Пролог
19 июня 2021 г. в 19:54
Ночную тишину разрывает звук открывшейся двери и рыдания белокурого мальчишки, влетевшего в комнату родителей.
— Мамочка, мне больно, — сжимая маленькую ручку и глотая слёзы, еле произносит блондин.
Всё началось ещё днём с несильного покалывания в области метки на левом запястье, но тогда ребёнок не придал этому особого значения, решив, что всё пройдёт само. Однако ближе к ночи становилось только хуже: боль усиливалась с каждой минутой, чуть позже появилось неприятное жжение, а сил терпеть становилось всё меньше и меньше.
Мальчик беспокойно ёрзал на постели от болезненных ощущений, а слёзы было уже невозможно сдерживать. Он вскочил с кровати и немедля помчался в родительскую комнату в надежде на помощь.
Сонные и переполошенные родители резко принимают сидячее положение на кровати. Женщина с русыми волосами тянется к прикроватной тумбе, чтобы включить настольную лампу. Свет слепит глаза, но она через силу пытается сфокусировать зрение на своём ребёнке.
Десятилетний мальчишка содрогается от слёз, сильнее сжимая левое запястье, он выглядит растерянным и напуганным, а в его глазах, мокрых от слёз, читается тревога и страх.
— Что случилось, малыш? — все ещё не до конца проснувшись, мать пытается бережно обнять сына за плечи и притягивает к своей груди, поглаживая по спине в попытке успокоить дитя.
— Рука, очень больно, — проскулил паренёк. — Очень жжёт, — и очередная порция рыданий накатывает новой волной. Мальчик не понимает, что с ним происходит. Ему лишь хочется, чтобы это как можно скорее прекратилось, но ситуация только усугубляется.
Женщина осторожно берёт руку малыша, от которой исходит сильный жар, и принимается рассматривать её. Вся кожа вокруг запястья словно пылает огнём и жутко красная, с часами вообще происходят какие-то метаморфозы: то начинают мигать, то на мгновение останавливаются, а затем вновь принимаются отсчитывать минуты. Она, конечно, слышала множество разнообразных историй о метках соулмейтов, но с подобным столкнулась впервые, от чего её сердце сильно сжимается, а тело напрягается. Мать на всякий случай коротко осматривает метку свою и супруга, но у них всё как всегда: знак бесконечности слегка светится зеленоватым светом. Женщина приходит к выводу, что медлить больше не имеет смысла.
— Дживон, собирайся, нам надо в больницу, — как можно спокойнее, чтобы не напугать мальчика, она обращается уже к своему мужу, что до этого не произнёс ни слова, тихо наблюдая со стороны. Мать заботливо наклоняется к блондину, нежно целуя в макушку, и отправляет его к себе собираться.
Уже спустя несколько минут они всем семейством несутся по пустым улицам Сеула. Машины практически отсутствуют на дороге, поэтому отец прибавляет скорости, чтобы как можно быстрее оказаться в месте, где его сыну смогут помочь.
— Всё будет хорошо, мой маленький, — мать нежно прижимает ребёнка к себе, ласково гладит по белесым локонам, стараясь его успокоить, а у самой внутри бушует ураган. Страх за своё дитя переполняет её.
Блондин закусывает свою губу, чтобы не закричать от нестерпимой боли. Старается не шевелиться, чтобы не доставлять себе лишний дискомфорт. Ему ужасно страшно. Плохие мысли посещают его детскую голову: вдруг он умрёт или придётся ампутировать руку. Представляя всё это, его начинает трясти. От чего мальчик лишь сильнее жмётся к родителю в поисках помощи и защиты.
В больнице его осматривает врач, бережно ощупывает руку на признаки новообразований или уплотнений, но ничего не находит. После берёт какие-то анализы, задаёт множество вопросов, как мальчику, так и его родителям, делая короткие записи в карточке пациента.
Среди всей этой суеты и суматохи, мальчишка не сразу замечает, что боль утихает, краснота отступает, а его кожа вновь принимает белоснежный оттенок.
— Мама, оно прекратилось, — незамедлительно сообщает блондин с вымученной улыбкой на лице и вскидывает свою руку, чтобы продемонстрировать окружающим свою успокоившуюся метку.
Однако родители и врач не выглядят радостными, наоборот, их лица стали ещё более обеспокоенными. Малыш бросает короткий взгляд на своё запястье и видит, что его часы остановились на отметке 00:00. То же самое видят и остальные.
— Мы можем поговорить наедине? — обращается доктор к матери и отцу, потирая переносицу.
— Мама, что происходит? — недоумевая, спрашивает мальчик.
— Сынок, подожди, пожалуйста, в коридоре, — ласково поглаживая по волосам, она выпроваживает его из кабинета и закрывает за собой дверь.
Сжавшись в комочек, обхватив себя за плечи и подогнув ноги, мальчик сидит в безлюдном коридоре больницы. Мимо него изредка проходят люди в белых халатах. Минутная радость от того, что мучения закончились, вновь сменилась на страх и неизвестность. Он снова смотрит на свою замершую метку и чувствует себя беззащитным.
Через полчаса ожиданий дверь кабинета открывается, и, наконец-то, выходят его родители. Мальчик отрывает голову от коленей и с надеждой смотрит на них. Теперь-то ему всё объяснят? Тем не менее, никто не спешил начинать разговор. На матери нет лица, её глаза отдают красным оттенком, по всей видимости, из-за слёз, но глядя на своего сына, она всё же берёт себя в руки и старается натянуть на лицо хоть какое-то подобие улыбки. Папа выглядит не лучше. Они оба задаются вопросом: «Как всё объяснить десятилетнему крохе?». Женщина бросает короткий взгляд на мужа, словно ища в нём поддержку и одобрение. Мужчина берёт её за руку, слегка сжимает и кивает.
Мать на секунду теряется, но всё же подходит к сыну, присаживается возле него на корточки, укладывая ладони на его коленки, и нежно их поглаживает. В этот момент сердце мальчишки замирает в ожидании.
Мама, как может, старается подобрать слова, однако мальчику достаточно услышать лишь одно предложение, чтобы в его глазах погас тот огонёк, что горел ранее, а привычный мир рухнул.