Оса в плечо укусила

Лисбет стянула грязную майку, вытерла ею шею и грудь, а затем бросила в угол комнаты. Микке смывал её кровь со своих рук в крошечной раковине. Крутил в ладони похудевший кусок дешёвого мыла, не пенящегося как следует, и вода, плохо спускающаяся в засорившуюся трубу, была розоватой. В свитере Лисбет почувствовала себя лучше. Хотя лопатка побаливала, да ещё и начала чесаться под неумело наложенной повязкой. Микке не доктор, но потихоньку учился, раз за разом штопая её. На столе лежал пакет с пирогом и картонный стаканчик с остывшим кофе. Заботится. Лисбет нашла в ящике две вилки, задумчиво посмотрела на них: мыть или не мыть — но решила, что сойдёт и так. Кофе она проигнорировала, достала себе банку энергетика из старого гудящего холодильника и, устроившись с ногами на высоком стуле, принялась ковырять пирог. Микке сел напротив, взял вилку, но есть не стал, просто наблюдал за ней. Ей было немного неудобно, но она привыкла уже к тому, что он как дурак глаз отвести не мог. И не потому, что боялся её. — Иногда мне кажется, что ты мне приснилась, — ни с того, ни с сего сказал он. — Будто я не журналист, а писатель, а ты мой самый любимый персонаж. Если я специально ищу тебя, то ни за что не найду. Тебя словно не существует, любой след испаряется словно дым, любое упоминание вытекает меж пальцами как вода. А потом ты появляешься как вдохновение — не когда нужно мне, а по своим каким-то законам, не предугадаешь, когда и насколько. Реальнее всего окружающего мира. И исчезаешь снова. Ей хотелось пообещать ему что-то, но они оба знали, что любые обещания будут пустыми. Она не может уйти, но оставаясь, раз за разом натыкается на те же самые углы, ранясь куда сильнее, чем от дурацкой пули, чиркнувшей по лопатке. Тем более, он лукавил — даже не находясь рядом, они были ближе друг другу чем большинство людей, живущих в одном доме, они знали друг о друге всё — или почти что. Он, приятный и бесконечно вежливый, одетый с иголочки и с уложенными светлыми кудрями, был существом того же адского толка, что и она. Он копал и вынюхивал, не чураясь методами, замечал всё видимое и невидимое, перерывал грязное бельё и сидел, затаившись, в чужих шкафах, рядышком с чужими скелетами. Микаэль умело мимикрировал, притворяюсь одним из «них» — но она знала, что внутри он такой же как она. Потому она любила его так сильно. Лисбет нашла правильные слова. Кажется. — Ты же знаешь, даже если я далеко, я всегда остаюсь рядом, — она кивнула в сторону его ноутбука. Ноутбук, смартфон, камеры наблюдения. Никакого уединения. Никакого одиночества. Тут же она поняла, что на деле эти слова звучали совсем не так обнадеживающе, как звучали в её голове. А Микке снова смотрел на неё. Ей хотелось злиться, ну зачем он так смотрит, это ведь ложь всё, пусть идёт к своей недо-жене, пусть любит других, ей всё равно, всё равно… И снова несказанного между ними гораздо больше. Они практически не говорили в их редкие встречи. Он штопал её очередную рану, ввязывался в её дела, хотя его не просили, приносил ей еду, накрывал одеялом, выкапывал всё о её прошлом, как она о его настоящем. А потом она убегала — а он снова находил её и снова ввязывался в её дела. И всегда отвечал, когда она звала. Наверное, потому она его так сильно любила.