать всегда сможет. Одноручник объяло пламенным светом, и она инстинктивно прищурила глаза, а, когда открыла, не увидела уже ничего. Лишь услышала оглушающий грохот и то, что произошёл взрыв неизвестной силы: пол под ногами раскалывается, а тело второй раз за последние минут десять летит в пустоту. Любятушка вскрикнула и снова моргнула, оказавшись уже совсем в другом месте. — Хоть бы это оказалось сном... — пробормотала она, оглядываясь и видя впереди море. Они оказались на каком-то причале, а сзади раскинулся большой город, довольно отличный от тех, в каких порой жили одиночки и изгнанники. Асфальт заменила белая брусчатка, серые лица возвышавшихся пятиэтажек — пестрящие цветами дома и красные крыши, и даже небо, ранее в клоках тёмных туч, теперь поголубело и озарялось солнцем. — Ну и ну.. Дела звёзд воистину непредсказуемы. Ей было жутко, но и жутко интересно. Однако посмотреть, что будет дальше и почему битва так резко закончилась, помешал тихий голос ожидаемо кого. Почему-то она даже не удивилась. — Путешественница, давай отойдём, — он (Любятушка вдруг краем сознания подумала, что непозволительно долго не знает даже имени, но...) немного потянул её за руку — тёплая ладонь приятно коснулась холодных сжатых в кулак пальцев — и кивнул на узкий тупиковый переулочек, идеально подходящий для беседы без лишних свидетелей. Девушка дёрнулась, не заметив, как заалели щёки. За короткий путь до угла улицы она успела как минимум два раза споткнуться, ибо ноги заплетались то ли от непривычно нового тела, то ли от стресса и усталости, то ли мало от чего ещё, но была благополучно остановлена на половине своей траектории падения. — Люмин, а теперь расскажи, что случилось. — Повторить ещё раз, по слогам? — прищурилась героиня, взметнув полами белого платья и раздражённо подмечая его неудобность. Она всегда любила острить и не раз получала выговор от стражей за дерзкие слова, но непонятно где и непонятно кем, да ещё и называют чужим именем и хотят, дабы она что-то там делала и убивала трёхглавых демонов? Не-ет, она не собирается идти по законам этого мира и вообще на нервах и хочет домой, так что простительно. — Или в пылу битвы не услышал? Я-не-та-за-кого-меня-принимают. — Ты потеряла память? — глаза напротив ещё больше темнеют, приобретая цвет насыщенно-янтарной спелой пшеницы — горький вздох, как ветер, колышет желтоватую волну. А у неё темнеет перед глазами. Страх завладевает каждой каплей крови, бурлит по венам ледяной водой и плещется в глубине очей, цвета которых не знает пока даже сама обладательница. Рука тянется к рукоятке меча — снова. Но на этот раз сжимается, захватив лишь воздух, ведь ножны оказались пусты. — Нет. — Шёпот приобретает угрожающую холодность, дрожа и раздражая этими самыми чувствами ещё больше. — Я никакая не Люмин и не путешественница, до этого провела всю жизнь в своём клане! Меня зовут Любятушка и совсем скоро я стану стражницей, так что... — и вдруг осекается, бормоча: — Точнее, должна была стать, если бы в ночь перед экзаменом этот мир не забрал меня к себе. Я умерла или это ваших рук дело? Любятушка скрещивает руки на груди, убеждая себя тем, что как-то в горах обходилась и без оружия. Значит, и здесь сможет. И попутно закипает в необъяснимой злобе, на полном серьёзе раздумывая, куда бы побольнее треснуть собеседника. — Люмин... Тебе лучше идти домой. Что-то внутри сдувается, как воздушный шарик, а весь запал уходит вместе с одинокой слезой, моментальным движением оказавшейся на земле. — Ладно, конечно... Только вот, — она запинается и отводит взор, наконец видя в пыльном окне размытое отражение. До плеч светло-русые волосы, тонко очерченный овал лица и, кажется, тускло блеснувшие от отчаяния медовые глаза. — Мне некуда идти. Она резко разворачивается, яростно одёргивая эту глупую юбку и грубовато ругаясь под нос. Но вскоре волосы растрепал порывистый ветер, а из синей вспышки перед ней материализуется новый знакомый. — Тогда куда ты идёшь? — Куда-нибудь подальше от вас! — по-кошачьи шипяще огрызается блондинка, снова попытавшись убежать, но быстро потерявшая надежды на это. — Хочешь, чтобы тебя монстры сожрали? Идём, — не менее резко бросает он и жестом приказывает следовать за собой. Любятушка мысленно негодует, в уме прокручивая всевозможные «Мышиный помёт» и «Сосновые шишки, вот же ж..угораздило». Но необъяснимо подчиняется. И вдруг как просыпается. — Ты так и не представился. — Я уже делал это. Вспоминай, Люмин. — Я не... — но разбушевавшийся ветер бьёт в лицо, поднимая пыль и заставляя продолжить путь молча. «Но я Любятушка. Откуда я могу помнить, что произошло до того, как я оказалась здесь? И что теперь делать? Чёрт, как же хочется домой...» * * * Разморённый шар светло-алого солнца мягко скользил по мощёным улочкам, бликовал на крышах и глади моря, устало опускаясь за горизонт; вероятно, оно тоже изнурилось за этот трудный день. Хоть Любтушка и не знала, что произошло и против чего стражались все эти люди, но почему-то тоже чувствовала сладкую радость в груди. Когда ночные сумерки уже плотно устоялись в воздухе, дыхание сбилось, а городок сменился бесконечными чащами-полями-пустырями, она готова была проклясть гудящие ноги и слившуюся в зелёно-жёлтое пятно сухую траву. Но в голове проносились благословения клану Бесконечной Охоты, когда пугающие тени не оборачивались на них, сверкая в далёкой полутьме красными глазами. Ведь меч в её руки так и не вернулся, канув в не-знала-куда, а о том, сможет ли временный спутник её защитить, оставалось лишь строить догадки. Молчание прерывалось лишь громкими от усталости шагами девушки и стрёкотом сверчков, а шёпот ветра, колышущий листья незнакомых деревьев, пел на ухо уютную колыбель. Любятушка то и дело вскидывала голову, бормоча «И вовсе я не сплю» под чужой вздох. Она не знала что, но было в этой ночи нечто сокровенное, приоткрывающееся редко и ненадолго. И её душа, всегда скверно реагирующая на незнакомцев, почему-то расслабилась рядом с человеком, которого знает пол-дня, хотя он не назвал даже имени и вообще вёл себя странно. Любятушка не знала обычаи Двуногих и правильное поведение, потому то и дело намеревалась лечь отдохнуть под куст или броситься в погоню за пробегающей зверушкой. А в янтарном золоте обеспокоенность упрямо боролась с лёгкой улыбкой. Высокая трава уже не щекотала ноги, а едва протоптанная тропа расширилась в чёткую дорожку. За деревянным мостом начиналась, наверное, чужая территория — Любятушка понадеялась, что разрешение на пересечение границы имеется. Перед её взором оказалось высокое здание, а на табличке значилось «Постоялый двор "Ван Шу"». — Ван Шу... — задумчиво пробормотала она, догадываясь до кое-чего и похвалив себя за гениальность. — А! Это название одного из здешних племён, и ты привёл меня в лагерь, да? — девушка победно засмеялась, но вскоре замолчала, встретившись с похолодевшим взглядом. Да ну? Неужели не угадала? — Проходи. — Она быстро скользнула в тёплый коридор за тяжёлую деревянную дверь и ощутила то, насколько же устала за сегодня. Сначала битва в клане, потом перемещение, опять битва, уже здесь, долгий путь до этого племени Ван Шу... Да уж, причина свинцовой тяжести в мышцах была веской. Она зевнула и с счастливым воскликом завалилась на прохладную простынь большой кровати. Приятный мрак, не тот жуткий и морозный на улице, где под каждой тенью затаились демоны — тут же темнота уютно обволакивала не хуже одеяла, а веки закрывались, утягивая в дрёму. Впрочем, резкая мысль на минутку заставила отложить сладкий сон. — Стой! — выпалила девушка, увидев закрывающего дверь в временно её спальню спасителя-пока-без-имени. — А ты куда? — Спи. Я тут буду. Внутри что-то отпустило, и она снова откинулась на подушку, дабы вскоре опять вскочить. — Хм! Не-е, так нельзя. Ты так и не сказал, кто ты. Как я могу оставаться в комнате незнакомца? — пожала она плечами и прищурилась в ожидании долгожданного ответа. — Зови меня адепт Сяо. * * * Любятушка открыла глаза в кромешной тьме, едва-едва различая своды родной палатки. Она моргнула, не веря, что вот так просто оказалась дома. Лапы дрожали, а тело ощущалось как-то неясно, в душе колыхалась тревога, и она боязливо шагнула на выход, проходя пустую пещеру будущих и окунаясь в смертельный холод. То ли в главной пещере было так морозно, то ли это от страха, сковавшего её в тугие оковы. Лунный свет тонкой струйкой падал на каменный пол, а подушечки лап нащупывали что-то липкое. В нос бился кисловатый запах крови, а тусклый луч осветил поле прошедшей битвы. Камень теперь покрылся алым слоем, и она замерла, осознавая, кому принадлежит уже остывающая жидкость. — Ты посмотри, кто-то ещё не отправился на небеса, — послышался у её уха зловещий шёпот, а вокруг закружились и завыли изломанные силуэты. Тени тянули свои костлявые лапы к шее ученицы, под кожу забрался смертельный холод, а затем чьи-то мощные лапы прижали её к полу, и она провалилась в забвение, чувствуя на горле острые окрашенные в кровь соклановцев клыки. А затем она забилась в агонии, вскакивая на постели с криком, но осознавая, что жива. — Это был сон... — из глотки вырвался нервный смех, а по комнате разлетелись звуки рвано бьющегося сердца. Когда дверь со скрипом отворилась, а горящий янтарём вопросительный взор уставился на неё, она перепуганно вздрогнула, дрожащими пальцами вытирая дорожки слёз. — П-пресвятые... Звёзды. Кошмар прис-снился. — Ломано выговорила девушка сквозь зубы, отодвигаясь от опустившегося к ней — она теперь знала его имя и была даже горда этим — Сяо. А он понимал, что глупые слова вроде «Не переживай, просто сон» сейчас будут бесполезны. Поэтому ученица клана, сейчас не являющаяся ей, удивлённо распахнула глаза, когда её сжатая в кулак холодная ладонь оказалась в успокаивающе-крепкой тёплой его. Сердце зашлось в пляске, а щёки снова охватило пламя. Она опустила взгляд и замерла, не зная, что делать, робко расслабляясь в чужих руках. — Я... Я не потеряла память, — хриплый шёпот постепенно креп, а неселадные мысли заставили сложиться дрожащим фразам в рассказ. Почему-то девушка чувствовала, чтл должна всё выложить про себя прямо сейчас. — Точнее, мне так кажется. Я чётко помню свою прошлую жизнь. Я была будущей стражницей в клане Падающей Воды! Я не знаю, как доказать это, н-но... До этого дня я была кошкой. Тренировалась бою вместе с наставницей, слушала уроки и рвалась поскорее стать полноправной воительницей. Да я даже свод правил бойцов могу пересказать и такие подробности горной жизни, что никаких сомнений не останется! — она гордо выпрямилась, кивком головы подтверждая достоверность своих слов. — Надо? Нет? Ну и отлично, значит, мне верят?.. Хм. Сегодня, — голос Любятушки дрогнул от воспоминаний о битве и недавнем кошмаре. — На нас напали одиночки из далёких земель там, в низинах. У этих одиночек ещё имена странные, прямо как у вас! — она засмеялась, ощущая, как тугой ком тревоги тает, а на его месте теплится доверие. — Да? И чем же? — она слышит неуловимую насмешку в голосе Сяо и хмурится. — Эй! Не веришь, что ли? Да честно — вот Солнцестояние, это моя наставница, рассказывала о своей знакомой одиночке из города. Её Йоль зовут. А вот ещё у представителей посёлка, вроде, имена Рис и Син... Ой, я отвлеклась, да? Так вот... Сегодня утром на клан напали огромные коты. Я не знаю, что произошло и были ли там убитые... Несмотря на то, что я стражница, да даже если будущая, я всё равно хотела отстоять честь родины! Это же и есть мой долг. Но посланник духов, это помощник врачевателя, а врачеватель — главный в нашей иерархии, он руководит всем племенем и... Луна и звезды, опять отвлеклась. Он сказал мне бежать в дальние пещерки, а я оттуда попала в пустоту. И потом очнулась на летающем клоке земли и... — Нефритовом Дворце, — поправил он и задумался о сказанном ей. — Значит, ты ничего не знаешь об этом мире? — Ничего! Я не от сюда. Я из восточного горного хребта, где живёт наш клан... — Хм, интересно... Расскажи подробнее о том, как ты оказалась здесь. Свои ощущения, что ты видела и слышала? Любятушка только открыла рот, но тут небо расчертила яркая полоса грозы (и это в ясную ночь, когда вверху — ни облачка), а по стенам заплясали тени. Страх захлестнул волной, стоило ей вспомнить о кошмаре. В глазах (или в комнате?) потемнело, а тусклый ночник моргнул будто бы на прощание и погас. Она распахнула рот и втянула воздух сквозь зубы, но вместо освежающего ночного ветерка горло будто бы наполнило что-то кисловатое и вязкое с железным привкусом. Алые глаза сверкали из всех углов, неумолимо приближаясь. Любятушка не могла вдохнуть, каждый раз наполняя лёгкие лишь кровью. Перепуганное сердце с криком вырвалось из груди... ...и она раскрыла глаза снова на кровати в комнатке постоялого двора, дрожа и вжимаясь в стену. — Люмин... Люмин! — сквозь пелену донеслось и вернуло в реальность, ещё отдаваясь на краях сознания болезненным видением. — Любятушка, — хрипло усмехнулась она, медленно отходя от рецидива кошмара. — Что это? — неясно обозначила она произошедшее. В самых тёмных уголках, казалось, продолжали ухмыляться тени. — Тьма. — Хмуро ответил Сяо, возвращая прежнее расстояние их телам, которое вдруг стало непозволительно близким — девушка только сейчас заметила, что он держит её за плечи, а его аромат едва ли касается нюха. Она бы ещё давно почувствовала, будь бы до сих пор кошкой. Сейчас различился только запах каких-то сладких цветов и дух, порой царивший в горах после долгой вьюги. — Тьма? Что это? И... Почему? Послышался тяжёлый вздох человека, пережившего многое и не очень желающего посвящать остальных в эти дела. — Так всегда бывает. Ты слишком долго находишься рядом с Адептом. — Адептом? — Любятушка непонимающе склонила голову набок. Конечно, у них в клане адептами назывались обучающие новичков в Армии боевым навыкам, но тут-то это наверняка другое значит? — Этот мир зовётся Тейватом. Он разделён на семь регионов, в каждом из которых правит один Архонт. В Ли Юэ им является Властелин Камней, Моракс. Адепты... Хм, ты упоминала посланников духов, которые помогают врачевателю? Думаю, Адепты — нечто очень приближённое. Это советники Архонта, следящие за Ли Юэ и защищающие всех его жителей. Но охраняют они незримо и на расстоянии, а смертные, приблизившиеся к нам, имеют высокую вероятность попасть под карму. — Понятно..? То есть, ничего не понятно! — Любятушка замолчала, не зная, нужно ли вообще что-то говорить и осознавая то, что чужая здесь. — Наверное, мне нужно уйти? — Конечно, пребывание здесь ничем хорошим для твоей души не закончится. Но я не могу отпустить тебя, ведь, если ты ничего не знаешь про этот мир, неизвестно, куда ты можешь попасть и что будет угрожать. — Ты волнуешься обо мне, что ли? — лукаво засмеялась девушка, немного смутившись собственной прямолинейности и в тайне надеясь на положительный ответ. — Я... — она ясно увидела, что Адепт смутился куда сильнее её, тщетно пытаясь спрятать улыбку. — Я один из Защитников Якса. Это мой долг. — Так, любопытно, — сон совсем не шёл после жукошмаров, зато звук его голоса, она сама не знала почему, но успокаивал; и внутри дрожало не так сильно, и небо опять прояснилось. — Расскажи! — не знала она и то, почему ей так легко с едва знакомым человеком и она подвигается ближе, готовясь узнать как можно больше. «Завтра... Думаю, завтра я не против проснуться и обнаружить себя не на своей подстилке», — мимолётно подумала она, но тут же стыдливо отбросила, укоряя за столь быстрое забвение своего долга как стражницы. — Ладно. Но только потому, что тебя мучают кошмары и только один раз, — вздохнул он, сдаваясь перед напором рыжеглазой торпеды. — Ну конечно один, — хихикнула она. — Если расскажешь сейчас, второй уже не понадобится. — Не скажи, — Адепт отвёл взгляд, вероятно, подразумевая её нынешнюю потерю памяти-перемещение. — Ну-у, надеюсь, это больше не повторится, — она пожала плечами, вздыхая тихо, и быстро перевела тему. — И вообще! Не переводи стрелки. — В полутьме глаза девушки азартно сверкнули в преддверии интересной истории. — Несколько тысяч лет назад Ли Юэ погрузилось в смутное время. Небо скрылось за смрадным дымом, а повсюду гремела война. Архонты, чьи руки теперь были окрашены в кровь бывших сестёр и братьев, а взор ослеплён жадностью, боролись за право властвовать в этих землях. Город покрыл мрак, а души убитых окрасили его в кровавый багрец. Вскоре битва утихла — копьё пронзило последнего, и тогда остался лишь один, в последствии и ставший Гео Архонтом. Но даже после многочисленных страданий жителей не покидали беды — изнурённая войной оборона не могла оградить от праха восставших из-под земли душ умерших божеств, теперь обратившихся демонами. Когда Ли Юэ был в шаге того, чтобы подломиться под гнётом тьмы, когда стало понятно, что защищать город почти некому... тогда явились пять великих духов, Яксы. Они отдали собственные души за оборону этих земель, и их выбором заместо беззаботной жизни смертных стала еженочная война с эфемерным мраком и неисчислимые дни в одиночестве. Множества убийств, пусть даже таких нечеловеческих существ, как тени Архонтов, караются жестоко, и поэтому Защитников Якса не покидает карма, пожирающая душу изнутри. Четыре остальных уже не выдержали, поэтому... поэтому я обязан всеми силами держаться. Я поклялся оберегать Ли Юэ и его жителей от тьмы, это был мой выбор. А значит, я должен держаться. Он говорил об этом без горечи или желания избавиться от страданий, не искал сожаления или понимания в её глазах. Она же читала по его очам то, что таким сокровенным и глубинным Адепт делится с кем-либо впервые. Любятушка замерла, не в силах что-либо говорить. Она всегда входила в ступор, когда на неё наваливались чужие проблемы, особенно такие, разрешить которые она не имела возможности. Пожалеть и сказать слова сочувствия было бы слишком неуважительно и глупо-бесполезно, промолчать и поступить иначе — чёрство. Поэтому девушка с удовольствием изучала взглядом пол и упорно молчала, пока не поймала вопросительный янтарный взор. Молчание наполнилось какой-то неуловимой возвышенностью и даже святостью — говорить что-то сейчас было нельзя, и она едва-едва улыбнулась, понимая, что комната посветлела, озаряемая светом двух пар искрящихся глаз. Но вскоре наваждение прошло, и внутри остался лишь отпечаток сладкой неги из великолепного чувства. Тьма ушла до следующей ночи, и она снова подумала, что беззвёздная ночь — ничто по сравнению с этим теплом, и даже кошмары Любятушка с радостью бы согласилась видеть каждый-каждый тёмный час, если после этого она оказывается в мимолётных объятиях. — Почему ты решил рассказать мне? Я незнакомка из далёких краёв и даже если Люмин, коей это тело было ранее, тебе была близка, сейчас я — не она. — Этому не нужно причин. Не пытайся понять Адептов. Она усмехнулась; тишина снова наполнилась доверием между двумя почти не знающими друг друга людьми. Если карма Якс так губительна для смертных, почему внутри так легко, стоит только приблизиться на мышиный усик? — ...ты поразительно рассказываешь. — Вдруг выпаливает путешественница, а лунный свет из раза в раз бликует в глубине медовых лик. Ей становится так уютно и спокойно — так спокойно и уютно, что она не сдерживает зевок и довольно потягивается, прикрывая глаза. Сон снова гладит тёплой пушистой лапкой, шепча на ушко обещание не тревожить кошмарами. — И так интересно? — Сяо тихо посмеивается, наблюдая за очаровательно-сонным лицом девушки. — Да. И вовсе я не от этого засыпаю. Просто спать хочется, — она объясняется таким тоном, будто это — легчайшая истина, и временно её личный защитник от кошмаров шутливо-неодобрительно покачивает головой. — Сразу видно, что ты не из этого мира. Грубишь Адептам как дышишь. — Ага! Я такая. — Она совершенно чарующа в этой своей прямолинейности и наивности, безоговорочном доверии и... и вообще. — Знаешь, мне было бы очень интересно послушать ещё что-нибудь, ну, например, какой была это самая Люмин или что-то занимательное о Ли Юэ, наверняка ты знаешь... Но... — договаривать Любятушке не приходится — потому что она совершенно без смятения и страха роняет голову на его плечо и начинает тихо сопеть. И улыбается, сквозь сон ощущая, как её крепко прижали ближе, оберегая от всего на свете. И засыпает на этот раз светло-маревым сном до утра, наполненным счастьем. Может быть, Сяо и не против стать чьим-то личным Защитником на одну ночь. * * * «Почему-то внутри уже не болит, и я бы не расстроилась, если бы, распахнув глаза, осталась на кровати в "Ван Шу"», — это было первой мыслью Любятушки, когда она пробудилась не от кошмара и собственного надрывного плача, а от радостного смеха, звучавшего из самих истоков души. Она давно не просыпалась так — полностью отдохнувшей и восстановившей жизненные силы, до краёв наполненная счастьем, ибо уроки-тренировки-клановые заботы каждый день отдавались усталостью в лапах и кругами под глазами. Сейчас же... — Нет, — она распахнула взор, узнавая очертания родной пещерки. Наверное, это всё ещё сладкий сон о времени до битвы?.. Вот светлый бок Вьюжнолапки вздымается рядом, вот солнечный луч щекочет нос, вот пылинки танцуют в его свете. Она не верит; она прикусывает губу от досады, чувствуя разочарование тогда, когда появилась боль. Н-но не могло же всё просто присниться? Ведь был бой, была кровь, был побег — и прекрасная ночь в чужом мире, так быстро природнившемся, тоже была. Она робко вышла в главную пещеру, и ей следовало бы радоваться, однако в душе почему-то скользила тоска. Соклановцы сновали туда-сюда в делах, старшая охотница зазывала в патруль, а к Любятушке-снова-кошке подошла Солнцестояние. — Любятушка! — позвала она ученицу, ловя в ответ расфокусированный взор её зелёных очей. — Ты сегодня поздно. Обычно вскакиваешь ни свет ни заря, а нынче! Вот уже солнце на пол-пути к зениту. Поспеши. Скоро экзамен. — Эк-экзамен?.. — Эй! Ты же не забыла? — светло-рыжий хвост наставницы шутливо треплет её по спине, пока она самозабвенно качала головой, желая проснуться. — Столько дней готовилась, не спала... Говрила же — не нужно себя мучить. Тебе же теперь хуже! И как в таком состоянии собираешься сражаться? — Почему я тут? — А? Ты о чём? — испуганно смотрит ей в глаза Солнцестояние. — Но это ведь сон! Да? Как же Ли Юэ, Адепты... Сяо? Это опять обман, да? И я сейчас проснусь в постоялом дворе! Да! — она гордо распрямляет спину под тихий смешок наставницы. — Лунатишь, что ли? Не до конца очнулась? Пойдём по обрушенной вершине пробежимся — хорошо освежит. Она краснеет, понимая, что, вероятно, и правда многодневные волнения сейчас сказались на ней и вылились в бредовый сон, который она выложила наставнице. И правда ведь — лунатит. Она здесь, в клане, а Тейват оказался не более, чем видением изморённого сознания. «Луна и звёзды, — недовольно подумала она, проклиная холодную пустоту в груди. — И что со мной? И как я экзамен собираюсь сдавать? Провалю, и тогда...». — Буду ждать на водопаде! — рыжая кошка, мурлыча, убегает из пещеры, а Любятушка раздражённо думает, что вот у неё настроение хорошее. И снова в отчаянии пытается забыть о болезненной дыре, будто бы что-то очень важное забылось и никак не вернётся. Детали сна начали постепенно таять. «Вот и хорошо, — хмыкнула мысленно ученица, отбрасывая переживания бурной ночи и уверенно вышагивая за лагерь. — Пусть всё уходит вместе с тающим снегом в половодье! Бред это всё. Глупый сон...». — Любятушка! — она слышит звонкий голос сзади и оборачивается, шипя под нос «Да кого ещё принесло...», и видит чёрно-серого молодого охотника Яблонецвета. — Привет. Как спалось? Сегодня ведь экзамен, да? Удачи. Она слышит в его пожеланиях искренность, но от раздражения лишь отмахивается, кивая, и разворачивается. И замирает, как громом поражённая. Яблонецвет совсем недавно посвятился — он был славным охотником, и иногда Любятушка поражалась его складу ума, ведь ещё две луны назад, когда ему не было и десяти лун, он придумал действенную тактику в поимке орлов и часто помогал ей, подтягивая слабые знания в охотничьей сфере. Любятушка, конечно, как всегда была слишком занята делами и не замечала, какими горящими становятся при виде её глаза цвета плавленного золота и солнечного янтаря. Она медленно поворачивается, утонув в ясно-жёлтых озёрах снова. Те отвечают молчаливой улыбкой, словно говоря «Всё было по-настоящему». ...И у них в будущем есть ещё множество того, о чём можно написать, ибо сплетения двух судеб — воистину прекрасное явление. Но не будем смущать чудом вновь обретших самих себя родственных душ и закончим пролог об их чудесной новой жизни на радостной мелодии небесных лир. Даже если карма и существует, ей всё равно — ведь пока между ними царит пламень, тени не смеют подобраться. Даже если в его сердце веками царил чёрный холод и зловонный дым вины, стоит солнечному свету упасть на затемнённое место — она рассеивается. И в конце концов две души переплетаются, обещая новое начало.