Достичь бессмертия в единое мгновение

"Ты снова рядом,       мне б хранить тебя,       как свет надежды."

      человеческая жизнь до невозможного хрупкая. для долгожителя она и вовсе мимолетна. привязываться к смертным — наказание для самого себя, поэтому чжунли и отгородил себя от этого уже давным-давно, чтобы истерзанные душа и сердце не покрывались еще большим количеством шрамов. 　　– чжунли-сяньшэн, сколько же еще я должен отказов получить, чтобы добиться своего? 　　ко вниманию одиннадцатого предвестника моракс уже привык, как и к признаниям, которые до сих пор не приносят плодов. 　　принцип не привязываться слишком плотно засел, но в последнее время собственная ладонь уж слишком часто к чужой тянется. одергивается вовремя. 　　но чайлд не дурак – замечает. 　　– чжунли-сяньшэн, вы что-то не договариваете. 　　тот и не отрицает, но тут из него слова даже клещами не вытащить — редкое явление. но и у чжунли есть пределы и границы. 　　он ждет, что горькая правда оттолкнет тарталью, но все получается наоборот. 　　– чжунли-сяньшэн, вы такой эгоист, — но в голосе нет упрека, лишь наигранная раздосадованность. — совсем не думаете, что каждый ваш отказ — нож в самое сердце. 　　«раз моя жизнь для вас мимолетна, то почему вы не хотите, чтобы в этот момент я был счастливым?» — вопрос, который преследовал чжунли несколько дней. действительно, почему? 　　он принимает решение ступить на старые грабли. знает, что обожжется, но все равно делает шаг вперед, бережно беря чайлда за руку. к лицу своему подносит и на оголенной части кисти поцелуй легкий оставляет. 　　– я обещаю, что буду возвращаться всегда! 　　– не давай обещаний, которые не сможешь сдержать, аякс. 　　чжунли по-прежнему серьезен и строг, а чайлд лишь смеется и говорит, что в каждой своей следующей жизни будет находить одного занудного господина из ли юэ и снова влюбляться. 　　и тарталья держит свое обещание. каждый день возвращается, пусть и в разное время, а моракс всегда терпеливо ждет его на крыльце. встречает с улыбкой едва уловимой, берет за руку, обнимает, целует. при необходимости — обрабатывает раны, прося быть аккуратнее. успокаивается. 　　но однажды аякс не приходит. чжунли не смыкает глаз, сидит преданно, а с первыми лучами солнца появляются агенты и просят следовать за ними. понимает, к чему все это, но внешне по-прежнему спокоен и непоколебим. 　　прогноз неутешительный. неделя — в лучшем случае. 　　еще одна бессонная ночь. чжунли сидит тихо, не двигается и будто не дышит, из-за чего со стороны больше похож на статую. 　　– хах, как жаль, что ты видишь меня в столь жалком состоянии, — голос хриплый, но привычная веселость все равно слышна. 　　чайлд знает, что осталось недолго. тошно. 　　– хэй, выше нос! я же сказал, что всегда буду возвращаться, а обещания свои сдерживаю всегда! ха-ха! 　　– аякс… — чжунли лишь тяжело вздыхает. 　　– скажи это еще раз. 　　– аякс? 　　– ха-ха, да-да, вот так! клянусь перед небом и землей, что вернусь! 　　единственное утешение — чайлд по-прежнему верен себе, улыбается, смеется, говорит глупости и пытается согреть ледяную ладонь чжунли. 　　– хэй, чжунли, пообещай и ты мне кое-что! 　　– что же? 　　– не используй мою внешность после того, как я умру, а-ха-ха! я хоть и люблю тебя, но ты порой такой зануда! пусть уж меня запомнят бесстрашным воином! 　　–…хорошо. 　　день и ночь чжунли провел возле гроба, то возясь с документами, то глядя на смертельно-бледное лицо самого близкого человека. тело было передано родным, а все расходы он покрыл сам, а надгробную плиту сделал из чистого гео элемента. сам по себе он хрупкий и едва протянет сотню лет, но пока на родине чайлда холод и снега, никто и ничто не сможет надгробие даже пошатнуть. 　　тоска по аяксу приводит к тому, что чжунли уезжает в снежную. там же незаметно помогает его семье, таким образом то ли извиняясь, то ли утешая самого себя — сам не знает. 　　через несколько лет, проходя через лес, встречает мальчика в окружении волков. тот плачет и зовет на помощь. моракс спасает его, а потом долго-долго всматривается в торчащие из-под шапки рыжие пряди и безжизненные синие глаза, которые узнает из тысячи. 　　пока чжунли провожал ребенка до дома, тот воодушевленно рассказывал о себе и о том, как любит с друзьями играть в предвестников и что он всегда берет роль чайлда, потому что тот невероятно крутой и сильный. это вызвало на давно хмуром лице снисходительную улыбку. 　　следующая их встреча тоже чистая случайность. 　　корабль в сторону ли юэ. чжунли сидит где-то в углу, словно скрывающийся преступник, а скрывающий глаза капюшон с мехом еще больше на такие мысли наталкивает. к нему никто не подходит. никто, кроме рыжего юноши с безжизненными глазами, который и шутит про схожесть незнакомца с преступником-беженцем. 　　далее они встречаются в самой гавани на каком-то новом празднике, о котором, увы, чжунли известно не больше, чем туристу. 　　тарталья — так юноша и представился при прошлой встрече — очень проникся духом праздника и не мог пройти мимо конкурсов, которые звучали многообещающе. вот только для одного конкретного ему нужна была пара, но он выбирает случайного прохожего, коим и оказывается моракс. тот пытается отказаться, но жалостливый взгляд решительность поколебал — прием ужасно знакомый, еще и в сердце режущей болью отдается. 　　и они победили в этом конкурсе. 　　чжунли не испытывал ни радости, ни гордости, а вот тарталья светился от переполняющих чувств, а потому и вызвался отблагодарить такого доброго господина ужином за свой счет. 　　непринужденного разговора было достаточно, чтобы стать частым гостем в чужой обители. 　　в одну из таких встреч тарталья высказал странную мысль, мол, сам не знает, почему его так к чжунли тянет, а еще упомянул про проблемы со сном, которые с детства преследовали, но вот перестали. 　　«проклятие твоего обещания, аякс», — хотелось сказать, но не стал. так мало-помалу и выяснилось, что герой-спаситель из детства, незнакомец на корабле и добрый прохожий — один и тот же человек. сначала тарталья дулся и обижался на чжунли, говоря, что он обманщик, но долго это не продлилось. 　　очевидно, к чему все это ведет, но моракс все равно старается сопротивляться — долго не получается. устоявшаяся привязанность, новая и чужое очарование взяли верх. 　　но повторилось все. и обещание, и смерть. правда, теперь, крепко сжимая ладонь чужую, чжунли сказал: «теперь ты жди меня». 　　и после похорон он отправился бродить по миру. 　　аякс вновь и вновь перерождался в разных уголках тейвата. 　　его черты лица могли меняться, но волосы и глаза всегда служили первым маячком, вторым же — гидро глаз бога. 　　каждый раз они встречались. 　　каждый раз чжунли прогибался под гнетом юношеского очарования и беззаботности. 　　каждый раз ему было невыносимо смотреть, как самое дорогое умирает на руках. 　　он навещал каждую могилу, вновь и вновь возвращаясь к самой первой. 　　кладет несуразный букет из всех цветов, что есть в ли юэ, дополненный ракушками, которые аякс так любил собирать на отмели яогуан. просит прощения, что из-за него же чайлд сам себя проклял обещанием и теперь каждый раз проживает идентичную жизнь. 　　– кто вы? что здесь забыли? отвечайте! 　　чжунли не оборачивается, лишь кидает короткий взгляд через плечо. теперь это был не маленький мальчик, а юноша. неизменно рыжий и с пустым взглядом. 　　– навещаю старого друга. 　　– старого друга? ха! такого не может быть, потому что это могила моего прапрапрапрапрапрапрапра-черт-знает-сколько-дедушки! с вас, чжунли-сяньшэн… — осекается, ладонями прикрывая рот. отшатывается, непонимающе на незнакомца глядя. 　　чжунли оборачивается, теперь уже поднимая голову, чтобы и юноша мог взглянуть в чужие глаза. система дала сбой? милость богов селестии? 　　– подождите… я вас первый раз вижу… ничего не понимаю. 　　– это… долгая история, аякс. готов ли ты ее услышать и поверить на слово? 　　и это первый раз, когда чжунли рассказывает всю историю от и до, но чем больше подробностей всплывает, тем менее удивленным кажется аякс. 　　　　– теперь все будет иначе, чжунли-сяньшэн. обещаю. 　　и вместе с этим обещанием в руках юноши появляется глаз бога крио элемента. 　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　теперь все и вправду будет иначе.