Часть 1: Орхидея в увядающем саду.
***
Даже во тьме способны цвести самые прекрасные цветы.
***
Холодное серое небо, окутанное тяжёлыми грозовыми тучами, в очередной раз показалось Чимину до боли родным. Как давно он перестал радоваться яркому солнцу? А тёплому морскому ветерку? Год назад? Два? Подобные вопросы давно уже перестали его волновать и как-то тревожить. Ганкаджима не тот город, который может научить человека радоваться жизни и любоваться разного рода красотами. Да и о каких красотах вообще может идти речь, когда живешь в изолированном мертвом городе, который выглядел так, будто все его жители вдруг взяли и исчезли за одну ночь. И это отнюдь не громкое определение для привлечения туристов, а что ни на есть самая настоящая правда. Чимин совершенно не помнил, как оказался здесь. Даже догадок у него никаких не было. Самое первое его воспоминание было о Юнги, который вытаскивал его из холодной воды. Но как он оказался у этих мертвых берегов? Упал? Его толкнули? Намеренно сюда подбросили? Так много вариантов, а где истина — не ясно. Остров ведь находится примерно в пятнадцати километрах от города Нагасаки, не мог же он сам проплыть все это расстояние? Или мог? Тогда зачем затеял столь рискованную авантюру? Спор? Интерес? Что же это было? А может он сбегал от кого-то? Если да, то от кого? Как же сложно. Цикады во дворе трещали так громко, что их стрекот уже начал действовать Чимину на нервы. Отойдя от окна с полусгнившей деревянной рамой, что давно уже осталась без каких-либо признаков стекла и краски, Чимин брезгливо присел на старую проржавевшую железную кровать, что была единственным предметом мебели в пыльной комнате. Прислонившись спиной к стене, он осторожно провел рукой по облетевшей штукатурке, чувствуя под пальцами треснувшие кирпичи. В помещении отчетливо пахло сыростью. Сгнившая одежда, что покоилась в одном из углов, вызывала в Чимине настойчивый приступ рвоты. И тут ему сегодня предстоит ночевать? Гадость! Хотя… привык же уже. Юнги как-то рассказывал ему, что обычно люди спят в мягких постелях, на накрахмаленных подушках и перинах. Сколько бы Чимин не пытался представить себя на таком роскошном ложе, у него никогда ничего не получалось. Он совершенно не помнил ничего из того, о чем рассказывал ему друг. Ни запаха свежеиспеченного хлеба, ни утреней свежести, ни ласковых объятий. В его памяти были отпечатаны лишь разруха и бедность Ганкаджимы. А ведь когда-то и это затхлое место процветало. В тысяча восемьсот десятом году здесь случайно было открыто месторождение угля. Компания Mitsubishi выкупила риф и начала добывать уголь со дна моря. Работы потребовали значительных трудовых затрат и рабочей силы. Началось строительство, люди массово прибывали, чтобы жить и работать здесь. К середине двадцатого века плотность населения на острове составляла восемьсот тридцать пять человек на гектар. Риф превратился в искусственный остров с населением в пять тысяч триста человек. Возвышаясь над океаном, на рифе появился лабиринт из жилых домов и промышленных объектов, построенных рядом. Со стороны океана силуэт острова напоминал линейный корабль. Он, словно крепость, выросшая прямиком из моря, окруженная высокими стенами, казался людям своеобразным королевством. Но, со временем, на смену углю пришла нефть, и угольные месторождения начали закрываться. И в тысяча девятьсот семьдесят четвертом году один из самых густонаселенных островов в мире стал полностью пустынным. Сейчас посещение большей части острова было строго запрещено. Но это не мешало небольшой группе людей спокойно, пусть и незаконно, проживать на территории рифа и диктовать свои правила и нормы жизни. Иногда, во время прогулок по развалинам города, у Чимина возникало колкое ощущение, что остров просто уснул, когда его покинули жители. «Разбудить» бы его, да только как? Почувствовав ледяное прикосновение холода к своей коже, Чимин крепко прижал свои колени к груди, мысленно проклиная себя за медлительность. Если бы он не считал ворон, то давно уже был бы в их с Юнги теплом подвале, а так ночная прохлада всю ночь будет безжалостно обжигать его худое тело. А всё, собственно, из-за чего? Из-за банального интереса, в некотором роде граничащим с хобби! Чимину всегда было любопытно посмотреть на людей с берега. Увидеть их можно было лишь в определенной специально оборудованной для безопасного пребывания части острова, только туда было разрешено ступать туристам. Юнги всегда строго-настрого запрещал ему ходить в ту часть города, аргументируя это тем, что если его поймают, то навсегда депортируют не только с острова, но и из страны. Чимину очень не хотелось бы остаться одному в неизвестном месте, один на один с опасным незнакомым миром. Кому он там нужен без документов и прошлого. Он ведь даже фамилии своей не знает. Но сегодня, не сдержавшись и подавшись искушению, он незаметно пробрался на запретную территорию и, спрятавшись за разросшимися кустами, принялся наблюдать за гостями острова. Люди, что с умным видом рассматривали развалины домов и парков, всегда казались ему совершенно неземными. Они были такими разными: высокими, низкими, с белой кожей и с черной. И глаза… у некоторых они были такими большими, что Чимин всерьез заподозрил в них пришельцев. Разве бывают настолько большие и красивые очи? А разговоры? Их речь была настолько красивой и звонкой, что Чимин невольно с головой окунался в бушующее море незнамых слов и тихонечко наслаждался ими. И не суть, что он не понимал и половины того, о чем говорили туристы. Сегодня лишь несколько мужчин разговаривали на том же языке, что и он. Собственно, именно из-за одного из них он и задержался. Высокий темноволосый мужчина с вязью чудных татуировок на руках, сам того не желая, полностью завладел вниманием Чимина и стал объектом прямо-таки нешуточного интереса. Чимин тенью следовал за ним по острову, издалека пытаясь разглядеть того чуток получше. И, наверное, у него даже получилось бы остаться незамеченным, если бы не короткий штырь в земле, о который он споткнулся и мешком с картошкой, вывалился из кустов, прямиком под ноги незнакомца. Предстал он перед мужчиной, конечно, весьма эффектно! Задницей вверх! Фиг такое, когда забудешь. Испугавшись, что охрана острова его сейчас заметит и поймает, Чимин быстро принял вертикальное положение и, в последний раз виновато посмотрев на явно обалдевшего незнакомца, трусливо сбежал прочь. Так стыдно и неловко, ему ещё никогда не было! Тот мужчина точно подумал о нём предельно плохо! Может даже догадался, что за ним следили. Но что ещё он мог? Подойти и познакомиться? А оценил бы незнакомец его рвение к новым знакомствам? Или же, окинув презрительным взглядом, поспешил бы отойти подальше? Как ни крути, а второе все же вероятнее. Незнакомец был одет в новую и чистую одежду. Выглядел тот опрятно и привлекательно. Как все те люди в старых модных журналах, которыми Юнги топит печь. А сам Чимин… на нем были потертые серые джинсы не первой свежести, давно выцветшая рубашка в полосочку и старые, порванные кеды. Копна отросших волос была перетянута куском веревки, а все лицо было покрыто приличным слоем грязи. Зря он вчера не послушал Юнги и не помылся перед сном. Но даже отмыв тело и постирав одежду, он всё равно не сможет стать равным людям, которые приезжают посмотреть на их остров. Это ни на шутку ранило и удручало Чимина, чем он хуже? Тем, что не знает, что такое интернет, и не понимает их тотального обожания тех штучек, в которые они частенько что-то говорят? Или же не настолько умен, чтобы прочитать надписи на табличках? Он умеет читать, но лишь по-корейски, а все таблички кругом почему-то на японском. Разве он в этом виноват? Нет же! Юнги часто говорил ему, что для приезжих они — что-то неприятное и ненужное. Люди, живущие по своим собственным правилам, зачастую вызывают у серой массы лишь раздражение и презрение. Хотя, по сути, эта самая масса ничем не лучше. Вся разница лишь в том, что её правила навязаны обществом, а не личными взглядами. Интересно, а тот мужчина разделяет общее мнение или придерживается своего? Чимин знал не так уж много людей, чтобы с первого взгляда определить, что за человек перед ним. На острове проживало в общей сложности сто человек, да и те были рассредоточены по всему периметру. В их районе, помимо него и Юнги, жило ещё пять человек. Четыре японца и один таец. Находясь в их компании, Чимин частенько чувствовал себя до нельзя глупым. Его японский был таким неловким, что всё чаще хотелось просто промолчать. Что, собственно, он и делал. Профессиональный молчун. Не иначе. Временами, но это секрет, Чимину всё же хотелось вернуться к цивилизации. Туда, где нет сырости и голода, туда, где не нужно весь день проводить на берегу, пытаясь поймать хоть немного рыбы — ведь кроме морепродуктов еды в Ганкаджиме не было. Бывало, Юнги откуда-то приносил мясо или фрукты, где он их брал, Чимин даже не представлял. На все вопросы Юнги отвечал поверхностно. Говорил, что купил у охраны. Чимин никогда не понимал, почему друг не боится слоняться возле охранных пунктов, и почему люди в форме стоически делают вид, что не замечают его. Как же правила? Ведь он не один раз видел то, как ловко нелегалов ловили и увозили с острова, никто ведь так и не вернулся обратно. Путешествие в один конец. Почему же это так пугает? Ещё Юнги частенько собирал разный хлам, который потом обменивал на деньги, которыми, собственно, и подкупал охрану, но эту схему до конца Чимин так и не понял, а друг почему-то и не пытался её ему как-то разъяснить. Слишком сложно? Похоже на то. Но Чимин не был за это на того в обиде. Юнги — это Юнги. Тот априори знает, как лучше для Чимина. И последнего подобное совершенно устраивает. Юнги — синоним комфорта. А ещё семьи, да! Когда ночь, наконец, отступила, и первые лучи солнца осветили остров, Чимин устало поднялся на ноги и неторопливо поплёлся в сторону дома, предчувствуя неслабую такую взбучку от Юнги. Тот не любил, когда он ночевал вне дома. Очень не любил! Определённо стоит поспешить. Относительно быстро добравшись до старой, дышавшей на ладан, больницы, Чимин, мысленно пожелав себе удачи, прошел через главный вход и, войдя в само здание, быстро миновал несколько пролетов и спустился в подвал. Ну, была ни была! Как и ожидалось, Юнги нашёлся у растопленной печи, попивающий свой любимый черный кофе, который, к слову, тоже словно из воздуха брал. Окинув Чимина недовольным взглядом, он хрипло поинтересовался: — Где был? Знаешь же, что ночью тут опасно. Остров действительно таил в себе опасность, когда ночь вступала в свои права, на улице было так темно, что даже рук нельзя было разглядеть. Именно темнота и несла в себе опасность, ведь не видя ничего, легко можно наступить на битое стекло или ржавые прутья, что торчали из земли. А там и Столбняк не заставит себя ждать. — Я завозился у западных границ, пришлось переночевать в одном из домов, — виновато опустив голову, прошептал Чимин. — Я волновался, не делай так больше. — Извини, я больше не буду. — Я нагрел воды, искупайся, и будем кушать, я раздобыл немного сыра и яиц. — Хорошо, — согласился Чимин, всё ещё разглядывающий свои подратые кеды. Скинув грязную одежду на пол, Чимин нехотя залез в небольшую железную ванну, что стояла в самом дальнем углу подвала и, вылив на себя ковшиком немного воды, активно принялся намыливать волосы и тело. Купаться — это явно не то, что ему по вкусу. Места мало, да и вода быстро остывает. Ванную бы им. Когда с водными процедурами, наконец, было покончено, и кожа вновь обрела свой привычный бледный оттенок, Чимин быстро надел чистую и, что немаловажно, новую одежду, которую недавно где-то нашел Юнги, и довольно уселся за стол, где его уже ждал ароматный завтрак. — Как размер? — придирчиво оглядывая парня, спросил Юнги. — Подошел? — Да, она очень красивая, спасибо, — заулыбался Чимин, поближе притягивая к себе тарелку с яичницей. Вкуснотища! — Там, в нише, новая обувь, не надевай больше кеды — это опасно, можешь поранить ногу. — Кстати, об опасности, а как там дедушка Чои, его рана зажила? — запихивая в рот кусок хлеба с сыром, сонно поинтересовался Чимин. — Нет, он поцарапался очень сильно, пошло заражение крови, — нахмурившись, ответил Юнги. — Думаю, ему осталось немного. — Как жаль, он хороший человек, — Тут же погрустнел Чимин. Этого стоило ожидать. Но всё равно очень грустно. — Да, от инфекций тут никто не застрахован. Поэтому я и не хочу, чтобы ты где-то бродил по вечерам. — Юнги, я все помню, если поцарапался — сразу говорить тебе. Если ночь застала вдали от дома — найти ближайшее место для ночлега. — Вот именно, — активно закивал Юнги, мыслями явно будучи где-то весьма далеко от сюда. — Ты никогда не думал о том, чтобы уехать с острова? — неожиданно даже для себя спросил Чимин и тут же сник. А такое ему спрашивать вообще можно? — Нет, кто сказал, что там будет лучше? — немного подумав, ответил Юнги, с прищуром посмотрев на Чимина. — Я привык здесь жить, у нас есть все необходимое, зачем усложнять? — Ты, наверное, прав, — быстро пискнул Чимин. — Тут… неплохо — Что планируешь сегодня делать? — отставляя от себя пустую чашку, лениво поинтересовался Юнги, нехотя поднимаясь на ноги. — Спать, ночью было очень холодно, я не смог уснуть, — нахмурился Чимин, доедая остатки яичницы. — Хорошо. Я выйду ненадолго, вернусь во второй половине дня, — неторопливо складывая посуду в тазик с водой, проговорил Юнги, всё ещё размышляя о чём-то своём. — Накопаешь червей на обратном пути? Я хочу завтра сходить порыбачить. Да и сети пора бы проверить. — Накопаю, отдыхай сегодня, я принесу немного шоколада. — Юнги, я люблю тебя, — услышав о любимом ястве, тут же заулыбался Чимин. Шоколад! Живём, господа! — И я тебя, малыш, — замачивая посуду и вытирая руки о яркое полотенце, промурчал Юнги, перед тем как направиться к двери. — Все, я пошел. — Окей! Проводив Юнги и заперев дверь подвала на ключ, Чимин довольно потянулся и тут же плюхнулся на постель. А теперь спать! Чем быстрее он заснёт, тем быстрее получит свой шоколад.