вебкаменьщик

Игорь Гром не выглядел как тот, кому в радость скакать на хую. Или как тот, кто, смотря на какого-то мужика, думал бы, каково это, брать у него в рот. Не выглядел, и, если б ему задали такой вопрос, расфыркался, мол, дурацкие у вас шутки, девчат. Только шутка на деле не была шуткой. Майор полиции, выглядевший как самый обычный среднестатистический мужик, имел слабость не только к женщинам, не только к обычной дрочке. Но и к самым обыкновенным мужикам с их обыкновенными членами. Принятие, кстати, подобного произошло удивительно спокойно. Даже слишком. Потому что, будучи моложе, Игорь не цеплялся за отношения и концепт сексуальности так сильно, а потом пришел и интернет с его просветительной деятельностью. А потом любопытство. А потом клизма, вазелин, пальцы, три утра, опоздание на работу. "Опять работал допоздна," - говорили вслед. Ага, работал, да так, что руки устали, ноги ныли. Игорь, кстати, любил позы совершенно ебучие, такие, чтоб все мышцы тряслись, напрягались, ощущение острее, тянет приятно. Поэтому его увлечения мастурбацией вполне себе могли заменить небольшую тренировку. Потом Игорь, анализируя пустоту холодильника, краем глаза споткнулся о свою грудь. Посмотрел в зеркало. Лицо ему свое вечно не нравилось, а вот тело... Опять дело любопытства. Аккаунт на первом выпавшем сайте, на котором можно продавать нюдесы. Никакого пиара, только случайные пользователи. Не светить лица. Замазать шрамы в Фотошопе, по которым можно опознать. А ещё для всего этого дело создать отдельного пользователя на компе. Посыпались копейки. Ебучая система, комиссия, но хоть пожрать можно. Дальше - больше. Смазливые похотливые комментарии, о том, как бы ему засадили. Игорь хмурился, а потом краснел от мысли отдаться незнакомцу. Просто так. Или за деньги. А ведь он девственник по факту, интересно, сколько бы взяли...? Но это палить лицо. Контору. А что, если секс через дыру в стене? Секс в маске? Игорь понял, что у него ужасно бурная фантазия. Игорь понял, что у него стоит от мысли, что его новая знакомая отодрала б его страпоном за сломанную технику. Дальше - стримы. Не палить лицо. Только вздыхать, как бы не хотелось орать. Не палить голос. Вырубать потом вебку, заклеивать, стирать историю. Дрочка, упираясь промежностью в экран. Качество дерьмовое, оно и к лучшему. Дрочка жопой к экрану. Комментов немного, денег немного, Игорь самоучка, авторское домашнее порно. Зато с душой, широкой русской бисексуальной душой. На хуевую камеру. Дальше - резиновый хуй за 500 рублей. Боязнь порвать жопу. Но, ничего, пошло нормально. Подписчики оценили новую покупку очень хорошо. Все ещё приватно. Тихо. Спокойно. Немного стыдно. Самую малость. Или большую. *** Игорь ловит взгляд Разумовского. Тот чуть волнуется, его только недавно доканала предыдущая доза полиции, Игорь думает об убийствах, о собственном одиночестве, о чужих рыжих волосах, профиле, скулах, о которые откровенно спотыкается и просто не слышит. - Что?... - Говорю, Игорь, вы, если хотите, могу вам телефон дать или страничку "Вместе". Игорь кивает, уводит взгляд в сторону, поправляет кепку, лезет за телефоном. Зараза. С утра перепутал. Эта жопа из Москвы все на уши подняла! И Игорь вместо своей привычной кнопочной подруги взял огромный такой, но дешёвый смартфон. Ещё и облако почистить не успел, но это ладно. Главное, важный человек готов на контакт. Важный из-за расследования или личного интереса? Плохой вопрос. Очень плохой. У Игоря дрожат пальцы, он не может нажать нужные буквы, никак не находит и смущённо всучает телефон Разумовскому, мол, ещё не привык. - Да, хорошо, сейчас наберу, конечно, - Сергей спокоен, чуть улыбается, но не осуждает, не насмехается. Тоже взволнован, но куда меньше Грома это показывает. Он что-то тыкает на сенсорном экране так четко и быстро, пока Игорь вздыхает над ухом. Опять не слышит, что ему говорят эти красные губы. Уходит. В голове пустота. Нет, не совсем. Перед лицом эти изящные тонкие пальцы, руки, плечи, талия. Разумовский, сука, красив. Даже когда заикается, даже когда прячет глаза. Грома грызет надежда. А вдруг... Оно самое? Он выходит из башни "Вместе" на ватных ногах. *** Разумовский спокоен до тех пор, пока до его черепной коробки не доходит одна шальная мысль. Ему интересно. До куда дошла полиция. Или Игорь. Профиль пустой, едва о чем-то говорящий. Разумовский идёт дальше, дальше дозволенного. Лезет в переписку, лезет в альбомы, лезет в облако. - Ого. Он впечатлен. Птица хищно вторит ему. Птицу, между прочим, удивить сложно. Просматривать на большом экране нюдесы бывшего тут пару часов назад полицейского - особое удовольствие. Серёжу не интересует полиция, не интересуют фотки, статьи, дела. Его интересует сраный Гром, его задница и не только. Благо, ещё и находится тот самый аккаунт. На стрим-сервере. С тем самым контентом. Разумовский ни о чем не может думать, он, сука ждёт, выжидает. Пара дней проходит. Уведомление. Разумовский бросает бумаги, дела, врубает прям так, на телефоне. Качество ужасное. Но, сука, он узнает этот подбородок. Смеётся нервно, возбуждённо, сжимает себя через ткань, кусает за губу, наблюдая, как Игорь скидывает одежду, не медлит, садится прям так, раздвигает широко ноги. Под ним какой-то задрипанный матрас. Сережа хочет орать от досады, от желания взять Игоря на каких-нибудь понтовых шелковых простынях, а не на этом говне. Рука сама двигается в такт той, что на экране. Уши впитывают вздохи, а хочется крика. Хочется тут же рвануть к Грому, сорвать его стрим. Нет, трахнуть прямо так, на камеру. Заставить скулить, просить большего. Нет, лучше трахнуть, снять для себя на нормальную камеру, где б каждую морщинку было видно. И чтоб лицо. И прокручивать это все на огромном экране, показывать Игорю, наблюдая за реакцией. Возможно, попутно трахая его. С такими фантазиями Разумовский кончает. Пачкает руку, брюки. Плевать. Пустота внутри вонючая. Потому что рука - не Игорь, сука, Гром. Разумовский донатит. Ебанутые суммы. Ему не стыдно. Он буквально готов опуститься до того, чтоб купить мужика. Пока дошло только до приват-чатика. Обмен любезностями - "охуеть, простите за мат, но вы мне столько прислали, я боюсь, я не разобрался, как возвращать обратно, простите...". И простое "забей, ты заслужил)". Игорь неловко ржет, ведь некий анонимный богач пишет ему под ником "жопасрань". Разумовский, если б он узнал об этом, растаял бы. Игорь говорит, что чуть не заржал на стриме, пока прыгал на хуе, когда ему прилетел первый донат от "жопасрани". Обмен анекдотами, смайликами, тупостью. Жопасрань Я кое-что хочу тебе подарить. Помимо денег. Это не развод, клянусь, я просто кину тебе ссылку на оформление заказа и оплачу. Одно условие - надень это послезавтра под одежду. Опиши ощущения. Знай, если не подчинишься, я всё узнаю :) Игорь понял, что его купили. Время пять утра. Через пару часов на работу. Он, сука, соглашается со всеми этими рисками, что его адрес запалят. Похуй. Насрать. Вечером подъезжает посылка. На первый взгляд - куча ремней. На второй - понтовая, дорогая портупея, ремнями втыкающаяся между мышц. Но на ощупь приятно. Конечно, он кидает фотку тому богачу. Как ремни давят между грудями, над и под ягодицами, по всему туловищу. Жопасрань Молодец :) какой послушный. Продолжай дальше, как договорились. Игорь продолжает. Он надевает несчастную портупею на работу. Он катается в куртку, избегает касаний. Бегает, стягивает ремни в туалете. Потом вновь надевает обратно, будто за ним слежку установили. Должен ещё и к Разумовскому заскочить! Благо, среди кожи где-то там затесались тянущиеся вставки, особая поверхность, чудом не натирающая кожу. Разумовский. Башня. Отвратительно долгий лифт. Пусто, поздно. Все разошлись. Игорь то краснеет, то бледнеет, заходя в кабинет. Он забывает причину визита, запинается как никогда, дёргает несчастную кепку, прячет взгляд и не замечает, когда к нему среди разговора подходят ближе, почти вплотную, за спину. Шепчет: - Я все знаю. - Что? - Вот это. Знающая рука точно хватает за ремень портупеи, которую точно не видно за одеждой. Игорь улыбается нервно. Говорит тихо. А внутри жарко до ужаса. - Я догадывался, - сделал он ошибки в словосочетании "Я об этом, блядь, мечтал", - Только попробуй распиздеть хоть кому-нибудь, - он пытается выглядеть грозным. Ага, пока его нагло щупают за бок. - Делать мне нечего, кроме как портить жизнь такому интересному… человеку, - с трудом Разумовский находит подходящее слово, потому что и сам горел до ужаса. Между ними ничтожные сантиметры, тонкие пальцы прослеживают ремни под одеждой, прежде чем нагло ее задрать, проверяя визуально. Действительно, оно. Куда лучше смотрится, чем на картинке в интернет-магазине, куда лучше, чем на фотографии с дерьмовым качеством. Разумовскому хочется подарить Игорю шикарную камеру, Разумовскому хочется проспонсировать хобби Игоря, но еще больше хочется, чтобы все это досталось только ему… - Ну, чего ждешь, целуй, – говорит Игорь хрипло, улыбается криво, краснюче-счастливо. Никогда не думал, что столько серотонина принесет просто возможность ебли. Игорь шутил, а вот Разумовский – нет. И вправду целует, слишком ласково для ебли за деньги. Мягко, мнет губы, тычется языком в язык, гладит, почти мурчит от довольства. Мнет бока, оттягивает кожу, отнимает себя от губ почти насильно, смотрит вниз, пока ладони щупают вдоль ремней. - Тебя бы накормить, - выдавливает он тихо. - Кто бы говорил, Сереж, - его щипают за ягодицу. Нет, Игорь не смелый, просто до жути тупой от волнения. И, признаться, давно хотел так сделать. Разумовский умилительно смешно дергается, смеется, тянет Игоря к диванам. - Я не приготовился, прости, сейчас разберу, а то так… не очень удобно. Ничего, разобрали диван, чуть охладились. Постелили простынь, сука, шелковую, наполовину, там что-то руки столкнулись, и стало совсем не до простыни. С Игоря стягивали одежду, чуть ли не бросали, Игорь кое-как своим чутьем чуял настрой, перехватывал, клал рядышком, не валяться же одежде на полу. И Сережину тоже. Дорогая же… Наверное… Что-то все-таки падает на пол, Игорь про это забывает, пока его целуют, расцеловывают, кусают, чуть ли не жрут. Не думают, оставляют засосы, оставляют укусы, потому что хотелось до жути. Они едва знакомы, но что-то это так торкает. Что едва знают друг друга, что Игорь… этот… С сюрпризами. Игорь лежит под ним, на дорогом шелке (наконец-то!), дышит тяжело, грудь его волосатая в ремнях то поднимается, то опускается. Красиво. Искусство. Сергей сам едва дышит, смотрит, впечатывает все это в сознании, потому что не хочется забывать, хочется каждый миг запечатлеть и прокручивать в памяти без конца. Ах, об этом. Сергей нащупал в куче одежды телефон. - Я хочу тебя сфоткать. Если что, камера у меня получше, а тебя шантажировать таким путем низко и тупо, да и ты не заслужил. И никто мое облако не взломает. Так что не ссы. Игоря шлепают по бедру, он улыбается максимально по-тупому, и это так контрастит с его наготой, с его спрятанной развязностью, с его стояком, с его телом в ремнях. Разумовский улыбается слишком довольно. Фотка. Фотка. Перелистывает. Видео. - Ты будешь моей личной звездой, Игорь. Я буду прокручивать это у себя в кабинете на огромном экране. А еще, я хочу видеть твое лицо, когда я это сделаю. Игорь фыркает, смеется нервно, краснеет пуще прежнего с каждой секундой. Голова путается, что ничего эротично сексуального на ум не приходит. - Ах-ха, л-ладно? Т-тогда, ну, в-вперед. Разумовский смеется тоже, его шатает, он целует Грома и отходит, чтоб отрыть смазку. Игорь лежит и горит, хотя его даже не касаются. Его сводит всего, в теле, в голове, особенно в промежности от ожидания, от осознания, что его будут снимать вот так вот. Рисково, сука, Игорь! О чем ты только думаешь? Ни о чем приличном. - Раздвинь ноги, тебе так удобно? – спрашивает Разумовский, пытается унять дрожь в руках. Игорь слушается, раздвигает, почти не дышит. Сережа прикусывает губу, гладит по бедру, оттягивает ремень под ягодицей, он крепче сжимает мышцы, давит. Игорь засопел. Смазка потекла по пальцам. Пальцы – под яйца, ощупывают подушечками, поглаживают, давят. Толкаются внутрь, давят на стенки. Игоря снимают. Игорю душно, страшно, хорошо, он течет, дышит, неловкий до жути, потому что кажется, что он должен, там, хотя бы красиво изгибаться или стонать. Но как-то… неловко что ли. Сережа будто слышит его мысли, успокаивает, говорит: - Какой же ты, сука, красивый. Гром фыркает, мол, ты чего, а голос дрожит, не слушается, становится выше обычного. А пальцы глубже, давят, растягивают, слюны во рту больше от мысли, что скоро вместо них будет настоящий член. Не резиновая хрень. А член. Реальный. Горячий. Который еще и кончить может. - Боже. Стоит железно. Почти жжет. Горячо. Давит. У обоих. Разумовский хочет поцеловать Грома до жути, но держится, снимает дрожащей рукой, как Игорь теряет контроль, запрокидывает голову, охает, двигает бедрами навстречу пальцам. Портупея натягивается, сжимает крепко, выделяет складки. Сережа теряется. Потому что пиздецки красиво, но… вдруг натрет? Телефон вжимают в диван, Игоря – туда же, целуя отчаянно и жадно, касаясь стояком стояка. Разумовский щупает, ощущает разницу в размерах, слабеет. Игорь, сука, во всех местах хорош. Порнозвезда, а не мент из Питера. - Какой же ты, - шепчет Сережа, - Какой же ты пиздец… Щупает ремни. - Не натирает? - Н-не-ет, нормально, да трахни уже, Сереж, пожалуйста, терпеть больше не могу. - Я тоже, - Сережа чуть ли не рычит. Да даже если б натирало, Игорь бы не стянул. Ну, потому что красиво, потому что сексуально, потому что на него так смотрят, щупают… А если честно, долго стягивать эти ремни, проще потрахаться и потом стянуть. Но это теория, неприятная. А практика, реальность – приятная. До вскрика. Сережа пугается, что сделал больно, но Игорь сводит брови, двигает бедрами нетерпеливо, молит продолжить. Ремни задевают соски, стягивают ягодицы, за которые хватаются, шлепают, мнут с особой любовью. Игоря дерут, целуют, облюбливают, насколько хватает тела. Мысленно и вслух. Отмечают голос, отмечают красные щеки, плечи, влажные глаза, дрожащее тело. - Я хочу, чтобы ты кончил на камеру. От члена. - О-ох, б-боже, - Игорь хватается за голову, внутри тяжелеет, горячеет, - д-да… Разумовский с трудом находит телефон, возобновляет съемку, продолжая иметь Игоря. Игорь выгибается, хватается за простыни, сжимает до треска. Уже плевать, какие они дорогие. Наконец подаёт голос, перестает бояться, кричит благодарно, открыто, искренне. Сережа с трудом следит за тем, что на экране, отрываясь на реальность. Вталкивается особенно резко, и под ним задрожали, заскулили, закрыли лицо ладонями от чувств, ощущений, пока сперма забрызгала живот, шелк, грудь, портупею эту несчастную. Разумовский продолжает двигаться, а заплаканный Игорь поскуливает ничтожно, но не просит прекратить, терпит. Потому что нравится, как нутро взрывается от каждого толчка, как долбит током от легкого касания к члену, как внутри обжигает сперма. Разумовский падает рядом без сил, телефон вырубает, откладывает подальше. Дышит тяжело. Игорь тоже – едва отошел. Смотрит на стояк почти растерянно. Смотрит на Сережу – видит возможность. Тоже помучить, кряхтя, оседлать. - О-ох, твою ж, ну ты и… - путается в словах Сережа, зная, что помрет (и будет исключительно не против), а ладони сами по себе оказываются на чужой заднице, вздыхает, - Дерзай.