~
У него работа в Корее. Жизнь в Корее. И вообще ему там вполне нравится. Но это всё равно не родной дом. Поэтому Юта много гуляет. Когда может вырваться, конечно же. Он впитывает красоту природы, любуется цветением деревьев, встречает закаты и подпитывает свой бутон ощущениями, лелея как любимые воспоминания. Однако, однажды он встречает его снова. Уже в Сеуле. И совсем другого. Тэхён гоняет на площадке баскетбольный мяч с ещё тремя парнями. Кричит весело. А голос у него глубокий, низкий и пробирающий. И не то чтобы не такой, каким мог бы быть в воображении японца, но. Он весь какой-то не такой. Резкий, грозный. Прекрасный в своей развязности. И бутон в груди Юты пускает шипы, прорастает вверх до самого горла, вынуждая почти задыхаться от восторга и впитывать с жадностью каждое движение, каждую перемену в лице, баритон. Ловить этот тёмный и тяжёлый взгляд. Накамото лишь со временем узнаёт, что зовут его именно Тэхён. Того, с площадки. И он старший из близнецов Ким. А именно младшего - Ви - японец видел тогда на фестивале в Нагаока. Зацепился за внешность. За разрез глаз, обрамлённый чёрными ресницами, за чётко очерченный рот. Зацепился за нечто более глубокое, чем просто интерес, словно бы чувствуя, что за всем этим есть большее. И отпустил так легко. Тэхён улыбается широко и прямоугольно, волосы, чёрные как перо ворона, взмахом головы смахивает с глаз. И Юта готов отдать всё, что у него есть, за одну лишь возможность приручить. И теперь не отпустит. Ким Тэхён и Ким Ви. Такие похожие и такие разные, что невольно восторгаешься. Вокруг них всегда много людей. Все хотят к ним прикоснуться, хотят получить их внимание, смотрят как на нечто за гранью реальности. И воспринимают как единое целое. Тэхён старший. Высокий, широкоплечий, тот, кто попал в этот мир немногим раньше, но сразу занял позицию лидера. Избито, шаблонно, но таков первый из Кимов. Открытый, прямолинейный, настоящий. Такой неправильный для этого мира. И Юта видит в нём зверя, который постоянно рвётся вперёд, старается угнаться за чем-то ведаемым лишь одному ему, таким ценным и утерянным для многих.**
- Не хотите присоединиться? - Тэхён пальцами цепляется за сетку, что огораживает площадку, опираясь на неё и переводя дыхание. На нём свободная чёрная футболка с какой-то иностранной надписью на спине у самой горловины. И шорты до колена. А волосы забраны под красную кепку, что козырьком назад. - Я вас тут уже не первый раз вижу. Голос глубокий, по коже нотками дружелюбной улыбки. И Юта вообще-то взрослый мужчина, вполне себе сдержанный и не привык эмоции показывать открыто. Поэтому лишь улыбается уголками губ, с приятными отголосками в груди отмечая, что Тэхён его заметил и запомнил. Тоже на сетку опирается, ладонью, рядом с пальцами Тэхёна. Как бы совсем ненамеренно, не задирать же руку. И качает головой: - Нет, благодарю. В баскетболе я плох и люблю просто смотреть. Предпочитаю футбол. - Тогда смотрите, - Тэхён и сам невольно посмеивается от того, как глупо звучит фраза, будто он даёт разрешение. Хотя мужчина этот вообще-то не единственный зритель. Но появляется с завидным постоянством и явно выделяется среди прочих зевак - аккуратный, всегда в рубашке и брюках, с тонкими ниточками браслетов на запястьях. Красивый. Тэхён замечает его не то чтобы сразу. И не скажет на какой по счёту визит. Но в один момент просто вдруг отмечает, что зрение цепляется за одно и то же лицо постоянно. - Я Накамото Юта, - в следующий раз мужчина протягивает ему бутылку воды и улыбается, представляясь обоим, потому что Ви тоже пришёл посмотреть и поддержать брата. Юта умалчивает о случайной встрече в Японии на фестивале, а младший из близнецов и вовсе его не видел тогда. Слишком много народу было вокруг, слишком ярко сиял мир, чтобы оглядываться на случайных прохожих. Тэхён чуть не стонет от благодарности, потому что от жажды горло точно наждаком скребёт, хочется растянуться прямо на покрытии площадки, приняв позу Патрика из Губки Боба, и ждать дождя. Который, к слову, обещали ещё утром. На нём всё та же кепка и японец думает, что никому так не идут головные уборы, как этому парню. А когда дождь застаёт их прямо на площадке, пока Тэхён учит Юту бросать мяч, а Ви подбадривает своим более мягким и мелодичным голосом, вся прошлая жизнь японца окончательно уходит за черту "до встречи со старшим из Кимов". Потому что Тэхён поистине удивительный. Он радуется дождю как ребёнок, сняв кепку и позволяя волосам мокнуть, избавляется от кроссовок и топает босиком под ошалелыми взглядами случайных прохожих и веселя младшего, что шлёпает следом, но более неуверенно и привлекая скорее очарованные. Капли совсем тёплые, такие по-летнему мягкие и освежающие и самим хрусталём выстукивают по листве умиротворяющий ритм, окутывая обоих близнецов некой пеленой нереальности. Накамото сложно устоять, он делает множество фотографий, только после отмечая, что Тэхёна на снимках больше. Впрочем, без удивления. Его цветы заполняют грудную клетку и живот, согревая и щекоча.***
Ви - тот самый идеал, который околдовывает и очаровывает своими нежностью и задором. Оберегаемый. Самое драгоценное, что есть в жизни его хёна. Хёна со столь неуправляемым и творческим нравом, что людям сложно его признать. Сложно признать то, что эти двое - части одного целого, будто поделённого кем-то на равные части. Неравномерно равные. Ведь Тэхён совмещает в себе всё самое неоднозначное, странное, свободное. Братья всегда рядом. Они в центре внимания, потому что упустить такое - равноценно проигрышу у финишной прямой. Они идут разными путями, но плечом к плечу. Они мелькают на телеэкранах, улыбаются зрителям. Ви так умело и охотно заманивает в свои зачаровывающие сети. Согревает своим мягким голосом, окутывает любовью одной лишь улыбкой. Модель, актёр, певец. А что же до Тэхёна? Тэхён его опора - сопровождающий его везде тигр. Этот темперамент подобен пламени, которое нужно уметь приручить. Но которого большинство боится, видя лишь опасную сторону. Тэхён предпочёл бы стать художником. Вдохновлённый Ван Гогом. Страстный, порывистый, с пытливым умом. Но пошёл за братом. Иначе и быть не могло, ведь так. Его работы даже есть в галерее, где зрители смотрят на всё с выражением глубочайшего понимания смысла, осыпают пол у своих ног громкими патетичными высказываниями и перекидываются глубокомысленными мнениями. Ищут то, чего там быть не может. Находя и уверяясь в реальности вымысла. Закрывая глаза на суть. В то время как сам Тэхён перед ними попросту нараспашку, ведь все его эмоции на поверхности. Такие неудобные. Пугающие любого в этом, загнанном в рамки правильности, обществе. А Юта просто тот, кто не привык отступать.***
- Ты подрался? Тэхён не знает, зачем открыл дверь. Он смотрит на Юту из-под упавшей на глаза чёлки, отчего взгляда почти не видно. Зато его осязаемость буквально давит на плечи. Японец хмурится, встряхивая волосами, влажными от моросящего на улице дождя. Шагает в дверной проём, не давая захлопнуть дверь прямо перед носом. Тэхён может. Он привык убегать, привык замыкаться. И это отчасти злит мужчину. Ему порой очень приятно уступать этому темпераменту. До щекотки. Поддаваться тому, насколько Тэхён может быть твёрдым, уверенным в себе и чрезмерно наглым. Но не сегодня. Не сейчас. На красивом лице мазком синевы гематома и рассечена губа. Высветленные до бирюзовой голубизны волосы делают эти следы ещё ярче и заметнее. И по костяшкам руки, что держит дверь, так же следы. Сбитые, содранные. Не терпел. - Уходи. Голос младшего басит сильнее прежнего, и у Юты мурашками по самым позвонкам пересчёт. Взгляд кофейных глаза из-под чёлки сдавливает в груди и по шее. Но Накамото не думает отступать. Он наседает на дверь и проходит, чужой вес оттесняя в сторону. Тэхён злится, упрямится, упирается. Но отступает. Видит пламя в чужих глазах, морщится. Однако. Чертыхается себе под нос и дёргает плечом, отворачиваясь и идя в глубь квартиры. Мол, делай, что хочешь. Ви здесь нет. Они какое-то время живут отдельно, вот старший и агрится. На весь мир агрится. На себя самого сильнее. - Так и будешь отмалчиваться, как капризный мальчишка, или хоть что-то скажешь? - Юта догоняет в пару шагов, не давая снова сбежать. Да и куда ты денешься из квартирки. В ушах всё ещё эхом стук захлопнувшейся входной двери - отрезает пути отхода. Теперь только через Юту или никак. Мужчина рукой преграждает путь в комнату, кивая головой на дверь ванной: - Тащи аптечку, у тебя рожа даже не умытая. Рычание на это из самой глотки. И Накамото уже отчётливо видится, как сейчас его сгребут за шкирку и пинком под зад погонят за дверь. Под дождь, который постепенно усиливается, судя по шороху за окном. Но он сам уже далеко не мальчишка вовсе, пусть только попробует. И на лице, похоже, более чем отчётливо отражается эта уверенность и твёрдость, на которую Тэхён с сомнением смотрит, а после и подавно фыркает насмешливо, крашенной чёлкой встряхивая. Не верит. Не даёт заднего, а, напротив, руку чужую стряхивает вверх, от чего Юта чуть было не теряет точку опоры, вовремя пойманный под талию рукой. - Я сказал, чтобы ты уходил, - если бы голосом можно было резать кожу, у Юты остались бы следы по самой спине от этого низкого гулкого тембра. Тэхён знает его как облупленного, знает, чем можно манипулировать и бесстыдно этим пользуется. Лишь бы отделаться от навязчивого внимания и этой осточертевшей заботы. Да только что-то не так идёт. И Ким опомниться не успевает, как сам оказывается зажат у стены. - Не хочешь, я сам схожу. Только кончай вести себя как сопляк упрямый. И снимай футболку. Голос у Юты мягче, вежливее, чем собственный, всегда таким был. Но сейчас в нём нотки раздражения, а от этой подчеркнутой веет чем-то давящим. - Да нет под ней ничего, - Тэхён прессом невольно напрягается и как нашкодивший пацан взгляд отводит, кося из-под чёлки. Добавляя с налётом диалекта Тэгу. - Он только по лицу бил.**
Не соврал, но всё же. На боку по рёбрам синяк, видимо от падения. Не серьёзно, но смотрится - такое себе. Юта на него тоже мазь наносит, а хочется губами коснуться. Поцелуешь и чтобы не болело. На Тэхёне штаны уже чистые. И чистая же футболка красная, рядом валяется на диване. А весь вид как у пса какого-то уличного. Вот-вот за руку зубами хряснет, а потом сбежит. - Так ты объяснишь толком? Пусть бы хряснул. Да только убегать Юта не даст. - Нечего объяснять. Просто урод какой-то бухой привязался. Который нас с Ви по внешности знает. Рожа ему, видите ли, моя слишком смазливая. - Младший ворчит мрачно и плечами дёргает, хмыкая с некоторым отвращением. Только вот у Накамото мерзенькое такое ощущение, что отвращение не в адрес бухого урода. Он за подбородок парня цепляет и заставляет на себя посмотреть. Да только сказать ничего не успевает. Тэхён снова вспыхивает. Отпихивает руку и через зубы выдыхает: - Теперь уходи, Юта. У Юты переключает. Он сам начинает злиться. Тянет вдохом воздух, что Тэхён выдохнул, и одним движением нависает, впечатывая того в диван. Ладонями в плечи и словами почти в самые губы: - Может хватит? С Ви ты может и крутой, сильный хён, но сейчас я - старший. - С Ви я - никто! - Тэхён дёргается, плевком роняя с губ, в глазах мелькает злость и обида, но тут же гаснет, будто бы опомнившись, что этого не надо было. Ему словно запрещает кто-то вот это вот обидное, резкое. Слабости. Сам себе запрещает. А ещё на короткий момент морщится переносица и поджимаются губы, словно бы в осознании, что неуважение к старшему проявил. Юта ловит это, как вежливость пробивается откликом, да только общий мрачный настрой парня и её перебивает. - Ты о чём? Юта не знает, кто пугается сильнее - он или его сердце, что подскакивает к глотке. Лишь бы пацан сейчас снова не передумал и не замолк. Потом ковыряй его, не выколупаешь из своей раковины. Пальцы сжимаются только сильнее, удерживая. - Они говорят, что я тяну его на дно, - голос младшего стекает по плечам и спине Накамото неприятными касаниями. Взгляд где-то под чёлкой, а чужие мысли и вовсе далеко. Японец боится дышать. - Они говорят, что я слишком странный. Что я всё делаю не так. Что я притворщик и забираю на себя всё внимание, которое полагается Ви. Что я просто его тень. Те самые бутоны, что затеплились в груди японца ещё там, в Нагаока, оплетают его тело лозами, по запястьям, по пальцам щекоткой. А пальцы - по шее и щекам Тэхёна подушечками. С трепетом. С желанием создать вокруг него кокон из этих самых лоз и бутонов. - Это же бред... Ему не дают договорить. Юта воздухом давится, который и вдохнуть-то толком не успел, оказываясь спиной на диване. На лицо соскальзывает футболка, что на него же - диван - недавно брошена, а глухой баритон патокой в уши: - Думаешь? А может я для того первым и родился. Проложить путь своему брату. В этих словах нет ненависти к Ви. Ни капли. Лишь только любовь и преданность. Пусть и через обиду сейчас. И Накамото, честно, порой почти ослепляет от ревности. Да. У них поразительно похожие лица, дух захватывает. Но если глубже... Да и лица сейчас из-за ткани футболки, что по глазам, не видно. От того и ощущения в разы ярче, кажется. - Я знаю, - японец чуть не змеёй шипит. Ладонью перехватывает за затылок и сжимает тонкими пальцами жёсткие от покраски волосы. Не позволяя отстраниться, вынуждая дышать одним воздухом. Целует, подушечками пальцев впитывая тепло чужой кожи. Ногтями ту самую кожу царапая. Тэхён точно пламя настоящее в себе самом держит. От того и жаром по коже всегда. Мышцами напряжёнными под ней. И Юту жжёт через рубаху, вынуждая почти задыхаться и натягиваться струной. Он не даёт отодвинуться. Обоим не даёт вдохнуть толком. Пока Тэхён не издаёт болезненное шипение. А по языку металлический привкус кислости. Но Ким не отпускает. Он пачкает чужой подбородок, скользя по нему губами. Кусает по линии челюсти и в самую шею жжёт насмешкой едкой: - Ничего ты не знаешь. Хён. Зачем ты пришёл? Развлечься? Чтобы я снова тебя выслушивал и успокаивал, пока ты тоскуешь по дому? Юта не мазохист. У него не стоит на этот яд в голосе. У него мышцы сводит злостью. Но не на слова Тэхёна, а на его упрямство такое ребяческое. На его стремление закрываться, всегда быть подчёркнуто клоуном, раз уж его таковым все и видят. Шаблонный крутой парень из дешёвой киношки. Юта же отчаянно пытается вытащить на свет того самого, которым Тэхён был при их первом знакомстве. На площадке через марево июльского жара, под крупными каплями живительного дождя - босиком по мостовой. Такой настоящий, смелый, цельный. Раз за разом натыкаясь на... - Тебя ведь во мне всё устраивает. Иначе бы не прибегал каждый раз, - старший из близнецов усмехается язвительно своим гулким баритоном, под ухом по тонкой коже царапает сухими губами и хмыкает. - Даже сейчас я ощущаю, как ты дрожишь, а твой пульс зашкаливает. Тонкие пальцы скользят по шее, ощутимо давя на сонную артерию, что пульсирует как у загнанного в угол зайца. По скату плеча движутся и к запястью, пуская мурашки. А потом резко исчезают. Как и тяжесть чужого тела. Обиделся? - Уходи, Юта, - голос на порядок ниже, будто откуда-то из самой глубины грудной клетки. Нет. Тэхён просто снова замыкается. Старается удержать себя на поводке. Запястьем утирает собственную кровь с подбородка и с губ ту слизывает. Ну прямо сущий вампиряка. Буквально гипнотизирует. - Ты прав, - Накамото не уступает усмешкой, зубы обнажая, и глаза прикрывает, стягивая с них футболку, что Тэхёном насквозь пропахла. Он садится, собственный подбородок трёт, не столько зная, сколько прикидывая, что в подтёках чужой крови выглядит не очень. Где-то тут он видел влажные салфетки. Мужчина поднимается с дивана, цепляет пачку тех со столика и проводит под нижней губой, сверху вниз глядя на младшего. Серьёзно, мрачно и тяжело. Вынуждая Тэхёна невольно сглотнуть. - Устраивает. Да только не всё. Taehyung wa okubyōmonodesu. Soshite sore wa watashi o okora semasu.* - Чего? - на лице Кима-старшего на мгновение застывает выражение совершенной растерянности, придавая его лицу ту самую открытость и очарование, которыми оно буквально светилось пару лет назад, там, на площадке, когда Юта признался, что ходит сюда только ради того, чтобы смотреть за его игрой. И что у парня большое будущее. Но японец только хмыкает, едко так. Уголком губ дёргая, и суёт руки в карманы, направляясь к входной двери. - Посмотрел бы я, каким бы ты был смелым, если бы от тебя зависела репутация самого дорогого для тебя человека. Тэхён отплёвывается в спину. Понял каждое слово. И по губам Юты пробегается удовлетворённая улыбка. Которую младший благополучно не видит. - Это не оправдание, чтобы душить самого себя. Ты прикрываешь наличием Ви свои капризы и упрямство. Прекрасно зная - нет его вины в том, что его старший брат не способен быть более мягким и открытым. Юта тоже знает Тэхёна как облупленного. Все его болевые точки. И был бы рад, если бы те не ныли, не доставляли дискомфорта. Кому как ни японцу знать, насколько легко общество может тебя раздавить. - Заткнись. Накамото не успевает опомниться, как Ким оказывается совсем рядом, шипя куда-то в затылок. Как там было? За шкирку и пинком под зад за дверь. Если не разорвёт на клочки ещё раньше. У Тэхёна пламя по зрачкам и гулкое рычание в глотке. Он сегодня уже подрался. Второго раза явно не хочет. Он же не сумасшедший, что бы там ни говорили. Он не опасен вовсе. Он не зверь, в конце концов. - Я-то заткнусь. Только ты взамен говори, - Юта поворачивается (уже повернулся) и пальцами по груди касается. На шею ведёт, задевая дрожащий кадык. Линию челюсти обводит, ощущая то, насколько они сжаты. И запускает пальцы в жёсткие пряди цвета ноябрьского неба. Он видел эту бирюзу на закате в разрывах туч. Такую яркую. Удивительно. А сейчас массирует кожу, вынуждая Тэхёна голову наклонить вперёд и лишь сдавленно ворчать на выдохах глоткой. - Что говорить, Юта-хён? Ты же и сам знаешь, что я люблю Ви больше жизни. Я боюсь, что они его раздавят. Он ведь такой честный, такой нежный, такой светлый. В отличие от меня, - младший поднимает на мужчину взгляд из-под тёмных бровей и чёрных ресниц, и Юта давится очередным вдохом. - Все твердят, что мне нужно измениться. Что мне нужно меньше заявлять о себе, поумерить пыл и уступить место Ви. - Ты не твой брат. Ты не его часть. Вы даже не сиамские, Тэхён. Ты не обязан потакать их капризам и желаниям, - Юта выдыхает в чужие губы низко, тихо, но отчётливо. Пальцами обеих рук оглаживает по щекам. Снова ведёт к шее и легко обхватывает под подбородком, придерживая. - Твоему брату не станет хуже или тяжелее, если ты проявишь слабость. Покажешь, что ты тоже человек. Он ведь тоже любит тебя и дорожит... Знал бы Ким-старшим, каких усилий ему даётся говорить подобное. И Накамото пропускает по губам кривую улыбку. С насмешкой над самим собой. Пока взгляд Тэхёна тонет под ресницами. Он целует его первый, щекоткой кончика языка по слегка приоткрытым губам с оттеночным привкусом крови. Собирает этот самый привкус, смакуя. Смешивает с жаром дыхания. И переступает, оттесняя парня к дивану. - Он хочет, чтобы ты был счастлив, был самим собой, Тэ. Нет-нет, он вовсе не старается тянуть его за поводок, играясь словами. Произносит это искренне. Пусть у самого внутри ревностью бутоны щекочут. Парню это необходимо. Юта ведь тоже его любит. Руки Тэхёна уже как-то машинально скользят по чужой спине, на бёдра. Будто в желании хозяина подхватить японца на руки. Но замирают. Дрожат. И цепляются за рубаху сильной хваткой, сминая ткань. А с губ срывается неровным выдохом: - Хён... Как-то совсем не так, как прежде. Словно бы младший только сейчас осознал, что "хён" здесь не он. - Ю-хён. - Блть, - Накамото даже не осознаёт, что матерится в голос, на японском, а у самого через всё тело дрожью и дыхание перехватывает ещё на подходе, где-то в грудной клетке. Бутоны и стебли оплетают их обоих, плотным коконом. Как он и желал. Не колючие, но тугие. По животу напряжением и по бёдрам. Отблесками хрусталя и всполохами пламени по радужке. Любовью, которая для Накамото не сравнима по силе ни с чем другим. Мужчина опрокидывает младшего на диван, нависает. Тут же извиняется, позабыв про синяк. Ладонью одной упирается в тот - диван - и вес переносит на предплечье. Второй ведя по шее вниз, на грудь и ниже. Под поясницу подхватывает, ловя слухом гулкое предупреждающее рычание из чужой глотки. Тэхён не сопротивляется, не упирается, но всё ещё старается удержать за собой владение ситуацией. Пусть кончики пальцев его всё так же дрожат, комкая выбившуюся из брюк рубаху. Японец сглатывает, всё равно ощущая то, насколько давящая у парня аура. К его уху наклоняется и касается самыми губами по краю с проколом штанги, шепча: - Он любит тебя не меньше, Тэ. И он очень многому у тебя учится. В том числе и тому, как быть сильным. Ты не обязан его бросать. Но позволь и себе быть слабым. Ради Ви. Тэхён рычит отчётливее. От пальцев Юты, которые царапают его по пояснице и скользят теплом под линию штанов, массируя ощутимо, поглаживая. Но звук, что рвётся с его губ следом, больше похож на всхлип. Сколько у них разница с Ви? Полчаса? Меньше? Тэхён старший, но, по сути, такой же мальчишка, что взвалил на себя ответственность за двоих. Добровольно. Под давлением родителей. Под давлением общества. И сейчас его пальцы с таким отчаянием цепляются за чужую рубаху, перемещаясь вверх, к лопаткам, что японец буквально надламывается изнутри. Он ощущает то, насколько напряжены мышцы тела под ним, что не скрыты тканью футболки, которую Тэхён так и не надел. Как те перекатываются под кожей, о которую обжечься можно. Он губами соскальзывает по шее, к кадыку, слегка прикусывая и вынуждая запрокинуть голову. А пальцами - ниже. Царапая и выбивая из горла Тэхёна хриплое, басистое и такое выворачивающее буквально наизнанку: - Хё-он. - Я здесь. Шёпот уже в ярёмной ямке. Ким ногами упирается в диван. Разводит бёдра и жмётся телом к телу старшего. Такой же надломленный. Растерянный. Не умеющий совладать с собственными эмоциями и чувствами. Совершенно открытый перед ним. Больше, чем когда-либо. Тот самый, каким был на площадке в пылу игры. Без оглядки на весь мир. Чуть не рвёт на Юте рубашку, потому что руки не слушаются, когда он пытается её снять. Плевать. Та тряпкой летит на пол - им обоим так жизненно необходимо ощутить близость друг друга. - Останься, хён. Не уходи сегодня, - голос у Тэхёна всё так же баритоном, мурашками по каждому позвонку и тугими узлами внутри, но с нотками мольбы. Такой непривычной. Ведь старший из близнецов не привык просить о подобном, не привык обременять, не привык быть честным в своих слишком глубоких желаниях. - Я здесь, Тэхён-а. И я не уйду, - мужчина прерывает его поцелуем, прекрасно зная, как тяжело младшему даются эти слова. Углубляет тот, в ласках цепляя кончик чужого языка и стараясь не кусать за и так опухшую губу. Пусть хочется. Метки оставлять узорами. Ким только шипит (больно. И лицу больно. И рёбрами), но поцелуя не прерывает. Их дыхания смешиваются в неровное сочетание вдохов и выдохов. Тэхён зажимается, матерится на японца глухо и от души, вызывая тихий смех. Царапает его спину не жалея, будто за него мстит. Но сдаётся и стонет. Да так, что Юта попросту теряет себя окончательно. - Ты самый лучший, Тэхён. Для Ви... Да к чёрту. Диван всё же не лучшее место. Для них обоих и особенно Тэхёна сейчас. Но парень не отпускает, застигнутый собственными эмоциями врасплох. Двигается, выгибается и дрожит лишь сильнее. Позволяет Юте быть главным. Пусть сам же и метит его тело нещадно. Смешивая для мужчины свои строптивое урчание и бархатные стоны в головокружительный коктейль эйфории. - Для меня.