Song masterpieces

      Весь штаб ЮНИТ остался после смены на рабочем месте. Причиной тому была не чрезвычайная ситуация — не такая, к какой привыкли сотрудники ЮНИТ.       Джо решила показать Доктору «Евровидение». Этот конкурс, который за десять с лишним лет существования завоевал популярность и сердца аудитории во множестве стран, был одним из любимых музыкальных мероприятий у Джо, наряду с местными британскими конкурсами и радиочартами от ВВС America. Бентон тоже разделял любовь Джо к музыке, Майк Йейтс не оставлял попыток «склеить» мисс Грант, а Бригадир доделывал отчёт в Женеву, сидя в притащенном в дежурку из кабинета кресле. Дежурные и все остальные разместились на стульях.       — Я верю, Джо, что этот конкурс просто прекрасен, но если ты будешь говорить, я ничего не услышу, — таймлорд улыбнулся ассистентке. — Давай смотреть.       Все замерли у экрана в ожидании действа, кроме Бригадира, который продолжал строчить отчет, параллельно тренируя слуховое внимание и боковое зрение. Из телевизора грянули самые настоящие фанфары под изображение логотипа ВВС, окруженного фейерверками и буквами, складывающимися в слово «EUROVISION». Далее последовали живописные виды принимавшего конкурс Эдинбурга, на которых Йейтс, к неудовольствию Джо, начал слегка позевывать.       — О, Шотландия, я там был, — прокомментировал Доктор. — Интересно, как поживают МакКримоны из клана МакКримонов?       — Т-ш-ш! — шикнула Джо.       Показали относительно просторный концертный зал, чинную публику и небольшую круглую сцену, на которую вышла ведущая в строгом, но нарядном платье и с улыбкой возвестила о начале мероприятия. Поначалу зрителей не слишком впечатлила представленная музыка, но уже пару-тройку песен спустя в дежурке началось бурное обсуждение участников, распределение первых симпатий и подпевание композициям даже на незнакомых языках. Одному лишь Бригадиру было не до глупостей, да Доктор сидел с непроницаемым лицом. Джо без конца тормошила его, спрашивая, понравилась ли ему эта песня, понравилась ли другая, а если не понравилась, то почему, но таймлорд фанатизмом проникаться не спешил, благосклонно и коротко отвечал своей ассистентке и спокойно наблюдал за выступлениями.       Вдруг Доктор широко распахнул глаза и слегка подался вперед на стуле, услышав, как объявляют участника из СССР. Говорилось о том, что СССР впервые представил своего конкурсанта на «Евровидении», что несмотря на всевозможные правительственные разногласия мероприятие находится вне политики, и следующая песня — отличное тому подтверждение.       — Странно все это, — задумчиво потер подбородок Доктор.       «Леди и джентльмены, выступает Стас Михайлов!» — весело протрещал телевизор.       — Стас Михайлов?! — ещё больше поразился повелитель времени. — Джо, я не очень-то силен в советско-русской музыке, но, если не ошибаюсь, Стас Михайлов ещё должен в яслях манной кашей обмазываться.       — Ну, надо же, как на Мастера похож! — пропустив реплику Доктора мимо ушей, воскликнула Джо.       Зал встречал артиста овациями. На сцене появился импозантный мужчина неопределенно-среднего возраста с бородой-эспаньолкой и короткими темными волосами, одетый в эротически расстёгнутую до середины груди белую рубашку и бархатный малиновый пиджак. Он вальяжно ходил по сцене, пока музыканты играли вступление, затем взял микрофон и проникновенно запел слегка блеющим голоском, глядя прямо в объектив камеры: «В мое-ей судьбе есть только ты…»       — На каком языке он поет? — удивился Бентон. — Вроде бы, на русском, но я все понимаю.       — Если понимаешь, значит, на английском, — сделал логический вывод Йейтс.       — Помолчите, ребята, дайте послушать! — перебила их Джо.       Тем временем светило советской эстрады продолжал свою балладу:       

«Всё для тебя — рассветы и туманы,

Для тебя — моря и океаны,

Для тебя — цветочные поляны, для-я те-ебя-я».

      Йейтс мечтательно засмотрелся на Джо, вдохновлённый песней, Бентон подумал, что неплохо бы разучить сей шедевр и играть его на гитаре, галёрка вовсю распевала про цветочные поляны и два белых корабля, словно это был футбольный гимн. Даже Бригадир смахнул скупую мужскую слезу, чтобы невзначай не упала на бумагу и не размазала чернила на подписи. Доктор по-прежнему не разделял всеобщего восторга и внимательно вглядывался в лицо покорителя зрительских сердец, которое всё больше и больше приобретало знакомые черты.       

«Лишь для тебя горят на небе звёзды,

Для тебя безумный мир наш создан,

Для тебя его я вмиг разрушу,

ДЛЯ ТЕБЯ!!!»

      — Джо, немедленно выключай! — вскричал Доктор, но, судя по всему, было уже поздно.       На последних словах припева, пропетых самым угрожающим тоном, «Стас» окончательно сбросил маску, и взору таймлорда предстал его старый закадычный враг. Он громко и злорадно рассмеялся на камеру, когда Доктор в панике пытался привести в себя Джо и всю компанию, продолжавших сидеть с невменяемым видом, будто ничего не произошло.       — Это бесполезно, Доктор! Ты слишком медленно реагируешь, теперь все эти люди повинуются мне. Я Мастер. И они. Повинуются. Мне!       Доктор взял себя в руки, сжав челюсти до скрипа зубов, потянулся к кнопке питания и отключил телевизор. Мастер каким-то образом передаёт гипносигнал через телевещание, и, лишив загипнотизированных источника гипнотизирующего фона, Доктор быстрее приведёт их в чувство.       …Джо очнулась от нежных поглаживаний по щекам. Синее, сероватое, зелёное — мир вокруг сначала был цветными пятнами, лишь спустя пару секунд обретшими конкретные формы. Доктор вглядывался в её лицо и улыбался. В руках у него болтался на длинной цепочке ключ от ТАРДИС.       — Вот так, Джо, — он похлопал ассистентку по плечу. — Добро пожаловать обратно.       — Но, Доктор, а как же… — начала Грант, но таймлорд не дал ей договорить.       — Позже, Джо, позже. Мне нужно разгипнотизировать остальных, и, если я прав, а я обычно прав, нам нужно спешить…       Доктор подтащил стул к креслу Бригадира, аккуратно поправил ему челюсть и занялся разрывом гипносвязи и очисткой синаптических мостов от вредоносного воздействия. Джо, не зная, что делать, попыталась помочь Майку, но тот не реагировал. Это было для него немыслимо — не реагировать на Джо.       На всё ушло двадцать минут. Вскоре офицеры ЮНИТ оживлённо переглядывались и переговаривались.       — Господа, я уверен, что песня вам понравилась, — Доктор стоял, загораживая телевизор. Чтобы не случилось неприятностей. — Но дело серьёзное. Солист от СССР — ни кто иной, как Мастер.       — Вы уверены, Доктор? — уточнил Летбридж-Стюарт       — Я абсолютно уверен, Бригадир, — ответил Доктор. — Сейчас все, кто смотрел это шоу, подчиняются Мастеру. Да-а, интересно…       — Доктор, что же мы будем делать? — спросила Джо, нервно сжимая в пальцах чашку, в которой пять минут назад был чай. Она видела состояние загипнотизированных солдат, а представить, что такие же безвольные сейчас — едва ли не все люди в королевстве и даже Европе… Представить такое было действительно страшно.       — Я подозреваю, что Мастер только «заронил зерно», — ответил Доктор. — А взращивать его и пожинать плоды своих трудов он будет на финале. Нам нужно в Эдинбург, Джо.       — И что вы там будете делать? — спросил Бригадир.       — Ну как что? — таймлорд был искренне возмущён вопросом. — Петь, конечно же!       Майк едва успел замаскировать неистовый хохот под удушливый кашель. Представить Доктора поющим было невозможно.       — Я надеюсь, вы не будете это делать с экрана телевизора, — проговорил Бригадир. Он владел лицом намного лучше подчинённых и даже не улыбался. Хотя внутренне ухахатывался не меньше Йейтса.       — Именно этим я и собрался заняться, — ответил Доктор спокойно. — После вокабулярно-ритмического гипноза Мастера, подчинившего всех, моя контратака, также вокабулярно-ритмическая, нейтрализует действие гипноза Мастера. Все вы, — Доктор обернулся к сотрудникам ЮНИТ, — должны мне помочь. Бригадир, позвоните в Эдинбург, отпинайте тех, кто работоспособен, в общем, всё по максимуму. Майк, Джон, собирайтесь, вы там пригодитесь. Джо, принеси мой плащ.       — Доктор, но… Как мы-то поможем? — Майк с сомнением относился к идее выступления вообще. Ещё большему сомнению он подверг намерение Доктора втянуть в это его, капитана Йейтса, между прочим, уважаемого офицера и серьёзного человека.       — Вы — мой план «В», — ответил таймлорд. — И «С», и «D», и все остальные буквы вашего алфавита.       Он уже всё придумал.       

***

      На следующий день первые страницы всех европейских таблоидов пестрели фотографиями только что взошедшей над музыкальным олимпом звезды по имени Стас Михайлов. «Новый кумир Европы», «Бриллиант, спрятанный за железным занавесом, явился миру», «Лирика невероятной глубины», «Прорыв в отношениях Европы и Советского Союза», «Новое слово в истории мировой музыки», «Блестящий ответ русских рок-н-роллу», — всё это было о нем. Стас Михайлов на сцене, за сценой, под сценой, на фоне Кремля, на фоне Эдинбургских городских ландшафтов, в свете софитов, в свете вспышек, в окружении фанатов… Казалось, Европа сошла с ума.       В Европейском Вещательном Союзе не ожидали такого оглушительного успеха участника от страны-дебютанта, но местные боссы были очень довольны возросшими в десятки раз рейтингами и возлагали огромные надежды на финал. Они были так увлечены Михайловым, поднявшим рейтинги шоу до стратосферы, что подмахнули, не глядя, ходатайство Летбридж-Стюарта о замене конкурсантки от Британии на какого-то малоизвестного певца Джона Смита из группы «Smith and the Langbarrows». Бригадир изъявил желание присутствовать на шоу лично и, подёргав немного за ниточки знакомств, выбил себе место рядом с жюри, а мисс Грант — статус личного продюсера Доктора. Без ассистентки Доктор никуда не хотел лететь, а просто так шататься по зданию девушке было нельзя. Йейтс и Бентон были проведены по документам как мебель костюмер и гримёр его самого. Доктор остался доволен.       — О, Доктор, ты уверен, что всё получится? — Джо, держа в руках расчёску, смотрела на то, как Доктор прихорашивается перед зеркалом.       — Мы не имеем права проиграть, Джо, — ответил Доктор, завязывая на шее яркий платок. — Не волнуйся, я всё сделаю в лучшем виде.       — Но что ты будешь петь? — спросила девушка, хмурясь.       — А это мой маленький секрет, — таймлорд забрал расчёску из рук Джо, провёл ею по кудрям, снова вручил ассистентке. К выступлению готов. — Теперь нам остаётся только ждать… Мастер ведь не знает, что мы тут?       — Не должен, — ответила Джо. — Хотя он просто не мог не догадаться, что ты приедешь его побеждать.       Доктор улыбнулся. Действительно, вчера они в авральном темпе сколотили что-то, похожее на музыкальный коллектив, откопали пару музыкальных инструментов, чтобы создать антураж, даже подобрали более-менее подходящий для выступления костюм. А потом, пока Бригадир по телефону чихвостил шотландские филиалы ЮНИТ, Доктор провёл защитный сеанс гипноза — поставил блок всем, кто будет его сопровождать в Эдинбурге, на любой вид внушения. Ему самому ни рассветы, ни туманы, ни моря с океанами не страшны, но в одиночку Мастера ему скрутить не удастся. По крайней мере, быстро. А нужно сделать это всё мгновенно — после того, как Доктор деактивирует воздействие псевдостаса, Майк и Джон должны выскочить на сцену и нейтрализовать Мастера прежде, чем он улизнёт или попытается взять реванш.       Всё это пронеслось в голове таймлорда в один миг, в тот миг, когда он изучал взглядом своё отражение.       — Если он догадался — это его проблемы, Джо, — ответил Доктор.       А потом он прочистил горло и напел: «Такие густые рассветы… На Марсе в разгаре зима-а…» К выступлению будущая звезда Британии готовилась основательно.              Мастер предвкушал грандиозную победу, сидя в гримёрке. Евровидение не было его конечной целью: скоро его песни начнут звучать из каждого утюга по всему миру, и те, кто ещё не попал под влияние гипнотического пения таймлорда через телевизор, обязательно окажутся под ним с помощью радио или кассетного магнитофона. И тогда вся Земля со всеми её жалкими людишками в его распоряжении.       Мастер ещё раз посмотрелся в зеркало. Вид у него был безупречный, борода что надо, костюм с иголочки, полный лоск! Он посмотрел на маску Стаса Михайлова, в которой ходил до сей поры, и махнул на неё рукой: загипнотизированные люди всё равно не заметят никакой разницы, а в маске было жарковато. Довольно ухмыльнувшись своему отражению, без пяти минут триумфатор Евровидения отправился покорять сердца и умы доверчивых зрителей.       Конечно, он понимал, что Доктор что-нибудь предпримет. Например, ворвётся в местную телевещательную компанию и отключит прямой эфир. Но это ерунда — радио будет всегда, к тому же, в Союзе, где он ради этого плана прожил целых полгода — вот уж чего врагу не пожелаешь — на него навешали столько жучков, сколько в дикой природе не водится. СССР услышит, запишет, разошлёт записи по коммунистическому миру, а оттуда пиратские копии расползутся и на Запад, и с каждым прослушиванием его голоса в разумах людей всё глубже будет прорастать корнями идея подчинения Мастеру. Изъять каждую кассету, каждую пластинку не способен даже Доктор. Так что пусть он тешится, разбивая камеры стульями и швыряя через бедро операторов. Мастеру всё равно.       Пять минут до начала конкурса, он выступает предпоследним. Отлично, просто прекрасно. Первые песни ещё может пропустить какой-то забывчивый зритель, но кульминацию шоу и предшествующие ей пару-тройку песен не пропустит никто.       Мастер даже рассмеялся — так радостно ему было. Наконец его планы мирового господства воплотятся в жизнь! Можно пойти к сцене и послушать остальных. Чтобы убедиться, что он самый лучший.              — Мы выступаем последними, — Майк отхлебнул газировки с сиропом из баночки. — Часа два у нас есть. Чем займёмся?       — Выстроим стратегию, — Доктор, только что закончивший распеваться, уселся на хлипкий стул. — Я подозреваю, что в разгар моего выступления Мастер выскочит на сцену. Так вот — не хватайте его сразу.       — Но почему, Доктор? — удивился Джон.       — Когда я начну снимать гипноз с людей, я буду делать это общими методами, — ответил таймлорд. — Но Мастер, как все мы знаем, не пальцем гипнозы накладывает, он изобретателен. Мне понадобится время, чтобы подобрать к его гипнозу «ключик».              До выступления Мастера оставалось всего ничего. Весь конкурс он тихонько посмеивался в усы, глядя на жалкие попытки участников пробиться в лидеры, ведь все ещё до начала концерта уже прекрасно понимали, за кем окажется победа. Вдруг Мастер задумался, почему его поставили предпоследним в очередь, и пробежался глазами по программе мероприятия. Заключительным номером в списке значилось выступление некого Джона Смита, солиста группы «Smith and the Langbarrows», что сначала привело повелителя времени в ярость, а затем заставило вслух рассмеяться. Ах, как же наивен Доктор, если надеется его перепеть! Мастер так всех загипнотизирует своей музыкой, что армия психотерапевтов не поможет. Куда там одному Докторишке.       Зрители чуть не завизжали от восторга, когда увидели на сцене своего новоиспечённого кумира. Они приволокли плакаты и огромные баннеры с надписями «Стас, мы тебя любим!» и фотографиями певца Михайлова в полный рост. Заиграла музыка в стиле «сочинский шансон», и Мастер ритмично захлопал в ладоши, призывая весь зал подпевать. «Всё для тебя, рассветы и туманы…» — хором растягивали сотни присутствующих независимо от того языка, на котором они говорили. Один только Бригадир, которому Доктор заблаговременно поставил блок на воздействие гипноза, молился о том, чтобы песня поскорее закончилась. Но «Стас» и не думал уходить со сцены. После «Рассветов и туманов» были «Сердце из чистого золота», «Мир, где вечная любовь», «Берега мечты» и другие шедевры российской эстрады, от которых Летбридж-Стюарту хотелось сбежать на канадскую границу.       Пытка продолжалась около получаса. Бригадир серьёзно переживал за выступление своего коллектива, но как он ни расталкивал организаторов, настойчиво напоминая о регламенте, те и бровью не вели — всё, дескать, по расписанию. Наконец, вдоволь насладившись своим триумфом, Мастер покинул сцену под оглушительные овации, но далеко уходить не стал из-за любопытства и на случай, если придется экстренно нейтрализовать Доктора.       Театрально погас свет. Луч одинокого софита заволокла туманная дымка, и в белом облаке под минорные аккорды пианино явилась фигура высокого статного седовласого мужчины, одетого в пиджак тёмно-зелёного цвета и рубашку с пышными оборками на манжетах. Он прикрыл глаза и печально-зловеще затянул на почти чистом немецком: «Майне лецте цигаретте клебт ин майнер лунге…»       — Как непатриотично! — возмущённо буркнул Бригадир.       — И вот этим он хочет перебить воздействие моего гипноза? — вслух произнёс Мастер и расхохотался.       Тем не менее, зрители наблюдали за последним номером в готическом стиле с большим вниманием и интересом. Артист, казалось, был полностью погружен в свои глубокие переживания и под плачущую, невероятную по красоте мелодию скрипки меланхолично пел:       

«На хрена хёре их дайне штимме цу мир шпрехен,

На хрена шпюре их дайне липпен ауф майнер хаут.

На хрена брент ин мир дайн лихт,

На хрена либе их дих…»

      Зал замер. Всё словно бы стерлось из людской памяти: все песни, что были спеты до, все танцы, все яркие костюмы и эмоции, что были вызваны другими исполнителями, даже лучезарный облик Стаса Михайлова померк на несколько мгновений. Только пианино, скрипка и чарующий голос Джона Смита, плетущий причудливые узоры из немецких слов. «На хрена?» — с гамлетовской трагичностью вопрошал он со сцены, воздев руку в сторону зрителей. «На хрена», — и в душе всё переворачивается. «На хрена», — и встают перед глазами все несбывшиеся мечты юности. «На хрена», — и вновь катится слеза по щеке Бригадира. «На хрена…» — и Мастер начинает сильно нервничать.       Печальные звуки песни смолкли, и в зале вновь загорелся свет. После бурных аплодисментов, предназначенных британскому исполнителю, на сцену поднялся председатель жюри, чтобы объявить победителя конкурса.       — Итак, у нас… Паритет, — проговорил мужчина в микрофон на стойке. — Участник от СССР, без сомнения, любимец публики, но представитель Великобритании также по праву завоевал зрительскую любовь. Посему… — мужчина выдержал паузу. Мастер за кулисами куснул ус, Доктор, стоящий за противоположной кулисой, хмыкнул. Кажется, влияние Мастера на слушателей ослабло. Не зря он выбрал песню на немецком, в неё всегда можно вставить пару вокабулярных антигипнотических формул. — Посему объявляется песенная дуэль. Тот, кто сможет исполнить лучшую песню, и станет победителем этого года, — закончил представитель жюри. — На подготовку артистам даётся десять минут.       Мастер, смотря прямо на Доктора, провёл пальцем по шее. Этот жест он быстро выучил на Земле. Доктор, приподняв насмешливо брови, ткнул в Мастера пальцем, словно спрашивая: «Ты-то?» Дуэль обещала быть кровопролитной. Может быть, даже в прямом смысле этого слова.       — Доктор, ты это всё спланировал? — Джо в гримёрке помогала таймлорду перевязать шейный платок.       — Не совсем, Джо, я только сделал пару толчков, как в бильярде. Шары сами разлетелись по позициям, — ответил весело Доктор. — Теперь будьте готовы, все вы. Когда я проводил с вами сеанс «АнтиСтаса», я вложил в вас кое-что, что может мне пригодиться.       — В каком это смысле? — Йейтс приподнял бровь, отворачиваясь от зеркала.       — Внутри вас, в головах, спит программа действий, набор умений, который мне понадобится, если Мастер перестанет уступать мне в вокальном мастерстве, — отозвался Доктор. — Я телепат, вы знаете. Когда будет нужно, я вас осторожно позову, и программа начнёт работу.       — Вы нас загипнотизировали, как Мастер! — возмутился Бентон.       — Не совсем, сержант, — мягко возразил таймлорд. — Не затягивай узел, Джо, я хотел бы дышать во время пения… Как только программа реализуется, она начнёт стираться. И через два часа вы будете абсолютно чисты, как свежевыпавший снег.       — Надеюсь, таких экстремальных мер не понадобится, — проговорила Джо.       — Я тоже надеюсь, Джо, — кивнул Доктор, вставая со стула, на котором отдыхал. — Что ж, мне пора.       — Мы будем болеть за тебя, — Джо улыбнулась.       — Мы пойдём к сцене и схватим Мастера, даже если он будет побеждать, — проговорил Майк, оставляя в покое укладку. — Не дожидаясь программ.       — Я сначала хотел бы снять гипноз, но ладно… — Доктор дёрнул плечами. Теоретически, он успеет проанализировать мыслеволны Мастера, распространяющие влияние, вывести своими волнами резонанс и сломать гипноз до того, как офицеры ЮНИТ ворвутся на сцену и всё испортят.              Они вышли на сцену одновременно, с разных сторон. Действительно, дуэль.       — Я надеюсь, мистер Смит не будет против, если право первого музыкального «выстрела» отойдёт к представителю страны-гостя, — проговорил представитель жюри из-за столика.       Доктор кивнул, добродушно улыбаясь. Чем больше Мастер будет петь при нём, тем выше шанс победить старого врага.       Таймлорд склонил голову, пряча коварную улыбку, подошёл к стойке, взял микрофон в руки.       В качестве финальной песни Мастер выбрал песню «Там» — ритм песни был похож на нормальное сердцебиение таймлордов. Это должно было усилить эффект подчинения людей. Доктор спокойно дослушал песню, дождался бурных аплодисментов, подошёл к стойке с микрофоном. Щелчок пальцами, задающий ритм, ещё, ещё…       — Айнц — хир коммт ди Сонне! — голос Доктора эхом разносился в зале, затихшем, как по мановению волшебной палочки. Бригадир приподнялся на своём месте, чтобы получше видеть происходящее на сцене. — Цвай — хир коммт ди Сонне!       Внезапно Мастер перебил Доктора — схватил микрофон конферансье, начал напевать одну из якобы своих песен: «Ты, ты, ты — только ты», — мелодия мешала Доктору. Таймлорд перехватил микрофон поудобнее, придвинул его ближе ко рту:       — Знаешь ли ты, вдоль ночных дорог шёл босиком, не жалея ног…       — Почему так жесток снег?..       — Виол лив ин зэ йеллоу сабмарин!       Теперь противники смотрели друг на друга, прямо в глаза. Это была не битва голосов — битва разумов. Ментальные силы обоих таймлордов были направлены на противодействие врагу. Казалось, энергию, окружающую певцов, можно потрогать руками.       — О, только бы Доктор победил! — Джо сжала кулачки, словно держа в них удачу Доктора, не давая ей покинуть его.       — Всё будет хорошо, Джо, — Майк приобнял девушку, чтобы поддержать.       — САМБА БЕЛОГО МОТЫЛЬКА У ОТКРЫТОГО ОГОНЬКА! — Мастер почти кричал.       — Я календарь. Переверну. И снова третье. Сентября, — Доктор каждую фразу, будто гвозди, вколачивал в пространство зала.       — Потому что в самолете все зависит от винта! А-АТ, А-АТ ВИН-ТА-А!!!       — А-а-а, белая зима-а-а началась внезапно!       «Сам напросился», — подумал Мастер и всю силу вложил в один огромный удар:       — ЗВЕНИТ ЯНВАРСКАЯ ВЬЮГА, А ЛИВНИ ХЛЕЩУТ УПРУГО! И ЗВЁЗДЫ МЧАТСЯ ПО КРУГУ! И ШУМЯТ ГОРОДА!       От крика Мастера у Бригадира заболела голова. Ренегат выложился на полную, подавляя сознания всех думающих существ в этом зале.       Мастер наступал на Доктора, так близко держа микрофон ко рту, что, кажется, сейчас прибор будет проглочен.       — НЕ ВИДЯТ ЛЮДИ ДРУГ ДРУГА! ПРОХОДЯТ МИМО ДРУГ ДРУГА! ТЕРЯЮТ ЛЮДИ ДРУГ ДРУГА… — когда Доктор отступил на шаг назад и опасно закачался, Мастер улыбнулся и закончил: — А ПОТОМ НЕ НАЙДУТ НИКОГДА!       В оглушительной после такого крика тишине грохот падающего тела прозвучал набатом.       Мастер отвернулся от Доктора и рассмеялся. Он хохотал самозабвенно, упиваясь своей силой. Он победил! Победил!..              «Джо…» — шёпот Доктора слышался прямо в голове. — «Гитара на стойке… Синяя гитара…»       Джо сделала шаг к стоящим за кулисами инструментам музыкантов, взяла в руки бас-гитару. Движения её были гибкими, взгляд — осмысленным, но всё же в этом взгляде было что-то странное — огонёк нездорового оживления. Такой же огонёк горел в глазах Майка, набрасывающего на плечо ремни электрогитары, и у Джона, выталкивающего на сцену платформу с барабанной установкой.       Всё произошло за секунды. Пальцы левой руки, словно всегда это умели, ловко зажали нужные струны, пальцы правой руки нашли медиатор и начали играть. Джо, наигрывая основу мелодии, вышла на сцену. За ней шагал, ритмично топая, Йейтс. Бентон, выкативший на сцену барабаны, уселся за установку и начал выстукивать ритм неизвестной песни. Её дерзкие звуки разрезали гул толпы, радующейся победе Стаса Михайлова, будто секирой. С пола раздалось:       

«Я мирно ссылку отбываю

И тихо ТАРДИС починяю.

Но налетают Бригадиры

И на работу приглашают».

      Доктор, распростёртый на паркете, поднёс микрофон ко рту и спокойно, словно он не был только что в глубоком обмороке, начал напевать странные слова расслабленным и уверенным речитативом.       У Бригадира медленно отвисала челюсть. Члены жюри смотрели на это, не моргая. Мастер был не лучше — он так и остался стоять с протянутыми вперед за наградой пустыми руками. Лицо у него было похоже на лицо человека, узревшего призрака.       

«Девчонку дали в ассистентки,

Не база, а одни застенки.

Теперь катаюсь я на Бесси

И защищаю вам Землю».

      Доктор сел на сцене, затем грациозно поднялся на ноги и отвесил галантный поклон публике, продолжая петь:       

«Эй, вниманье, сеньоры и леди,

Солнце не светит,

С Галлифрея к вам летит приветик.

Перед Советом я за вас в ответе,

Так что замолчите и слушайте, дети,

О защите мира вы пометьте,

Пусть такой я лишь один на свете,

Но друзья мои по всей планете,

Их так много, так что мне поверьте, ведь я…»

      Гитарный риф, грохот барабанов. Майк вошёл во вкус, и, не имея понятия, откуда он знает, что играть, подошёл к Мастеру и толкнул его левым плечом прочь, выгоняя со сцены. Таймлорд был так поражён внезапным ходом Доктора, что не сразу среагировал. Но потом он напрягся, вгляделся в глаза Майка — и словно со всего маху впечатался лбом в неприступную стену. Доктор, без сомнения, заранее это спланировал…       — Потому что я Докто-ор, а они — мои люди! — Доктор обвёл рукой зал. Постепенно обожатели Михайлова проникались рок-н-роллом будущего, правда, переформатированным для удобного вокабулярно-ритмического дегипнотизирования.       — В моей судьбе… — начал Мастер, но его голос потонул в гитарном рифе, который лихо выдал Йейтс.       

«И все в галактике знают,

Вокруг Земли не летают,

Её ребята из ЮНИТ

И Бригадир защищают».

      Таймлорд подмигнул Майку, стоящему рядом, махнул рукой сидящему где-то в зале Бригадиру и продолжил:       

«И я их не принижаю,

Я их друзьями считаю

И всех, кого я тут знаю

Я всей душой обожаю!»

      Теперь Доктор словно объяснял всё это Джо, глядя прямо в глаза своей ассистентке. Она самозабвенно била медиатором по струнам и отвечала ему не словами, а мелодией бас-гитары.       

«Силуриане, автоны,

Сонтарских воинов тонна,

Есть Мондас, Маринус, Телос –

Туда не очень хотелось.

На Пеладон я летаю

И местных псов приручаю,

И прошлые воплощенья

Я раз в неделю встречаю!»

      Доктор спрыгнул со сцены и начал расхаживать возле столиков членов жюри так, будто вколачивал ногами сваи в пол. Эксперты завороженно внимали каждому слову. Повелитель времени набрал в легкие побольше воздуха и четырежды выдал на максимуме припев: «Потому что я Докто-ор, ну а вы — только люди!» Зал взорвался шумом, криком, восторженными возгласами и дикими танцами — в такой неистовый кураж привести толпу могли далеко не всякие, даже маститые, рокеры. На последней фразе, спетой в технике экстремального вокала, Лейтбридж-Стюарт мог бы ничком рухнуть на пол, но удобное кресло заботливо поддержало обмякшего Бригадира, не дав ему расшибиться о паркет.       Доктор тем временем играючи подскочил к Мастеру, испепелявшему его зверским взглядом, и начал петь прямо ему в лицо, сперва вполне добродушно, с интонацией строгого учителя, журившего провинившегося хулигана, постепенно переходя на агрессивный вызов:       

«Мастер, куда ты припёрся?

Мастер, Земля под защитой.

Лучше уж без принужденья

На ТАРДИС убирайся к чёрту!

МАСТЕР, ты нам тут не нужен!

МАСТЕР, нас не одолеешь!

Люди вновь будут свободны,

Лично об этом позабочусь.

МАСТЕР, конечно, не глуп, но!

МАСТЕР, ну как же ты жалок!

МАСТЕР, ты Землю не трогай

Или ПОПРОБУЙ ХУК СПРАВА!»

      Отойдя на некоторое расстояние от противника, Доктор царственным жестом указал на него и снова обратился к тихо свирепеющему Мастеру: «Потому что я Доктор, ну а ты — рангом ниже!» После этого он развернулся спиной к залу и размеренными шагами начал подниматься на сцену по направлению к Бентону, в исступлении лупившему по барабанам. Ему вторили Майк и Джо, умело извлекая из своих гитар проигрыш, подобный звуковой лавине, сметающей все вокруг, в особенности, гипнотический эффект песен Стаса Михайлова. Под конец Доктор развернулся на сто восемьдесят градусов и напоследок прохрипел в микрофон тоном, не терпящим возражений: «Все потому, что я Доктор».       На секунду в зале воцарилась парадоксальная тишина: зрители пытались понять, что они только видели и слышали, и почему многие застыли с галстуками и пиджаками в руках, которыми они ещё недавно неистово размахивали в воздухе. Однако это оказалось затишьем перед бурей: публика вновь разразилась криками: «Браво! На бис! На бис!»       — Уважаемые зрители и телезрители! — поднялся на сцену слегка контуженный, но счастливый председатель жюри. — Единогласным и единодушным решением победа на 17–м международном песенном конкурсе «Евровидение» присуждается группе «Smith and the Langbarrows» из Великобритании!       Его слова потонули в шуме зрительских голосов и оваций. Фанаты докторского рок-н-ролла высыпали на сцену один за другим, чтобы поднять на руки своих новых кумиров. Больше всего внимания досталось Джо — возможно, из-за её виртуозной игры на бас-гитаре, а может быть, потому, что она была самой лёгкой из четвёрки.              Мастер улепётывал по длинным коридорам Ашер-холла, со злости срывая с себя дурацкий малиновый пиджак и ругаясь матом на особом галлифрейском диалекте. До чего обидно было терять идеально продуманный план! Какие непомерные мучения ему пришлось стерпеть, чтобы воплотить его в жизнь! Для начала — изучить творчество Стаса Михайлова и лично поприсутствовать на его концерте. Потом — пожить в СССР, втереться в доверие к властям и выбить себе поездку на конкурс. Даже с морскими дьяволами и то было проще договориться! Остановившись перед дверью своей гримёрки, Мастер развернулся и яростно погрозил кулаком в сторону концертного зала:       — Ну, Доктор! Ну, погоди!              Хлопок открывающейся бутылки шампанского прямо над ухом привёл Бригадира в чувство. Он часто заморгал, глядя на то, как Доктора с его рок-бандой носят на руках восторженные зрители. Едва сдунув золотистое конфетти, застрявшее в усах, Летбридж-Стюарт тут же вспомнил о своем долге перед Отечеством, Землёй и в определённом смысле перед вселенной. Он достал рацию и дал команду шотландскому подразделению ЮНИТа:       — Штурм!       Сейчас солдаты должны пройти по заранее оставленным открытыми входам и выходам в здание, оцепить основные коридоры и заблокировать Мастеру пути отступления. А пока, чтобы зрители не запаниковали, надо сказать им пару слов.       — Попрошу минуту внимания, — поднявшийся на сцену Бригадир взял микрофон и вмиг утихомирил беснующуюся толпу. — Ашер-холл оцеплен, в здании опасный преступник, находящийся в международном розыске. Это так называемый Стас Михайлов.       Зал возмущенно загудел, и отголоски зрительского «фу-у-у-у-у» долетели до Мастера, запершегося в гримёрке.       — Мой дорогой друг, называйте вещи своими именами, — проговорил Доктор, очень не спешащий слезать с рук поклонников. — Это преступник-рецидивист по кличке «Мастер». Он владеет даром гипноза, поэтому проверьте, не обворовал ли он вас во время своего сеанса пения, если это так можно назва-а-а…       Грохот падающего тела возвестил — люди начали спешно проверять сумочки на предмет сохранности кошельков, уши и шеи — на наличие золотых украшений, а запястья — на наличие дорогих часов. Доктор умело настроил толпу против Мастера — люди пока что были слишком алчны, чтобы равнодушно относиться к своей собственности. Угроза потерять что-то своё сразу взволновала толпу. К счастью, всё было на месте. Но осадочек остался, знаете ли…       Тем временем особый отряд прочесал здание и дошёл до запертой гримёрки с табличкой «СССР». После полуминуты стука в дверь стало ясно — надо ломать. Ещё минута ушла на вынос двери.       Но за дверью солдат ждал сюрприз. Комната была пуста. Гримёрку тщательно проверили на предмет потайных дверей. Но ни одного тайного прохода не обнаружилось.       — Ума не приложу, как он мог сбежать, — проговорил Бригадир, смотря за работой рядовых местного отдела ЮНИТ.       — Очевидно, он привёл сюда свою ТАРДИС, — ответил Доктор, подходя к Бригадиру. Только солдаты ЮНИТ смогли отбить триумфаторов «Евровидения» от фанатов, потому вид таймлорд имел помятый. — И на ней смог ускользнуть. Но не расстраивайтесь, дружище, мы не дали ему загипнотизировать мир, а это уже немало. Если хотите, играйте в солдатиков дальше. Мы с Джо возвращаемся в штаб-квартиру.       — Ночью? — Бригадир, конечно, любил Шотландию, но объективно оценивал качество местных дорог.       — Ночью, — кивнул Доктор. — И ещё, раз уж вы тут остаётесь — нужно будет изъять все записи с нашим выступлением и заменить на плёнки с выступлением изначальной конкурсантки. Чтобы история по швам не треснула.       — Да уж, историю лучше поберечь, — Бригадир вспомнил собственный ужас от передозировки рок-н-роллом и решил заняться спасением истории как можно скорее.       

***

      — Итак, за музыку? — Майк поднял вверх чашку, в которой вместо кофе пенилось имбирное пиво.       — За музыку! — согласилась Джо.       — За неё, родимую, — кивнул Бентон, ударяя своей чашкой по чашкам Джо и Майка. — Доктор, присоединяйтесь.       Таймлорд, быстро доделав чертёж нового девайса для ТАРДИС, подошёл к друзьям. Они праздновали свой успех — о котором никто никогда не узнает — в лаборатории в штаб-квартире ЮНИТ.       Таймлорд взял в руки кружку, осторожно стукнул её о каждую из трёх кружек, лихо опрокинул содержимое в рот.       — Да, вино мне определённо нравится больше, — произнес Доктор, прислушиваясь к послевкусию и смешно морщась. Джо улыбнулась.       — Возлияния на рабочем месте не приветствуются, — важно сказал Йейтс. — Но после такого мы явно заслужили право немножечко так нализаться.       — Жаль, конечно, что я всё забыла. Это было классно — играть на бас-гитаре, — проговорила Джо.       — Ты всегда можешь этому научиться сама, Джо, — ответил Доктор, тепло улыбаясь. — Только не играйте пока эту песню. До её создания ещё почти пятьдесят лет, надо потерпеть.       — Мы не доживём, — мрачно хмыкнул Джон, отпивая немного пива.       — О, доживёте, — уверенно проговорил Доктор. — И будете счастливы. Но больше я вам ничего не скажу. Неинтересно будет жить и ждать.       — У меня родился тост, — Майк подлил товарищам пива. Доктору он плеснул символический маленький глоточек, только чтобы посуда не пустовала. — Выпьем за то, чтобы никогда не умер рок-н-ролл, и никакие Стасы Михайловы не смогли убить людскую любовь к хорошей музыке!       — И чтобы Мастер никогда не возвращался на Землю! — эмоционально добавил Бентон.       — Ну, первый пункт ещё выполним, — задумчиво сказал таймлорд, — а со вторым не всё так гладко.       — Доктор, давайте сегодня без пессимизма! — воскликнул Йейтс. — За Землю с роком и без Мастера!       — Ура! — Джо подняла кружку вверх, и звон удара керамики о керамику огласил лабораторию.       Свет в её окне не выключался ещё очень долго — триумфаторы «Евровидения» праздновали заслуженную победу. И неважно, что никто больше не помнил их феерического выступления. Пройдет сорок девять лет, на сцену выйдут другие музыканты и сыграют ту же самую мелодию, которая когда-то спасла планету от порабощения Мастера. Им достанется вся слава, ну, а Доктору не привыкать быть в тени. На то он и Доктор.