Шанс в большом городе

      Больше, чем свои складки на животе, имбирно-макаронный взрыв на макушке, доставшийся в наследство от далекого Дублинского пра-пра-пра, и ужасную неловкость, заработанную не без помощи таких же рыжих тараканов в голове, Эллиот Мур ненавидел только ранние подъемы. Да и вообще делать что-то, когда не хочется абсолютно ничего. Например, вставать в пять утра, чтобы выгулять соседскую Бентли, оставленную на пару дней по огромной, просто позарез срочной просьбе. Конечно, неплохо владеть Бентли, если это средство передвижения, а не средство производства шума в два часа ночи и разбрасывания фекалий по улицам Нью-Йорка утром. Которые, между прочим, надо подбирать и складывать в пакетик. Так что да — теперь в список еще добавилась возня с собачьим дерьмом, и Эллиота очень забавляло, что его на улицах Нью-Йорка в разы меньше, чем человеческого. В прямом смысле. Когда он только перебрался на Манхэттен, офигел, сколько же тут бездомных! А с животными всегда проще, так что с Бентли общий язык был найден уже давно, и даже иногда появлялись мысли завести себе такую же, только размером не с медведя, а хотя бы с табуретку. Собаку, конечно. Хотя тачку Эллиот тоже мог позволить себе совершенно спокойно, но на перегруженных улицах в час пик, когда сам живешь в центре, это было бессмысленно. Тем более он не любил светить своим доходом и на крайне редкий нескромный вопрос «сколько ты платишь налогов» отвечал всегда уклончиво. И компы, метро и собаки так и оставались ему лучшими друзьями.       А еще вместе с удачным переездом после повышения на работе зародилось тайное увлечение новым соседом, но на этом вся удача Эллиота закончилась: сосед иногда заходил вечером выпить пива под футбол или звал к себе потусить. А Эллиот радовался тому, что может глазеть на него и что-нибудь фантазировать потом, вкладывая свои нереализованные желания в рабочие проекты. Но когда на одной из вечеринок Эллиот стал случайным свидетелем краха своих гей-фантазий, узрев классные ягодицы соседа, гулявшие туда-сюда меж разведенных ног какой-то девушки, было решено вычеркнуть его из всех снов, мыслей и удалить сохраненки с фейсбука. Эллиот даже перестал разглядывать в «гриндере» парней, выискивая похожих. Короче, с личной жизнью у него и так не особо складывалось, а тут умерли последние надежды.       Мешало ему, что в школе его иногда дразнили «девчонкой». Хотя он, по правде, на девчонку-то и не был похож, разве что чуть пухлый. Ну, не то чтобы прям толстый. Так, бабулин любимчик, младшенький в семье, мамина радость. У отца — Даг и Том, гордость, чемпионы по лякроссу в старшей школе. И Эллиот: хор, компьютерный класс, библиотека, где безопасно. Где не нужно краснеть с парнями в раздевалке, старательно пряча глаза подальше от их крепких ягодиц и потом — кулаков. А в колледже всем стало уже плевать. И если мама говорила, что это подростковое и пройдет, то, к сожалению, мама ошибалась — не прошло: ни легкая полнота, ни влечение к парням. По правде сказать, стало только хуже, хотя Эллиоту до сих пор твердят, что он очень милый. Когда нечем прикрывать физические недостатки — вроде офигенного юмора или игры на гитаре — все просто говорят тебе, что ты милый. Причем «милый» и «классный», которые при желании можно было бы комбинировать, в случае Эллиота не пересекались ни разу за все его двадцать восемь лет. «Зато с мозгами» — любила ввернуть бабуля, пока не отправилась к их рыжим пра-пра-пра.       В наличии мозгов Эллиот теперь сомневался, раз подписался на подобную фигню — выгуливать огромную, тяжелую, почти как он сам, собачатину в ранние часы, когда в Центральном парке еще разрешено делать это без поводка. Ну потому что переть Бентли на поводке — это как встать на водные лыжи: один раз попробовал проехаться головой, хотя надо было держаться на ногах, и больше как-то не хочется.       Из плюсов было: почти полное отсутствие других людей, только велосипедисты и редкие бегуны, чистый свежий весенний воздух и никакого шума. Серьезно, тишина и щебетание птиц в центре Нью-Йорка — одно из редких удовольствий, о которых Эллиот до этого дня не знал. Он шел по беговой дорожке вдоль Резервуара, рассматривая водную гладь, в которой отражалось посветлевшее небо, дышал полной грудью и даже на минутку представил, что и сам на пробежке. По сути, начать он мог хоть сейчас: старперские нью-бэлэнсы, треники, которые налезают на задницу с меньшими усилиями и дискомфортом, чем джинсы, простая серая футболка пятьдесят на пятьдесят хлопок и полиэстер, куртка-бомбер, хотя бы немного делавшая его фигуру похожей на атлетичную, — все при нем. Удручала только одышка и ноющая рука — сначала он ей пытался удержать поводок Бентли, пока шли до парка, а теперь приходилось каждые пять минут кидать ей какую-нибудь палку, даже без команды «апорт».       — Эй, чувак, это твой пес? — Эллиот повернулся на голос и сначала отрицательно помотал головой, ведь пес был не его, тем более, если еще точнее, Бентли у соседа чистокровная сучка. — Просто ты тут один, и у тебя в руке поводок, поэтому…       — Я выгуливаю лабрадора. А что?       — А, понятно. Кажется, теперь его выгуливает вон тот бездомный.       Подняв взгляд с белых тайтсов под шортами на атлетичных, словно вылепленных в «Blender» и напечатанных на 3D-принтере ногах, Эллиот встретился взглядом с их обладателем и сделал глубокий вдох. Не специально, просто диафрагму свело судорогой и в боку кольнуло, как после бега. Черноволосый парень примерно одного с ним роста из-за точеной фигуры, обтянутой беговыми легинсами и таким же белым бадлоном под легкой полупрозрачной ветровкой, казался выше на целую голову. Или тому виной его супер-ровная осанка? Эллиот даже на мгновение почувствовал себя не таким уж пухлым. Он уставился вбок, на отражение неба в воде Резервуара, потому что определенно покраснел. Осознание пришло буквально через полсекунды.       — Черт-черт-черт! — Сорвавшись с места, он обогнул парня, стараясь не задеть его плечом, и побежал к неопрятному мужчине, державшему собаку за ошейник. — Эй! Эй, мистер!       Бентли доверчиво виляла хвостом, высунув язык, и явно была не против, потому что тот грязными пальцами еще и чесал ее за ухом.       — Позвольте забрать ее. Это моя собака.       — Черта с два она твоя! — крякнул он. — Это мой Бадди! Видишь, «Би» на косточке? — он показал на болтавшийся на ошейнике розовый адресник с монограммой и медленно поплелся прочь, таща Бентли за собой.       — Бентли, ко мне! — скомандовал Эллиот, но сучка даже ухом не повела.       — Эй, Гарри. Хочешь, чтобы тебя опять прогнали из парка, как в прошлый раз? Отдай парню его собаку, а не то я позвоню офицеру Ли, он как раз должен тебе взбучку за тот пролитый кофе.       Бездомный остановился и вместе с Эллиотом обернулся на голос: тот самый бегун в белом костюме стоял в уверенной позе, широко расставив ноги, и уже что-то тыкал в смартфоне.       — Я не шучу, Гарри. У парня лицензия на собаку, все документы, я свидетель. Не усложняй себе жизнь. По закону это приравнивается к похищению.       — Да пошли вы… — буркнул бездомный, отпуская ошейник лабрадора. — Плевать я хотел на ваши законы.       Эллиот подбежал к собаке и пристегнул поводок, а затем раскрыл было рот для благодарности, но только снова хватанул воздуха, едва не закашлявшись, когда парень в белом в непринужденной манере одобряюще хлопнул его по спине.       — Аккуратнее, красавчик. Гарри тырит собак, чтобы попрошайничать у метро и давить на жалость прохожих.       — Откуда ты знаешь?!       — Всегда пожалуйста, — усмехнулся спаситель, чуть задержавшись взглядом, судя по всему, на краснющих щеках Эллиота. — Знаю, потому что по средам я волонтер социальной столовой, где он иногда появляется.       — Вау, — только и смог выдохнуть Эллиот, а потом запнулся, потому что до мозга снова с запозданием наконец долетело слово «красавчик». Точнее, долетело-то сразу, но осознание, что оно в его адрес, пришло спустя позорные пару секунд. — Спасибо, эм-м…       — Йен. — Парень, улыбаясь еще шире, сделал смешной поклон, прокручивая кисть правой руки перед собой. — А как зовут хозяина Бентли? Она же вроде бы Бентли, верно? Хорошая девочка! — он наклонился, чтобы потрепать собаку за ухом, и та тут же переключилась на Йена.       — Его зовут Сэм. А меня — Эллиот.       — Сэм твой брат? Бойфренд?       — Что? О-о-у, нет-нет! — Эллиот замахал руками перед собой, не зная, как объяснить себе то, что сам вдруг на мгновение стал безумно рад, что с соседом так и не сложилось в реале. — Это мой приятель, мы живем в соседних квартирах. Попросил присмотреть за собакой, пока сам в отъезде.       — Все ясно. Значит, я могу сделать следующие выводы, — Йен улыбался, загибая пальцы: — «Эй» — я непреднамеренно соврал Гарри, чем, впрочем, совсем не расстроен. «Би» — теперь понятно, почему ты не умеешь нормально следить за собакой, и «Си» — у меня на один шанс выше вероятность успеха пригласить тебя на кофе. «Старбакс» или «Бёрч»?       Эллиот растерялся, ощутив, будто договаривается с коллегой обсудить детали проекта в расслабленной обстановке — так всегда думалось и говорилось легче — но вовремя опомнился, что перед ним совершенно малознакомый парень, и они находятся в Центральном парке, и сейчас только около семи утра, и этот Йен выглядит как греческий бог, сошедший с Олимпа, а Эллиот — как домохозяйка на распродаже в пригородном «Таргет». Эллиот был уже довольно взрослым, чтобы уметь отвечать «да» и «нет», придумывая убедительные причины. Особенно в случае «нет», потому что «да» в подобных ситуациях от него звучало очень редко: то Эллиоту казалось, что он слишком неопытен и неуклюж, то к собственной неуверенности добавлялся еще и низкий уровень симпатии к кандидату. В общем, складывалось всего-то пару раз, и парней, с которыми он встречался, можно было пересчитать по пальцам. Одной руки. Человека, который потерял парочку из них, работая где-нибудь на лесопилке в Кентукки. И теперь ему тоже казалось, будто это розыгрыш такой, а может, Йен попросту слабовидящий, чтобы флиртовать с таким, как Эллиот — или что это только что было? Прямо сейчас внутренний голос зачем-то подсказывал робкое «да», но в итоге Эллиот не смог совладать со своими, словно из ниоткуда проявившимися в мыслях складками на животе и бледно-розовой рыхлой задницей, на которую он, всегда вздыхая, смотрел в зеркало.       — Извини, я не пью кофе. И собаку еще надо домой вести… А потом на работу…       Йен, уж было приготовившийся обменяться номерами, округлил глаза удивленно, но только со вздохом прокомментировал:       —  Можно было и не сегодня. Ну ладно. Приятно было познакомиться, Эллиот. Давай, береги себя…       Йен убрал телефон, развернулся и побежал дальше, а Эллиот лишь проводил удалявшиеся скульптурные икры и ягодицы грустным вздохом. Взять номер у этого потрясающего, красивого, атлетичного, улыбчивого и к тому же очевидно умного парня по имени Йен было для Эллиота равно что войти в мужскую раздевалку сразу после игры, забраться в центре помещения на лавочку и громко объявить потным полуодетым игрокам лякросса, что у Эллиота Мура на всех них сейчас крепко стоит. Такое мог бы сделать кто угодно, но не он, потому что подобная сцена скорее бы напоминала сначала фантастику, а потом фильм ужасов. Да и зачем попусту тешить себя надеждами.       — Ты что сделал?! — Келли едва не поперхнулась, когда они с Эллиотом и Ниа вышли выпить кофе уже по-настоящему.       — Да ничего такого… — пробубнил в ответ Эллиот, уставившись на черную крышку своего стаканчика. У него в заказе всегда традиционно был чай.       — Вот именно, — подхватил Ниа. — Ни-че-го. Собака дала тебе такой шанс, а ты им не воспользовался, глупый.       И откуда только у Ниа такой поучительный тон в стиле миссис Браун, будто бы Эллиот неправильно назвал по буквам слово «низкоинтеллектуальный»? Чего с ним вообще ни разу не случалось. Вообще-то Ниа хоть и не был геем, но испытывал похожие трудности в личной жизни, и Эллиот даже знал, из-за чего — парень смущался своего довольно сильного «китайского» акцента. К сожалению, не все жители Нью-Йорка могут отличить китайца от вьетнамца, а вот родом ты из Техаса, Теннеси или Массачусетса определят, буквально едва тебя заслышав. И все же это сейчас было обидно.       — Да вы бы видели его! И меня! — вспылил Эллиот, жалея, что вообще рассказал коллегам об утреннем приключении.       — Мы тебя и так каждый день видим, — возразила Келли. — Ты очень милый, особенно когда такой красный. Злюка Эллиот.       Ниа хохотнул так громко, что с соседнего столика к ним повернулся маленький ребенок, сидевший в детском стуле, и, взвизгнув, тоже хохотнул за компанию.       — Это была просто вежливость, я с таким же успехом могу общаться с моим лендлордом мистером Страховски, который каждый месяц зовет меня на чашку чая. А ему, между прочим, уже за семьдесят.       — А этот твой мистер Страховски называет тебя при этом красавчиком, м? — хмыкнула Келли, многозначительно приподняв бровь. Как единственная девушка в их отделе, она мнила себя экспертом по подобным вопросам, но была довольно тактичной: чтобы ее не воспринимали как романтический интерес, Келли везде отыгрывала роль свахи или своей в доску девчонки. — Ты ему понравился, Эллиот. Я не разочаруюсь в тебе, только если ты скажешь, что отказался, потому что это он тебе не понравился.       — Кто, его лендлорд? — влез Ниа, явно не успевая за разговором.       Келли, закатив глаза, переключилась на обсуждение премьеры какого-то блокбастера, а Эллиот молча допил свой чай, понимая, что, кажется, совершил ужасную ошибку. И, как назло, наивный Ниа словно озвучил его мысли, добавив, что можно было хотя бы обменяться номерами или соцсетями. Но теперь уже поздно: в Нью-Йорке тысячи Йенов, поиск в интернете ничего не дал — Эллиот попробовал сразу же, как только пришел в офис. Весь день он мучился, слыша отголоски укоризненного тона Келли и смех Ниа, а ночью ему приснилось, как Йен и мистер Страховски пьют чай из маленьких чашек, словно на чайной церемонии, и Йену так шел этот пиджак в китайском стиле с застежками-лягушками из петелек и шишечек (он их тоже загуглил), что Эллиоту совсем не хотелось просыпаться, тем более ненависть к ранним подъемам за сутки никуда не делась. Благо, сосед забрал Бентли, горячо поблагодарив и так и не узнав, что собаку чуть было не спер бездомный.       Точно! Бездомный! Йен что-то там говорил о своем волонтерстве! Не успев даже позавтракать и почистить зубы, Эллиот скорее выудил смартфон из-под подушки и набрал в поисковике «суповая кухня», а затем с обреченным стоном рухнул в ту же подушку лицом: Гугл выдал сто тридцать один результат, и это только Манхэттен. А что, если Йен подрабатывает в Бруклине или вообще в Бронксе? Это было очень глупо, но Эллиот даже побродил по Центральному парку, в надежде снова встретить Йена или хотя бы того же бродягу, чтобы узнать от него подробности. Правда, перед этим он прособирался еще полтора часа, вертясь у зеркала и подбирая джинсы, которые не делали бы его ноги такими толстыми, а в итоге снова влез в треники, но когда добрался до парка, там было уже полно народу. В конце концов Эллиот все это время просто гулял, а затем еще и долго не мог решить, все-таки «Старбакс» или «Бёрч». Миновав с грустью «Старбакс», спустился в подземку, попав в самый час пик, а дальше толпа подхватила его и занесла в вагон. Эллиот, привычный к скоплению людей на улицах в «горячие» часы, часто, как и большинство жителей мегаполиса, надевал наушники и, погрузившись в свои мысли, добирался так до офиса, а вечером повторял ту же рутину в обратную сторону. И в его жизни ничего не менялось до тех пор, пока не произошло второе необычное, похожее на предыдущее, событие: развернувшись, чтобы встать поудобнее среди зажимавших его людей, он уставился в стеклянные окошки вагона, которые захлопнулись прямо перед носом у спешившего к поезду парня. Их взгляды встретились, тот нахмурился, поджал губы и, как показалось Эллиоту, немного расстроился. Эллиот кивнул ему ободряюще-понимающе, мол, не грусти, чувак, подождешь следующего. Парень был в трикотажной шапке и очках для зрения, но отчего-то выглядел смутно знакомым. А когда улыбнулся, с какой-то странной щемящей надеждой в глазах, и помахал в ответ, Эллиот узнал в нем Йена. Сердце даже как будто подпрыгнуло в груди. Это он! Теперь лицо Йена отпечатается в сознании так, что будет сниться во всех возможных ракурсах и церемониях. И смешно, и грустно одновременно. Вот так случайно встретиться дважды в огромном городе — да это просто магия какая-то! Но на этот раз жизнь будто издевалась за то, что Эллиот струсил в первый раз, и увезла от Йена раньше, чем Эллиот додумался бы что-либо изобразить жестами или показать на смартфоне свой номер.       — Второй раз — не случайность, а почти закономерность, — глубокомысленно изрек сосед, когда они вечером привычно тянули пиво перед теликом. Бентли посапывала тут же в ногах, и ее вид теперь напоминал Эллиоту обо всех его неудачах сразу. Сначала казалось, что поделиться ими с соседом будет неплохой идеей, но получилось почему-то наоборот: тот поделился новостями о помолвке с девушкой, и теперь жалобы Эллиота на фоне чужой радости выглядели как зависть. Пришлось еще и рассказать о своей ориентации, на что сосед, на удивление, даже бровью не повел.       — Теперь не важно, — вздохнул Эллиот. — Вряд ли я ему так сильно понравился.       — Извини, если я правильно понял, он ведь первым пытался тебя пригласить! Эллиот, ты точно парень? Неужто не догоняешь? Я, например, никогда не позову девушку на кофе просто так! Нафига? А теперь вспомни, как я обычно зову тебя к нам на тусовки.       — «Пойдем нажремся», — горько усмехнулся Эллиот. С соседом с самого начала шансов не было, сто процентов, и теперь он почему-то был этому рад еще больше.       — Вот! Девчонке я бы так никогда не сказал, ясно? Ты бы поменьше сидел дома, чел, глядишь, встретишь его в третий раз. Ну, или еще кого-то покруче! — И сосед хлопнул его по плечу почти так же, как пару дней назад сделал это Йен, что для Эллиота стало своего рода пинком под зад.       Спустя месяц ранние подъемы Эллиот уже ненавидел не так сильно. Теперь он ненавидел велосипедистов и детей, норовивших потрогать Бентли без спроса. И хотя ходить на прогулки каждый день у него не получалось, с шага на бег он перешел уже через две недели. Сосед был только рад арендовать ему собаку — так Эллиот надеялся, что степень его узнаваемости повысится, а хозяин собаки воспользуется возможностью поспать подольше.       Эллиот сначала ничего не замечал вокруг и только бесцельно нарезал круги по Центральному парку, высматривая бегунов в белом. А потом почти отчаялся и перестал пялиться, лишь щурился на солнце, напевая в уме песни, звучавшие в наушниках. Потом он уставал, позволял себе сойти с велодорожки на тропинку и остаток пути до дома шел быстрыми шагами, ведь надо было еще успеть в душ, чтобы вовремя приехать на работу. В том же месяце у Эллиота появились эппл-вотч, которые он до этого считал излишеством, а у Бентли — джи-пи-эс трекер на ошейнике. Но в итоге Эллиот все чаще выходил на пробежки один, чтобы не отвлекаться на собаку. Все чаще блуждал в своих мыслях, наслаждаясь свежестью утра и живописными видами парка: высокие деревья над головой шумели, отправляя его в глубокое детство, к бабуле на ферму, где он ребенком проводил летние каникулы. Дышалось легко, пусть иногда дыхание и сбивалось, он продолжал двигаться, не думая ни о своих ляжках, ни складках, ни даже том, какая там у него скорость и насколько покраснели щеки. Всем вокруг тоже было глубоко фиолетово, люди словно растворялись друг в друге и в огромном куске зелени посреди каменных джунглей с неоновыми вывесками, жужжащими, как ульи, ресторанами и какофонией голосов и клаксонов на перекрестках. Все это обычно утомляло, и уже скоро пробежки стали для Эллиота почти необходимостью, избавлявшей голову от информационного шума.       Правда, сил пока все равно было мало, но уверенности прибавлялось с каждым днем. Именно уверенность и помогла ему пуститься за случайно замеченными вдалеке белыми легинсами, когда он остановился, чтобы глотнуть воды. Эллиот даже не был уверен, Йен ли это. И все равно сорвался с места, потому что упускать такие знаки он теперь не собирался. Лучше попробовать и разочароваться, но знать, что пытался, чем потом жалеть, что все просрал. Эллиот бежал из последних сил — хоть бы тот парень дал ему фору! — но расстояние между ними, кажется, не собиралось сокращаться. В боку уже кололо, Эллиот вильнул, чуть не задев ехавшего мимо велосипедиста и даже не прокричав «сорри», едва не упал и на секунду уж было испугался, что потерял своего бегуна из виду, но тот вновь мелькнул впереди. Слева начиналась маленькая тропинка, пересекавшая газон на холме, и Эллиот свернул с асфальтированной дороги, чтобы срезать. На заплетающихся ногах он вырулил аккурат за спиной парня, потратил несколько минут, чтобы восстановить дыхание, продолжая двигаться четко за ним в одном темпе, а затем набрался смелости и, сделав глубокий вдох, окрикнул:       — Йен!       Но тот даже не обернулся. У Эллиота рука заныла, протестуя его желанию хлопнуть парня по плечу. Он крикнул снова уже громче, но эффекта так и не было. Эллиот остановился. Уперся руками в колени, наблюдая, как от него убегают те самые скульптурные икры. В груди снова затрепетало, как месяц назад, когда он отказался от возможного свидания и очень сильно пожалел. И теперь Эллиот решил не упускать еще один выданный ему шанс. Он сорвался, ускорившись, и, уже почти не чувствуя ног, достиг парня, обогнул его и развернулся к нему лицом, продолжая двигаться спиной вперед.       Удивленный таким внезапным появлением Йен остановился, едва не налетев на Эллиота, смеясь, вытащил из уха эирпод и радостно воскликнул:       — Ого! Привет! Мы снова встретились! Эллиот, верно?       — Ага, — закивал в ответ Эллиот. — Я… Ты…       — Я надеялся, что снова тебя увижу. Как ты?       — Отлично! А ты?       — Неплохо, но теперь еще лучше! — улыбнулся Йен.       Это и правда было отлично. Лучший день в жизни Эллиота, наверное, со времен повышения по работе. Сначала он испугался, что за этот месяц в личной жизни Йена могло случиться все, что угодно — у Эллиота один из братьев даже успел познакомиться, влюбиться и расстаться, а сосед закатил вечеринку в честь помолвки, на которой сначала разругался со своей невестой, а потом помирился, и был снова случайно застукан за тем самым делом в том же самом месте.       Но Йен смотрел с таким же интересом, как и в прошлый раз, поэтому Эллиот, собрав всю свою волю в кулак, выдохнул:       — Слушай, Йен. Я правда не пью кофе. Поэтому… Могу я пригласить тебя на чашку чая? — и, замявшись, совсем тихо добавил: — У меня дома есть настоящий, «Ирландский завтрак»…       Йен прищурился, и на его лице появилось какое-то новое, хитрое выражение. Уперев руку в бок, другой он погладил себя по подбородку и задумчиво пробормотал:       — Хм… А я вот чай никогда особо не пил.       — Ох, ну тогда… — начал было Эллиот, но Йен мягко тронул его плечо и совсем легонько коснулся пальцем щеки:        — Но всегда хотел попробовать. «Ирландский завтрак» с красавчиком Эллиотом, это будет интересно.       Почувствовав, как пылают щеки, Эллиот все же не отвернулся, но продолжил теребить в руках наполовину полную бутылку, под совершенно однозначным взглядом Йена и правда ощущая себя красавчиком и надеясь, что после предстоящего свидания мистер Страховски его не выселит. Соседа же за шумные вечеринки не выселяет. Мистер Страховски вообще глуховат — даже стыдно, что Эллиота это радовало, как и то, что чай, слава богу, он будет пить не с престарелым лэндлордом, а с тем самым парнем из своих снов. И не только это, судя по веселому блеску в глазах Йена.