***
— все в порядке? — сквозь болтовню джено рядом спрашивает нана, и накалывает на вилку еще несколько кусочков салата. а донхёк впервые не знает, все ли с ним в порядке. ему это чувство, что прожигает всю душу, почти касаясь грудной клетки насквозь, не знакомо от слова «совсем». он впервые не понимает, что за существо это такое, человек, и так же не понимает, как сильно можно задеть одними лишь глазами. одним лишь взглядом. он, скорее всего, даже и не запомнил того мужчину, но уже лежа на кровати у себя дома, донхёку приходят на ум лишь выкрашенные в черный, почти как смола цвет и ярко-выраженные скулы, об которые, кажись, можно порезаться. и это далеко не единственное, что вспоминает парень. всю ночь напролет он думал об этой встрече, об этой неловкости, об этом минхёне, как успел услышать от девушки. и возможно, для минхёна это все — правда ничего не значит, только у ли, как необходимость что ли появилась. он должен еще раз увидеть его. и он видит. в том же самом пальто, с тем же самым взглядом, только чуть смягченным, направленным в сторону какой-то рекламы на баннере, с чуть прищуренными глазами и сосредоточенностью во всем теле. и к легким донхёка кислород перестает поступать, пока он рядом. пока даже за несколько метров, он ощущает ментол и сигареты, пока минхён смотрит на что-то своим взглядом. и в этот раз, мужчина один. донхёку бы радоваться, что какая-никакая, но принципиальная соперница уничтожена, только вот будь она с ним даже сейчас, ему бы было все равно. парню правда плевать, пока тот сидит где-то там, выкуривает сигарету и поправляет пальто. вот так, наверное, обозначается любовь. чем-то больным и грустным выжигается на сердце, как клеймо, что извините, приходите в другой раз — человек занят. и донхёк бы подумал, что влюбленность и любовь в общем, совершенно не такие. те по настоящему приятные, дающие еще один смысл жить и никогда не заставят внутри все жечь и жечь, пока кожа все белее и белее из-за эмоционального состояние. только вот, времени на «подумать» у него не остается совсем, пока минхён стоит около своего авто и обращается не к кому-то постороннему, а к донхёку. самому родному и очаровательному донхёку. — тебя подвезти? — ментол кружит голову и наивность того, что мужчина, скорее всего, обращается не к нему, не дает поднять ему голову от свежего асфальта. да и слишком страшно вновь встречаться глазами с бездной, что затягивала с каждым разом все сильнее и сильнее. но спустя пару секунд, ли все-таки притормаживает и смотрит тому прямо в глаза, понимая, что внимание, все-таки, предоставлено одному ему. — на улице довольно холодно, а ты в одной майке. донхёк и сам не понимает, почему почти в нулевую погоду, вышел даже без толстовки. понимает только то, что весь день думал об одном человеке, что стоит сейчас прямо перед ним и предлагает подвезти. «не жизнь, а сказка» — впервые за несколько недель припоминает себе парень и чуть улыбается, не отрывая взгляда от пустоты. пустота же, улыбается ему в ответ. в салоне авто пахнет почти так же, лишь висящий на зеркальце ароматизатор портит все ощущения. от того, в принципе, пахнет похоже, только в добавок с чем-то морским, что напоминает больше взгляд минхёна. такой же глубокий и темный, веющий опасностью. донхёк сидит аккуратно, изредка и, как ему кажется, незаметно поглядывает не то за самим минхёном, не то за его руками, что мощно и умело выворачивают руль, не торопясь и справляясь с этим уж слишком хорошо. у ли, кажись, поднимается температура. — день не удался? — первым начинает разговор мужчина и легким кивком головы указывает на несколько роз в небольших ладонях парня. их, как раз таки, сегодня никто и не взял. донхёк сглатывает вязкую слюну и думает, что сказать. «потерял свое очарование» — хочет ответить он, но вовремя останавливается, про себя добавляя еще кое-что к этой фразе: «и очки розовые, наверное». — и так можно сказать, — выдавливает из себя парень. больше они не разговаривали. кроме выраненного из уст адреса и некоторой переброски словами, ничего не слышно. только лишь девушка по радио, рассказывающая о погоде на завтра разбавляет атмосферу напряженности от одного, кажись, донхёка. минхён же, наоборот, казался чересчур уверенным в собственных действиях и словах, что еще больше пугало младшего. получается, он один это чувствует? или же, он просто мудрее, и умеет не показывать это? вероятнее всего, настолько сильно взбудоражен был только донхёк, как бы сильно тот не хотел успокоить себя отговорками по поводу минхёна. при одной мысли об их первой встрече, табун мурашек пробегается по всему телу, заставляя пальчики на ногах сдавленно поджаться, лишь бы вновь и вновь не выдавать своего фатального поражения. донхёк проиграл. проиграл минхёну, что стал подвозить его почти каждый вечер. тот, в принципе, и не сопротивлялся. ему нравилось ощущать все то, что хотя бы напоминает ему о мужчине. как наркотик. и младшему с каждым разом нужно все больше и больше. он не собирается останавливаться на этом. а тем временем, донхёк даже не знал, какая у того фамилия, сколько ему лет, и почему тот уже без слов кивает на свой черный автомобиль и так же без слов привозит парня на нужную улицу. минхён даже не прощается. а донхёка и это устраивает. пока что, устраивает. — это тебе. голос старшего будто бьет по голове, заставляя младшего отвести взгляд от рассматривания людей на улице из окна авто и поворачивается к водительскому сидению, после сразу же замирая. перед его лицом была багровая роза. свежая, чуть влажная и с красивыми лепестками, по которым стекали еле заметные капли росы, видимо. и донхёк даже не задумывается откуда тот взял ее, как в общем то спрятал и к чему такой презент. донхёк просто радовался, когда приняв розу, он заметил на губах мужчины какую никакую, но улыбку. и она действительно была похожа на настоящую. — спасибо, — одними губами шепчет хёк и с нескрываемым восхищением рассматривает цветок. ему нравится. очень нравится. все внутри сжимается от одной мысли о том, что минхён потратил деньги специально для него, для него одного, чтобы сделать ему подарок, и никому другому. и донхёк улыбается в ответ. улыбается так, как улыбался раньше, до встречи с мужчиной. а приехав на нужный адрес, минхён впервые выходит из машины и встает рядом, доставая из пачки сигарету и закуривая сразу же, не церемонясь и совершенно не смотря на донхёка. а ли стоит; стоит и ждет, видимо, какого-нибудь чуда. он просто надеется, что мужчина, в скором времени, сдастся, и они будут жить так, как жил раньше младший: в розовом мире без проблем. но ничего не происходит. и донхёк решает действовать сам. после мягкого поцелуя в щеку и смущенного «пока», минхён не то чтобы краснеет, но точно ощущает легкий румянец, который с образом курящего мужчины в пальто не вяжется совершенно. а донхёк счастливый. забегает в подъезд и прислоняется спиной к железной двери, чуть ли не скатываясь по ней на холодный бетон. на губах улыбка расцветает, а зрачки ширеют, кажись, на несколько сантиметров. и донхёк вовсе не уверен, видно ли там вообще радужку. сейчас его ничего не волнует кроме вяжущего желудка и сердцебиения, что отдает в ушах невероятно быстрыми ударами. не волнует, пока он снова чувствует свободу этого мира. минхён вернул его к прежней жизни. но чувство это, кажись, не прожило и дня. на следующий день, мужчина не приезжает. младший не видит его ни в парке, ни около входа, ни где либо еще. как испарился. и донхёк действительно старается держаться, но по пути домой, когда она вся напоминает ему прошлую жизнь, — без минхёна — слезы беспрерывно катятся по щекам. и он даже не знает, почему так реагирует. возможно, у старшего просто дела; возможно, машина сломалась, и ремонт занимает чересчур много времени; а возможно, он просто забыл про донхёка. выкинул из головы после вчерашнего и решил больше вообще не появляться в его жизни. а донхёку его не хватает. и он с чистой верой надеется, что завтра мужчина, все-таки появится. а когда парень уже неделю возвращается домой один, он решает просто не выходить на работу. родители его, даже не замечают в разы ухудшенного настроя собственного сына, и занимаются своими делами, пока ли, в силу своего возраста и наивности, надеется поскорее умереть.***
— мудак, — выплевывает нана, после длинного рассказа донхёка обо всем, что успело произойти с ним за несколько недель. и ли с ним не согласен: поджимает нижнюю губу и утыкается лбом в сложенные на столике кофейни руки. — перестань. нана лишь хмыкает и откидывается на спинку дивана, складывая руки у себя на груди. — что прекратить, донхёк? он — взрослый мужчина, видит, какой ты… — джемин на секунду затихает, из-за чего вызывает странный взгляд донхёка исподлобья, – …какой ты ребенок и еще смеет так играться. я его хвалить, что ли, должен? и вот с этим, ли, уже согласен. разочарованно выдыхает и снова утыкается в тепло собственных ладоней, надеясь укрыться там и испариться из жизни этой. — я знаю, нана, просто… — просто что, хёк? — выгибает бровь на. осознание доходит сразу же. — если ты влюбился в этого придурка, то так и скажи. ли резко отрывает голову от стола и дышит часто-часто, сам пугаясь такой реакции. и отвечает чересчур быстро. — влюбился, нана, мне нечего скрывать. джемин молчит пару секунд. — мне жаль. донхёк усмехается и поднимается с насиженного места, собираясь выходить из кафе. — и мне тоже — очень жаль.***
хёк не знает, какой день он лежит дома и смотрит в потолок. кажется, что прошла целая вечность с того момента, как он нежно коснулся губами бархатной щеки минхёна и быстро убежал, о чем жалеет по сей день. он вообще, наверное, жалеет обо всем. в особенности о поцелуе — таком нелепом и детском. и старшему это явно не нужно было. но как он мог по другому одновременно отблагодарить минхёна и показать ему все то, что таится внутри ли уже продолжительный промежуток времени? видимо, была еще куча вариантов, просто донхёк, придурок такой, не додумался и сам сейчас страдает. потому что во всем виноват донхёк. и тот уже даже не плачет, исключая тот момент, когда выйдя вечером в магазин, его откликают и повернувшись на голос, младший замечает его. такого прекрасного и статного, что одним лишь своим запахом сводит — как донхёку кажется — всех вокруг. и ли плачет. он пытается вытереть мокрые от слез щеки маленькими ладошками, чтобы минхён не увидел, чтобы остался с ним хотя бы на час. но тот все замечает. и даже не кривится. донхёк видит его улыбку всего второй раз за всю свою жизнь, но уже понимает, что это самое лучшее явление на всем белом свете. ведь идеальнее минхёна нет никого. ведь минхён для него — весь мир, но тот пока, об этом, не знает. донхёк, как не странно, боится напугать своей настойчивостью. своей зависимостью. и пока мужчина сам вытирает мягкую кожу от соленых слез, парень смотрит прямо ему в глаза. и снова тонет. тонет и задыхается, просит помощи, когда понимает, что уже не выберется. даже если кто-то постарается помочь, у него ничего не выйдет. он опустился на дно. и сейчас ему это нравится. — прости, у меня были дела, — донхёк на извинения слишком часто кивает головой, кажись, раз тридцать и старается не умереть, когда минхён прижимает его к себе. утыкается носом в чуть влажную шею и руками обвивает талию мужчины, боясь, что разлука вновь возвратится застав в расплох, но старается об этом не думать. только не сейчас. только не когда они настолько близки. и ее не наступает даже спустя неделю. все, кажись, снова налаживается. правда, теперь уже, минхён приезжает за ним каждый вечер и стоит около многоэтажки, ожидая донхёка, что с каждым днем ярче и увереннее в себе, ведь рядом человек, который для него как наркотик. и каждый день, он употребляет все больше и больше, от чего кажется, что сильнее впитывать его в себя, уже некуда. но потом, минхён сворачивает с их обычного маршрута по разным кино и кафе. донхёк думает, что это какой-нибудь интересный сюрприз, но теряется, когда машина заезжает во двор незнакомого, но явно престижного района и тормозит около высоченной многоэтажки. младший выходит из авто и ощущает, что здесь даже пахнет по другому. совершенно не так, как во дворе его простенького квартала. а на вопрос «где мы?», минхён отвечает еще проще: «у меня дома». они вместе поднимаются на, кажись, двадцать третий этаж и мужчина открывает перед ним древесную дверь, приглашая войти. и донхёк проходит, сразу же чуть ли не давясь от красоты, что с порога встречала парней. почти в каждом углу длинного коридора были расставлены вазы с теми самыми багровыми розами, что когда то продавал донхёк, а после и сам мужчина подарил ему одну такую же. младший стоит так около минуты, после отмирая, одновременно чувствуя жгучую ладонь у себя на талии. — проходи, донхёкки. ли вмиг теряется еще сильнее, но все-таки аккуратно снимает с себя обувь и проходит дальше, поддаваясь сильным рукам и позволяя стянуть с себя кожанку. сдавленно дышит, ведь ощущать тот аромат, из-за которого сходишь с ума почти по всему помещению — ад адский. минхён же, украдкой наблюдает за младшим, разрешает осмотреть квартиру, что под томным темно-красным оттенком люстр выглядела очень возбуждающе. а пока отходит на кухню, чтобы налить два бокала вина и подготовить небольшое блюдо с различными ягодами, как закуска. и запоминает, в какой именно бокал добавил волшебный инградиент, чтобы нечаянно не выпить его самому. иначе все пойдет не по плану. когда мужчина возвращается, донхёк уже сидит на роскошном черном диване и теребит собственные пальцы, после сразу же обращая внимание на забитые руки минхёна и помогая тому расставить все на небольшом стеклянном столике. а старший пока, присаживается чересчур близко к парню и берет бокал, что специально поставил около себя, делая первый глоток. донхёк же, долго сомневается. — ты не пил до этого? — спрашивает мужчина и на милю секунды улыбается самому себе, понимая, что выбрал правильный бокал. — я пробовал, но не могу сказать, что фанат алкоголя, — честно выдает хёк и поднимает глаза, чтобы сразу же столкнуться с чуть расширенными зрачками напротив, — тем более — вина. — я специально выбрал более сладкое, чтобы тебе не было так горько, — мужчина слегка наклоняет голову вперед и смотрит теперь исподлобья, немного пугая младшего своим видом. — ты обязан попробовать, донхёк. но младший от этой идеи, даже ради минхёна, явно не в восторге. он, несмотря на все более и более устрашающий взгляд напротив, ставит бокал обратно на стол и обхватывает пальцами первую попавшуюся ягоду, зажимая ее между губ. — я лучше клубнику, хён. а минхён почти закипает, когда понимает, что прямо сейчас, его план может с треском провалиться. на эмоциях, он хватает бокал донхёка и набирает вино в рот, после резко прижимаясь губами к мягким губам напротив и пользуясь моментом донхёкового удивления, передает весь алкоголь ему, заставляя проглотить. отстраняется на пару секунд, тяжело дыша и вновь целует, в этот раз чуть нежнее, но с таким же напором. одновременно прижимает хрупкое тело парня к дивану и наваливается сверху, продолжая кусать и посасывать чужие губы, совершенно не беспокоясь о том, что в этот момент чувствует ли. а ли, в этот момент, чувствует себя, мягко говоря, — плохо. нет, он рад тому, что минхён наконец таки по настоящему целует его. но он не думал, что все произойдет вот так: с агрессией и жутким напором, просвечиващюим желанием. для донхёка все еще все это — розовый мир, где они с минхёном будут жить долго и счастливо. а тот, кажись, думает немного по другому, когда ладонями пробирается под легкую футболку ли и пальцами касается уже набухших сосков, после отстраняясь. — ну как? — шепчет старший и не церемонясь, снимает с донхёка верх и кусает правый темный ореол, слыша, как скулит под ним парень. а донхёк не понимает, почему резко почувствовал невероятное удовольствие от всего происходящего и пьянящее состояние. узел снизу завязался слишком туго и парень дергается не по своей воле, ощущая, как горячая ладонь накрывает такой же горящий пах и чуть сжимает. ли, кажись, закатывает глаза от удовольствия и кричит. кричит громко и раньше, он даже не мог подумать, что умеет брать настолько высокие ноты. а минхёну это только в радость. кажись, волшебный порошок все-таки подействовал и не один он будет получать от всего этого удовольствие. уже спустя пару минут, мужчина переносит донхёка на огромную постель и раздевает полностью, не забывая стянуть одежду и с себя. младший откровенно любуется и наслаждается открывшимся видом старшего, даже думает протянуть к тому руки, дабы ощутить удовольсвие сполна, но те прижимают сверху к постели и не дают сделать вдох перед двумя пальцами, что окутанные в смазке вошли в парня с большим трудом. донхёк хнычет, скорее, от боли, чем от удовольствия. ему не нравится, как пальцы скользят внутри него, царапают стенки, пока голова невероятно кружится, заставляя закрыть глаза и попытаться провалиться в такой нужный сейчас сон. но уснуть ему явно не дадут, и донхёк думает, что даже после того, как все произойдет, он еще долго не сможет отключиться, обдумывая все то, что произошло. когда он ощущает пустоту и звук рвущейся упаковки, парень даже не старается сопротивляться. слишком большой шанс того, что младшего просто ударят или заставят заткнуться и остановиться каким-нибудь другим способом, более страшным и извращенным. потому что он минхёна, как и боялся до этого, так и боится сейчас. только теперь в разы сильнее, потому что он, его, кажись порвал. донхёк кричит, будто его режут, хотя ощущения, как кажется самому парню, такие же. он чувствует грубые толчки; чувствует, как что-то теплое и густое стекает вниз по его бедру и просто закрывает глаза, снова надеясь умереть. но если раньше нужно было еще постараться, чтобы придумать, каким образом это произойдет, то сейчас старается за него кое кто другой. и этим «кое кем другим» живет донхёк. дышит и употребляет, даже тогда, когда доставляет ему невероятную боль. и ли казалось, что от того, что подмешал ему минхён, все будет в разы лучше. только вот все подействовало наоборот и кроме усиленных ощущений, он ничего больше не чувствовал, пока его член стоял и нещадно ныл. первые слезы стекают тогда, когда его нижнюю губу прокусывают и даже не слизывают выступившую кровь, оставляя засыхать ее или же, размазываться по всему подбородку, носу и щекам. так и происходит. ли сам лечит свою рану и продолжает рыдать, пытаясь сделать это как можно тише. и минхён правда ничего не замечает. не замечает и тогда, когда кончает внутрь презерватива, все еще находясь внутри младшего и небрежно выходит, после направляясь в душ. донхёк видел, как по мокрому латексу стекали капли крови.***
ли не знает, во сколько точно он уснул, но помнит, что за окнами уже было светло. минхён так и не вернулся в комнату, — видимо, ушел спать в гостиную, — но донхёка это не сильно волновало. из него вообще, будто душу высосали, только теперь он даже не знает, как жить дальше. парень открывает слипшиеся глаза и смотрит на настенные часы, что тихо тикали и показывали текущее время. двенадцать дня. донхёк с огромным трудом встает и даже не заходит в ванную комнату, сразу же находит скомканные вещи на комоде и натягивает их на себя, как бы больно не отдавались эти действия по всему телу. проверяет телефон в кармане джинс, видит трещину на защитном стекле — видимо, выпал пока минхён его раздевал — но откровенно плюет на это и выходит в коридор. натягивает на себя куртку и замирает, когда слышит голос позади себя. — я подвезу тебя. донхёк даже не поворачивается, лишь ощущает копошение около тумбы с зеркалом и видит боковым зрением, как мужчина рядом с ним натягивает на себя обувь. младший повторяет то же самое. и они выходят из подъезда. садятся в машину молча, парень пристегивается и ощущает как авто трогается, после сразу поворачивается к окну и боится даже пошевелиться. просто не знает что чувствует. спустя пару минут слышит лишь голос минхёна. — я знаю что у тебя все болит, поэтому как зайдешь домой — сразу прими горячий душ. донхёк на это лишь угукает и вновь не поворачивается. все и правда болит адски, но за этот почти месяц, он смог научиться скрывать боль, — как и физическую, так и моральную. едут они дальше в полнейшей тишине, разбавляемой только лишь сигналами машин за окнами. младший очнулся тогда, когда авто остановилось около его дома. но все тело будто приросло к этому сиденью, стало ватным. единственное на что хватило донхёка — отстегнуть ремень безопасности. он размеренно дышит и успокоившись, собирается выйти, как его снова останавливают. — я завтра заеду за тобой около шести, будь готов, — парень на это снова только кивает и заново утихомиривается, точнее, пытается. он крепко сжимает небольшой пластиковый поручень, держа другую ладонь около ручки двери и чувствует, как обе трясутся. — и, донхёк, — хриплый голос. младший впервые за утро поворачивается к нему лицом. — ты будешь моим? донхёк молчит пару секунд. — да, буду. и выходит из машины. только даже потом не знает, жалеет ли он о своих словах или нет. потому что уже спустя неделю, минхён предлагает съехаться. и донхёку честно тяжело. тяжело осознавать, что он может обжечься даже тогда, когда при одном взгляде на мужчину, в него хочется окунуться. окунаться в эту бездну до тех пор, пока донхёк окончательно не задохнется, ведь смотря минхёну в глаза, он видит свое будущее, которое бьет под дых и перекрывает ему все источники кислорода, кроме самого минхёна. и донхёк, спустя пару дней, все-таки соглашается на такой исход событий. а потом окунается глубже и видит в своем будущем кое что еще, что заставляет бурлить кровь и не давать нормально спать, поэтому уже неделю парень не может уснуть в кровати минхёна. в той, где когда-то, мужчина его любил. больше, правда, младший не подпускает. и во время таких бессонных ночей, донхёк впервые затягивается, вдыхая дым сигарет все больше и больше, пока на подсознании добавляется еще и ментол. теперь минхён даже внутри. и донхёк особо то и не против. он стоит босыми ногами на холодной плитке, смотря на ночной город через стекло во всю стену и натягивает черное пальто мужчины сильнее на свои исхудавшие за это время плечи. те подрагивают, но ли затягивается глубже и чуть ли не давится, но вовремя сдерживает желание закашлять, надеясь на разбудить минхёна. предплечье щемит и парень сбрасывает один рукав, чтобы рассмотреть огромный синяк на нем еще раз, вспоминая недавние побои. тогда, он даже не помнит из-за чего они повздорили, но помнит то, как и куда его кидал и пинал минхён. лодыжка попала по предплечью, кулак разбил нос, а носок пнул его в поясницу. растяжение, проблемы с дыханием. — чего не спишь? донхёк вздрагивает от неожиданного голоса позади себя и оборачивается, видя помятого мужчину. — не спится, — коротко и ясно. минхён знал, что тот курит и не был против. все-таки, он мальчик взрослый и разумный — может сам решить, что ему можно, а что нельзя. только вот свои действия, он ограничивать пока не научился. мужчина понятливо хмыкает и отобрав из тонких пальцев сигарету, затягивается сам, после быстро докуривая и кидая на пол, уходя обратно в спальню. и только в последний момент, донхёк успевает снова заглянуть к минхёну в глаза, перед тем, как из носа начинает хлестать кровь. он увидел то, что не должен был видеть. свое будущее. «второго февраля, тело парня было найдено в пустой квартире одного из самых известных районов сеула. удалось установить личность, — ли донхёк, девятнадцать лет, ранее в этой квартире проживал с мужчиной, на которого повешаны все подозрения. накануне смерти молодого человека, пара рассталась. по словам соседей: было много криков и ругани, после чего наступила тишина. мужчина в данный момент разыскивается, личность его так же удалось установить, — ли минхён, двадцать восемь лет. фото предоставленно, если вы что-то знаете об этой ситуации или конкретном человеке — немедленно сообщите нам по почте»