***
Тогда , в стылой пронизывающей темноте ночи, когда оглушающим выстрелом он прорвался в ее сердце. Гул полицейских сирен, тревога, страх , грозящий сломать ребра изнутри. Ей нравилась эта необъяснимая, болезненная тяга к адреналину. Ослепительная вспышка фонарей бьет по глазам. Облава. Она не успела, кто-то сдал, да какая уже, к черту, разница…Первое , что услышала Сомин, был его голос – до одурения низкий, с легкой хрипотцой, такой строгий и угрожающий. Сомин замирает, сильное тело придавливает ее к полу. «Вы задержаны, все сказанное вами может быть использовано против Вас.»***
- Помнишь , как облапал меня впервые? – девушка льнет к крепкому телу. – Скучал? - нетерпение рук говорит в ней громче, чем слова. - А ты как думаешь? – широкие ладони сжимают хрупкую талию, сдерживаясь, что есть силы. - Рядом с тобой я не могу дум...ааа...…, - Сомин срывается на сиплый стон, когда из горла выбивают слова, припечатывая ее к стене номера их отеля на эту ночь. Дешевый, прокуренный, затраханный вдоль и поперек отель на отшибе – все, что им светит, учитывая их непростую историю. Джин Сок как всегда безупречен. Строгое пальто, узкие черные брюки, ворот белой рубашки расстегнут на две пуговицы обнажая крепкую длинную шею. Умопомрачительно красивый, как и всегда. - Прикуришь мне? – спрашивает Сомин, прерывая их долгожданный поцелуй. - Ненавижу, когда ты куришь, знаешь ведь, - все равно копается в кармане пальто Джинсок, в поисках огнива. Огонек вспыхивает синим и девушка затягивается. – Бросай…. - брезгливо смотрит на это мужчина. - Тебе нравится…я же знаю, так что, отъебись, - струя едкого дыма окутывает их обоих, Джинсок втягивает носом белесый воздух. Когда-то давно он бросил. Бросил и гордился этим, в тайне мечтая, изо дня в день, сделать хоть одну проклятую тягу. Теперь у него две запретные зависимости; эта девушка, что сводит с ума, заставляя его никчёмный мир рушится, стоит только лишь поманить, и отвратительно крепкие мальборо. Они докуривают эту сигарету вместе , проходит целая вечность. В башке бешено стучит адреналин. Джинсок буквально сходит с ума, его пьянит выпитый виски, аромат любимой женщины и удушающий дым тлеющего табака. Безумие - он безумен. Он давно потерял связь с моралью и принципами - Похуй… - На мне нет белья, - шипит на ухо Сомин, дразня. - Тут ты воровка…кто же его украл у тебя? – подхватывает эту грязную и пошлую игру мужчина. Ему нравится, ему нравится все, связанное с Со Мин, он буквально готов есть с ее рук. Он жадно шарит большими ладонями под ее короткой юбкой. Это невыносимо заводит, до того, что сводит скулы. Он хочет так сильно, что нет времени думать. - Тут есть кровать, здоровяк…. не забыл? – тонко, срываясь, тянет девушка. Ее самообладание рассыпается в труху, стоит только горячим пальцам коснуться ее пылающего нутра. Джинсок поднимает девушку, будто пушинку и несет в постель негнущимися ногами. Сомин с наслаждением чувствует на себе тяжесть желанного мужчины, огромного и сильного , будто дикий зверь, но то же время, до крайности, нежного и осторожного.***
Джинсок – именно так любит называть его Сомин. Для всех он - Мэттью. Мэттью Ким. Офицер полиции. Машина правосудия. И что-то в это машине сломалось , давным-давно, когда его действия пресекли закон, и продолжают пресекать из раза в раз. Грешить – теперь его привычное занятие.***
Сомин ни в чем и ни в ком не уверена, никогда. Она знает, как больно предают и ранят люди. Ее страсть с юношеских лет – забирать то, что ей не принадлежит. Какая ирония – ведь она берет, все что хочет, но то, чего действительно желает – не будет ее никогда! Хочется завыть от бессилия.***
- ….не хочу тебя больше видеть .... никогда! – перемешивая стоны со словами, выкрикивает Сомин, когда ее тело покрывают россыпью невесомых поцелуев. Девушка выгибается под натиском бесстыжего наслаждения, не может сопротивляться умелым ласкам. Мужчина не слышит ее слов, возбуждение затапливает голову липкой сладкой ватой. Лишь животное влечение ведет его к цели. До центра удовольствия, пика высшего наслаждения с той, которая заполнила его разум и душу, той ,что сломала все преграды в его и так потерянной жизни.