Пляска смерти

      Конечно, Мамору ни секунды не раздумывал, когда нёсся наперерез очередной атаке. Возможно, где-то на краю сознания он понимал, что ничем хорошим, лично для него, дело не закончится. Но в тот момент было куда важнее другое.       Только бы успеть. Только бы защитить её.       Сначала сполна отхватил он сам в безрассудном — как потом выскажется Усаги — порыве прикрыть Сейлор Мун, а потом уже и она, не позволившая обрушиться очередной, фатальной атаке на тело Такседо. Они полегли на поле битвы вместе, почти единым комком, ведь Сейлор Мун ухватилась за плечи Такседо Маска, когда тот начал падать, но ослабила хватку, когда мощный удар в спину заставил потерять сознание.       Игры со смертью уже давно стали для них делом привычным.       В следующий раз оба встретились в весьма странной обстановке, будто их случайно забросило на какие-то цветочные луга, где никогда не бывает дождя и холода, а солнце светит над головами круглые сутки. Они улыбнулись друг другу, чуть виновато, и поспешили коснуться чужих ладоней, чтобы ничего не почувствовать.       — Снова, верно? — спрашивает Усаги, но в ответе не нуждается.       Мамору только кивает, оглядываясь вокруг и сжимая руку возлюбленной в своей, переплетает их пальцы.       Ветер ласково треплет траву под их ногами и щекочет ступни.       — Как много шансов у нас на этот раз? — спрашивает Мамору.       — М-м-м, сегодня солнце греет особенно хорошо и хочется остаться здесь как никогда раньше. Наверное, это значит, что всё очень плохо.       — Но мы до сих пор здесь и, я чувствую, ещё можем вернуться. Значит, шанс есть?       Мамору молчит какое-то время, сильнее сжимая ладонь Усаги и всё так же ничего не чувствуя.       Усаги вдыхает полной грудью и вроде бы радостно щурится, подставляя лицо лучам солнца.       — Ну и зачем? Зачем ты снова полезла на рожон?       Усаги пожимает плечами.       — Будто ты не мог предвидеть такой исход событий. — Она почти фыркает, не признаёт укора в его голосе.       — Но выбираться надо. Хоть кому-то. Потому что ты права, я тоже чувствую это тепло особенно сильно.       Мамору говорит будто сам себе, негромко, и тут же берёт вторую ладонь Усаги в свою. Он встаёт напротив, совсем рядом, и улыбается. Усаги чуть краснеет, разглядывая их сплетённые вместе руки, а потом поднимает свой взгляд. И тут же, разглядев нехитрый план в глазах Мамору, спешит выдернуть свои ладони из ставшей вдруг мёртвой хватки.       — Остановись! Не смей, слышишь? Мы выкарабкаемся как-нибудь вместе, хорошо? Нам обоим просто нужно время…       — Нет у нас времени. — Он наклоняется и целует её, только легко касаясь. Отстраняется и смотрит в сбитые с толку и уже наполняющиеся слезами глаза. — Я не могу обещать за нас обоих, но у тебя всё точно будет хорошо.       Мамору сильнее сжимает её ладони, и в сплетении их рук появляется яркое свечение. Усаги в страхе замирает.       — Не смей так говорить, слышишь? Остановись же, прошу тебя! — кричит Усаги.       Её крик рассеивается в пустоте.       Смерть плясала, завывала и обманчиво сладко пела — и эта песнь заглушала любой крик, как бы отчаянно Усаги ни звала и ни плакала — о свете и рае, что ожидают за пределами земной жизни. Но теперь Усаги не слышала ничего и не видела обманчивого танца. Она отчаянно пыталась запомнить черты лица Мамору, разглядеть хоть каплю надежды в его невозможно синих глазах, ведь невероятно боялась, что эта их встреча могла оказаться последней. Силуэт Мамору стремительно растворялся прямо перед ней, а и без того еле ощутимые прикосновения исчезали совсем.       Усаги кричит ещё громче, но на этот раз крика не слышно вовсе.       А в следующую секунду она просыпается уже в другом месте, где над ухом противно пищат какие-то приборы, а всё тело тут же окутывает странный холод.       Усаги игнорирует удивлённые взгляды, а после и радостные возгласы подруг. Она соскакивает с больничной койки, на ходу выдёргивая из своих рук противные трубки и морщится от боли. Её мучает слабость, но Усаги стремится к кровати напротив и падает на колени, совершив лишь пару шагов. Она берёт похолодевшую руку Мамору в свою и начинает плакать. Плакать, просить, умолять его проснуться. Приборы над его кроватью еле слышны, пока и вовсе не обрывают шансы на жизнь. А она всё умоляет и, сжимая его ладонь, пытается отдать хоть крупицу жизненной энергии, как он отдал ей свою. Усаги не верит, что лживый танец смерти мог так увлечь Мамору.       Они справлялись с этим не раз, не раз возвращались, чтобы быть вместе. Неужели теперь всё кончено? Одна только эта мысль была просто невыносима.       Отчаяние захлёстывает, борясь с неустанной надеждой, всегда живущей в сердце лунной принцессы.       Девочки пытаются оттащить Усаги от постели, но особо не стараются — понимают, что не поможет. Минако со слезами на глазах просит подругу встать с колен, но Усаги не слышит. Возможно, они обе понимают, что на этот раз Мамору ничем не помочь, но Усаги упорно не желает терять надежду. Она знает, что должна пытаться снова и снова, пока голос не охрипнет, пока к горлу не подступит тошнота и не закружится голова. Пока она не отдаст всю себя, чтобы подарить ему хотя бы шанс.       Его жизнь понемногу утекает прямо из её рук, и Усаги не верит, что с этим ничего нельзя сделать. Он не слышит её, но она может попытаться по-другому.       Моя жизнь невозможна без тебя. Как ты можешь бросать меня, прекрасно зная об этом? Я не позволю тебе умереть, так же как и ты мне не позволил.       Усаги вырывается слишком резко, чтобы Минако или остальные успели что-то понять. Она чувствует прилив сил, полная решимости, и хватается за призрачную надежду, за шанс, подаренный родившимся в голове безумным планом. Тело Мамору отказывается принимать её энергию, и Усаги находит другой способ, чтобы её передать.       Усаги быстро оглядывается по сторонам и сбрасывает со стола фарфоровую вазу. Осколков слишком много, чтобы девочки, разгадав её план, успели собрать все, да и Усаги слишком далеко, чтобы её остановить. Мако и Ами в ужасе кричат, но не успевают помешать подруге. Усаги старается ранить себя не сильно, лишь чтобы потерять сознание и снова достучаться до Мамору. Она оседает на пол, её ловит на руки Рей, слишком поздно появившаяся рядом, а потом всё снова блекнет и затухает.       Она играет с самой смертью, каждый раз обманывает её, хотя знает, что всякий следующий может оказаться последним. Она бежит, будто сама стремится в её объятия, по доброй воле. Но только лишь чтобы застать Мамору и закричать так громко и отчаянно, как только может: «Стой! Не смей оставлять меня одну!». Ведь у неё очень мало времени, и Усаги об этом знает.       Она несётся, не разбирая дороги. Ей некогда ловить лучи солнца и вдыхать ароматы цветов. Встречный ветер смахивает с ресниц выступающие слёзы, и Усаги заставляет себя не плакать, потому что верит, что ещё не всё потеряно.       Она успевает в последний момент, когда он будто бы действительно уходит. Усаги кричит, не жалея собственный голос, но он не слышит. Мамору останавливается и улыбается ей и, возможно, Усаги только кажется, но она слышит, как он, твёрдо, в своей манере, приказывает ей жить. И когда он уходит, Усаги понимает, что не может отправиться следом.       Усаги просыпается снова и видит полный гнева взгляд Рей и заплаканное лицо Минако. Усаги чувствует себя жалко, и поэтому только закрывает глаза и тихо всхлипывает. Она думает, что, возможно, не полезь она тогда в самое пекло, всё действительно закончилось бы хорошо.       Она плачет, ощущая, как противная влага скатывается по щекам за самый ворот. Лежит долго и неподвижно, не способная заставить себя снова посмотреть на настоящий мир.       Усаги чувствует слабость во всём своём теле, но заставляет себя снова открыть глаза спустя время. Она не знает, как долго подруги простояли над ней, насколько сильные истерики пережила каждая из них. Ей невероятно стыдно за свою слабость перед ними, и стыдно перед Мамору, ведь теперь даже её вера не смогла выстоять против судьбы.       Однако, когда её взгляд проясняется, она видит перед собой вовсе не заплаканные лица подруг. Синие глаза смотрят на неё с беспокойством и тревогой, а тёплая рука сжимает её собственную. Усаги чувствует это прикосновение, а значит, ей на самом деле не кажется, это не очередной сон. Она улыбается, чуть вымученно, - Мамору улыбается ей в ответ - и тут же снова закрывает глаза, но руку не разжимает. Она чувствует, как слёзы снова бегут нескончаемым потоком, но теперь не кажутся ей такими противными. Усаги пытается успокоить своё волнение, прежде чем снова открыть глаза и вновь начать изучать каждый изгиб на красивом мужском лице.       Они улыбаются друг другу, несмотря ни на что, и понимают, что снова сумели обмануть смерть.       Но в глубине души оба догадываются: пока смерть танцует свой самый главный танец, вплоть до последнего движения их жизней, они будут жить. Только вместе, ценя каждое мгновение. И то, лишь пока самой смерти так угодно…